Читать книгу Беня. Сборник рассказов - Александр Викторович Бородин - Страница 4

Говорят, что собаки привязываются к хозяевам, а кошки – к дому. Может быть, это и верно, но только отчасти.

У Резниковых в Ташкенте был собственный дом, построенный еще их дедом – Моисеем Соломоновичем, метранпажем Дома печати. После того, как Узбекистан стал независимым государством, над городами и аулами которого все чаще реял зеленых флаг ислама, семья лишилась будущего, и поэтому у Риты и Михаила не было детей. Все свое нерастраченное чадолюбие они обратили на подаренный друзьями пушистый комочек с когтями. Котенка назвали в честь деда Моисеем. Он довольно быстро превратился в крупное и гордое животное, но любим был еще нежнее и крепче. В результате имя кота, напротив, уменьшилось до краткого семейного прозвища Мося.

Вечером того же дня, когда из Канадского посольства пришел пакет с разрешением на постоянное жительство, к Резниковым заглянул участковый Карим и доверительно сообщил, что уезжать нужно как можно скорее, лучше сегодня же ночью, потому что о пакете стало известно кому не надо и завтра может быть уже поздно…

– А как же Мося? – первым делом встревожилась Рита.

Миша дождался, когда Карим выпьет лафетничек домашнего первача, закусит фаршированной рыбкой и уйдет, и только после этого ответил:

– Быстро собирайся, а я отнесу Мосю Нине, она ведь тоже скоро уезжает.

На выразительную морду кота упала тень скорби. Он, конечно, все понял.

Резниковы эвакуировались вовремя. Почтальон сказал Нине:

– Ждешь письмо из посольства Канады? Жди-жди…

Нина догадалась, что ждать нечего и что лучше перебраться к дяде в Москву. Моисей явно был того же мнения. Первое время он ежедневно ходил к родному дому и подолгу задумчиво сидел на крыльце. Он даже пытался отогнать страшным шипением участкового Карима, когда тот пришел опечатывать дверь. Но когда Карим заявился как-то поздним вечером в штатском и с инструментами, Моисей понял, что все кончено и сопротивление бесполезно.

У московского дяди была однокомнатная квартира в Бирюлево и худая, постоянно курившая папиросы жена. Моисей, полуживой от перелета в холодной самодельной клетке среди дурно пахнувших чемоданов, сразу понял, что здесь они не задержатся.

– Про Канаду забудь! – сказал Нине дядя. – Теперь тебе один путь: на историческую родину. Если бы еще подфартило с очередным путчем…

Дядя как в воду смотрел: на третью неделю их жизни между газовой плитой и постоянно ворчащим холодильником Ельцин рассердился и продырявил из настоящих танков красивый фасад Белого дома. В те же минуты счастливая Нина уже мчалась на такси на Большую Ордынку – в Израильское посольство. Многомесячная процедура сжалась до нескольких минут. Так Моисей вновь оказался в ненавистной самодельной клетке с торчащими изнутри гвоздями.

В Израиле Моисею не понравилось. Сидеть сутками в тесном гостиничном номере, пока Нина изучала в ульпане иврит, а потом убиралась в домах богатых сабр, было невыносимо скучно. Когда же Нина сняла на паях с матерью-одиночкой квартирку на первом этаже и Моисею разрешили, наконец, выходить на улицу, лучше не стало. Во-первых, все окружающее пространство было плотно заселено совершенно невоспитанными дикими котами, объединенными к тому же во враждующие между собой банды. Стычки происходили за право кормиться на той или иной помойке. Гордому, независимому Моисею была отвратительна сама мысль о карьере уличного бандита, особенно о ее начальном этапе – роли презираемой всеми шестерки. Лишиться глаза или уха тоже не хотелось. Во-вторых, оставаться в квартире с ползающим всюду глупым чужим ребенком было еще противнее. Моисей предпочел уходить за город на выжженные солнцем холмы и там, прячась в тени оливковых деревьев, охотиться на местных грызунов с хвостами в виде кисточек и похожими на пейсы ушами. Он стал сухим, жилистым и очень сильным.

А Нине второй раз в жизни крупно повезло: она выиграла в лотерею американскую green card.

– Ну, что, Мося, – сказала она коту. – Хочешь перебраться поближе к своим бывшим хозяевам?

Маленькое сердце Моисея радостно забилось. Он почувствовал, что судьба готовит ему необыкновенный подарок.

Третий в жизни кота перелет, хотя и был продолжительнее двух предыдущих вместе взятых, значительно превосходил их по комфорту. Нина не поскупилась на дорогую удобную клетку, обитую изнутри и снаружи мягкой ковровой тканью. Кроме того, приятно пахнущая стюардесса разрешила поставить клетку в пассажирском салоне, а не в холодном и шумном багажном отделении. Несколько раз Нина навещала Моисея, брала его на руки и рассказывала о ходе полета – что внизу и сколько осталось до Нью-Йорка.

Поселились, естественно, на Брайтоне. Моисей полюбил гулять с Ниной по широкому дощатому настилу, тянущемуся вдоль океанского пляжа. Он гордился, что все попадавшиеся навстречу собаки были на поводках, и только он один шагал рядом с хозяйкой свободно, как человек.

Несколько раз они говорили с Ритой и Мишей по телефону. Те рассказывали, как соскучились по Моисею, и звали Нину в гости в Торонто. Сами же они пока в Нью-Йорк приехать не могли из-за какого-то Давида. А Нина не могла прервать работу в салоне и водительские курсы.

– Вот получу права, куплю машину и приеду, – обещала она.

Наконец, час счастливого путешествия пробил. Хотя клетка была поставлена на заднем сидении длинноносого «форда», ее дверцу Нина не заперла, и Моисей мог свободно путешествовать по салону. Он выбрал место рядом с водительским, а чтобы лучше видеть проплывающие за окном виды, забрался на верхушку его бархатной спинки.

Нина поехала более длинным, но и более живописным путем через Ниагарский водопад. При подъезде к нему на 90-м хайвее она, раскрасневшись от собственной лихости, впервые в жизни развила скорость 70 миль в час и при этом счастливо избежала штрафа.

Водопад шумел, как самолет, но никуда не улетал. Моисей бросил беглый взгляд на бессмысленное буйство воды и отвернулся. Нормальному коту делать здесь было явно нечего.

В Торонто въехали глубокой ночью. Нина долго шуршала картой, пытаясь сориентироваться. В конце концов «форд» устало причалил к бунгало, чем-то похожему на брошенный в Ташкенте дом. В окнах подвала горел свет.

– Нина! Мося! Наконец-то!

Знакомые до боли голоса заполнили все существо Моисея. Он вдруг ощутил себя в крепких объятиях Михаила. Подоспевшая Рита наклонилась над котом и крепко поцеловала его в усатую морду.

– Боже! Какое счастье! Наконец-то мы вместе! – запричитала она. – Надо показать ему Давида.

Кота внесли в дом и опустили на диван рядом с автомобильной колыбелью, в которой что-то посапывало. Моисей осторожно приблизился и понюхал. Младенец пах одновременно Ритой, Михаилом и чем-то полузабытым, из тех далеких дней, когда Моисей был котенком. Он потянулся и лизнул малыша в нос.

"Вот я и снова дома," – подумал кот.

1994.