Читать книгу Я иду на восток - Александр Витальевич Кретов - Страница 1

Я бросал камешки в воду так, чтобы получалась «лягушка». Это когда они отскакивают от воды, прежде чем утонуть. Чем больше раз они подскочат, тем лучше. Но у меня не очень хорошо получалось, и тогда дед долго искал камень на берегу, а потом как запускал его далеко в озеро! У него здорово получалось. Я радостно кричал, просил его научить меня, а он смеялся. Говорил, это волшебство. Но я обязательно научусь, когда подрасту.

– Правда? – спрашивал тогда я.

И он улыбался, и глаза его улыбались тоже, и он говорил:

– Правда.

Потом мы шли вдоль озера к дому. На тропинке лежало огромное бревно. Уж не знаю, откуда оно тут такое взялось, потому что вокруг нет никаких деревьев. Дед сел на него и сказал, что устал, что надо посидеть и восстановить силы. Он тяжело дышал, а я заглядывал ему в лицо. Он улыбнулся и сказал:

– Присядь, я тебе фокус покажу.

Я радостно забрался на бревно. Я хотел увидеть фокус.

– Смотри, – сказал он.

Он показал мне палец, а потом что-то сделает другой рукой, и пальца не стало!

– Деда! Твой палец!

Я вскочил с бревна.

– Поищи на полу, – сказал дед.

Тогда я присел на корточки, ползал, хватал камни, но пальца нигде не было. Дед весело хохотал. А я думал: как он теперь без пальца? «Вот же он!», – сказал дед и показал руку со всеми пятью пальцами. Я ничего не понимал. Я же видел всего четыре! Он подманил меня и шепнул на ухо: «Я волшебник, – и вслух добавил: – Только это страшная тайна. Никому не говори».

Я просил его еще раз показать фокус, но он улыбнулся, и глаза его улыбались снова, и он покачает головой. Я упрашивал, я бегал вокруг бревна, и он сдался.

Потом мы пошли домой. Дед проходил по саду, показывал свои розы. У него росло много роз. Все красные и очень красивые.

Бабушка приготовила обед. Она поставила на стол борщ со сметаной и сказала, что для сметаны она принесет отдельную ложку. Я смирно ждал. А дед, как только бабушка отвернулась, взял большую деревянную ложку, подмигнул мне, окунул ее в сметану и положил мне в борщ. Бабушка повернулась, а он притворился, что ничего не было. Она грозно спросила:

– Кто лез в сметану?

А дед как ни в чем не бывало сказал:

– Не знаю. Внук твой, наверное. Вон у него полный борщ сметаны! – и захохотал.

– Это ты! – крикнул я и тоже засмеялся.

Дед приложил палец к губам и сказал:

– Эх ты, сдал деда! Не будет из тебя шпиона.

Вечером за мной приехала мама. Сказала, что я вернусь через неделю. А дед мне подмигнул и прошептал снова на ухо:

– Только помни о нашей тайне.

И мы уехали. Я смотрел через заднее окно на деда. Он делал вид, что бежит за машиной. Ух и смешно же он это выделывал! Потом он останавливался и махал нам вслед. Я махал в ответ.

А потом он умер.

Я проснулся утром оттого, что плакала мама. Я подбежал к ней. Я кричал: «Мама, не плачь! Мама, почему ты плачешь?» Тогда она заплакала еще сильнее. Наверное, я ее обидел. Мне стало грустно. И я тоже заплакал и сказал: «Мама, не плачь. Мама, почему ты плачешь?»

– Дедушка умер, – сказал она.

– А как это – умер? – спросил я, но она не отвечала и только плакала.

На следующий день утром мама надела платок на голову, взяла меня за руку, и мы пошли к машине. Мне не нравилось, что она опять грустила, и я спросил, куда мы едем. Она сказала, что на похороны к дедушке.

Я не знал, что такое похороны, но не спрашивал, потому что она очень грустила и не хотела разговаривать. Я обрадовался, что мы едем к дедушке. Я снова хотел попросить его показать фокус. Мы опять пойдем на озеро. И я хотел лето, когда дед ходил со мной купаться. Он подбрасывал меня высоко над водой, и я падал бомбочкой.

– Мама, а почему ты не на работе? – спросил я.

– У меня выходной, сынок, – ответила она.

Я подумал, что у нее уже были выходные на этой неделе, но опять ничего не сказал. Наверное, она хорошо работала и заслужила еще один выходной.

Когда мы подъехали к дедушкиному дому, я увидел много машин и много людей. Я подумал, что сегодня, наверное, праздник, и все приехали в гости к деду, потому что мой дед очень хороший, и все его любят, и у него много друзей.

Но потом я увидел, что все грустные и многие плачут. Мне тоже стало грустно. Я не хотел такого праздника.

Мы вышли из машины и пошли к дому. Там было много людей, и они плакали. Я подумал: «Почему дед не выходит встретить меня? Он ведь всегда так делал. Наверное, из-за гостей он очень занят».

Когда бабушка увидела меня, она сильно заплакала. Она обняла меня. И тогда я заметил, что все люди сидели вокруг необычной кровати, и в ней спал мой дед! Я подумал: «Зачем они так громко кричат? Они же его разбудят».

Потом я вспомнил, как мама сказала, что дедушка умер. Но это неправда. Он просто спал. Тогда я пошел искать маму, чтобы спросить ее об этом. Когда я вышел из дома, я увидел дедушкину собаку. Она лежала около двери и тихо скулила. Я погладил ее, и она лизнула мне руку. Она тоже была грустной.

Среди гостей я никак не мог найти маму. Я ходил среди них и заглядывал всем в лица. Потом я услышал, как бородатый дяденька сказал: «Во сколько будут закапывать?». Ему что-то ответили. А я подумал: «Что они собрались закапывать? Может, они будут сажать дерево или, как мы в школе, закапывать капсулу времени?».

Я увидел маму. Она разговаривала с незнакомыми тетеньками. Они постоянно вытирали платками заплаканные глаза. «Какой-то очень грустный праздник», – подумал я.

– Мама, а почему дедушка спит? – спросил я у мамы на ухо.

Мама взяла меня за руку и отвела в сторону. Она присела на корточки, обняла меня и сказала:

– Сынок, он не спит. Он умер.

– Значит, он теперь всегда будет спать? – спросил я.

– Да.

– Но почему?

– Все когда-нибудь умирают.

– И ты?

– И я.

– А я тоже умру?

– Не бойся, это будет не скоро.

– А что делают с мертвыми?

– Их закапывают в землю. Им так лучше.

И тогда я заплакал. Я не хотел, чтобы деда закапывали. Мама обняла меня крепче, и я постепенно успокоился.

Кто-то сказал, что сейчас приедет машина со смешным названием. «Катавалк, катавалк», – постоянно говорили они. Мама сказала, чтобы я пошел попрощаться с дедом. Я вошел в дом и сел на стул. Все смотрели на деда. Мама снова плакала, и дедушкин друг плакал, и бабушка тоже. Она держалась руками за странную кровать и кричала: «Не уберегла я тебя!» И снова плакала. Она говорила: «На кого ты меня оставил?» И плакала еще сильнее.

Я посмотрел на деда. Он был одет в черный костюм, вокруг лежало много цветов. До груди его накрывало белое одеяло. Наверное, мертвым тоже холодно, когда они спят.

Потом я вспомнил, что дед – волшебник. Это меня очень обрадовало, потому что волшебники не умирают. Я подсел к маме. Она уже не плакала, но все еще была грустной. Я сказал ей на ухо, чтобы никто не слышал: «Мама, не плачь. Дедушка не умер. Он волшебник! Они не умирают!» Она улыбнулась, погладила меня по голове, но потом снова загрустила.

А потом приехала та самая машина со смешным названием. Все засуетились и куда-то спешили. Дяденьки с бородами понесли кровать деда к машине. Впереди несли крест. Мама держала бабушку: она не могла идти. Она плакала, и дедушкин друг тоже, и почти все. Я стоял у двери и смотрел, как все они идут к машине. Я подумал, что это совсем не праздник. На празднике весело, а здесь всем грустно. Но я не знал, как называется день, когда все собираются, чтобы грустить.

Дедушку положили в черную машину со смешным названием. Туда же села бабушка, мама и я. Мы ехали долго. Мама сказала, что едем на кладбище. Это место, где спят все мертвые. Но мой дед не мертвый! Он волшебник! Они не умирают! Зачем тогда они везут его к мертвым?

Я хотел все это сказать, но не смог. Я все ждал, когда дед проснется, когда засмеется и скажет, что это его очередной фокус. Я вспомнил, что про волшебство никто не должен знать! Значит, пока здесь много людей, он не встанет. Но я не знал, как их прогнать.

Машина остановилась. Мы приехали на кладбище. Там снова было много людей. Они несли дедушкину кровать к яме.

Я вдруг испугался. Что, если я и вправду больше никогда не увижу моего деда? Тогда я побежал к нему. Я хотел потрясти его, чтобы он встал, проснулся. Дед, тебя сейчас закопают! Тебя хотят оставить с мертвыми! Вставай, дед! Я хотел кричать, но получалось только плакать. Я схватился за его дурацкую кровать. Но меня остановили.

Потом его накрыли крышкой.

Опустили в яму. Кто-то бросил сверху несколько лепестков роз.

Замелькали лопаты. На деревянную крышку полетели комья земли.

И только тогда я окончательно осознал, что дед уже не встанет. Он не скажет, что это очередной его глупый фокус, не засмеется, не бросит камень в озеро, не пошутит, больше не будет веселых историй. В моей жизни больше не будет деда. И горькие слезы потекли по щекам оттого, что у нас было так много времени и так мало я провел его с ним.