Читать книгу Я стала снова мамой! Из записок одинокой женщины - Александр Владимирович Хвостов - Страница 2

Здравствуйте все те, кто когда-нибудь заинтересуется этой повестью и захочет прочитать её. Меня зовут Татьяна Чайкина. Я хочу рассказать вам историю, которая случилась со мной в отпуске прошлым летом. Вероятно, кто-то спросит, мол, «зачем ей это надо?» Признаться, я и сама себя об этом спросила, когда задумала написать эту повесть. Что это – жажда пиара? Желание похвастаться, что сделала доброе дело, о котором вы прочтёте ниже, и славы за него? А, может, желание подать пример другим, как надо поступать в этой жизни? Нет. Цель, с которой взялась за данную книгу, – поделиться с вами счастьем, которое бог мне послал в довольно непростое время моей жизни, и от всей души пожелать счастья всем людям на этой земле!

***

В позапрошлое лето я уезжала на море. Надо сказать, что поездка поначалу была довольно безрадостной, поскольку я хотела поехать туда с Анечкой, моей любимой дочкой. И я, и Аня с нового года мечтали, как проведём целых три недели вместе, как будем плавать в море, валяться под южным солнцем, гулять по городу, если повезёт – ходить в цирк, в кино, ездить на экскурсии… Но этим планам не суждено было сбыться: в середине января, прямо на мои именины, Аня, идя домой с уроков, погибла под машиной пьяного лихача. Ей было всего 16-ть лет. С тех пор 25 января для меня уже не день моего ангела-хранителя, а день памяти моего ангела, моей Анечки. Что же касается того лихача, то его судьба была решена ещё на стадии следствия: он умер в СИЗО. Отчего это случилось, я не знаю. Бог наказал – вот мой ответ. И уголовное дело было прекращено ввиду смерти подследственного. Одному богу известно, как я дожила до лета; каких сил мне стоило приходить домой, где царила гробовая тишина, где меня никто не ждёт, не обнимает и не целует. И поэтому я решила поехать на море, чтобы не сойти с ума в этой пустоте. Но едва ли я представляла, какой подарок тогда мне сделает судьба.

Чтобы полёт был не столь скучным, я тихонько занималась вязанием.

– Ловко это у вас получается, – заметила мне девушка с противоположного кресла. Я посмотрела на неё: это была невысокая брюнетка с короткой стрижкой. Лицо её мне показалось милым и улыбчивым, что не могло меня не расположить к тому, чтобы слегка улыбнуться тоже и завязать разговора в итоге. Наконец, если смотреть на её лицо глазами портретиста, то можно сразу обратить внимание на её большие, красивые, чем-то похожие на кошачьи, тёмные глаза. Они мне понравились больше всего. Что же до остальных частей лица – то нос был средней величины, губы тоже были средними, лоб уходил чуть назад, да и само лицо девушки было такой правильной формы, словно его долго и тщательно вытёсывали. Знаете, я ещё тогда обратила внимание, что девушка летит одна. Почему я так подумала? Да хотя бы потому, что мужчина, сидевший возле иллюминатора, выходя в туалет, говорил ей: «Разрешите пройти!». Близкий человек так не скажет, логично? А помимо того мужчины рядом с девушкой никого не было. Не знаю, почему, наверно, по материнской привычке, я тогда же подумала: «как же её родители одну отпустили?». Итак, вернёмся к разговору! На замечание девушки о том, что у меня ловко получается вязать, я ответила, что это годы тренировок.

– И долго вы тренировались? – спросила девушка.

– С восьмого класса, – ответил я.

– Серьёзно, – заметила девушка.

– Пожалуй, – согласилась я.

– А меня Маша зовут, – добавила она через недолгое время.

– Татьяна Ивановна, – представилась я (отчество я, конечно, придумала). – Можно тётя Таня. А вы, Маша, тоже отдохнуть едете?

– Да, я отдохнуть, – сказала Маша. – А почему бы не съездить, если в отпуске!

– А кем вы работаете? – спросила я.

– Библиотекарем, – сказала Маша.

–Библиотекарем? – удивилась я, потому что молодёжь в библиотеку и так не затащить, а что говорить о том, что она там работала? Это удел для людей примерно моих лет или постарше.

– Да, я работаю библиотекарем, – сказала Маша. – А что вас удивило в этом?

Я объяснила, что нечасто вижу перед собой молодых библиотекарей.

– Понимаю, – слегка обиженно сказала Маша. – Вы, наверно, думаете, что я книги в глаза не видела, зато из Инета не вылезаю сутками. Однако скажу вам, что я очень люблю читать книги. Слава богу, в моей жизни была замечательный педагог по литературе – Рунова, Лариса Александровна (донеси, боже, ей моё доброе слово!), которая привила мне любовь к чтению и к хорошим книгам.

– Простите меня, Маша, если я вас чем-то обидела, – сказала я. Маша с улыбкой кивнула мне. В самом деле, я повела себя весьма бестактно. Нельзя всех ровнять под одну гребёнку! Есть же среди молодых и толковые люди, которые на своих местах делают хорошее дело для себя, для семьи и для родины.

– А что вы больше всего любите читать? – спросила я Машу.

– Больше всего люблю стихи и малую прозу, – сказала Маша и тут же извлекла из своей сумочки книжку в мягком переплёте. – Вот, если интересно, Алёна Берёзкина. Пишет стихи и небольшие, но душевные рассказы.

– Я посмотрю? – спросила я Машу.

– Да, пожалуйста! – ответила она, подав мне книгу.

Тем временем стюардессы стали раздавать пассажирам завтрак. Устроившись так, чтобы можно было с комфортом и поесть, и почитать, я начала вместе с хорошо сваренной и по-домашнему вкусной гречневой кашей поглощать стихи и рассказы Алёны Берёзкиной. И, правда, что стихи, что рассказы были очень нежными и душевными. Особенно мне запомнилось стихотворение под названием «Где ты, мама?». Вот оно:

И зимой, и теплым летом

Я с тобою встречи жду.

Мама, миленькая, где ты?

Ты скажи – и я приду!

Как случилось, что на свете

Мы с тобой поврозь живём?

Я прошу тебя, ответь мне,

Кто же виноват во всём?

Если б знала ты, родная,

Драгоценная моя,

Как я горячо желаю

Встретить, наконец, тебя;

Как хочу тебя обнять я,

От души поцеловать…

Вот одно лишь только знать бы:

Сколько встречи нашей ждать?

Читая эти строки, я невольно вспомнила своё детдомовское детство. Какое оно было? Разным. Но одного, слава богу, не было точно – это голода, как во время войны. А так бывало всё: и любили меня, и обидеть могли, и всё, что хотите. Так что, какова иной раз бывает жестока жизнь, я узнала тогда ещё. Кого бы я с особой любовью и благодарностью вспомнила из той жизни? Пожалуй, нашу воспитательницу, Анну Владимировну Галкину (кстати, я свою дочку Аней в честь неё назвала!). Почему её? Знаете, хоть она и была строга и требовательна к нам, чтобы у нас был порядок и уроки приготовлены, но в то же время, мне кажется, она любила нас всех по-настоящему, неформально. Бывало так, что меня какая-нибудь гадость могла так допечь, что я не знала, как быть… и тогда я шла к Анне Владимировне поговорить, попросить совета. И она всегда выслушает со внимаем, и совет даст, если нужно… собственно, именно Анна Владимировна научила меня не злобиться на жизнь, как бы она тебя ни лупила. Может, я потому и психологом стала, что передо мной всегда был пример Анны Владимировны. Или, как я её в дневнике называла, мама Аня. Помню, уже выйдя из детдома и поступив в институт, я всё равно могла иной раз прийти к Анне Владимировне за советом или просто проведать её, поговорить о жизни нашей сложной. Она всегда радовалась нашим встречам, как может радоваться только мать; она искренно болела за мои удачи в институте и помогла мне устроиться на работу посудомойкой в столовой родного детдома. Надо сказать, что Анна Владимировна жила одна – семьи у неё не сложилось… Вот она меня и опекала по-матерински, если считала нужным, и я ей за это до сих пор благодарна. Но через несколько лет Анна Владимировна слегла с инфарктом. Врачи её в первый раз спасли, и я несчастную после выхаживала… Однако, спустя три месяца, случился ещё один инфаркт – и Анны Владимировны не стало. Сказать, что я после её смерти билась с горя лбом об пол, пожалуй, нельзя; да, было больно и горько, так как умер дорогой мне человек, который любил меня и который был любим мной, который плакал и смеялся со мной, помогал и заботился обо мне… Но, памятуя о том, каким добрым, весёлым и жизнелюбивым был этот человек назло всем трудностям и огорчениям, я сама решила жить вопреки этим боли и горечи, не злобясь, не дуясь и не раскисая. Это самая лучшая память о любимой воспитательнице!.. А, спустя полгода после смерти Анны Владимировны, в коммуналку на Спортивной улице, где я ранее жила, пришёл ответственный товарищ.

– Добрый день! Мне нужна Татьяна Чайкина, – сказал он.

– Это я, – отвечаю, слегка растерявшись, словно меня забирать пришли. Но всё оказалось проще и веселее: тот человек был нотариус и, войдя ко мне в комнату, он сказал, что Галкина А.В. завещала мне свою трёхкомнатную по улице Ленина, в доме 6/б (где я и живу). Тут я обалдела ещё больше, так как такого сюрприза я едва ли могла ожидать. Однако нечего было делать – надо было оформляться и переезжать. А через пару лет после этого у меня родится моя Аня.