Читать книгу Звонок с того света - Александр Юрьевич Фролов - Страница 3

От автора. Все факты, события и персонажи в моей новелле вымышленные, и любое совпадение – просто случайность.

1

Мне часто снятся сны, очень похожие на кино, хоть записывай и потом снимай кинофильм. Вот и не так давно, года полтора назад, мне приснился весьма странный сон, причём, небывало долгий. Скорее всего, он был навеян моими ревностными подозрениями в отношении Светланы, моей жены. Мне казалось, что она мне в тайне изменяет; и поводов для этого – пусть даже и не явных – было предостаточно.

Тот сон накрепко засел в моей памяти. Вот что мне тогда приснилось.

Идёт 36-й день ходовых испытаний на подводной лодке. Я заношу в таблицу параметров показания прибора «АЦС». Сотовый телефон в кармане периодически пиликает: в замкнутом пространстве лодки он «не видит» станцию.

И, наконец-то, по трансляции объявляют долгожданный приказ – дифферент на корму. Лодка всплывает. Вместе с другими членами сдаточной команды я поднимаюсь из третьего отсека на верхнюю палубу.

Осенний солнечный день, легкий ветерок, кругом море, вода синяя-синяя. В десяти километрах возвышается остров. Это база.

Я закуриваю и набираю на телефоне «Света».

Получаю ответ: абонент не существует. Думаю: «Что-то у неё опять не то с телефоном, а она, по-видимому, у матери».

Звоню маме Светы. Тёща отвечает – вопросом:

– Алё, кто это?

– Мам, привет! Это Саша. Светлана у тебя?

– Саша, я не могла тебе сообщить, с тобой не было связи… Света умерла месяц назад.

Я чуть не свалился в воду со скользкой палубы.

– Не может этого быть! Она ведь ничем не болела, – говорю я. – Это, наверное, шутка такая: типа, как я отреагирую. Да? А она, небось, стоит рядышком и хохочет. Угадал?

– Саша, это не шутка. Разве можно шутить такими вещами? Она разбилась на машине. Ехала куда-то с каким-то мужиком по делам; и они врезались во встречный КамАЗ. И водитель, и она, оба поддатые, скончались на месте. Похоронила я Светочку твою.

Телефон замолчал – села батарея.

Сообщаю командиру лодки о смерти жены. Он вызывает по рации катер с базы, и вот я уже на берегу. Взбегаю на вертолетную площадку. Стоят три вертушки. У одной дверь открыта, в кабине сидят два пилота. Я их спрашиваю:

– Мужики, в город полетите?

– Полетим, но надо загрузиться, а грузчики запили. Некому грузить.

– А где груз?

– Да вон он, под навесом.

Под тентом лежали картонные коробки, штук 20.

– Давайте я погружу.

– Грузи, если тебе так надо. А что за спешка такая?

– Горе у меня, братцы. Жена умерла.

Пилоты выскочили из вертолета и стали мне помогать таскать коробки.

……. Затемнение, как в кино …….

Я выхожу из автобуса, подхожу к воротам кладбища. Сидят бабки, торгуют цветами.

«Никогда не дарил ей цветов при жизни» – подумал я и купил букет черных роз, восемь штук.

Иду по аллее к могиле жены. Не понятно откуда мне известно, но я точно знаю, где она находится.

Могила еще свежая. Посажены какие-то цветочные растения, ещё маленькие.

«Тёща посадила». Памятника нет, вкопан крест. На нем табличка – Шатрова Светлана Петровна, и дата смерти. Положил цветы на могилу и задумался: «Как всё нелепо. Куда она ехала? Зачем? Нельзя её было оставлять одну. Контроля не стало, вот и пришла беда».

На кладбище – ни души.

Вдруг вдалеке появляется женщина. Она идёт по аллее в мою сторону. Всё ближе и ближе, и останавливается у соседней могилы. Женщина чуть ниже среднего роста, брюнетка, волосы убраны в большую шишку на затылке. Она кладет гвоздики на свежую землю, выпрямляется и стоит в задумчивости. До неё метра два. Мы стоим друг к другу лицом к лицу, между нами две свежие могилы с проходом между ними меньше метра.

На женщине черный строгий костюм, но с белой отделкой воротника и кармашков, да черная шляпка с какой-то белой завитушкой в виде цветка. Узкая полоска сетчатой вуали прикрывает её глаза. У незнакомки шикарная фигура: узенькая талия, объёмные бедра, красивые ноги, стан хрупкий, а грудь – большая.

Мне стало неловко, что мы вот так близко стоим и молчим. И я говорю:

– Соболезную Вам. И, как никто другой, Вас понимаю.

– Спасибо за сочувствие, я Вам тоже соболезную, – отвечает она приятным голосом.

Я посмотрел на крест «её» могилы. Дата смерти покойного день в день совпадала с днем гибели Светы. Звали его Артур Маркин.

– Кого похоронили? – спрашиваю я.

– Мужа.

– А я – жену.

Женщина поправляет цветы на могиле и направляется к аллее. Догоняю её и иду рядом, рассказывая на ходу:

– Супругу похоронили без меня: я был на испытаниях атомной подводной лодки в Тихом океане.

– Представляю, как Вам было тяжело получить такое сообщение… А вот я сердцем чувствовала, что надвигается беда. Так и случилось. За месяц до смерти Артур охладел ко мне, даже перестал прикасаться. Поздно приходил с работы, часто под хмельком, ссылался на усталость и ложился спать на кухонном диване. Когда он разбился, и я забирала его из морга, мне передали его вещи, что были в его карманах. Среди вещей был ключ от его сейфа. При жизни он не разрешал мне его открывать. Он вообще всегда держался независимо. Артур был старше меня на два года. Вот и сгинул в свои неполные тридцать три. – Оля сама, нечаянно, подсказала мне свой возраст; она была младше меня на год. – Я, конечно, сразу же открыла сейф и… нашла фотки. На работе он уставал! Как бы ни так – с бабами он уставал! Пьянствовал с ними и предавался похоти.

Она достала из сумочки фотографию, на которой в окружении развеселых девиц «зажигал» её Артур – мужик крепкого телосложения, с короткой стрижкой, но с уже заметной проплешиной на макушке.

– А вот с этой, – она протянула ещё одну фотку, – я позже узнала от подруг, он последнее время вообще не расставался. Они были любовниками. Так вместе и разбились.

Я взял фотографию. На ней – рядом с Артуром в обнимку, с шашлыком в руке, сидела… моя любимая жена.

– Вот это уже интересно! – вырвалось у меня. – Кстати, меня зовут Александр.

– Очень приятно. Ольга, можно – Оля… Вы знаете эту женщину?

– Как же мне её не знать?! На этой фотке в обнимочку с Вашим Артуром сидит моя жена, на чью могилку я сегодня приходил. Они и похоронены рядом!

Оля резко остановилась, придвинулась ко мне вплотную и открыла вуаль.

– Действительно, Александр, это ужасно интересно. Вот это новость!

У Оли были огромные красивые карие глаза и лицо на редкость красивое. Эту женщину я раньше никогда не встречал (сон её сам смоделировал). «А бабёнка-то – просто загляденье! – подумал я. – С такой, и погрешить не грех, Светке в отместку».

– Саша, …можно я буду Вас так звать?

– Конечно, и давай на «ты».

– Ладно. Саша, мне даже весело стало от твоей новости. У нас с тобой, оказывается, много общего. Знаешь что? А поехали ко мне. Познакомлю тебя с мамой. Я на днях переехала к ней. На бардак не обращай внимания. Пришлось нашу с мужем квартиру продать и отдать долги Артура его напарникам. Но они требуют ещё 70 тысяч рублей. А у меня уже нет денег. Даже сплю на полу, правда, на трёх большущих матрасах, в общем мягко. Поехали, а?

– Оленька, с превеликим удовольствием, – согласился я, и она крепко ухватилась за мою руку, как за спасательный круг.

Мы вышли с кладбища. Я купил у той же самой бабки три алые розы и вручил Оле.

– Со знакомством.

– Спасибо, – она уже улыбалась мне, как старому знакомому.

Мы садимся в одинокое такси. Оля называет адрес: Сусанина шесть. Это близко, едем не долго. Останавливаемся около подъезда. Я рассчитываюсь, и мы поднимаемся на второй этаж. Квартира номер шесть. Оля звонит, но никто не открывает. Она своим ключом отпирает входную дверь. В прихожей на трюмо – записка. Оля читает; дочитав, говорит:

– Мамы дома нет и ещё долго не будет: уехала на дачу с ночевкой. Ну и ничего страшного, потом познакомитесь, а сейчас и сами управимся. Ты, наверное, хочешь кушать? – Мы прошли на кухню. – Есть борщ, пирожки.

– Нет, я не голоден, а от кофе с пирожком не откажусь.

Оля включает чайник, набирает воду в вазу и ставит цветы.

– Мне муж никогда не дарил цветов, даже на свадьбу, – говорит она и нюхает розы. – Садись к столу, будем кофе пить.

Оля ставит на стол две чашки, ложки, сахарницу, банку кофе и пирожки в миске.

Закипел чайник. Наливая кипяток в чашки, она, будто случайно, плотно прижалась ко мне бедром.

– Хочешь, молочка подолью?

– Да, Оля, если не в тягость. Кофе очень горячий.

– Ты правильно сказал «горячий», а не «горячее».

Она поднялась, потянулась и расстегнула заколку на «шишке». Густые волосы водопадом скатились ниже пояса. Она закинула их за плечи и достала из холодильника молоко в пачке. Наливая его в мою чашку, Оля снова, как бы невзначай, упруго уткнулась грудью мне в плечо. И тогда, чтобы выразить ей, что её знаки внимания мной приняты, я обхватил её за зад и крепко прижал к себе.

– Да простит меня бог, – сказала она на глубоком выдохе, обняла меня за шею и припала поцелуем к моим губам.

Свободной рукой я поймал падающий молочный пакет и поставил на стол. Оля уже сидела у меня на коленях.

Мы целовались с ней долго, жадно, смачно. Я гладил её бёдра и колени, потом расстегнул её черный траурный пиджачок, запустил обе руки под лифчик и стал нежно сжимать пышные горячие груди. А Оля тем временем ёрзалась попкой на моём детородном органе, пробудившемся от долгой морской спячки.

– Ой, Сашуля, меня шатает, я словно пьяная. У меня так давно не было мужика! Сиськи вон как надулись.

Я снял с неё пиджачок, а Оля расстегнула бюстгальтер. Груди у неё были изумительные, глаз не оторвать, с сосками цвета шоколада.

– А где твоя комната с мягкими матрасами? – спросил я и, взяв её на руки, понес из кухни. Оля оказалась очень легкой, почти невесомой. **Сон, всё-таки**