Читать книгу Схватка с преисподней - Александр Зеленский - Страница 2

Тот день должен был стать последним в жизни Лепилы. Вот только сам приговоренный, как водится, об этом даже не догадывался.

Первому весеннему солнечному деньку, наступившему сразу после длиннющей зимней тягомотной хмари, Лепила радовался, как младенец, направляясь от станции метро «Парк культуры» к старинному московскому дому, где арендовал помещение под свой врачебный кабинет.

Перейдя через подземный переход, в котором продавали всякую всячину все кому не лень, Лепила, благостно щурясь на залитый солнечным светом небосклон, неторопливо шел по Остоженке, не обращая внимания на прохожих. Не заметил он и подозрительного длинноволосого типа в коротком демисезонном пальто и темных очках на глазах. Тот только что перебежал улицу в неположенном месте и теперь неумолимо и неотвратимо, как сама судьба, сближался с Лепилой, держа свои длинные руки в карманах.

Лепила подошел к яркой витрине со всевозможными продуктами питания иностранного производства и остановился на какое-то мгновение перед ней, вспомнив, что еще не успел позавтракать. В этот самый момент и произошло то, что должно было произойти. Длинноволосый выхватил из кармана нож с выкидным лезвием и, подойдя к жертве сзади, замахнулся, чтобы посильнее воткнуть длинное узкое лезвие ему в спину, прямо под левую лопатку, но…

В последнее мгновение Лепила будто что-то почувствовал или заметил отражение длинноволосого в витрине, во всяком случае, он успел каким-то непостижимом образом уклониться в сторону. И все же от второго удара ножом, нацеленного уже в живот, Лепила увернуться бы не сумел, если бы на помощь ему не подоспел молодой мужчина среднего роста и ничем не примечательной внешности, одетый в темно-синий плащ и черную шляпу, надвинутую по самые глаза. Он ловким приемом обезоружил длинноволосого, а затем швырнул его вперед головой прямо в витрину продуктового магазина, которой только что любовался ничего не подозревавший Лепила. Звон разбитого стекла, дикий вой длинноволосого, чье лицо превратилось в кровавую маску от порезов, испуганные крики прохожих – все это заставило Лепилу на миг остолбенеть. Но его тут же привел в чувство сильный толчок в плечо, которым наградил его неизвестный избавитель в шляпе.

– Уходим! Быстрее! – крикнул он, указывая на подъезд дома рядом с магазином. – Там сквозной проход через двор в соседний переулок…

– Что? Зачем это? Не понимаю… – попытался хоть что-то сообразить Лепила, но человек в шляпе, ничего не объясняя, потянул его за рукав плаща за собой.

Проскочив сквозной подъезд и миновав двор, Лепила и его спаситель выбежали в Померанцев переулок и помчались в сторону Пречистенки.

– Там у меня машина! – крикнул человек в шляпе, повернувшись к Лепиле. Только теперь он признал в незнакомце сутенера по имени Тимур, несколько раз приводившего своих «ночных бабочек» к нему в кабинет на консультацию и лечение.

– Тимур! – вскричал Лепила. – Куда ты меня тащишь, черт бы тебя побрал?!

– Скорее! На тебя объявлена охота! – быстро произнес Тимур, не останавливаясь. – Тебе крышка, если…

Что «если», Тимур не договорил, прибавив ходу. Лепиле ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.

Выбежав на Пречистенку, Тимур подскочил к припаркованному у тротуара новенькому автомобилю марки «Жигули» малинового цвета и, открыв ключом дверцу, пригласил Лепилу садиться на переднее сиденье.

– Но как же так! – попытался было что-то возразить потенциальный покойник по прозвищу Лепила. – Мне же на работу надо… Меня пациенты заждались!

– Садись быстрее, чудик! А то твои пациенты тебя больше никогда не увидят! – пригрозил сутенер. – Длинноволосый был не один…

От этих слов Лепила окончательно струхнул и без сил плюхнулся на сиденье. Тимур же, захлопнув дверцу, обежал свою «шестерку» спереди и, открыв другую дверцу, уселся за руль.

Затем «жигуленок», недовольно фыркнув пару раз, как застоявшаяся кобылка, сорвался с места и понесся в сторону Бульварного кольца.

Все вышеописанное произошло столь быстро и неожиданно для Артема Николаевича Тосканио, известного своим знакомым больше под прозвищем Лепила, что он даже и испугаться-то толком не успел. Настоящий всесокрушающий страх пришел позже, когда машина Тимура уносила его от опасного места все дальше и дальше…

«Меня только что могли убить! – совершенно ясно и отчетливо понял Лепила. – Меня могли просто-напросто зарезать, как нагулявшую жир свинью, а я и хрюкнуть бы не успел… Вот черт! Как же я мог так раскиснуть, расчувствоваться от этой весенней солнечной инсоляции? И вообще, я вел себя, как самый последний идиот. Даже защищаться не пытался…»

Лепила схватился за голову и застонал от обуявшей его бессильной злости на самого себя.

«Но кто? Кто это мог быть? – задался он тут же вопросом. – Кто мог пожелать моей гибели? Спасибо еще, что рядом оказался Тимур. Он же, практически, вытащил меня с того света. Если бы не он, лежать бы мне сейчас в каком-нибудь холодильнике в одном из городских моргов с распоротым брюхом… Ужасно!»

От таких мыслей Лепилу всего передернуло, зубы сами собой стали выбивать дробь, а руки вспотели и затряслись.

– Подожди! Куда ты гонишь, как угорелый?.. – кое-как справившись с собственными нервами, спросил Лепила, обращаясь к Тимуру.

– Скоро сам увидишь, когда окажемся на месте, – весьма туманно ответил Тимур.

Лепила подозрительно покосился на владельца «Жигулей», но увидел только его неподвижный профиль, словно высеченный из гранита.

«Нет, на таком лице ничего не прочитаешь, на нем не отражается ровным счетом никаких чувств, – безнадежно подумал он. – И все же интересно, как могло получиться так, что Тимур оказался рядом со мной? Как это можно объяснить? Счастливым случаем? А может быть, он очутился в нужном месте в нужное время специально? Вдруг это он сам все и подстроил?.. Но тогда… Это же черт знает что!»

Лепила зачем-то поднял воротник своего плаща и вжал голову в плечи, словно ожидал удара сзади.

«Собственно, что я знаю об этом человеке? – попытался он разобраться в сложившейся ситуации. – Почти ничего. Тимур раза два-три приходил в мой врачебный кабинет и приводил на прием своих подопечных девочек. От этих весьма фривольных и вульгарных красоток я и узнал, что Тимур обыкновенный сутенер. Ну и что из того? С дельцами подобного пошиба мне приходилось встречаться довольно часто благодаря специфике моей частной практики. Я же специализируюсь на оказании помощи именно проституткам. И пока меня это вполне устраивало. Заработки у меня – дай бог каждому. Сейчас даже смешно вспоминать о том, сколько я получал, работая в кожно-венерологическом диспансере сразу после окончания медицинского института. Сплошное убожество! Спасибо моему однокурснику Александру Знаменскому, надоумившему меня приобрести лицензию и заняться частной практикой. Теперь у меня свое дело, хорошая квартира, машина. Знаменский был у нас старостой курса, а сейчас он владеет крупным медицинским центром “Панацея”, известен целым рядом своих популярных книг по разным отраслям медицины. Честно говоря, я даже его немного побаиваюсь, поскольку он обладает какой-то сверхъестественной силой, называемой ныне экстрасенсорикой. Ведь это именно он, еще в нашу с ним студенческую пору, диагностировал у меня начинающийся опухолевый процесс в головном мозге. Как он это сделал, до сих пор ума не приложу. Жаль, давно мы с ним не виделись… И вот только семьей я пока еще не обзавелся. Но это подождет, это не к спеху. Женщины – вообще не самое главное в моей жизни. Насмотрелся я на так называемую “женскую любовь” досыта. Благодарю покорно! Уж лучше я всю жизнь буду сам себе готовить еду или, на худой конец, питаться в ресторанах, но жениться пока погожу. Время терпит! А что касается всех этих “котов” и их “телок”, то им на меня грех обижаться. Я пока еще никого из них не обошел своим врачебным вниманием. Вот и выходит, что ни Тимуру, ни другим его коллегам я навредить никак не мог. Значит, тут что-то другое…»

За размышлениями Лепила не заметил, как «Жигули», за рулем которых находился Тимур, свернули с бульварного кольца на Новослободскую улицу и помчались в сторону Дмитровского шоссе.

Неожиданно для самого себя доктор вспомнил об одном из последних своих медицинских расследований, которое вполне могло быть связано с сегодняшним покушением на его жизнь. Дело в том, что еще в те времена, когда Артем Николаевич трудился в кожно-венерологическом диспансере, ему частенько доводилось по роду своей работы вести служебные расследования по фактам заражений серьезными инфекциями, передаваемыми при половых контактах. Ему приходилось иногда месяцами выявлять цепочки половых связей, которые тянулись от какого-нибудь одного больного, «наградившего» своих партнеров или партнерш принеприятнейшим заболеванием, каковым и является сифилис. Так что он хорошо поднаторел в такого рода расследованиях. И даже, в конце концов, сумел найти себя в новой экономической ситуации именно в этой сфере деятельности. То есть Тосканио, отыскав какого-нибудь очередного заболевшего и убедившись, что у того имеется вполне солидный капитал и престижное место работы, предлагал ему за определенную сумму помочь избавиться от недуга и при этом сохранить в тайне то, что узнал о своем пациенте. Впрочем, второе он обязан был делать в любом случае, поскольку еще в мединституте давал клятву Гиппократа. Таким образом, Артем Николаевич скоро обзавелся довольно большим количеством тайных или анонимных, как их чаще называют, пациентов, сведения о которых не передавал в свое лечебное учреждение и даже стал зарабатывать на них немалые гонорары. Так что со временем он даже смог оставить свое прежнее место работы и заняться только частной практикой.

Лепиле очень хорошо запомнился тот вьюжный зимний день, когда в его врачебный кабинет два здоровенных бугая затащили упиравшуюся совсем еще юную девушку в шикарной норковой шубке, надетой прямо на голое тело.

– Дохтур, – произнес один из бугаев, сверкая золотыми фиксами на передних зубах, – надо бы эту кралю пошмонать. Только внимательно! Мы с корефаном сомневаемся на ее счет…

– Что случилось, детка? – заглядывая девушке в заплаканные глаза, поинтересовался Лепила, когда ее насильно усадили на кушетку.

– Они все врут, доктор! Не верьте им! Я здоровая, честное слово! – утирая слезы тыльной стороной ладони, голосила красотка.

– Ну да, здоровая она! Ври больше! – наперебой загалдели бугаи. – Видали мы таких здоровых в гробу!

– Э, хлопцы! А вас я попрошу подождать в коридоре! – строго прикрикнул на них Лепила.

– Ты, главное, не верь ей! – перед тем как выйти из кабинета, произнес фиксатый.

– Ладно, я сам разберусь.

– Тебя как звать-то? – спросил Лепила у девицы, когда они остались вдвоем.

– Вера…

– «Маленькая Вера», значит? – усмехнулся Лепила.

– Не, меня на «плешке» Клюшкой кличут, – помотала стриженной под мальчика белобрысой головой Верка.

– Хорошо. Вот и познакомились. Ну, а теперь разоблачайся.

Последняя фраза была произнесена таким обыденным и спокойным тоном, что девушка сразу скинула шубу, в которую только что зябко куталась, и завела разговор о своих недомоганиях. Причем некоторые ее откровения заставили Лепилу сразу насторожиться.

– Помогите мне, доктор! Со мной творится что-то неладное последнее время. Я даже в течение недели не работала. И все после того кобеля усатого… Правда, гонорею я подцепила еще раньше. А потом и этими маленькими «комариками», что… Ну, вы знаете! Моя подружка Любка Балдежка как-то их называла… А, вспомнила! Мандавошки! Это добро у меня, как я уже сказала, и раньше было. А вот красная сыпь по всему телу пошла после того кобеля усатого, чтоб ему ни дна ни покрышки! – Верка Клюшка грязно выругалась, что, в общем-то, Лепилу нисколько не шокировало, он давно привык к тому, как выражали свои мысли пациентки из его «контингента».

– Значит, говоришь, неделя прошла после того контакта? – уточнил Лепила.

– Может, две… – как-то неопределенно пожала плечами девушка.

– И с того времени ты ни с кем больше в половой контакт не вступала? – недоверчиво спросил врач.

– Не помню… Кажется, нет!

– «Кажется, кажется»… Точно надо знать! – недовольно буркнул Лепила, заподозривший, что Верка подхватила от неизвестной усатой личности самый настоящий сифилис, наградив его, в свою очередь, гонореей и лобковыми вшами.

«Хорошенькое дело! – подумалось при этом Артему Николаевичу. – Партнеры «подарочками» обменялись… Только и всего! А этого «кобеля усатого» надо искать, а то он перезаразит еще кучу народа…»

Осмотрев новую пациентку самым тщательным образом, доктор пришел к выводу, что его опасения оказались небезосновательными. У Верки действительно имелись основные клинические проявления целого «букета» венерических заболеваний. И самым махровым цветом «распустилась» в ее организме бледная спирохета, или как ее еще иногда называют специалисты, бледная трепонема, вызывающая сифилис. Впрочем, на наличие этой патогенной бактерии в мазке, взятом из влагалища пациентки, показали лабораторные исследования только на следующий день. Но Лепила обладал достаточным опытом для того, чтобы поставить предварительный диагноз сифилиса Верке Клюшке еще при первичном осмотре.

Выяснив у Верки то, что она знала о Кобеле, как прозвал ее партнера про себя доктор Тосканио, он тут же направил больную на госпитализацию в стационар, а сам сразу же приступил к поискам Кобеля. Найти того оказалось делом непростым, поскольку у Лепилы имелось слишком мало информации о нем. Верка знала, что Кобеля звали Станислав Вольдемарович, что ему было лет сорок и он разъезжал на шикарном автомобиле марки «Ситроен», причем сам управлял машиной.

Наведя справки о завсегдатаях «плешки», Лепила узнал у знакомых «ночных бабочек» и их сутенеров, что Кобель раньше довольно часто «снимал» там девушек, но потом куда-то исчез. Одна из девиц даже припомнила, что Станислав Вольдемарович как-то упоминал при ней о том, что работает генеральным директором фирмы, носившей название «Яхрома». Это уже было кое-что. И доктор, тут же раздобыв справочник московских адресов, установил, что подобные названия носят сразу несколько разных организаций, в том числе сельскохозяйственное производственное объединение, кожевенный завод и одно акционерное общество закрытого типа. Вот это самое АОЗТ «Яхрома» особенно заинтересовало Лепилу, поскольку сельхозобъединение оказалось «Яхромским», кожевенный же завод и вовсе носил название «Хром», а первая буква «я» и последняя «а» оказались в адресной книге обычными опечатками.

Прежде чем наведаться на фирму, Лепила решил сделать туда контрольный звонок. Набрав номер телефона, указанный в справочнике, он услышал в трубке вежливый женский голос:

– Здравствуйте, с вами говорит секретарь фирмы «Яхрома».

– Скажите, пожалуйста, Станислав Вольдемарович на месте? – спросил Лепила.

– Нет, господин Москаленко на объекте. А кто его спрашивает и что передать? – поинтересовалась секретарша.

– Не стоит беспокоиться, я лучше найду его на объекте… Не подскажете, где он может сейчас быть?

– Ну, это сказать трудно. Наша фирма строит загородные коттеджи во многих местах Московской области и даже в соседних областях. Вы можете позвонить ему по сотовому.

– Ладно, а по какому номеру?

Секретарша продиктовала номер радиотелефона начальника.

Положив трубку, Лепила радостно потер руки. Дело, кажется, шло на лад. Оставалось только позвонить этому господину Москаленко по указанному номеру и договориться о встрече.

Телефонный разговор с Москаленко состоялся на следующее утро.

– Станислав Вольдемарович? Приветствую вас! С вами говорит доктор Тосканио, – солидно представился Лепила. – Я специалист по некоторым интимным болезням…

– Что такое? – как-то сразу заволновался Москаленко. – Я вас не совсем понимаю…

– Не волнуйтесь, Станислав Вольдемарович! – постарался подготовить Москаленко Лепила к восприятию своей информации. – У меня имеются вполне достоверные сведения, что вы страдаете одной очень опасной болезнью, и больше того – являетесь ее переносчиком…

– Для меня это новость… – прокашлявшись, ответил Москаленко. – Впрочем, это не телефонный разговор. С вами можно встретиться в обстановке, так сказать, тет-а-тет?

– Безусловно. И чем быстрее произойдет наша встреча, тем лучше для вас. Сегодня я занят. Впрочем… Знаете что? Подъезжайте-ка в мой кабинет прямо сегодня. Сможете?

– А как вас найти?

– Записывайте адрес: улица Остоженка, дом номер семнадцать. Вход со двора. Второй подъезд, третий этаж. Там увидите табличку с надписью: «Доктор Тосканио». Вот, собственно, и все. Во сколько сможете подъехать? – быстро проговорил Лепила.

– Думаю, часов в двенадцать. Вас это устроит? – переспросил Москаленко.

– Вполне. Подъезжайте. До встречи!

Станислав Вольдемарович оказался как раз таким, каким и представлял его себе Лепила. Ему было немного за сорок. Черные курчавые волосы по-особенному оттеняли нездоровую бледность его немного вытянутого лица с ямочкой на подбородке. Одет он был в дорогую дубленку, а в руках мял шапку из какого-то дорогостоящего серебристого меха. Таким и увидел Москаленко впервые доктор Тосканио, когда тот, постучавшись, вошел в его кабинет.

– Я должен вам сообщить, что действительно болен… – прямо с порога признался Москаленко. – Но мне хотелось бы заручиться вашим честным словом, что сведения о моем недуге дальше вас никуда не пойдут. Я, видите ли, человек порядочный, семейный. К тому же у меня фирма! А если о моей болезни станет известно на работе и дома, то лучше сразу головой в омут!

– Ну, зачем же так сразу? – недовольно покачал головой доктор. – За неразглашение врачебной тайны я могу ручаться, если, конечно, вы сами не будете себе вредить. А что касается вашей семьи… – Лепила выдержал небольшую паузу. – Тут дела обстоят следующим образом. Ваша супруга должна будет пройти обязательное медицинское обследование. Вы ведь и ее заразили.

– Нет, это полностью исключено! – вскричал Москаленко, нервно проходя в глубь врачебного кабинета и усаживаясь без приглашения на свободный стул, стоявший рядом со столом доктора Тосканио. – Моя жена… Она безгрешный человек! Вы понимаете, о чем я? Она святая! И вообще она только вчера вернулась из круиза по Средиземному морю. Ее не было около месяца.

– И вы?.. – с намеком на продолжение спросил Лепила.

– Что «и я»? – не понял Москаленко.

– И вы отметили ее возвращение ночью в постели… – цинично закончил свою мысль доктор.

– Нет, нет! Что вы такое говорите?! – испуганно замахал руками пациент. – Я же не дурак… Эту ночь мы провели в разных комнатах. Да иначе и быть не могло. Моя жена – ангел! Я редко могу позволить себе… Ну, вы меня понимаете.

– Сколько раз в неделю? – привычно уточнил Лепила.

– В неделю? Нет, что вы! Раз-два в месяц… И то по большим праздникам.

– Понимаю, – сочувственно произнес Лепила, которому действительно стало понятно, почему этот холеный генеральный директор большой строительной фирмы искал для себя утехи на стороне. По-видимому, супруга не баловала мужа частой близостью. – А дети у вас есть?

– Нет. Мы с женой решили пожить для себя… Мы ведь в браке около двадцати лет. А сейчас уже поздно заводить ребенка…

– Да уж! В вашем нынешнем положении это было бы более чем рискованно, – заметил доктор.

– Скажите, а я смогу вылечиться и иметь детей в дальнейшем? – с дрожью в голосе вопросил пациент.

– Конечно. Медицина сильна, как никогда, в этом вопросе, – постарался успокоить взволнованного пациента доктор Тосканио.

– И можно, наверное, обойтись амбулаторным лечением? – с надеждой заглядывая в глаза врачу, спросил Москаленко.

– Увы и ах! Амбулаторно я смог бы вас вылечить от гонореи, а вот от сифилиса…

– Так у меня?! О, черт! – хватаясь за голову, вскричал Москаленко. – Теперь мне все понятно! Чтобы я еще когда-нибудь в жизни стал связываться с этими потаскушками? Никогда! Как перед Богом…

– Не надо клясться. В мире нет людей совсем безгрешных, – остановил своего пациента Лепила. – Мы вас подлечим. Для этого я направлю вас в хороший стационар, которым заведует мой близкий друг. Там очень хорошие бытовые условия. Правда, лечение довольно дорогое…

– Это неважно! – сразу же заявил Москаленко. – Деньги для меня большой роли не играют. Главное – здоровье! Но вы знаете, я недавно прочитал рекламное объявление в одной газете, что сифилис сейчас излечивается амбулаторно при помощи какого-то американского средства… Всего три укола – и болезненные проявления как рукой снимает. Нельзя ли это средство прописать и мне?

– Лучше не надо, – предостерег его доктор. – Это непроверенное средство и лечат им одни шарлатаны и мошенники. Лучше соглашайтесь на мои предложения.

– Я согласен…

– Но вы и мне должны будете заплатить сумму в размере… – Лепила снова выдержал паузу. – …Тысячи долларов!

– Тысячи?.. – поджав губы, переспросил Москаленко.

– Это моя минимальная ставка, – развел руками Лепила. – Вы же должны понимать, что моя работа требует больших издержек, расходов… Да и потом, вы же сами хотите, чтобы сведения о ваших неприятностях остались только между нами. Я правильно понимаю?

– Да, да! Безусловно! Когда можно будет внести деньги? – вымученно улыбаясь, спросил Москаленко.

– Когда вам будет удобно. А сейчас я подготовлю для вас направление, созвонюсь с клиникой, чтобы вас там ожидали. Стационар, между прочим, находится в ближнем Подмосковье, в очень живописном месте, на базе бывшего санатория-профилактория, принадлежавшего крупнейшему оборонному заводу. Вы получите направление туда сразу, как только внесете предоплату…

– Я понял! – встав со стула, пошел к выходу Москаленко. – Деньги я привезу сегодня к вечеру…

– Если можно, постарайтесь успеть до восемнадцати ноль-ноль, – любезно раскланялся со своим новым пациентом Лепила.

То, что Москаленко прибудет вовремя и привезет с собой деньги, Лепила даже и не сомневался. И потому страшно удивился тому, что его новый пациент в тот день так и не приехал. Прождав его весь вечер и не дождавшись даже звонка, Лепила подумал, что с Москаленко произошло что-то непредвиденное.

На следующее утро врач сам позвонил Станиславу Вольдемаровичу по сотовому, но абонент не отвечал. В офисе фирмы «Яхрома», куда Лепила смог дозвониться только после обеда, ему сообщили, что Москаленко срочно отбыл в зарубежную командировку.

«Все это чистой воды вранье, – подумалось тогда доктору. – Как это его выпустили за рубеж без соответствующего медицинского освидетельствования, будь он хоть дважды генеральным директором фирмы? А при той симптоматике, что у него развилась, любой, даже самый неопытный, терапевт заподозрит неладное и направит Москаленко прямиком на осмотр к венерологу, а тот обязательно поместит его в стационар на принудительное лечение. Формально сделать это обязан любой врач-венеролог. Значит, сделает. И этого вряд ли не сознает Москаленко. Что-то он задумал другое. Но вот что? Может, просто нашел другого врача, которого хорошо знает? Может быть… Но почему же тогда он не обратился к нему сразу, как только появились первые симптомы сифилиса? Странно все это! А может, он все же решил испытать на своей шкуре новое американское средство, о котором говорил? Тогда я ему не завидую…»

В общем, вопросов тогда у Лепилы возникло много и он не смог найти на них ответы. И вот теперь, после покушения на его жизнь, ему подумалось, а не подослал ли к нему убийцу именно Москаленко? Такого варианта врач не исключал. Вот только он не понимал, зачем Кобелю могло это понадобиться?

Ему гораздо дешевле обошлось бы расплатиться за лечение с ним самим и раз и навсегда забыть обо всех неприятностях. Но, возможно, Кобель-Москаленко считал иначе…

«Не понимаю, зачем Кобелю-Москаленко было меня заказывать и подсылать убийц, – в который раз говорил себе Лепила. – Насколько я знаю, нанять убийцу стоит больших денег. Дешевле бы ему обошлось заплатить мне за лечение. Все-таки Кобель, наверное, нашел другого врача. И все! Обо мне он скорее всего уже и думать забыл. А я тут голову ломаю: он или не он? Но ведь не только на этом Кобеле свет клином сошелся? Заказать меня мог с таким же успехом и кто-то другой».

Отвлекшись от своих невеселых мыслей, Лепила посмотрел сквозь ветровое стекло автомобиля, все еще продолжавшего увозить его куда-то по Дмитровскому шоссе. Слева он увидел озеро, а за ним городские пятиэтажки. Тимур, перехвативший его вопросительный взгляд, тут же ответил:

– Это Долгопрудный. Скоро будем на месте.

«А чего это я так раскис? – снова упрекнул себя Лепила, стараясь придать своему лицу беспечное выражение. – Надо показать этому Тимуру, что я не очень-то и переживаю по поводу случившегося. Пусть думает, что мне все до фени».

– Свежий анекдот хочешь? – бодрясь, спросил он у своего спасителя.

– Валяй… – согласился Тимур, въезжая на горбатый мост, перекинутый через Клязьменское водохранилище.

– Молодая женщина, находясь на приеме у врача-венеролога, признается: «Доктор, какой кошмар! Я изменила мужу один-единственный раз – и такие ужасающие последствия!» На что врач отвечает: «Этого оказалось вполне достаточно, чтобы вы подцепили сифилис». «Но как же так? – удивленно разводит руками женщина. – Тот мальчик показался мне таким красавчиком, таким чистым и неиспорченным… Настоящий плейбой!» «Вот-вот, – наставительно заметил врач. – То же самое об этом плейбое мне рассказывало еще, по крайней мере, двенадцать рассерженных женщин, которых он заразил и которые, в свою очередь, перезаразили полгорода». «Но как же так?! – глотая слезы, восклицает молодая женщина. – Я только один раз изменила мужу!..» «В том-то и дело, что вы изменили один раз, но сразу с доброй половиной городского населения…»

Лепила, рассказав анекдот, натужно, как-то искусственно захохотал, ожидая ответного взрыва смеха со стороны Тимура, но тот только слегка улыбнулся, сказав:

– Не понятно только, как это она смогла за один раз переспать сразу с половиной мужского населения этого города? В литературе такой прием называется, кажется, гиперболой…

«А у парня к тому же начисто отсутствует чувство юмора, – подумал про себя Лепила. – Впрочем, это уже его проблемы».

– Скажи, пожалуйста, – после некоторого молчания снова заговорил Тимур, – а что это вообще за чертовщина такая – сифилис?

– Лучше всего об этом заболевании написал еще в шестнадцатом веке Джироламо Фракастро – врач, философ и поэт. Главного героя его поэмы звали Сифилюс, и он был пастухом. За чрезмерную похотливость и бесконечные любовные похождения бог Аполлон наказал его разрушительной болезнью половых органов. С тех пор именем пастуха Сифилюса стали называть и саму болезнь – сифилис, – пояснил Лепила. – У тебя закурить не найдется?

– Не курю, – ответил Тимур.

– Очень жаль! – веско заметил Лепила. – Я, вообще-то, тоже не курю, но сейчас бы с удовольствием испортил сигаретку…

За окном продолжали мелькать однотипные постройки дачных поселков, и Лепила, заглядевшись на них, снова пригорюнился. Неожиданно для самого себя он затосковал о прошлом. Хоть и в бедности жил, но спокойно. Никто на него не покушался. Наоборот, простые люди уважали его, обращались со всеми своими болячками. А он помогал им совершенно бескорыстно. Можно сказать, из одного альтруизма. Как там говорится в той таджикской пословице? «В бедняцкой лачуге и молоко не скисает». Все правильно. Когда ему скисать? Не успевает. Голодный человек никогда продуктам пропасть не позволит. А у него сейчас дом – полная чаша, денег куры не клюют. Есть все, не только кислое молоко, а даже бренди с шампанским. Вот только нет того безоблачного счастья, которое было, определенно было у него в прежние времена.

– Подъезжаем к Лобне, – произнес Тимур. – Поживешь пока у одного моего хорошего знакомого до тех пор, пока тебя перестанут искать твои недруги…

А еще минут через пять «Жигули» остановились у пятиэтажки на городской окраине. Тимур, сопровождаемый Лепилой, вышел из машины, поднялся на пятый этаж и позвонил в одну из квартир на лестничной площадке. На его звонок дверь открыл седой тучный человек с голым торсом, вдоль и поперек разрисованным татуировками. Лепила с нескрываемым испугом уставился на хозяина квартиры, подумав, что Тимур все-таки подставил его, привезя прямо к черту в зубы. Это же самый настоящий пахан!..

– Знакомьтесь, – совершенно спокойно проговорил Тимур, представляя двух мужчин друг другу. – Это доктор Тосканио. А это хороший человек дядя Петя…

Лепила опасливо ответил на крепкое мужское рукопожатие хозяина квартиры. В этот момент ему почему-то захотелось оказаться далеко-далеко от этого места, но отступать было некуда…

* * *

Сорокалетний Рафик Гатауллин не любил своего собственного имени. Причины этого крылись в его далеком детстве, когда во дворе и в школе все кому не лень дразнили Рафика обидным, как ему тогда казалось, прозвищем График. Хотя чего же в этом слове могло быть обидного? И все же уже тогда Гатауллин предпочитал, чтобы все окружающие называли его Рафаэль. Это было красивое и благозвучное заморское имя, от которого веяло чем-то загадочным и романтичным.

Вот уже несколько лет Рафаэль работал начальником цеха на заводе железобетонных изделий, находившемся в подмосковном Лыткарино. Этот цех, выпускавший различные стройматериалы, был возведен в некотором отдалении от основного заводского комплекса, на самой окраине небольшого городка, расположившегося на юге от Московской кольцевой автомобильной дороги. Оттуда до спального микрорайона Выхино в Москве было всего каких-нибудь полчаса езды на автомобиле, а именно там Рафаэль приобрел для себя и своей семьи новую пятикомнатную квартиру со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Среди «немыслимых» удобств Рафаэль называл ванную комнату, в которой при желании очень легко можно было развернуть маленький бассейн, кухню со всевозможными СВ-печками и бытовыми комбайнами, а также отдельную комнату для спортивных тренажеров. Кстати, последнее помещение из вышеперечисленных хозяин любил больше других, проводя в нем по многу часов в свои выходные дни за занятиями на тренажерах.

Вот и в этот поздний вечер Рафаэль, расслабленно откинувшись на заднем сиденье служебной «Волги», мчавшейся в сторону Москвы, с удовольствием размышлял о том, как приедет домой, переоденется в спортивную форму, погоняет перед сном на велотренажере, покрутится в свое удовольствие на кольцах, а потом – самое приятное! – займется вибромассажем.

Когда белая «Волга» подъезжала к высотному дому, где жил Рафаэль, молодой водитель по имени Коля с залихватским чубом, выбивавшимся из-под кепки, взволнованно спросил у начальника:

– Рафаэль Гиганович, это не от вашего ли подъезда только что «скорая» отъехала? Вон помчалась к Рязанскому проспекту…

– Да вроде нет, – беспечно пожал плечами начальник. – Мои чада и домочадцы должны быть бодры и здоровы, как и их родной отец. Впрочем, может быть, опять что-то с тещей приключилось… – Рафаэль несколько напрягся, переменив позу. – Ты же в курсе, что она после инсульта потеряла дар речи…

– Да, вы говорили, – кивнул Коля. – И знаете, я где-то даже вам завидую. Моя тещинька так остра на язык, что лучше сразу застрелиться. Хорошо еще, что я свою жену Ирку сумел уговорить жить отдельно от ее родичей. А то бы полный аут!..

Выйдя из машины, Рафаэль, прежде чем двинуться к подъезду, наклонился к приоткрытому ветровому стеклу дверцы водителя, проговорив:

– Ты вот что, Коля! Завтра заезжай за мной немного позже. Скажем, часам к десяти. Понял меня?

– Договорились, – ответил водитель, трогаясь с места.

Достав из почтового ящика вечернюю газету и какие-то рекламные проспекты, Рафаэль, который все еще не думал о плохом, зашел в кабину лифта и нажал на кнопку девятого этажа. Сердце у него тревожно забилось только в тот момент, когда он увидел, что железная дверь его квартиры почему-то распахнута настежь.

Быстро вбежав в прихожую, он услышал женские рыдания и стоны, раздававшиеся с кухни.

– Что?.. Что такое?! – вскричал он, появляясь на пороге кухни.

Его русская теща Надежда Афанасьевна – полная седовласая женщина лет шестидесяти – сидела за столом и из ее глаз ручьями лились горькие слезы.

– Что случилась, мама?.. – тревожно спросил Рафаэль.

– У! У-у… Угу! – попыталась что-то изобразить руками в воздухе заплаканная теща.

– Ничего не понимаю! – в сердцах треснул кулаком по столу хозяин квартиры. – Где Машка? Где, в конце концов, Кариночка?

Теща тяжело поднялась со стула и пошла в ванную комнату, всем своим видом приглашая Рафаэля за собой.

– Что еще?.. – спросил он и тут же замолк, увидев на полу ванной комнаты небольшую горку из личных вещей, в которых сразу признал цветастое платье и нижнее белье своей двенадцатилетней дочери Карины. – Ничего не пойму… Что это еще за дела?

– У-у! Угу! – настойчиво тыкала пальцем в груду тряпок теща.

Рафаэль нагнулся и двумя пальцами осторожно поднял белые девичьи трусики, сразу заметив на них бурые пятна высохшей крови. И тут же, словно удар по голове, пришло понимание происшедшего.

– Значит, «скорая» приезжала все-таки в нашу квартиру… – пробормотал он, зачем-то комкая девичьи трусики в руках и запихивая их в карман кожаного пальто, которое он позабыл снять.

Надежда Афанасьевна подергала зятя за рукав, снова приглашая за собой. Рафаэль пошел за ней, мотая головой, как бык на привязи. Теща провела его в комнату Карины и показала на исписанный лист бумаги, лежавший на кровати дочери рядом с ее любимой большой куклой в подвенечном наряде.

Рафаэль жадно схватил листок бумаги и принялся с трудом разбирать малограмотные каракули жены Марии Ивановны, которую он привык больше называть попросту Машкой.

«С нашей Кариночкой несчастье, – писала жена. – Ее возле школы поймали четыре подлеца и снасильничали… Повезла ее в больницу. Фельдшерица со «скорой» сказала, что надо сообщить об этом в милицию. Они должны забрать вещи Карины. Позвони в милицию…»

Несколько раз перечитав записку, Рафаэль горестно опустился на постель дочери и, ласково поглаживая ее куклу, так, будто это была сама Карина, глубоко задумался.

«Сообщить в милицию… Ну, уж нет! – скрипя зубами, яростно шептал он. – Тогда эти подонки слишком легко отделаются. Я уготовлю им кару пострашнее, чем любая зона. Они у меня собственное дерьмо жрать станут! В крови умоются! А потом? Потом будет видно…»

Встав с постели, так и не снявший пальто Рафаэль, взял цветную фотокарточку размером 13 на 18, на которой была запечатлена в полный рост его дочурка – веселое черноглазое и длинноногое создание, выглядевшая гораздо старше своих двенадцати лет, и, держа ее в руке, подошел к телефонному аппарату. Быстро набрав чей-то хорошо знакомый номер, он проговорил в трубку:

– Это я, Рафаэль! Узнал? У меня большое несчастье. Помочь можешь только ты. Надо срочно встретиться и поговорить. Нет, по телефону нельзя. Сможешь подъехать к станции метро «Выхино»? Хорошо. Я буду ждать тебя через полчаса в сквере, напротив выхода из метро. Да, это если идти в сторону Института управления. Договорились? До встречи!

Никто из сослуживцев Гатауллина даже не догадывался о том, какое несчастье стряслось в семье их руководителя, а сам Рафаэль делиться своим горем ни с кем не собирался. Весь следующий день после того, как Рафаэль узнал об изнасиловании дочери, он провел на своем обычном рабочем месте – в кабинете начальника цеха. И только самый внимательный наблюдатель из его рабочих, кто слишком хорошо знал начальника цеха, мог бы заметить некоторую нервозность, выражавшуюся в постоянной беготне Гатауллина по разным производственным помещениям.

Чтобы хоть как-то отвлечься от горьких мыслей о судьбе дочери, которые периодически накатывали на него, будто снежные лавины, Рафаэль старался целиком и полностью окунуться в повседневные дела. Но в какой-то момент он снова вспоминал то, о чем не хотел сейчас думать и тогда в остывших глазах зажигался огонь неутолимой злости, просыпалось нетерпеливое ожидание того момента, когда он самолично сможет посчитаться с обидчиками своей единственной и горячо любимой дочери.

Телефонный звонок, которого он ожидал весь этот день с превеликим нетерпением, раздался после окончания рабочей смены. Большие напольные часы, находившиеся в его кабинете, как раз пробили двадцать ноль-ноль.

– Это я, – сказал хорошо знакомый голос в телефонной трубке, когда Рафаэль поднес ее к уху. – Ты хочешь взглянуть на этих ублюдков, прежде чем мы сделаем из них отбивные котлеты?

– Очень хочу! – вырвалось у Рафаэля.

– Тогда жди. Мы подъедем через часик…

Этот час показался Рафаэлю самым длинным. Он метался по кабинету, как тигр в клетке. Но вот наконец по внутреннему телефону охранник известил начальника о том, что к проходной подъехали две легковых иномарки и одна грузовая «газель» с крытым кузовом.

– Пропусти их на территорию без досмотра! – с каким-то даже облегчением крикнул Гатауллин в трубку перед тем, как дать отбой и со всех ног броситься встречать гостей.

В небольшом заводском дворике Рафаэль подбежал к моложавому мужчине, одетому с иголочки, вяло вылезавшему из черного «семьсот двадцать пятого» БМВ с тонированными стеклами.

– Рад тебя снова видеть! – сказал он, подобострастно склоняя голову и пожимая протянутую руку сразу обеими ладонями.

– Да ладно, корефан, не виляй хвостом, как беспородная шавка, – небрежно растягивая слова, проговорил вновь прибывший. – Мы с тобой повязаны, как иголка с ниткой. А потому нечего передо мной отплясывать благодарственный танец. Сегодня я тебе помог, а завтра наступит твоя очередь ответить мне тем же. Валет, чтоб ты знал, своих корешей никогда не забывает!

– Где?.. Где эти падлы? – нетерпеливо вопросил Рафаэль, заглядывая Валету в глаза снизу вверх.

– В кузове. Эй, братки, вытащите клиентов из-под тента! Мы с другом хотим на них поглядеть… – распорядился Валет, указав пальцем на «газель» шестерым здоровякам, вылезшим из иномарок вслед за хозяином.

– Погоди, Валет! – вскричал Рафаэль, у которого от нетерпения поскорее посчитаться с насильниками дочери даже колени дрожали. – Во дворе уже стемнело. Скажи своим ребятам, чтобы они тащили этих ублюдков прямо в цех. А я пойду приготовлю побольше света.

– Сделаем, – небрежно махнул рукой Валет. – Только они, по-моему, уже и так полумертвые от страха за свою шкуру.

Когда четверку молодых ребят со связанными руками и залепленными лейкопластырем ртами приволокли в цех, Рафаэль зажег мощный прожектор, направив световой поток прямо в лица насильников, отчего все четверо закрутились на месте, как на раскаленной сковородке, стараясь стать к свету спиной или хотя бы боком. Но Валет и его дружки сделать им этого не дали.

– Что, козлы вонючие, не сладко стало? – с угрозой в голосе вопросил Валет, расхаживая перед четверкой молодчиков, жавшихся от страха друг к другу. – Небось, когда девчонку трахали в четыре смычка, приятней было? Прия-ятней… Только за все, козлики, платить надо! Это я вам вполне категорично заявляю. Ну-ка, Тюлень, дай высказаться вон тому, с правого края! Правофланговым завсегда первое слово!

Один из дружков Валета небрежно схватил здоровенной пятерней указанного парня сзади за длинные белокурые волосы, откинул его голову назад, а другой рукой содрал с губ лейкопластырь.

– Колись, падла! Если все расскажешь, то, может быть, папа тебя простит… – сказал Валет, приблизившись к белобрысому.

– Это все Ларик! Он учится в одной школе с той девчонкой, только в старшем классе… – заспешил смягчить гнев неизвестного «папы» белобрысый. – Честное слово! Девочка ему нагрубила, а он нас попросил ее проучить. Да что тут особенного! Мы так часто делаем… Она сама хотела… Честное слово! Они все об этом мечтают!

– Ах, ты!.. – не выдержал Рафаэль, выскакивая в круг света. – Заполучи! – высоко подпрыгнув и развернувшись в воздухе, он ударил правым каблуком белобрысого прямо в лицо. От этого удара у того вылетело сразу два передних зуба, а сам он, не устояв на ногах, отлетел на несколько метров в сторону.

– Классный удар! – похвалил Валет. – Ты для своих лет, дружище, в хорошей спортивной форме.

Рафаэль, не отвечая на похвалу, подошел вплотную к самому юному недомерку, на которого указал белобрысый.

– Значит, тебе понравилась моя дочь? – спросил он, отодрав с губ лейкопластырь и у него. – А ты знаешь, что ей еще и тринадцати нет? Она же совсем ребенок…

– Я готов жениться! – испуганно вскричал недомерок, бегая глазами по сторонам. – У нас будут детки!..

– Дурак, – сплюнул Рафаэль ему под ноги. – Ишь размечтался… – с этими словами он ударил тому в низ живота, упиваясь его истошным визгом.

– Красиво! – снова похвалил Рафаэля Валет. – Прям концерт по заявкам радиослушателей, да и только!

Он хотел сказать что-то еще, но, взглянув на как-то сразу посеревшее и осунувшееся лицо Рафаэля, замолчал.

– Все! – произнес Рафаэль с придыханием. – Больше не могу… Этих сами кончайте.

Повернувшись спиной к насильникам, он, повесив голову, медленно поплелся в свой кабинет. За спиной он услышал голос Валета:

– Братва, можете развлечься с этими ублюдками. А мне надо с другом покалякать-перетереть…

Рафаэль вошел к себе в кабинет, открыл шкафчик бара и вытащил оттуда литровую бутылку с самой красочной этикеткой. Откупорив ее, он сделал три больших глотка прямо из горлышка. Хотел выпить еще, но поперхнулся и закашлялся.

– Один пьешь? – усмехнулся Валет, появляясь в кабинете вслед за его хозяином.

Прокашлявшись, Рафаэль указал пальцем на открытый бар, сказав:

– Выбирай сам, что будешь пить. А мне надо срочно позвонить…

Набрав номер домашнего телефона и дождавшись, когда ему ответит жена, Рафаэль сказал в трубку:

– Машка, я сегодня задержусь на всю ночь. Да, ночная смена… Как Кариночка? В больнице? Ты сказала там, чтобы ее поместили в лучшую палату? Правильно… Что? Предложение?.. Кто это предлагает? Главврач? Мы подумаем над его предложением. Ну, все! Завтра поговорим. Спи спокойно!

Повернувшись к Валету, Рафаэль увидел, что тот наливает себе в стакан из бутылки «Столичной».

– А лучшего ничего не нашел? – поинтересовался он.

– Предпочитаю отечественные товары, – приподняв левую бровь и поглядев на Рафаэля через полный стакан, ответил Валет. – Будем здравы!

Сказав это, он медленно, будто смакуя марочный коньяк, выцедил всю водку из стакана. Рафаэля даже передернуло от отвращения.

– Кайф! – сказал Валет. – А теперь вдогонку неплохо бы томатного сока… на закуску!

– В баре, на нижней полке, должна быть пара пакетов, – покачав головой, произнес Рафаэль. – Я твои вкусы уже знаю…

Через пять минут, выхлебав весь пакет томатного сока, Валет засобирался восвояси.

– Хорошо тут у тебя, а только дел у меня сегодня еще много, – проговорил он, выходя из кабинета в сопровождении Рафаэля и направляясь во двор, где его терпеливо поджидали подельники. – Будем считать, что я твою просьбу исполнил. Теперь дело за тобой. «Мусор» приберешь. А я тебе очень скоро еще такого «мусора» подкину. Большие дела начинаются, дружище! Если все пройдет, как надо, Валет большим человеком станет. Очень большим! Держись Валета, Рафаэль, не прогадаешь!

– Спасибо тебе! – крепко пожал Рафаэль руку Валета на прощание. – Вези свой «мусор», за мной дело не станет. Я для тебя теперь все сделаю, что смогу.

– И даже несколько больше, – усмехнувшись, проговорил Валет. – Ну, все. Покедова, дружище!

Валет хлопнул дверцей БМВ и укатил вместе со своими дружками. Рафаэль же, вернувшись в кабинет, связался по внутреннему телефону с охранником, распорядившись:

– Федорыч, вызывай уборщиков «мусора» на ночную смену. Да, сегодня у них будет горячая работенка!