Читать книгу Петля времени - Александр Зиборов - Страница 3

Я знал, что питекантропы давно вымерли, но я тактично даже не намекал им на правду. А они этого не знали и не только чудесно выглядели, но и нахально наслаждались жизнью. Были моменты, когда я откровенно подражал им в этом, упивался простым и весьма здоровым образом жизни, ибо оказался в древности, которая ещё оставалась по-настоящему молодой: мир был очень юн, ибо только-только начиналась заря человечества. Природа являлась действительно природой, а не окружающей средой. Свежий, ядрёный воздух, казалось, можно было резать кусками, каждый вдох пьянил хмельной брагой.

Правда, этот мир был открыт настежь бешенству жизненных ветров, в нём имелось множество опасностей, но ты являлся хозяином своей судьбы, от тебя самого зависела твоя участь. Это в «цивилизованной» жизни ты мог позвонить или написать заявление кому-нибудь, порой даже анонимку, и надеяться, что кто-то за тебя всё сделает, «примет меры». Здесь же нужно было просто взять желаемое и после суметь его отстоять с оружием в руках. Кто смел, тот и съел! А если нет, то пусть неудачник плачет, кляня свою судьбу: тебе не помогут ни званья, ни чины, ни деньги. Справедливость была первобытной, но – справедливостью. Сильный был всегда прав.

Поначалу, признаюсь, я пребывал в иллюзиях, что смогу совершенно изменить уклад жизни питекантропов, так сказать, окультурить их. Увы, но прогрессиста из меня – культуртрегера – не вышло. Не только смастерить радио, телевизор или компьютер, но я не мог самостоятельно выковать даже и гвоздя. Я не знал, где мне сыскать железную руду – да хоть ходи я прямо по ней, не смог бы догадаться, что это именно она. А ежели бы кто ткнул меня носом в неё, то я совершенно не представлял себе, как выплавить железо. Спросить же было совершенно не у кого, как вы, несомненно, догадываетесь.

Точно так же я не мог сделать стекло, бумагу, чернила, а уж о пластмассе и говорить нечего. Не знал я и состава пороха… И так во всём: о чём ни вспоминал из того, что окружало меня в Самаре в двадцать первом веке, – ничего сделать не мог. У меня просто руки опустились.

Попытался просветить некоторых питекантропов и сообщил им, что земля круглая. Они хмыкнули, поглядели вокруг и ехидно вопросили: где именно я вижу эту круглизну? Понял, что потерпел неудачу, нового Гераклита из меня не вышло. Пришлось согласиться. Правда, напоследок я упрямо буркнул, что земля – плоская, но толстая.

После нескольких неудачных попыток я смастерил неплохой лук, как мне казалось, и начал практиковаться в стрельбе по цели. Без особых успехов, но рук не опускал. Ободрял себя: если долго мучиться, что-нибудь получится. Между тем попутно приглядывался к жизни тукотумов, всё больше привыкал к ним, а они – ко мне.

Возглавлял племя тот самый рыжебородый, которого звали Бя-Кой. В попытках заручиться его расположением я с помощью Буб-Яна, умевшего обрабатывать древесину, изготовил вождю велосипед. Так что могу считать себя его изобретателем, пусть другие даже и не претендуют на эту славу. Не описать трудов, которые я потратил на изготовление этого самоката. Понятно, настоящих круглых колёс изготовить не смог, был несказанно рад, что удалось сделать хоть квадратные. Вождь проехал немного на велосипеде, квадратные колёса то поднимали его, то бросали вниз. Скоро у него заболело седалище. Он страшно разгневался, принялся осыпать автора нелестными эпитетами, но вдруг осознал, что у него прошли боли в пояснице. Бя-ка расцеловал меня от радости и вечером на ужине поделился со мной деликатесом – копчёными мозолями с пяток мамонта. С тех пор он всегда ублажал свой радикулит ездой на велосипеде с квадратными колёсами.