Читать книгу Рассказы. Прочтите, не пожалеете - Александр Золотов - Страница 3

Отношение к немецкому языку в те годы, когда страна еще не залечила ран, нанесенных войной, было не на высоком уровне. В сознании людей еще превалировало отторжение всего западного, еще не пришло понимание того, что, сколько бы по миру не прошло страшных войн, мирное сосуществование народов неизбежно. Мир предполагает общение людей.

Нам школьникам 5-го «Б» класса, казалось, изучение чужеродного языка абсолютно не нужно, да и трудности этого процесса были немалые. Учителем немецкого языка в нашей школе был Рунов Василий Кузьмич. В годы войны он служил военным переводчиком, имел ранение, от чего правая рука полностью не разгибалась. Человеком он был чрезвычайно подвижным, нетерпеливым, но справедливым. Он ставил много двоек, но эти двойки имели больше воспитательный характер, чем оценивали знание предмета.

Уроки у Василия Кузьмича проходили в молниеносной форме. Начинались они с проверки знаний по переводу слов. Он называл слово на русском языке и, не, дав сосредоточиться, выбрасывал вперед раненую руку и указательный палец направлял на ученика, который должен перевести слово на немецкий язык.

– Du! (Tы)

Выбранный ученик вскакивал на ноги, чтобы ответить, но указательный палец учителя уже показывал на соседа по парте.

– Du.

– Du, – мчалось по рядам.

Вскоре весь класс стоял на ногах.

– Несите дневники, всем двойки.

Если учесть, что за каждую двойку надо было ответствовать перед родителями, а если двоек много, испытания могли постичь и мягкое место, класс вынужден был бойкотировать решение учителя.

– Несите, несите, что медлите! – подгонял Василий Кузьмич, но никто не решался сдвинуться с места первый.

– Хорошо! Я буду вызывать вас по журналу.

– Василий Кузьмич, – ожил класс, – мы знаем, но не успеваем отвечать.

– Вы не должны спать на уроке, так все на свете проспите. Скорость мышления еще вызволит вас не из одной жизненной лужи.

Экзекуция на этом заканчивалась.

– Садитесь. Сейчас каждый из вас подойдет к доске со своим словарем, (словари под диктовку учителя мы писали сами) я их проверю и определю меру знаний.

К такому процессу мы быстро привыкли и перестали думать над ответом, встал, помолчал, а учитель и его DU уже далеко. Все шло хорошо, пока DU вдруг стало останавливаться и превращалось в полновесную двойку…

Однажды Василий Кузьмич пришел удрученным, его было невозможно узнать. Он не выстреливал свои знаменитые DU, DU, долго молчал, затем бросил на ходу:

– Все свободны, урока не будет и ушел.

Класс в изумлении остался на местах, потом кто-то сказал:

– Кузьмич, наверное, заболел.

Обычно, в таких ситуациях учеников обуревает радость избавления от занятий, но в этот раз все или почти все остались на своих местах и только по истечении нескольких минут стали покидать класс.

Этот эпизод из жизни 5-го «Б» класса стал забываться. Кузьмич стал вести уроки по-другому, хотя его знаменитое «Du» звучало также молниеносно, но двойки перестали селиться в дневниках учеников. Причину такой метаморфозы узнали несколько позже.

Дело оказалось в том, что в школе классы формировались по следующему принципу. Ученики, проживающие на центральной усадьбе, определялись в классы «А», а дети, проживающие на отделениях совхоза и близлежащих поселков, жили в интернате и заполняли классы «Б»

Жизнь в интернате того времени была не сахар. Интернатские дети хорошо знали слово «СУМКА». Эта самая сумка наполнялась родителями едой, которой малыш в 12 лет должен питаться неделю. Холодильников тогда не было, потому сумка быстро опорожнялась и если не будет оказии из дома, то пару дней приходилось жить впроголодь. К концу учебного года, стали кормить в совхозной столовой. Чтобы еда была полновесной и качественной там дежурили учителя. Пришла очередь Рунова Василия Кузьмича. Кода он увидел, чем питаются дети, то едва не избил заведующего столовой.

– Чем Вы кормите наших учеников? – внешне спокойно спросил Кузьмич.

– А тем, что выделяет совхоз, – невозмутимо ответил раздобревший на казенных харчах заведующий и уже привыкший к такому роду вопросам.

– Тогда почему макарон в тарелке мало и они даже не сдобрены подливой? – голос учителя стал уже почти кричащим.

В конце концов, разговор перешел в перепалку.

Утром следующего дня, Кузьмич не стал проводить урок в нашем классе, пошел к директору школы. По каким каналам его разговор стал известен всем, я не знаю, потому передаю только его суть.