Читать книгу Боевая машина любви - Александр Зорич - Страница 22

По поводу текущего местоположения Альсима у Эгина оставалась одна-единственная версия.

«После неких недавних событий, о которых мне знать пока не дано, он просто перебрался жить в Свод», – решил Эгин.

Ноги сами несли его в нужном направлении. На площадь Двух Лагинов, под сень пирамидальной громады Свода Равновесия.

Если у Пиннарина и было нечто, что можно было бы приравнять к Золотому Цветку, или, если угодно, центру средоточия силы, то находился этот центр не в княжеском дворце, как полагали некоторые подхалимы, и не в военной части морского порта, как полагали некоторые патриоты (то есть подхалимы другого рода), а в здании Свода Равновесия.

Когда Эгин вышел на площадь Двух Лагинов, на краю которой красовалась серая громада Свода, он обнаружил, что ноги «сами принесли» на эту площадь не только его, но еще и тысчонку-другую жителей столицы.

Походило это все на несанкционированное народное гулянье во время холеры. Прямо на греовердовых плитах, на некотором отдалении от парадного входа в Свод, жгли костры, на которых грелась в огромных котлах благотворительная похлебка.

Эту похлебку жаловала своим подданным Княгиня.

По площади, словно Измененные лучи розы ветров, змеились многоголовые очереди за дармовщиной. Рядом расхаживали солдаты, присматривающие за порядком. Мимо страждущих похлебки сновали сноровистые коммерсанты. Они предлагали пирожки с крысятиной, хлеб с отрубями и воду.

Пресная вода в Пиннарине стала ценой с молодое вино. Два акведука, снабжавших водой большую часть столицы, были разрушены на протяжении многих лиг. Третий обещали починить к послезавтрему.

А из многих колодцев вода ушла в один день, не считая тех, что оказались погребенными под развалинами. А было их и так не больно много.

«Налетай, лучшая вода в столице! Кишки так и продирает!» – орал мальчик с бурдюком.

Но Эгину не нужно было продирать кишки.

Ему нужны были холодные мраморные ступени, приводящие к центральному входу в Свод.

Как известно, этим входом не пользовался никто, кроме впервые доносящих в Опору Благонравия, страдавших размягчением мозгов и тех, кто решил попробовать свои силы в Комнате Шепотов и Дуновений, или, иными словами, в борьбе за должность гнорра.

И те, и другие, и третьи были по-своему сумасшедшими.

Сумасшедших в Варане не любили и боялись.

Поэтому, когда стало понятно, куда именно направляется неплохо одетый молодой гиазир с коротко остриженными волосами цвета спелой ржи, люди, что стояли поближе ко входу, стали расступаться, перешептываться и указывать на Эгина пальцами.

– Милок, не ходил бы ты туда. Молод еще, не воротишься, – схватила Эгина за рукав сердобольная бабка, стоявшая в очереди к котлу со своей деревянной кружкой. Во рту у нее не сочлось бы и четырех зубов.

– Значит, не судьба мне будет воротиться, бабушка, – усмехнулся Эгин.