Читать книгу Темные отражения. В лучах заката - Александра Бракен - Страница 5

Когда я наконец оказалась на втором этаже склада, у меня все полыхало в груди, а сознание погрузилось в мешанину темных мыслей и ужаса. Сэн поднималась следом за мной, и пожарная лестница с грохотом затряслась, а я не успела быстро нырнуть в окно. Слегка отодвинув черную форменную куртку, которую на него повесили, чтобы тусклое освещение не заметили с улицы, я перекинула ноги через подоконник и спрыгнула внутрь.

Темноту пространства разбивали островки неровного пламени свечей. И мои глаза в панике заметались между ними. Мне показалось, что все дети столпились в дальнем углу комнаты – будто Гейтс и Фергюсон приказали им собраться там в обмен на еду.

«Коула нет, – подумала я, нервно вцепившись руками в волосы. – Вот черт». Он был мне нужен. Он должен это знать – нам нужно придумать, что же теперь делать.

– Даже маленькая благодарность дорогого стоит, – усмехнулся Гейтс.

Его слова словно разрушили оцепенение, в которое до этого была погружена притихшая комната. Сразу же зазвучали голоса, торопливо и еле слышно произносившие «спасибо», а потом дети вернулись на свои места. Они не смели поднять глаз, лишь изредка поглядывая друг на друга. Теперь я так ясно увидела то, чего мне не хотелось признавать раньше. Мы провели месяцы – даже годы, тренируясь вместе с агентами и сражаясь с ними бок о бок. Но в ту секунду, когда они убедили себя, что мы – лишь чеки, которые нужно обналичить, ничто из этого больше не имело значения.

Я выхватила из мрака три лица, которые высматривала с самого начала. Темно-бронзовую кожу Вайды, которая тоже вернулась с вылазки, украшал неприятного вида порез, а Толстяк пытался его забинтовать. Рядом с ним лежал черный рюкзак. Я с облегчением выдохнула, но тут же прикусила губу, чтобы по моему лицу никто ничего не заметил. В рюкзаке лежали материалы исследования, которые я спасла, когда Клэнси пытался их сжечь. Листки с таблицами, графиками и всякой медицинской мутью – все, что собрала его мать в поисках лекарства от ОЮИН.

– Бабуля, клянусь богом, если ты не прекратишь меня доставать… – прошипела Вайда.

– Дай мне просто продезинфицировать! – спорил с ней Толстяк.

Лиам сидел, прислонившись к стене, согнув ноги и положив на колени руки. И он то и дело мрачно косился на Гейтса. Это суровое выражение застыло на его лице с того дня, когда Штаб Лиги подвергся атаке. Парень не стал тянуться за едой и, получив свою порцию, отдал ее Толстяку.

Агенты выдадут и его тоже. Что, если бы сегодня я не заметила этих агентов, а потом не остановилась и не услышала, о чем говорили Сэн и остальные? Они собирались водить нас за нос и дальше и через несколько дней провернуть сделку. И я бы уже ничего не смогла сделать. Но почему я вообще решила, что могу защитить всех? Я не смогла спасти даже одного тогда, когда это было важнее всего. Джуд…

Проходя мимо, Сэн толкнула меня в плечо, а я и не почувствовала…

Я понимала, где нахожусь, но что толку, потому что прямо сейчас я снова оказалась в тоннеле, вслепую пробираясь через обрушившиеся стены, которые грозили нас раздавить. Меня преследовали звуки далеких криков, паника в невидящих глазах и скрежет трескавшегося бетона. Я слышала, как осыпается земля, обволакивая все вокруг удушливым облаком. Я зажмурилась, но передо мной возникло веснушчатое лицо Джуда. Его светло-карие глаза широко распахнулись, когда он увидел, что подошла к концу его собственная жизнь. Картины недавних событий проплывали передо мной, и ничто не могло остановить этот поток. И не было ни одного хорошего воспоминания, которое оказалось бы достаточно сильным, чтобы все это стереть. То, что продолжало жить в моем воображении. То, как Джуд навсегда исчез в темноте.

Я все еще была там, отрезанная от реального мира. В моем теле гудел каждый нерв, словно перед решающим броском. Давление внутри меня нарастало и грозило разнести в клочья все мои попытки удерживать себя под контролем. И осознание того, что этот взрыв произойдет на глазах у остальных, отнимало последние силы.

Прикосновение к моему запястью было таким осторожным, что я не сразу его почувствовала, но достаточно настойчивым, чтобы развернуть меня к двери, и достаточно крепким, чтобы меня удержать, когда я на подгибающихся ногах сделала этот первый шаг.

Я вышла из комнаты, стены которой, казалось, сжимались вокруг меня, в такой же темный коридор. Здесь было гораздо холоднее, и мне больше не казалось, что от огня, текущего в моих венах, кожа моя сейчас пойдет пузырями. Отойдя от двери так, чтобы меня не было видно из комнаты, я опустилась на пол, уткнувшись лбом в согнутые колени. Знакомые руки сняли с меня куртку и убрали с затылка промокшие от пота волосы.

– Все нормально, милая, – произнес голос Лиама. Что-то ледяное коснулось моей шеи – может, бутылка с водой. – Просто дыши глубже.

– Я… не могу… – выговорила я между судорожными вдохами.

– Конечно, можешь, – спокойно сказал он.

– Мне нужно… – Мои руки метнулись к шее в попытке разорвать невидимую веревку, стянувшую горло.

Поймав мои ладони, Лиам прижал их к своей груди.

– Сейчас ничего не нужно, – мягко проговорил он. – Отдохни. Все в порядке.

«Ты даже не представляешь, насколько это не так», – хотелось ответить мне. Острая боль прошила мой правый висок, и с каждой секундой там пульсировало все сильнее.

Но возможность касаться его дарила облечение. Я заставила себя дышать в том же ритме, в каком поднималась и опускалась его грудь. Прохладный воздух помог мне постепенно разобраться в бардаке, который творился у меня в голове, а во лбу нарывом пульсировала пылающая точка. Давление ослабило свою хватку настолько, что я смогла распрямиться и откинуться на стену.

Лиам по-прежнему сидел передо мной на корточках, его голубые глаза пристально вглядывались в мое лицо. Складка между бровей разгладилась, и он сам тихонько выдохнул. Парень взял бутылку и смочил водой бандану, которую вытащил из заднего кармана. Медленно и нежно он стер кровь и грязь с моих рук и лица.

– Лучше?

Я кивнула и, забрав у него бутылку, отпила глоток воды.

– Что случилось? – спросил он.

– Я просто…

Я не могла ему сказать. Они с Толстяком уже не один день планировали, как нам сбежать, когда придет время покидать город. Лиаму была чужда ненависть, однако агентов он ненавидел всей душой. И если я проговорюсь, Лиам попытается убедить нас уйти сегодня ночью. Или, что еще хуже, он может случайно выдать себя агентам. Лиам никогда не умел скрывать свои чувства так, как это делал Коул. Они смогут прочесть их легко, как газету, и также быстро избавятся от парня, чтобы он не предупредил остальных.

– Просто… просто… на меня слишком много навалилось.

– И такое часто происходит? – Лиам уселся напротив меня, скрестив ноги.

Господи. Об этих приступах я тоже не хотела говорить. Не могла, даже с ним. Тогда мне пришлось бы говорить о Джуде, о том, что случилось, и еще о многом, о чем мы так и не успели объясниться, а потом все полетело в тартарары. По крайней мере, мне казалось, что он это понимает.

– Тебя весь день не было, – сказал Лиам. – Я начал беспокоиться.

– Не сразу удалось найти того, кто мог бы оказаться полезным, – ответила я. – Так что я не просто болталась по городу.

– А я этого и не говорил, – отозвался Лиам. – Мне просто хочется, чтобы ты предупреждала, когда уходишь…

– Я не думала, что обязана это делать.

– Ты не обязана. Я тебе не надзиратель. Я просто испугался, ясно?

В ответ я промолчала. Вот что происходило в последнее время между нами. Мы были вместе, но не так, как это было важным для меня – не так, как это ощущалось буквально несколько месяцев назад. Я предала Лиама. Кто знает, станет ли у нас когда-нибудь все снова как прежде. И пусть это не помогало, но единственным способом справиться с новой реальностью, была попытка скрыть то, что происходило сейчас во мне, не позволить чувству вины вырваться наружу и разрушить кого-то еще. Поэтому я тщательно отгораживалась от Лиама невидимой стеной, выстраивая ее кирпичик за кирпичиком, даже когда я обнимала его, держала его за руку, целовала.

Это было эгоистично, и я это понимала – брать так много и не давать ничего взамен… Но он был нужен мне здесь. Мне нужно было чувствовать, что он прикрывает мою спину, что он на моей стороне. Мне нужно было видеть его лицо и слышать его голос, и знать, что он в безопасности и я могу его защитить. Только это давало мне силы прожить очередной день.

Но рядом с Лиамом было невозможно сдерживаться и мыслить логично, расставляя приоритеты. Он умел говорить и знал силу слов. Он чувствовал и понимал все глубже всех, кого я знала. Уже несколько дней он пытался заговорить со мной об этом. Ты не виновата в том, что случилось с Джудом. И в том, что случилось в нашем убежище…

– Руби, серьезно, что случилось? – спросил он, осторожно взяв меня за запястья.

– Прости, – прошептала я. А что еще я могла сказать? – Прости меня… Я не хотела быть такой… я не хотела на тебя набрасываться. Ничего такого не случилось. Конечно, я должна была тебе сказать, что ухожу, но мне пришлось делать это в спешке.

А еще я знала: ты попытаешься убедить меня, что это слишком опасно, и не хотела спорить.

– Но теперь у нас есть информация. Я знаю, как нам выбраться отсюда.

Губы Лиама сжались в тонкую линию, когда он изучающе посмотрел на меня. Похоже, этот ответ его не удовлетворил, но парень так хотел поговорить о другом, что не стал допытываться.

– Значит, мы наконец-то можем обсудить, что делаем дальше?

– Коул не хочет нас отпускать.

Особенно тебя.

– Мы можем найти моих родителей…

– Но ведь колесить по округе в поисках твоей мамы и Гарри так же опасно, как оставаться здесь с остальными? – спросила я. – Это наше сражение… То, к чему мы все это время стремились, помнишь? И Коул пообещал мне, что сейчас мы действительно постараемся помочь детям – попытаемся вытащить их из лагерей.

По крайней мере, именно об этом мы мечтали, когда находились в Ист-Ривере. Тогда именно Лиам стал вдохновителем этого плана: найти способ и вызволить детей из реабилитационной программы. Я наивно надеялась, что все, что случилось потом, не убило его мечту. Но когда я произносила последние слова, взгляд Лиама метнулся в сторону двери в самом конце коридора. Там, за этой дверью, скрывался монстр, и входить к нему было разрешено только мне и Коулу.

– Да, сейчас Коул так говорит, и, быть может, агенты пока на нашей стороне, – парировал Лиам. – Но сколько так будет продолжаться, пока они не вспомнят о своем собственном интересе?

Я попыталась сохранить невозмутимый вид. Они уже о нем вспомнили.

– Это больше не Лига.

– Именно. И дела могут пойти совсем плохо.

– Только если мы не попытаемся этому помешать, – сказала я. – Может, хотя бы выждем немного? Посмотрим, что будет дальше? Если все полетит к чертям, мы сбежим, обещаю. По крайней мере… Я должна понять, спаслись ли Кейт и те, кто ушел с ней. Если да, они будут нас ждать. У нее же флешка с исследованиями корпорации «Леда», связанными с ОЮИН. Если мы сможем собрать эти сведения воедино и узнаем о лекарстве – мы не только поможем самим себе – мы поможем всем детям, которые будут после нас.

Лиам покачал головой.

– Я не хочу сказать, что ты рисковала напрасно. Но что, если на страницах, которые ты вытащила из огня, нет ничего полезного? И пусть даже эти сведения невероятно важны, но есть они или нет, в нашей жизни все останется по-прежнему. Я не хочу, чтобы мы просто… постоянно думали об этих листках в надежде, что однажды, когда-то потом, от них что-то будет зависеть.

Умом я понимала, что Лиам был во всем прав, но эти слова пробудили во мне такое яростное отрицание и такой сильный гнев, что я едва не оттолкнула его. Сейчас я не хотела смотреть в лицо реальности. Мне нужна была надежда, что взглянув на обгоревшие страницы, я когда-то увижу в них нечто большее, чем знакомые слова: «Проект «Снегопад». ОЮИН. Профессор».

И если я откажусь от этой последней крупицы надежды, значит, те несколько секунд, когда я взяла верх над Клэнси, не означали победу. Пусть даже она продлилась всего-то мгновение. Это будет означать, что, в конце концов, выиграл он. Оставленный умирать, он смог выжить, а информация, которую он так упорно пытался уничтожить, оказалась бесполезной.

Нам было это нужно. Мне было это нужно. Перед мои глазами встали лица моих родителей – их скрывала тень. Картинка исчезла, и на смену ей пришла другая: Сэм, ее лицо тоже в тени. В боксе № 27 всегда царил полумрак, и казалось, что щеки ее совсем ввалились. Секунда, и она растаяла в воздухе, словно призрак. Новые лица потянулись передо мной бесконечной вереницей – лица тех, кого я оставила за электрическим ограждением в Термонде.

Мои пальцы с такой силой вонзились в колени, что ногти почти продырявили ткань. Печальная правда – и неважно, насколько упорно я отказывалась это признавать – заключалась в том, что в этих записях отсутствовало ключевое звено. И единственным человеком, владевшим этой информацией, была мать Клэнси, Лилиан Грей – и Клэнси позаботился, чтобы мы ее никогда не нашли.

– Я не сдаюсь, – жестко сказал Лиам. – Если это не сработает, мы придумаем то, что сработает обязательно.

Я потянулась, чтобы провести пальцами по его щеке, погладить отросшую короткую щетину. Он вздохнул, но не отодвинулся.

– Я не хочу спорить, – тихо сказала я. – Я никогда не хотела спорить с тобой.

– Так и не надо. Все же просто, дорогая. – Лиам прижался своим лбом к моему. – Но нам нужно принимать такие решения вместе. О всяких важных вещах. Пообещай мне.

– Обещаю, – прошептала я. – Но мы должны добраться до Ранчо. Нам обязательно нужно туда попасть.

До того, как построили Штаб, Лига размещалась в Северной Калифорнии, на базе, которой, явно с любовью, придумали кодовое имя «Ранчо». Теперь это место тщательно охранялось в соответствии со своим статусом – это была база «последней надежды», куда можно было отступить в самом крайнем случае. Только старшие агенты, включая Коула, начинали там и знали, как ее найти.

Если Кейт удалось выбраться, она будет ждать нас на Ранчо. Я представляла, как она идет по пустому коридору, словно ожидая, что в любой момент любая из дверей откроется, а из нее покажется кто-то из нас. Кейт бы не стала нарушать инструкции. Сейчас она, наверное, с ума сходит от беспокойства.

В сознание просочилась одна мысль, вытеснившая все иные, внушавшие надежду. Мне нужно будет сказать ей.

Ну почему я не подумала об этом? Она же не знает – откуда ей было узнать. Она доверяла мне. Она просила меня позаботиться о нем. Она не догадывается, что Джуд…

Я закрыла глаза, сосредоточившись на том, что Лиам мягко гладит меня по спине и как его рука двигается вверх-вниз.

– …какого черта? – из комнаты донесся резкий голос Сэн, и наше уединение мгновенно было разрушено. – Стюарт, ты совершил немало идиотской хрени – и я имею в виду действительно много – но это, это…

– Просто гениально? – подсказал Коул, и я почти услышала улыбку в его голосе. – Не стоит благодарности.

Я быстро оказалась на ногах, запоздало поймав раздраженный взгляд Лиама.

– Пойдем, – поторопила его я. – Что-то происходит.

– Ну да, ну да, – буркнул парень, и я ощутила его руку у себя на пояснице. – А разве бывает, чтобы с ним ничего не происходило?

Агенты так тесно столпились у окна, что поверх их голов мне была видна только черная вязаная шапка Коула. Найдя глазами детей, я обнаружила, что почти все они повскакали с пола и обратились в слух.

– Ру?

Услышав этот голос, я застыла, а внутри у меня все сжалось. Я повернулась к Нико.

– Да?

– Тут все… – Мальчишка кивнул в сторону агентов. – Тут все в порядке?

– А ты как думаешь?! – отрезала я.

Нико вздрогнул, точно я его ударила, и почему-то это разозлило меня еще сильнее. Однако во мне не осталось сочувствия. К печальному, перепуганному предателю Нико.

С тех пор, как стало понятно, что никакие электронные устройства восстановить не удастся и двое Желтых, что у нас остались, не смогут их запустить, Зеленые не знали, чем себя занять. Большую часть времени Нико спал. А когда бодрствовал, признавал только меня и Вайду, изредка перекидываясь с нами парой слов.

Раньше я жалела его, зная как Клэнси им воспользовался. Но потом эта жалость полностью улетучилась: если бы Нико не выдал Клэнси информацию о проекте «Снегопад» и местонахождение его матери, если бы он не оказался настолько глуп, чтобы попросить сына президента нас выследить – всего, что случилось, могло бы не произойти. И Джуд был бы жив, и мы бы не оказались в ловушке в той адской дыре, в которую превратился Лос-Анджелес.

– Руби… – начал было Лиам, и в его голосе прозвучало неодобрение.

Мне было все равно. И утешать сейчас Нико я точно не собиралась.

Увидев, как Толстяк и Вайда проталкиваются между агентами, чтобы подойти к нам, я махнула им. Однако Толстяк сразу же набросился на меня:

– Ты в порядке? Тебя ранили?

– Нет, Бабуля, она умирает. Она истекает кровью у твоих ног. – Вайда закатила глаза. – Ты нашла, что хотела?

– Да…

– Прости, что позволил себе выразить беспокойство о своем друге, – прорычал Толстяк, резко повернувшись к ней. – Я понимаю, что для психопата это навсегда останется чуждым для понимания…

– Этот психопат спит меньше, чем в метре от тебя, – напомнила ему Вайда своим самым милым и сладким голосом.

– Ого, у нас такие добрые друзья, – пробормотал себе под нос Лиам.

Но я уже не вслушивалась в их перепалку. Коул посмотрел в нашу сторону, подняв брови в немом вопросе. Я кивнула, и он снова повернулся к той, что стояла у него за спиной.

Это была женщина средних лет с оливково-смуглой кожей. Лицо ее было морщинистым и усталым. Волосы, уложенные в пучок, растрепались и выглядели тускло-серыми. Была ли это седина или просто цементная пыль, которая накрыла город? Юбка когда-то дорогого темно-синего платья разорвалась по шву. Большие темные глаза незнакомки сканировали комнату, чуть дольше задерживаясь на детях.

– Знаете, кто это? – спросил Коул.

– Гражданское лицо, которое теперь может опознать всех нас и выдать военным! – выпалила в ответ Сэн.

– Меня зовут Анабель Круз, – представилась женщина с достоинством, удивительным для человека, ковыляющего на сломанных высоких каблуках.

– Ну вы и бараны, – покачал головой Коул, обнаружив отсутствие какой-либо реакции. – Это сенатор от Калифорнии. Отдел международных связей Федеральной Коалиции. Она налаживала контакты с другими странами и вела переговоры о получении помощи.

Однако Сэн не выглядела впечатленной. Она снова повернулась к Коулу, уперев руки в бока.

– Ты хотя бы потрудился проверить та ли она, за кого себя выдает? Если она связана с ФК, почему ее не отправили в лагерь временного содержания?

– Я могу ответить сама, – вмешалась сенатор Круз, и ее глаза сверкнули. – Когда начался налет, меня не было в штаб-квартире – я встречалась с «Рупором».

– С подпольным информационным агентством? – уточнил Гейтс.

Лиам озадаченно повернулся ко мне. Стараясь не вдаваться в детали, я тихонько рассказала ему все, что знала. Агентство существовало уже два года, ну, может, три. Кажется, там в основном работали репортеры и редакторы, оказавшиеся в черном списке Грея за то, что поднимали «опасные» темы. Например, о восстаниях и протестах, из-за чего им потом пришлось скрываться.

Лиам открыл рот, словно собираясь что-то сказать, и глаза его вспыхнули.

– Что, да… – Коул посмотрел на агентов. – Я понимаю, что это в какой-то степени характеризует, насколько здраво она мыслит…

– Простите? – Сенатор скрестила руки на груди.

– Он имеет в виду, что информационные вбросы «Рупора» чаще всего мало кто замечает. Несколько секунд славы, пока Грей в очередной раз не прикроет их деятельность, – сказала Сэн, снисходительно глядя на Анабель Круз. – Они публикуют высосанные из воздуха сенсации на своей интернет-страничке и в социальных сетях, которые еще не заблокировали. У них слишком маленькая аудитория. И вся их деятельность ни черта не стоит.

Очевидно, на этот счет мнение Коула и Сэн совпадали.

– Репортер застрял в городе вместе с ней, – объяснил Коул тем, кто толпился в комнате. – Я проводил обычную разведку местности и услышал, как военные штурмуют здание неподалеку. Они охотились на него, а не на нее. Парня застрелили на месте, и, вероятно, поступили бы так же и с ней, если бы Анабель не назвала себя.

– И тут ворвался ты и спас ситуацию? – Сэн пожала плечами. Ненависть, которую я испытывала к этой женщине, начала одерживать верх над благоразумием и выдержкой. Я непроизвольно сделала еще шаг вперед. – Итак, все, чего ты добился – притащил сюда лишний рот, который нужно будет прокормить.

– Кстати, об этом. – Коул сбросил с плеча набитый рюкзак и швырнул его одной из Зеленых. – Нашел один фреш-бар, и в его холодильниках кое-что неплохо сохранилось. Не много, но все лучше, чем та дрянь, которую мы ели до сих пор.

Девочка посмотрела на него так, будто он только что протянул ей праздничный торт, который сам испек и покрыл глазурью. Толстяк мгновенно, будто телепортировавшись, оказался у рюкзака и уже расстегивал молнию. Остальные выстроились у него за спиной, благодаря Коула – кто-то попытался передать ему целое яблоко.

– Я не голоден. Но спасибо.

Обернувшись к Сэн, парень все еще улыбался, и его улыбка стала даже шире, хотя Сэн смотрела на него с нескрываемым презрением. Но я видела нечто опасное в его спокойствии, в том, как он наклонил голову. Как спичка, которая только и ждет, чтобы ею чиркнули обо что-то хоть немного шершавое.

– Сэн, я немного удивлен. Я думал, ты будешь в восторге: такой человек присоединился к нашей команде. Как только мы выберемся отсюда, ее поддержка окажется как нельзя кстати. Сенатор поможет нам рассказать всему миру о том, что мы делаем, – наконец сказал Коул. Голос его прозвучал доброжелательно и непринужденно. – Мы же собираемся начать с чистого листа, разве нет?

Ну да, конечно. Сэн была совершенно не заинтересована в том, чтобы поведать о нас всему миру. Она хотела выжечь до основания все, что имело к нам какое-то отношение. Но все-таки сейчас прозвучал вопрос, который требовал ответа. И еще вызов. Молчание затягивалось, и стало заметно, как, переминаясь с ноги на ногу, переглядываются другие агенты. Некоторые из Зеленых, самые сообразительные, определенно понимали ситуацию лучше, чем те, кто уже списал новый всплеск напряженности на обычные проблемы и недовольство.

Он знает. Внезапно догадалась я. Может, Коулу и не были известны все детали. Но то, что агенты собираются отказаться от своего обещания помочь нам в освобождении пленных, не было для него тайной. Он провоцировал ее, вынуждая признаться в этом в присутствии детей.

– Я буду рада обсудить с вами мои идеи, – произнесла сенатор Круз. – Исходим из того, что у нас есть способ покинуть город?

Внимание всех присутствующих переключилось на меня.

– Да. Как мы и думали, у властей недостаточно людей, чтобы одновременно патрулировать все улицы и охранять многокилометровое шоссе. Военные установили заграждения и прожекторы, но по ночам машины стоят пустыми.

Я подошла к приколотой на стену карте дорог Лос-Анджелеса, которую мы обнаружили неподалеку в брошенном автомобиле. И показала на три точки, которые увидела в сознании той женщины-солдата. Мой голос звучал уверенно, хотя страшные картины уготованной для нас участи уже заполнили задворки моего сознания. СПП. Вышитые красным буквы «пси». Стяжки-наручники. Кляпы. Деньги. Оружие. Я старалась не смотреть на агентов. Теперь, когда я знала, чего они на самом деле хотят и как собирались отплатить мне за то, что я помогла им убрать свои задницы из этого города, тихий темный голосок в моей голове начал нашептывать мне: «Соври». Он подговаривал меня скрыть несколько важных деталей. Чтобы агенты попали в опасную переделку и чтобы им надавали как следует.

– Вот, – сказал Коул, вручая мне ручку. – Сможешь показать?

Гейтс буркнул что-то себе под нос. Повернувшись к нему и скрестив руки на груди, я посмотрела мужчине прямо в глаза. Он тут же отвел взгляд, сделав вид, что вытирает рот и нос о рукав. Вспышка страха, которую я увидела в его лице, придала мне больше уверенности, чем даже ободряющее прикосновение Коула, который встал у меня за спиной, чтобы изучить сделанные мной отметки.

– Уверена, что на самом деле их больше, – добавила я. – Но я увидела только эти.

Коул окинул взглядом комнату, просчитывая в уме, сколько человек будет в каждой группе, если существует только три потенциальных выхода. Семнадцать детей. Двадцать четыре агента, при том двадцать человек входили в группу, которую подтянули, чтобы освободить Штаб. Их было больше, но одни погибли во время первой атаки, а остальные дезертировали. Получалось восемь групп по пять или около того. Задача была вполне выполнима.

– Мы должны действовать быстро и точно рассчитать время, – вмешалась Сэн. – Возможно, до тех мест, куда не достал электромагнитный импульс, десятки километров. Которые придется пройти пешком.

– Это было отмечено на карте, которую я видела, – сказала я и обвела ручкой новые территории. На западе – Беверли-Хиллз, на востоке – Монтерей-Парк, на севере – Глендэйл, на юге – Комптон. Не такое уж гигантское пространство. По крайней мере, я ожидала чего-то большего.

– Сегодня же разделимся на команды, отправляемся через несколько часов. В три или в четыре часа утра.

– Нам нужно подробно обсудить стратегию, – возразил Гейтс. – Собрать припасы.

– Нет, все, что нам нужно – это к черту убраться из этого города, – отрезал Коул. – И как можно быстрее. Остальные ждут нас на Ранчо.

Я сжала его запястье и бросила короткий взгляд в сторону двери.

Парень едва заметно кивнул, а затем снова обратился к тем, кто сгрудился вокруг него.

– На сборы времени немного, потому что скоро мы выдвигаемся. Да, именно так, Блэр, – кивнул он, повернувшись к девочке из Зеленых, которая не сдержала удивленного возгласа. – Именно это я и хочу слышать. Восторг. Скоро мы сменим обстановку!

– Ты не можешь принимать такие решения, не дав высказаться остальным, – снова вклинилась Сэн. – Не ты решаешь.

– А знаешь что? – спросил Коул. – Думаю, именно это я как раз и сделал. У кого-то проблемы?

В комнате повисла тишина. Дети качали головами, однако на лицах агентов застыло мрачное напряжение. Хотя открыто возразить никто не решился.

– А что будет с теми, кого согнали в лагеря временного содержания? – спросила сенатор Круз, протискиваясь к карте. – Мы просто бросим их на произвол судьбы? Я бы предпочла остаться здесь и…

– Быть пойманной и самой оказаться под судом? – парировал Коул. – Вы сказали, что вели важные переговоры с мировыми лидерами. Так почему же вы не хотите их продолжить, если в итоге это может помочь всем? Или вы нам просто соврали?

– Я не лгала, – бросила Анабель в ответ, и ее темные глаза сверкнули. – Но там оказались мои друзья и коллеги. Мы рисковали своей жизнью, пытаясь восстановить справедливость в этой стране.

– Люди узнают о том, что здесь случилось, – пообещал Коул. – Пленным не придется долго ждать. Я позабочусь об этом, а вы мне поможете.

Разговор постепенно переключился на другие темы. Теперь нужно было обсудить конкретный план действий: как лучше всего разделиться, на сколько групп и по каким улицам безопаснее двигаться на север.

– У всех все в порядке? – спросил Коул, окидывая взглядом сбившихся в кучки детей и постепенно перемещаясь в сторону двери. – У всех достаточно еды? – добавил он, посмотрев на меня.

Раздался хор согласных голосов. Конечно, они лгали. Может, не хотели доставлять еще больше проблем – потому что тогда ему бы снова пришлось отправиться наружу? Даже если бы Коул не обладал таким даром убеждения – а он был из тех, кто мог и кошку уговорить поделиться своей меховой шубкой, он бы все равно завоевал их сердца, просто делая вид, будто ему не все равно.

– Я все еще хочу поучаствовать в турнире по «сумасшедшим восьмеркам»[2] – добавил парень, ткнув пальцем в одного из мальчишек-Зеленых, когда проходил мимо него. – Я добуду себе эту корону, Шон. Берегись!

Шон только фыркнул в ответ.

– Ну продолжай стараться, старина. Посмотрим, выдержишь ли ты.

Коул дурашливо изобразил, будто ему выстрелили прямо в сердце.

– Кучка выскочек! Я могу поучить вас кое-чему, как нужно выигрывать…

– Или тому, что обычно называют жульничеством, – отозвался Лиам. Он стоял у окна в компании Толстяка и Вайды, тихо разговаривая с Нико и еще одним Зеленым. Мой взгляд заметался по их рукам, спинам и ногам. Где же он?

– Вот поэтому он всегда проигрывает, – вздохнул Коул, подмигнув остальным.

Агенты переместились на другую сторону комнаты, чтобы тоже рассмотреть карту и, подумалось мне, скорректировать собственные планы. Сенатор Круз продолжала что-то им говорить, но они не обращали на нее внимания.

Где же рюкзак? Обогнув толпу детей перед собой, я прошлась взглядом по полу и по темным углам и обнаружила его на плече у Фергюсона. Меня мгновенно обдало жаром. И стало ясно: если я хочу, чтобы материалы с исследованиями снова оказались в моих руках, я заберу их силой. Пусть мне придется убедить каждого в этой комнате отдать их мне.

Коул наконец-то добрался до выхода и легко качнул головой. Я выждала еще минуту и только потом вышла следом. Если агенты и заметили наши перемещения, им было не до того. Теперь они располагали всей информацией, чтобы разработать новый план, разве нет?

В коридоре было по-прежнему гораздо холоднее, чем в комнате. И если до небольшого пятачка у двери дотягивалось тусклое мерцание свечей, то сделав пару шагов я могла разглядеть только то, что находилось прямо у меня под носом. В какой-то момент я пожалела, что не прихватила свой трофейный фонарик. Впрочем, такие разговоры лучше вести в тени. Двигаясь по проходу, я поймала себя на мысли, что это здание, из которого вытащили все, что было возможно, до голого бетона, вдоль которого змеились разноцветные трубы, напоминало гробницу. Даже воздух здесь был таким же застоявшимся.

Отсчитав сто шагов, я решила, что уже подхожу к концу коридора, когда из темноты высунулась чья-то рука, хватая меня и затаскивая в темное, тесное помещение – кладовку? Я толком не успела испугаться, когда дверь со щелчком захлопнулась за мной.

– Итак, Конфетка… – начал Коул. – Суматошная ночь, а?

Я нашла единственный способ не сойти с ума, который кое-как, но все же срабатывал эти две недели. Я попыталась придавить тяжелой крышкой все пугающие вспышки эмоций, не давая им вырваться на поверхность. Но теперь я испытала такое потрясение, что уже не сомневалась, что такой взрыв неизбежно произойдет – это был лишь вопрос времени. Я только хотела, чтобы это случилось не сейчас – и чтобы еще и не разрыдаться вдобавок. Я не могла выдавить ни слова.

– Конфетка… Господи… – Коул положил руку мне на плечо, поддерживая меня, и щелкнул пальцами другой. На кончиках пальцев вспыхнуло пламя, осветив тесное пространство.

– Я возвращалась обратно… – удалось выговорить мне. – И я подслушала Сэн и остальных… Они не собираются… Мы не собираемся идти на Ранчо. Я заглянула в ее мысли и… Они собираются… Они собираются…

– Давай-ка сначала, – остановил меня Коул. – Помедленнее. Расскажи мне все, что ты услышала. И что ты увидела.

И я повторила все, что услышала – слово в слово. Я рассказала, как они собирались посадить в каждую машину двоих детей, как собирались выждать, пока мы не проедем пару часов, а потом связать пассажиров. Обменять живую плоть на грязные деньги. Потом они планировали купить оружие и заложить взрывчатку – агенты собирались напасть на Грея в недавно восстановленном Вашингтоне, предполагая, что он будет достаточно глуп, чтобы оставаться там.

Коул выглядел потрясенным, но держал эмоции под контролем – Лиаму такое никогда не удавалось. Если бы я не заметила, как его пальцы сжались в кулак, я бы не догадалась, что парень в ярости, пока он не заговорил. Я почувствовала, как по лицу стекает капелька пота. Мне так захотелось открыть дверь и впустить холодный воздух.

– Я с этим разберусь, – проговорил Коул после долгого молчания.

– Мы с этим разберемся. Но тебе придется решать, – ответила я. – Прямо сейчас. Ты не можешь больше работать на два фронта, пытаясь усидеть на двух стульях. Решай, с нами ты или с ними.

– Конечно, я с вами, – резко ответил он, оскорбленный тем, что я могла предположить иное. – Ты же знаешь, это касается и меня. Я дал тебе обещание тогда, в Лос-Анджелесе, разве нет? Ты пытаешься выставить меня лжецом?

– Нет, я просто… – Я наконец-то смогла глубоко вдохнуть. – Ты не стал рассказывать остальным, кто ты такой. Даже Лиаму. После той ночи ты ни разу не взглянул на те материалы.

– Ну и что? Может, я просто пытаюсь не привлекать внимания к своей личной заинтересованности. Не показывать, что мечтаю избавиться от кое-каких пугающих способностей? – И в качестве демонстрации Коул погасил огонь, а затем снова его зажег. – Если бы я проявил хоть какой-то интерес, другие агенты немедленно захотели бы узнать почему или решили бы забрать эти материалы себе просто потому, что они нужны мне. В эту игру я играю не первый год.

– Это не игра, – возразила я. – Теперь результаты исследования нам никто не вернет.

– Я знаю и поэтому принял меры предосторожности. Их зовут Блэр и Сара.

Две Зеленые девочки. С фотографической памятью.

– Ты дал им запомнить материалы.

– Я испытал их. Попросил каждую воспроизвести диаграмму и таблицу, и они справились блестяще. Думаю, нужно оставить рюкзак у агентов – это поможет, не вызывая подозрений, провернуть наш собственный план.

Выпрямившись, я старательно смотрела поверх его головы – чтобы мне не приходилось одновременно слушать протяжную южную речь и созерцать эту улыбку, подвергаясь стюартовскому фирменному обезоруживающему очарованию.

– У меня есть идея, но я подозреваю, что им она не понравится.

– Пора изложить ее мне.

– А теперь поговорим серьезно, Конфетка. Это должно остаться между нами, ясно? Иначе не сработает. Пообещай мне. Это единственный способ избавиться от них, прежде чем они избавятся от нас.

Коул протянул мне руку, но я не сразу ответила на это рукопожатие. Но потом держала ее достаточно долго, чтобы ощутить, как его естественное, внутреннее тепло согревает воздух вокруг нас.

Однажды Клэнси сказал мне, что у людей с пси-способностями должно существовать некое подобие естественной иерархии: те, кто обладает большей силой, должны руководить остальными просто потому, что нет никого еще более могущественного, чтобы им противостоять. И теперь, удерживая ладонь Коула, я ощутила, что это правда – но по другой причине. Благодаря нашим способностям мы увидели весь спектр справедливости и несправедливости: нас боялись и ненавидели, а мы боялись и ненавидели самих себя. Никто из нас не просил о том, что получил, мы никогда не пытались сохранить наши силы, а использовали их, только если были вынуждены это делать. И вышло так, что те, у кого были более мощные способности, оказались на передовой, пусть даже это произошло лишь потому, что именно у нас было больше шансов защитить остальных.

Я стиснула руку Коула. И на его лице мелькнуло выражение облегчения и благодарности, после чего оно сменилось на привычную маску невозмутимости и полного пофигизма.

– Ну так что, каков наш следующий шаг? – спросила я. – Как ты собираешься чего-то добиться, если в нашем распоряжении нет тренированных бойцов? Что мы будем делать?

– Мы собираемся на Ранчо, – напомнил мне Коул. – Они собираются в Штаб. В Канзас вместе с остальными агентами. Им нужно избавиться от нас, но не они получат это чертово Ранчо. Оно наше.

– И как ты собираешься с этим справиться? – Я пыталась добиться от него конкретного ответа.

– Конфетка, лучше ты мне ответь: сколько времени тебе понадобится, чтобы убедить их, что Ранчо… ну… в полной разрухе… что там нет ничего полезного? И делать там нечего.

Догадавшись, чего он от меня хочет, я замерла.

– Ты хочешь, чтобы я воздействовала на их сознание. Но там полтора десятка агентов…

– А у тебя целых три часа до отправления, – ответил Коул и снова потушил пламя. – Так что я бы посоветовал тебе пошевеливаться.