Читать книгу Темные отражения. Немеркнущий - Александра Бракен - Страница 5

По какой-то причине Джуд самовыдвинулся в качестве единственного члена приветственного комитета. Когда я вернулась в штаб со своей первой операции, его долговязая, вышагивающая из стороны в сторону фигурка маячила в конце коридора, и торпедой метнулась ко мне, чтобы обрушить на меня лавину вопросов. Шесть месяцев спустя он по-прежнему был единственным, кто ждал нас на том же месте, награждая за благополучное возвращение широкой улыбкой.

Когда Вайда приложила свой пропуск к двери, я приготовилась к последствиям. Роб и остальные члены опергруппы уже доставили Коула Стюарта в штаб, но я заставила нас задержаться – не спешить спускаться в туннель. Было важно дать Робу получить все поздравления за успех операции – пусть поваляется в славе, словно собака в траве. Когда агенты вошли в дверь, до нас донеслись приветственные восклицания, мы видели, как, заходя в помещение Штаба, они вскидывают кулаки, практически забыв о Коуле в кресле-каталке.

В длинном белом коридоре уже никого не осталось – только эхо ликующих голосов, которые сопровождали появление агентов. Мужчины шагали дальше, и оживленный гул постепенно затихал, пока мое собственное дыхание не осталось единственным звуком. А еще мне бросилась в глаза пустота в конце коридора, там, где обычно стоял Джуд.

– Ах, слава тебе, Господи! – пробормотала Вайда, воздевая руки над головой. – Настал день, когда мне не придется вправлять позвонки после его мертвой хватки. Адьос, пупсик.

Наверное, для кого-то «пупсик» считается ласковым обращением. В устах Вайды оно звучало так, что ты чувствовал себя одной из тех маленьких – с мозгами меньше грецкого ореха – собачек, которые от возбуждения постоянно писаются.

Я промолчала и повернула налево, к комнате Кейт и других старших агентов, чтобы отметиться. Я постучала, подождала, потом постучала еще раз. Ответа не было. Через пять минут я просунула голову в атриум – посмотреть, вдруг она там. «Наверняка присоединилась к остальным», – думала я, сканируя почти пустое помещение. Ее светлые волосы не были замечены ни за одним из столиков, зато обнаружилась копна темно-рыжих кудрей как раз напротив одного из телевизоров.

Мне не удалось быстро улизнуть, – за те две секунды, что я пялилась на него, мальчик поймал мой взгляд. Джуд взглянул на свои старые пластиковые наручные часы, а потом, в ужасе, – снова на меня.

– Ру! – воскликнул мальчишка, приветственно помахав рукой. – Прости! Прости меня. Я совсем потерял счет времени. Все хорошо? Ты только вернулась? Где Вайда? Она?..

Совру, если скажу, что мне не захотелось развернуться и слинять, прежде чем Джуд подлетел ко мне и, вцепившись в мои руки, потащил за собой через всю комнату. Я не сразу увидела Нико, сидевшего на другом конце стола за цементным столбом – потому-то от двери мальчик и не попал в поле моего зрения. Нико замер в полной неподвижности. Как окаменел. Я проследила за его застывшим взглядом, прикованным к маленькому устройству на столе. Переговорник.

Небольшой, размером с мобильный – легко спутать, если не приглядеться. Для их изготовления в дело пустили старое поколение телефонов – кнопочных, без сенсорных экранов. Новый корпус был задуман овальным и достаточно тонким, чтобы свободно проскальзывать в задний карман или рукав во время уроков.

Парочка Зеленых изобрели это маленькое сокровище для того, чтобы агенты передавали цифровые сообщения, фотографии и короткие видео домой и уже не уничтожали одноразовые телефоны десятками. Технология, стоявшая за всем этим, в основном была для меня загадкой, но я понимала, что для связи использовалась невзламываемая сеть, разработанная Зелеными. Переговорники служили только для связи с другими переговорниками сети, и только если ты знал секретный код. Однако устройства оказывались бесполезны, если нужно было отправить большое изображение или видео дольше тридцати секунд. Потому Албан отказался от их использования «в поле» – отверг, посчитав забавой скучающих детей. Насколько я знала, теперь Зеленые использовали переговорники, только чтобы просто болтать друг с другом в переделах Штаба, когда сидели на разных занятиях или ночью после отбоя.

– …действительно вернулся? Ты встретилась с агентом? Он правда такой крутой, как говорят? А мы можем?..

– Что происходит? – спросила я, поочередно глядя то на Нико, то на экран телевизора. Транслировался канал, показывающий только местные калифорнийские новости и погоду.

Похоже, что этого вопроса парнишка не ожидал – Джуд напрягся, как обычно выпучив глаза, затем с трудом выдавил жалкую улыбку.

– Что происходит? – повторила я.

Стрельнув глазами в сторону Нико, Джуд сглотнул, а потом склонился к моему уху. Его глаза сканировали атриум, словно в поисках укромных углов, которых не было.

– Блейка Говарда отправили на операцию, – объяснил он. – Мы просто…

– Блейка Говарда? Зеленого из первой команды?

Его же можно пришибить одним прицельным чихом?

Джуд кивнул, бросая еще один нервный взгляд мне за спину.

– Я просто… волнуюсь, понимаешь? Нико тоже.

Тоже мне новость. Нико никогда не отказывался от хорошей теории заговора, особенно когда речь шла о Лиге. Каждый агент был двойным агентом. Албан на самом деле работал с Греем, чтобы разрушить Федеральную Коалицию. Кто-то пытался отравить нашу воду свинцом. Понятия не имею, откуда парень этого набирался, может, это был всего лишь способ, которым его мозг, неспособный отключаться, обрабатывал всю поглощаемую информацию.

– Они, наверное, на что-то его обменяли, – предположил Нико, хватая переговорник. – На информацию? На возможность вернуть другого агента? А что? Не такой уж и бред. Здесь и без того полно Зеленых. Никому не нравится, что нас так много. Мы им не нравимся.

Я изо всех сил старалась не закатить глаза.

– Операция была как-то связана с техникой? – спросила я.

– Ну да, – торопливо ответил Джуд, – но еще никогда наружу не отправляли детей из первой команды? Считается, что их можно использовать только в Штабе.

Джуд был прав. Вайда называла их птенчиками, и прозвище к ним так и прилипло. Все Зеленые обладали невероятными способностями к логике и умозаключениям, и Лига использовала их для расшифровки кодов, создания компьютерных вирусов, изобретения всевозможных безумных устройств. Все они ходили спотыкающейся походкой, Нико тоже. Мелкими шаркающими шажками, волоча ноги по плитке, из-за чего подошвы их кроссовок издавали скрипучие звуки. Уверена, Зеленые неосознанно перенимали эту привычку друг у друга; всегда двигаясь в такт, словно части одного механизма.

– Он совершеннолетний и обладает кучей навыков, которые могли бы пригодиться, – заметила я. – И я совершенно точно знаю, что остальные Зеленые на этой неделе заняты. Возможно, он оказался последней надеждой.

– Нет, – возразил Джуд. – Мы думаем, его выбрали специально. Потому что хотели именно его.

Джуд надолго замолчал, но потом собрался с духом и снова поднял на меня глаза. Выражение его лица было смущенным и одновременно испуганным.

– Ты чего-то недоговариваешь? – уже мягко спросила я. – Я чего-то не знаю?

Джуд скрутил растянутый подол своей рубашки в узел. Нико просто глядел потухшими глазами перед собой, не отводя их от переговорника.

– Пару дней назад, – начал Джуд, – Я, Нико и… Блейк просто здесь тусовались. Пытались собрать дистанционно управляемую машинку из разного компьютерного лома.

– Так…

– Нико поднялся поговорить с Кейт, а мы с Блейком устроили машинке ходовые испытания прямо здесь, на полу. Было уже около двух, кругом пусто. Вот мы и подумали, что никого не побеспокоим. Но… знаешь комнаты, где хранятся всякие штуки для операций? Типа жилетов, дополнительных боеприпасов и всего такого.

Я кивнула.

– Мы услышали в одной из них голоса. Я еще подумал: может, парни просто играют в карты или что-то типа того. Иногда они делают это здесь: так они могут перемыть косточки Албану или кому-нибудь из советников, – говорил Джуд, и голос его начал дрожать. – Но потом я услышал, о чем они говорили – они не играли, Ру, а обсуждали нас. Роб, Джарвин и парочка их приятелей. Они все время повторяли: «Снизить поголовье фриков» или «Поставить Албана на место», и что они собираются доказать, что мы – просто трата времени и… и ресурсов.

Холод пробрал прямо до костей. Я схватила ближайший стул и подтащила его поближе к Нико. Джуд сделал то же самое, нервно сплетая и расплетая пальцы.

– И они поняли, что ты подслушивал?

– Знаю, что сглупил, но когда я услышал это, то перепугался – я не хотел! – и уронил машинку. Мы убежали до того, как дверь открылась, но, уверен, что нас увидели. Я слышал, как Роб окликнул меня по имени.

– И? – с нажимом спросила я, а в мозгу уже вспыхивали предположения, преимущественно опасные.

– И вот Блейка отправили на операцию, хотя он и из первой команды. Джарвин заявил, им нужен Зеленый, чтобы взломать серверную компании, и у Блейка не было выхода.

Я медленно откинулась назад. «Снизить поголовье фриков». Ухо, принявшее на себя основной удар взрыва этой гранаты, казалось, билось собственным пульсом.

«Это несчастный случай, – убеждала я себя. – Роб просто поступил опрометчиво». Но вторая ложь звучала еще менее убедительно, чем первая. Снизить поголовье фриков. Как? Подставляя их во время операций, а потом списывая все на несчастный случай? Роб уже убивал детей – я знала только о тех двоих, что мелькнули в его памяти, но вряд ли он сделал это в первый или в последний раз?

О боже! Ослепляющая волна тошноты ворохнулась в желудке. Он убивал их, чтобы «регулировать» число детей здесь, внизу?

Нет… нет, нужно взять себя в руки. Мысли разбегались и выходили из-под контроля. Это всего лишь Джуд и Нико – мальчишки, у которых слишком много свободного времени, вот от нечего делать они и придумывают всякие ужасы. Вечно ищут себе на голову неприятностей, а потом строят оскорбленную невинность, когда эти неприятности действительно случаются и надирают им тощие задницы.

– Это просто совпадение, – отрезала я. Но не успела ничего добавить, потому что в комнате внезапно громко прозвучало мое имя. Один из советников Албана – его лицо напоминало мордочку енота, стоял в дверях Атриума:

– Он хотел бы поговорить с тобой через час у себя в кабинете.

С этими словами советник удалился. Наверняка он был в бешенстве из-за того, что пришлось выступить в роли посыльного.

– Чего он хочет? – спросил явно перепуганный Джуд.

Встреча с «ходячим костюмом» так далеко от Албана была событием, я бы не удивилась, узнав, что советники каждую ночь вламываются в его спальню и, пока Албан спит, по очереди вливают в его уши разные планы и всякую ерунду.

Совет при Албане состоял из десяти человек, всем уже было за пятьдесят. Каждый возглавлял и контролировал свое направление деятельности Лиги. Советники согласовывали и утверждали операции, отвечали за обеспечение и за новые контакты, нанимали тренеров, управляли финансами Лиги. Таким образом Албан мог сосредоточиться на «целостной картине» и основных задачах.

Джуд утверждал, что они собрались здесь лишь потому, что Грей по той или иной причине жаждал их смерти. Так что у них не было выбора, кроме как залечь на дно. Я до сих пор не знала и половины имен – большинство советников старались никогда не общаться с пси-фриками напрямую. Гораздо легче оказалось придумать им прозвища. Чаще всего мне попадались Енотолицый, Обезьяноухий, Лошадинозубый и Жабогубый.

Не слишком изобретательно, зато точно.

– Вызывают с отчетом? Уже? – спросил Джуд, взглянув на экран.

Я потянулась и щелкнула выключателем.

– Эй!

– Опоздаешь, – заметила я, кивая на настенные часы. – Еще две минуты и инструктор Джонсон влепит тебе выговор.

– И что? – огрызнулся в ответ Джуд. – Это важнее!

– Важнее, чем в итоге получить задание? – спросила я. – Последний раз, когда я проверяла, ты был в двух выговорах от того, чтобы навсегда застрять в запасе.

Это был подлый ход, что подтвердил кипящий взгляд Нико. Но он знал и даже лучше меня, что за возможность отправиться на задание Джуд был готов отдать обе руки.

Я выпроводила мальчишек и довела прямо до тренировочного зала – на случай, если они удумают смыться. Команды, с которыми мы обычно занимались: Вторая, Третья и Четвертая – уже были там и разминались. Их темные фигуры отражались в зеркальной стене. Это было единственное помещение во всем Штабе, где пахло по-человечески. Вонь вспотевших разгоряченных тел привносила сюда порцию настоящей, осязаемой жизни. Все лучше, чем плесень.

Когда я открыла дверь, инструктор Джонсон кивнул мне, люминесцентные лампы выбелили и без того светлые волосы. Сегодня мы с Вайдой были освобождены от уроков и тренировок, но завтра нам все предстояло по новой. Я снова вернусь к обычной рутине, с облегчением благодаря судьбу, что можно не думать ни о чем, кроме того, как я перемещаюсь с одного урока на другой, из одной двери в другую. Школа выживания – спасибо Термонду.

Пусть Джуд с Нико и ненавидят меня за это – мне все равно. Я не могла позволить себе напитаться их страхом, накручивая себя еще больше. Я так старалась оставаться равнодушной, безразличной по отношению к этому месту и не могла никому позволить разрушить это состояние. Они уже получили мое внимание, заботу, защиту, но этого не получат.

Приняв душ, поев, переодевшись и собравшись с мыслями, я была готова встретиться с Джоном Албаном. Но он не был готов встретиться со мной.

Об основателе Лиги можно было сказать многое, возможно, даже что-то хорошее. Умный – отрицать этого не мог никто. Все, чем стала Лига, случилось исключительно благодаря ему. Просто некоторым казалось, что настало время атаковать Грея на «новом уровне», другие давили на Албана, чтобы тот придерживался принятого курса, «раз уж это работает».

Я считала, что Албан имел полное право подумать над таким серьезным вопросом подольше, но и нетерпение остальных тоже было объяснимо. Я знала, они хотели извлечь выгоду из растущего недовольства и шума протестов, которые мы отслеживали.

За дверью слышались голоса, сначала тихие, а потом накалившиеся настолько, что я напряглась. Чем дольше я стояла, прислушиваясь, тем больше таяло желание постучать.

– Нет! – горячился Албан. – Боже мой, нет! Нет! Сколько раз я должен повторить это слово, чтобы оно пополнило твой словарный запас? Я ответил «нет», когда ты сначала предложил это старшему составу, потом убедил Джарвина предложить это Наставникам, таким мой ответ остается сейчас.

– Вы даже не подумали над…

Я инстинктивно качнулась назад, прочь от резкого голоса Роба.

– Думаете, мы можем продолжать, не заявив о себе как следует? Сколько этих существ просто протирает штаны в Штабе, забирая наше время и энергию?

– Они не существа, – оборвал его Албан. – И тебе это хорошо известно. Это не обсуждается. Цель никогда не оправдывает средства, как бы вы ни старались. Никогда. Они – дети.

В глубине моего сознания мысли от услышанного начали переплетаться с другими, более мрачными, но я заставила себя сконцентрироваться на том, что происходило за дверью. Не сейчас.

– Вы же сами постоянно повторяете: «Все, чтобы избавиться от Грея»? Беспорядков будет более чем достаточно, чтобы атаковать, разрушить лагеря, разнести информацию по этой проклятой стране. Теперь это единственный способ. Наши фальшивые пропуска раскрыты – мы даже не можем вытащить собственных агентов, которых сами внедрили в лагеря. А они нас ждут! Мы все ждем, чтобы вы что-нибудь сделали! Что-нибудь решили!

Последовала долгая, горькая тишина. Какие бы слова Албан ни искал, они не находились. Я больше не могла рассуждать здраво и взвешенно. Какой план мог заставить его выйти из себя?

– Я просто предупреждаю вас, – более спокойно продолжил Роб, – даже я слышал, что агенты задаются вопросом, какой политики мы придерживаемся. И многие даже подумывают, что в конечном счете вы хотите возобновить отношения с Греем. Скучаете по другу.

Я закрыла глаза. Негласное правило предписывало ни в коем случае не поднимать вопрос бывшей дружбы Албана с президентом Греем и первой леди. Однажды Кейт сказала мне, что Албан не переносит даже напоминание о том, как он был министром внутренней безопасности – полагаю, наш руководитель не жаждал вспоминать, что принадлежал к узкому кругу людей, наслаждавшихся закрытыми ужинами в Белом доме.

Вмешался новый голос:

– Джон, давайте не отвергать этого полностью. Эта тактика уже использовалась раньше, и она эффективна. Никто не узнает. У нас есть способ скрыть механизм…

Я так сосредоточилась на разговоре, что не услышала прихрамывающих шагов, не заметила, что ко мне кто-то подошел сзади. Только когда, потоптавшись у меня за спиной, человек похлопал меня по плечу, привлекая внимание.

– Тебе стоит держать язык за зубами, Кейт Замочная Скважина[1], – бросил Коул. – Рассказать тебе сказку о любопытном коте?

Отпрыгивать от двери и притворяться, что я не подслушивала, было уже поздно. К тому же меня одолевали тревожные мысли, чтобы еще беспокоиться и об этом.

Медик из команды Роба хорошо поработал, зашив глубокие порезы на лице Коула, привел в порядок его лицо. Парень облачился в свободную рубашку и штаны на несколько размеров больше, но, по крайней мере, он вылез из своих изгвазданных блевотиной тряпок. Коул выглядел другим, и я была рада этому. По крайней мере, я могла на него смотреть.

И, наконец, получила возможность изучить его как следует.

Когда Лиам рассказал, что у него есть старший брат, я решила, что тот гораздо старше – лет двадцати пяти – двадцати шести, как Кейт. Но на обратном пути услышала, как кто-то из опергруппы Роба жаловался на Коула. На то, что тот ведет себя как полный говнюк. И что парню всего-то двадцать один, а Албан отдает ему все серьезные операции. Этакий золотой парнишка.

Всего лишь три года отделяло его от Лиама. От последствий ОЮИН. Коул принадлежал к малочисленному поколению, которое оказалось немногим старше, но все же достаточно для того, чтобы избежать заболевания.

– Нам так и не удалось поговорить в самолете, – сказал он, перевязанными пальцами перебрасывая мне влажные волосы за плечо.

Коул был выше, чем Лиам – ему пришлось наклониться, чтобы внимательно изучить мое лицо. И в этот момент дерзкая улыбка озарила его собственное. Кажется, он был ýже в плечах, и талия была тоньше, однако в его позе угадывалось нечто знакомое…

Я потрясла головой, надеясь, что воздух остудит мои пылающие щеки, и постучала в дверь. Спорщики сразу же замолчали. Когда я вошла, Албан поднялся из-за стола темного дерева, закрыл ноутбук и выключил тихо бормочущий радиосканер, стоявший на соседнем столе. Роб и Жабогубый уже стояли, лица их раскраснелись от бурных пререканий. Увидев нас с Коулом, Роб закатил глаза и отвернулся, прислонившись к одному из многочисленных стеллажей Албана, уставленных бесполезными безделушками из его прежней жизни.

– Сэр, – начала я, – вы хотели меня увидеть?

– Боже мой! Садись, садись, – воскликнул Албан, махнув рукой на складное кресло напротив него. – Вы оба выглядите ходячими мертвецами.

– Я в порядке, – пробормотала я, машинально добавив «спасибо». Я ненавидела, как жалко мой голос звучал в его присутствии. Ненавидела.

Албан опустился обратно в кресло, растягивая губы в улыбке, обнажившей желтые зубы. Он редко улыбался на публике – если за твою голову назначено целое состояние, поводов для веселья немного. Когда с ним записывали очередное видеообращение, при окончательном монтаже рябую кожу всегда ретушировали, лицо – осветляли. А еще его любили при помощи фотошопа разместить на фоне американской природы или в городе, создавая впечатление, что Албан не боится показываться на улице, что было совсем не так.

– Если никто из вас троих не возражает, я бы хотел выслушать отчет об операции по спасению агента Стюарта прошлой ночью. Думаю, это не терпит отлагательств.

Мужчина подождал, пока Коул опустится на кресло рядом с моим, после чего потянулся к нему через стол, чтобы обменяться рукопожатием.

– Не могу передать словами, как я рад снова видеть тебя, мой дорогой мальчик.

– Что ж, вам повезло. – Коул медленно тянул слова, в которых звучала неприкрытая горечь. – Похоже, теперь вы вдоволь насмотритесь на этого красивого мальчика.

«Прекрати! – приказала я себе. Это не был Лиам, как бы похоже ни выглядели братья. Как бы похоже ни звучали их голоса. – Сосредоточься на отличиях».

Фигурой Коул был явно плотнее брата, смотрелся более рельефным, что ли. Еще он успел подбрить виски, и теперь его волосы выглядели гораздо темнее блондинистой шевелюры Лиама. Лиам, которого я знала, был порывистым и всегда готовым согреть своим теплом. Здесь же сидел его старший брат, жесткий и избитый до полусмерти, и казался вырубленным изо льда. В таком же состоянии я оставила и Лиама. Мне стало страшно от того, как быстро мой разум подменял одного брата другим. Стоило только вообразить, что Лиам здесь, снова рядом со мной, как становилось легче дышать и сил словно прибавлялось.

«Прекрати. Это».

Жабогубый закрыл дверь кабинета и отступил в угол маленькой комнаты, юркнув в тень Албана.

– …в обычных условиях никогда бы не прервал твое восстановление, – журчал Албан, – но после устного доклада агента Мидоуса возникает ощущение, что имела место некоторая, так сказать, неразбериха. Руби, мне интересно услышать, что произошло, с твоей точки зрения.

Я не заметила, что он обращается ко мне, пока Роб не отлепился от книжного шкафа. Он глубоко вдохнул, и его широкие плечи расправились еще больше. Отправляясь на задание, мужчина снова постригся совсем коротко, и черты его лица обозначились резче. Даже тени теперь иначе ложились на его кожу.

Господи, зачем это все? Где Кейт? Я никогда не отчитывалась об операции без нее, и никогда здесь, в кабинете Албана, за закрытой дверью. Удивительно, что я так разнервничалась: я не доверяла ей, но, выходит, мало-помалу привыкла к ее молчаливому, успокаивающему присутствию, готовности подхватить, если оступлюсь.

– Мы… ждем кого-то еще? – осторожно, как можно более спокойным голосом, спросила я.

Албан понял мой вопрос.

– Это просто неформальный разговор, Руби. Уровень секретности этой операции означает, что мы не можем провести разбор полетов перед всей организацией. Ты не должна стесняться и можешь говорить откровенно.

Я прижала руки к коленям, пытаясь унять дрожь.

– Во время полета агент Мидоус, – начала я таким громким голосом, что даже самой стало некомфортно, – прошелся с нами по основным пунктам задания, рассказав о цели и о том, что известно об структуре этого конкретного бункера. Он также напомнил нам о запасных планах, которые мы обсудили до отъезда.

Широкий рот Албана явно не был приспособлен скрывать чувства хозяина. Один уголок дернулся:

– А какой-нибудь из этих запасных планов предполагал, что вы с Вайдой покинете бункер?

– Нет, сэр, – ответила я. – Агент Мидоус приказал нам занять позицию на лестничной клетке и прикрывать их оттуда.

Албан положил локти на стол и подпер подбородок пальцами:

– Не могла бы ты объяснить, почему вы ушли?

Я не смотрела на Роба, но знала, что он не сводит с меня глаз. Все взгляды были нацелены на меня, и от их тяжести у меня сложилось впечатление, что «Мидоус» уже ответил на этот вопрос сам.

«Если из-за меня у Роба будут неприятности, – подумала я, – будут ли неприятности у меня самой?» Его вспыльчивость была всем известна. Я знала, что, когда решила выбраться с Вайдой наружу, Роб точно разозлится. Какова же будет его реакция, если я сдам его и расскажу остальным, что случилось на лестнице? Я не могла позволить им увидеть, что меня мучают подозрения, не могла задать вопросов, которые хотела задать. «Почему ты не предупредил нас?» Тогда мой коммуникатор еще работал, и я бы услышала.

– На лестничной клетке стало… опасно. Я дала Вайде команду уходить, так мы могли бы контролировать ситуацию снаружи.

– И ты не сообщила мне об этом, потому что… – спросил Роб, почти выдавая себя гневом.

– Мой коммуникатор сломался, – ответила я, – вы же это видели, когда мы перегруппировались.

Он крякнул.

– Хорошо, – помолчав, проговорил Албан. – На лестничной клетке было небезопасно? Как так?

«Там взорвалась граната. Роб взорвал гранату», – шесть слов. Идеальный способ заставить Роба испытать все унижение выговором, который он заслужил. Албан бы мне поверил. Он никогда, ни разу, не сомневался в моем слове – даже защищал меня перед своими советниками, когда мне случалось вытащить нежелательные новости из очередного неудачника. Шесть слов, чтобы сказать ему правду: Роб запорол порученную ему операцию, по глупости или умышленно, а мы с Вайдой были на волоске от того, чтобы погибнуть.

И вдруг я прозрела – сама не поняла, как родилась во мне эта уверенность, но это было настолько же очевидно, как гремящая в ушах кровь. Если поймаю его сейчас и макну в собственную лужу, в следующий раз он возьмет меня на мушку и не промахнется.

– Она была… плохо построена и рухнула, – объяснила я. – Не выдержала нашего веса. Жуткая конструкция.

– Хорошо, – протянул Албан. – Агент Стюарт сообщил, что на самом деле его нашли вы с Вайдой. Как это случилось?

– Она и та, вторая, полностью проигнорировали мой приказ вернуться в бункер, вот как! – заявил Роб. – Я точно знаю: вторая его слышала. Знаю: это ты отказалась возвращаться назад.

Все четверо мужчин повернулись ко мне. Поле моего зрения сузилось – по краям снова проступила чернота. Я прижала руку к горлу, оттягивая тугой воротник – у меня сковало горло, и я пыталась набрать в грудь воздуха, прорваться сквозь спазм.

Я хотела Лиама. Все, чего я хотела, это Лиама, прямо здесь, рядом, чтобы вдохнуть запах его кожи, дыма, сладкой травы.

– Руби, – сказал Албан голосом столь же спокойным, глубоким и терпеливым, как море, – не могла бы ты ответить на мой вопрос?

Я хотела, чтобы все это закончилось. Хотела вернуться в спальню, залезть в койку под покров холодной тьмы и провалиться в ничто.

– Он прав. Я велела Вайде игнорировать приказы. Когда мы вылезли наружу, то увидели нацгвардейцев. Они выводили заключенных из тайного выхода, о котором не было известно. Я не спросила разрешения продолжать. Хотя знаю, что должна была.

– Потому что прекрасно знаешь: единственное, что ты должна делать – это выполнять приказы своего командира! – рявкнул Роб. – Мы не потеряли бы столько людей, останься вы там и прикрывая наше отступление?

Телевизоры позади Албана были выключены, но клянусь, я слышала их шипящее дыхание тем отчетливей, чем дольше мужчина молчал. Не отрывая от меня взгляда, он прижал ладонь к макушке.

И тут полился голос Коула с южными, подобно сладкому чаю, нотками:

– Ну и слава богу, что ты ослушалась; иначе я был бы уже на полпути в пекло.

Стало ясно, что я недооценивала вес Коула в организации. Нет, вес – не то слово. Скорее уж, власть, основанную по большей части на обаянии, поддержанном смертоносной эффективностью. Брови Албана поползли вверх, но он только кивнул, позволяя Коулу продолжать.

– Давайте хотя бы здесь называть белое белым, вот что я хочу сказать, – предложил Коул, откинувшись, усаживаясь поудобнее. – Именно Руби меня вытащила. И ее еще и отчитывают?

– Она не подчинилась моим прямым приказам!

Коул скучающе отмахнулся от Роба небрежным движением руки:

– Господи, посмотрите на эту бедную девочку! По моей милости из нее выбивают дерьмо. Если вы полагаете, что я буду помалкивать и позволю ей взять на себя вину за задание, которое, между прочим, завершилось успехом, ошибаетесь.

Окружающие молчали, и я уже открыто посмотрела на самодовольное лицо Коула, потом – на убийственное Роба. Небольшое пространство между ними наполнилось не просто недоверием и раздражением – тут была многолетняя история, насыщенная ненавистью, причин которой я не понимала.

Напряжение, омрачавшее лицо Албана, стерлось, словно бы смытое дождем. Наконец, мужчина тоже улыбнулся.

– Здесь я склонен согласиться с агентом Стюартом. Руби, спасибо, что быстро приняла решение на ходу. – Албан переложил несколько бумаг на столе. – Мидоус, я изучу ваш полный отчет сегодня же вечером. А сейчас вы свободны.

Когда старший агент встал, вскочила и я, устремляясь к двери, чтобы как можно быстрее убежать. Но голос Албана поймал меня:

– И еще одно, Руби, если ты не возражаешь. Хочу обсудить кое-что с тобой и Коулом.

«Отпустите меня, отпустите меня, отпустите меня…»

Роб явно пребывал в бешенстве, но у него не оставалось выбора. Дверь за ним хлопнула так, что загремели старые стеклянные бутылки из-под кока-колы, выстроившиеся на полке над притолокой.

– Теперь поговорим о другом… – Албан посмотрел на меня. – Я должен начать с того, что тебе доверяют здесь, дорогая, намного выше твоего уровня секретности. Если я услышу хоть слово об этом разговоре, выдохнутое за пределами этих стен, жди последствий. Здесь действуют те же самые правила, что и внизу.

«Нет, пожалуйста, только не это. Пожалуйста, пусть этого не будет».

– Да, сэр.

Удовлетворенный, Албан повернулся к Коулу:

– Все, что я говорил прежде, – правда. Мне жаль, что я должен сделать это до того, как ты полностью восстановишься. Но, как ты хорошо осведомлен, мы должны вернуть данные, которые у тебя отобрали.

– Осведомлен-то я хорошо, – согласился Коул, – но говорю вам: понятия не имею, у кого они сейчас. Перед тем как меня вырубили, я видел, что кто-то берет флешку, но честно, сэр, я почти не помню, что происходило после того, как меня оттащили в бункер. Не уверен, что ее забрал мой контакт.

Я смотрела, как он проводит перевязанной рукой по коротко стриженным светлым волосам, размышляя, видит ли Албан столь же ясно, как я, что Коул врет.

– И это понятно, учитывая обстоятельства, – кивнул Албан, откидываясь в кресле и водружая переплетенные пальцы на выпирающий живот. – Вот почему здесь Руби. Она неоценимо полезна… в извлечении воспоминаний. И помогла нам разыскать не один кусок заблудившихся сведений.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не он». Я не хотела заглядывать в его разум: не хотела видеть вспышки лица Лиама или картинок их жизни. Я просто хотела убраться отсюда до того, как моя грудная клетка сожмется и раздавит сердце.

Коул побледнел под загаром – от складки между бровями до пальцев, сжимающих подлокотники пластикового кресла.

– Ой, да ладно, – рассмеялся Албан. – Мне говорили – это не больно, но, если больно, мы тут же ее остановим.

В этом я не сомневалась. Даже если я выйду из-под контроля и не отпущу разум Коула, все советники и старшие агенты носят портативные генераторы белого шума.

– Ты первым добровольно бросаешься на самое опасное задание и внедряешься в ряды СПП, но не готов позволить девочке быстренько заглянуть в свои воспоминания на благо своей семьи – на благо своей страны? – поддел парня Албан, все так же расплываясь в улыбке.

«Хитро», – подумала я. После слов о «благе всей страны» обычно следует прямой приказ, а Коул был достаточно умен, чтобы сообразить, насколько лучше согласиться по собственной «свободной воле».

– Ладно, – наконец произнес Коул, поворачиваясь ко мне. – Что я должен сделать?

Через несколько долгих секунд голос все же вернулся ко мне, но я была горда тем, как твердо он прозвучал:

– Дай мне руку.

– Будь со мной понежней, милая, – сказал Коул, и его пальцы слегка дернулись, касаясь моих. Албан открыто расхохотался, но Коул прерывисто вздохнул и закрыл глаза.

Его рука была ледяной и влажной. Я попыталась не обращать внимания, как настойчиво его пальцы сжимают мои. Мне всегда казалось, что моя ладонь тонет в ладони Лиама. Но эта была еще шире, ладони – грубее, в мозолях, натертых за несколько лет постоянным ношением оружия, схватками, тяжелыми тренировками. А еще я пыталась не обращать внимания на то, как нервно вздрагивают его пальцы.

Нет, ни о чем таком думать не хотелось. Я продолжала смотреть на левую руку парня, на пальцы, которые он сжимал и разжимал, пытаясь справиться с болью.

– Попробуй расслабиться, – пробормотала я. – Можешь подсказать, что я ищу? Что это, какого размера, цвета – любые подробности.

Глаза Коула были по-прежнему закрыты:

– Флешка стандартного размера. Черный брусочек не длиннее моего большого пальца.

За последние шесть месяцев я сделала это уже столько раз, что больше не чувствовала ни малейшей боли, но все равно мне нужно было собраться с духом. Его ладонь слегка подергивалась – или, возможно, это была моя? Я стиснула его пальцы своими, пытаясь успокоить нас обоих.

– Вернись в последние мгновения, когда она была у тебя. Попытайся воскресить их в памяти, если можешь.

Коул выдохнул двумя короткими рывками.

Я словно нырнула в спокойную гладь нагретой солнцем реки. Несмотря на усилия, потребовавшиеся, чтобы прорваться сквозь его естественную защиту, в проплывающих мимо мазках красок и очертаниях каких-то предметов не было ничего холодного или неподвижного. Только двигались они слишком быстро. Я увидела зеленое яблоко, одинокие качели, маленького плюшевого мишку, пылающего в пожухлой траве, дверь с накарябанной карандашом табличкой «Не входить!» – словно Коул пытался думать обо всем на свете, кроме того, о чем я попросила.

Он практически обмяк в своем кресле, его голова медленно клонилась к моему плечу. Кажется, я почувствовала, как парень тряхнул ею, и светлые волосы коснулись моей шеи.

– Покажи мне, когда ты потерял карту памяти, – тихо попросила я. – Черную флешку.

Воспоминания проплывали так быстро, словно я выхватывала их из воды. Маленький мальчик в комбинезоне, не старше двух-трех лет, сидел в центре огромного темно-синего ковра и оглушительно ревел.

– Флешка, – снова повторила я. Сцена размазалась и смылась, замещаясь ночным небом и треском костра, отбрасывающего теплый свет на соседнюю палатку и движущиеся внутри силуэты.

– Филадельфия! – прозвучал голос Албана за моей спиной. – Филадельфия, Коул. Лаборатория!

Коул, должно быть, услышал слова мужчины – я почувствовала, как он вздрогнул. Я нажала сильнее, погружая руки в поток, внезапно забеспокоившись, что со мной будет, если я не смогу добиться результата, на который рассчитывал Албан. «Флешка, – подумала я. – Филадельфия».

Воспоминание затрепетало, черное и тихое, словно капля чернил, повисшая на кончике пера. И, вздрогнув в последний раз, наконец, спокойно заструилось. Место действия переменилось, швырнув меня в дождливую ночь. Кирпичную стену слева от меня прорезала вспышка света, потом еще одна – это были автомобильные фары. Я не слышала визга тормозов или рева акселератора, но я была Коулом, видела все так, как видел он тогда – на бегу.

Грязная вода и плывущий в ней мусор клубились вокруг моих лодыжек; я прижала одну руку к стене, ощупывая путь. Бетон вспыхнул, как будто что-то острое чиркнуло по нему, затем снова и снова, пока я внезапно не поняла, что происходит: в меня стреляли, и с каждым разом пули ложились все ближе и ближе.

Я подпрыгнула, ловя черную ступеньку пожарной лестницы, и потянула ее вниз. Руки казались такими жесткими и холодными, что пальцы с трудом сжимались на прутьях, пока я карабкалась вверх. И пока я не перекатилась на шероховатую крышу, подметая волосами сор и трухлявую штукатурку, стрельба не прекращалась. Затем я вскочила и сорвалась с места, перепрыгивая на следующую крышу. На мгновение, пока я парила над нею, я увидела землю. Мигающие красные и синие огни полицейской машины следовали за мной внизу, словно тень, ее издевательское подобие. Порыв ветра над головой проник мне под рубашку, взметнув ее полы.

Я спрыгнула с соседнего здания, пересиливая тошноту от помоечной вони. Нога стукнулась о резиновую крышку контейнера, от силы удара колени мои подогнулись, и я рухнула вниз головой на землю.

Секунда, вторая, но приступ острой боли не давал даже пошевелиться. И когда мне наконец удалось приподняться с земли, оперевшись о нее ладонями, переулок наводнил чистый белый свет.

Как бежать быстро, если хромаешь, как убежать далеко, если за спиной тупик? Но я все равно боролась, ворвавшись в разбитую дверь слева от меня. Вслед мне неслись крики солдат и полиции о том, что мне все равно не скрыться. Я шагала медленно, но уверенно – знала, куда иду, и проверила, что дверь позади меня заперта.

Потребовалось две драгоценные секунды, чтобы глаза приспособились к темноте коридора. Я заспотыкалась вверх по ступенькам к квартире 2А, светло-голубой двери, и толкнула ее плечом.

В квартире горел свет – кофе все еще дымился на столе, но внутри никого не было. Я проверила каждую комнату, под кроватью, в шкафах, прежде чем вернулась обратно в коридор и потянулась к висящей там черной куртке.

От тяжелых ботинок, топавших по узкой лестнице, казалось, сотрясалось все здание. Мои руки задрожали, хватая куртку, нащупывая внутреннюю прокладку, с недоверием снова и снова пробегая по нижнему шву.

Выбитая ударом дверь распахнулась за моей спиной, не оставляя возможности двигаться, сражаться, бежать. Меня швырнули на пол, заломили руки за голову и сковали. Я видела только ботинки, переступающие через меня, чтобы проверить другие комнаты, оружие, готовое выстрелить. Лишь когда проверяющие вернулись, меня потащили вниз. Мимо изумленных соседей, через потертую входную дверь, обратно под дождь, к черному фургону, готовому увезти меня.

Там были СППшники, национальные гвардейцы, полиция. Возможности выбраться больше не было. Не сопротивляясь больше, я дала поднять себя в кузов и пристегнуть наручниками. Там были и другие, но ни одного знакомого. Никто из них не был им.

Не знаю, почему я подняла взгляд – может, инстинктивно, а может, от отчаяния. Дверь в жизнь захлопнулась, и все же самым главным было перепуганное лицо Лиама, успевшее мелькнуть на долю секунды под ближайшим мерцающим фонарем, прежде чем исчезнуть во тьме.