Читать книгу Серёжка - Александра Бурдукова - Страница 7

***

За время своих скитаний по инстанциям и комитетам Амалия познакомилась и даже почти сдружилась с директором интерната Вероникой Юрьевной. Две женщины были примерно одного возраста, и их истории были чем-то похожи: у Вероники Юрьевны также не было своих детей, она была добрым и порядочным педагогом, и она так же была помешана на своей работе, как и Амалия. Одно только – Вероника была замужем почти двадцать лет, муж в ней души не чаял и делал для неё абсолютно всё. Он ласково называл её Никусей, когда звонил на мобильный, а Вероника Юрьевна смешно морщила нос от стеснения, если вдруг оказывалась в это время в кабинете не одна.

Когда стало понятно, что статуса матери Амалии не видать, Вероника Юрьевна предложила ей работу в интернате. Интернат находился недалеко от дома Амалии, да и надбавки были хорошие, денег получалось почти в два раза больше, чем зарплата простой школьной учительницы. Единственное, за что переживала Амалия, так это сможет ли она работать в окружении детей без родителей, по сути, несчастных детей. Она и сама-то была несчастной. Дети без родителей, она без детей. Что она им сможет дать?

Они долго разговаривали об этом с Верой (Вероника Юрьевна больше любила, когда «свои люди» её называли Верой), и Амалия в конце концов согласилась.

– Здесь тяжело работать счастливым людям, у которых жизнь – полная чаша: дети, муж, собаки, – говорила Вера. – Если сердце твоё болит и близких у тебя немного, то здесь тебе будет хорошо. Знаешь, как в физике или химии: минус на минус даёт плюс? Вот так и здесь. Дети здесь не несчастные. Они хорошие. У них просто по-другому устроен мир.

– Не знаю; мне кажется, у детей, которые растут без родителей, мира в душе вообще нет, – Амалия переживала всем сердцем, она искренне не знала, каково это – быть воспитателем у сирот.

– Ну не скажи, Амалия Сергеевна, – в Вере проснулся ярый защитник своих подопечных, которых она, безусловно, любила. – Они в отличие от взрослых умеют жить настоящим. Даже когда в их жизни много горя, они его быстро забывают. Не навсегда, конечно, но как бы отодвигают его на второй план. Мы так не умеем.

– Я, по крайней мере, точно не умею, – согласилась Амалия и немного погрустнела.

– У них есть чему поучиться, – голос Веры, наоборот, звучал бодро и радостно. – И если к ним относиться как к обычным детям: ругать их за плохое поведение, хвалить их за успехи, разговаривать на взрослые темы, бегать и смеяться на прогулках, – то они начинают отдавать гораздо больше тепла, чем семейные дети, избалованные лаской и вниманием.

Амалия думала не долго. Когда она приходила к Вере, ей было хорошо и спокойно, и, взвесив все за и против, Амалия в ближайший сентябрь вышла в интернат классным воспитателем. Только это было сильно раньше того, как в интернате появилась Берта – рыжая девчонка с голубыми глазами. Или зелёными. Они меняли цвет в зависимости от времени суток, от освещения и даже от настроения.

Между сентябрём Амалии и сентябрём Берты прошло семь лет. Тяжёлых и лёгких одновременно.