Читать книгу Перстень Дарины - Александра Девиль - Страница 4

Тропинка петляла между рощицами и пологими холмами, приближая Дарину к назначенному месту. Вечернее солнце просвечивало сквозь изумрудную листву, ветерок доносил запахи летнего разнотравья, птицы весело щебетали, и на сердце у девушки было радостно и чуть тревожно. Сегодня ей предстояло первое в ее жизни свидание. Пусть Назар был простолюдином, но он ей нравился, и от него она ждала нежных слов и горячих, но вместе с тем невинных ласк, о которых могла только догадываться.

Ручей, где было назначено свидание, находился на меже владений боярыни Колывановской и общинных земель. Наверное, будь на месте Ольги какой-нибудь властный и жадный боярин, он давно бы присоединил к своим владениям этот широкий, с ключевой водой, ручей, бравший начало в лесистых предгорьях. Но у Ольги не было ни силы, ни власти, чтобы расширять свое имение, да и природная доброта не позволяла ей лишать местных жителей источника хрустально-чистой воды. Так и оставался ручей общим, к нему ходили за водой и боярские и вольные крестьяне.

Большой камень, к которому сейчас направлялась Дарина, лежал справа от ручья, со стороны боярских владений. Дорога шла через рощу, и девушка, засмотревшись на пеструю птицу в ветвях дерева, чуть не толкнула старушку с клюкой в руке и охапкой хвороста на спине. Дарина ничуть не испугалась незнакомки, потому что уже привыкла встречать в окрестностях полунищих стариков и старух, которые селились поближе к церкви, где легче было просить подаяние. Когда-то, до монгольской беды, эти старые люди имели где-то свой хлеб и кров, но сейчас влачили жизнь обнищавших изгнанников. Большинство из них были не простого рода. Как раз простые, бедные крестьяне легче привыкали к чужеземным хозяевам, под властью которых им жилось не многим хуже, чем под властью своих князей и бояр, а иногда даже легче. Татары облагали крестьян хлебной данью, а в остальном оставляли их в покое. Но людям, чьим ремеслом было не хлебопашество, приходилось тяжело, ибо никто уже не заказывал ни книг, ни икон, ни украшений, ни красивых домов, ни храмов. Потому и уходили они из киевской земли на запад, ютились поближе к монастырям.

Старушка, видимо, направлялась к церкви, а сейчас присела попить воды у ручья. Дарина, невольно остановившись, поприветствовала старую женщину и хотела идти дальше, но незнакомка вдруг ласково улыбнулась девушке и теплым, приятным голосом сказала:

– Какая же ты миленькая, какая хорошенькая. Дай Бог тебе счастья, дай Бог хорошего жениха.

Что-то во взгляде и в голосе старушки выдавало женщину не простого рода. Почувствовав к ней невольное почтение и даже интерес, Дарина замедлила свой стремительный шаг и, потоптавшись на месте, смущенно сказала:

– Что ты, бабушка, какие теперь женихи… В такое лихолетье не до женихов.

– Но ты ведь спешишь к парню, верно? – В глазах старушки мелькнули и тут же погасли лукавые искорки. И вдруг, нахмурив брови, она строго сказала: – Но чует мое сердце, что не надо тебе сегодня к нему идти. Возвращайся домой, милая, так будет лучше.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Дарина. – Может, ты, бабушка, ведунья?

– Нет, Боже упаси, ведовством не занимаюсь, – перекрестилась старуха. – А только бывают у меня иногда предчувствия, сама не знаю, как их объяснить.

– Ты, бабушка, наверное, много в жизни горя испытала, оттого тебе повсюду чудится плохое. Но ведь, как говорят, горя бояться – счастья не видать.

– Кто знает, детка, – вздохнула старая женщина. – Жизнь человеческая так устроена: не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

– До свидания, бабушка! – сказала Дарина и, крутнувшись на носках, снова устремилась вперед по узкой тропинке.

– Пусть Бог тебя хранит, милая! – крикнула ей вслед старушка.

Через минуту Дарина и думать забыла о нищей незнакомке: все ее мысли снова были заняты Назаром. И лишь где-то в глубине души теперь угнездилась странная и смутная тревога. Впрочем, девушка к ней не прислушивалась.

Сердце Дарины встрепенулось, когда впереди, между деревьями, мелькнула лихо заломленная шапка Назара. Парень сидел на камне у ручья и выстругивал ножом какую-то дудочку. Чуткое ухо охотника уловило легкие шаги Дарины, и, бросив свое нехитрое занятие, Назар тут же устремился навстречу девушке.

– Вечер тебе добрый, боярышня, и здоровья тебе доброго, – приветствовал он ее с поклоном.

– И тебе того же, – откликнулась она и опустила взгляд, стесняясь своего внезапно вспыхнувшего румянца.

– Какая же ты красивая, – сказал он, любуясь ею с откровенным восхищением. – Ты оказала мне честь, что пришла.

В пристальном взгляде парня неопытной девушке почудилось что-то затаенно-опасное, и она поспешила заговорить о другом:

– Я пришла, чтобы с тобою попрощаться. Мне осталась всего-то неделя вольной жизни. А потом мы вместе с мамой уйдем в монастырь, примем постриг.

– Постой, боярышня… – Назар слегка опешил. – Зачем же в монастырь? Ну, матушка твоя, понятное дело, вдова, а ты-то почему?

– Теперь иначе нельзя… – вздохнула Дарина.

Назар взял девушку за руку, подвел к лежавшему на берегу ручья бревну, сел на него и ее усадил рядом. Она не сопротивлялась, ей даже приятна была его осторожная и одновременно властная настойчивость.

– Скоро монастыри наши очень обогатятся, – сказал Назар, не выпуская ее руки. – Ведь татары, хоть и нехристи, а чужую веру уважают, с монастырских земель не берут дани. Потому-то многие знатные люди стали отдавать монастырям свои земли и свое добро. Наверное, матушка твоя тоже поступает правильно. Только зря она тебя за собою тянет. Тебе-то рано становиться монахиней.

– А что же мне остается делать? – спросила Дарина, блеснув на него синим взглядом исподлобья.

– Если ты будешь жить при монастыре, татары тебя не тронут. Но зачем же тебе постригаться в монахини? Ты ведь можешь выйти замуж, найти себе защитника… Дарина.

Он впервые назвал боярышню по имени, и она вдруг почувствовала неодолимое желание поведать ему все свои печали.

– Не только в татарах дело, – вздохнула она и тут же, сбиваясь и путаясь в словах, рассказала о той беде, которой грозило им с матерью опасное соседство боярина Карпа. В эту минуту Назар казался Дарине и близким другом, и могучим защитником.

Пока она говорила, молодой охотник незаметно обнял ее за плечи и слегка привлек к себе. Замолчав, Дарина попыталась от него отодвинуться, но он только крепче сжал ее в объятиях и заговорил со страстью в голосе:

– Если ты мне доверишься, я спасу тебя от этого урода. И незачем тебе уходить в монастырь, я уберегу тебя не хуже любого монастыря.

– Как же ты это сделаешь? – пролепетала Дарина, неуверенно сопротивляясь его объятиям. – Ведь у боярина Карпа много холопов, нам его не одолеть.

– Будь моей, и я стану тебе надежной опорой, увезу тебя на край света, – заявил Назар и вдруг, слегка запрокинув ей голову, прильнул страстным поцелуем к нецелованным девичьим губам.

Дарина сперва от неожиданности растерялась, а потом уперлась кулачками ему в грудь, испуганно и гневно воскликнула:

– Да как ты смеешь, бесстыдник?! Правду матушка говорила: ты не будешь беречь мою честь!

– Так твоя матушка-боярыня знала, что ты идешь ко мне на свидание? – удивился Назар.

– Знала, не знала, какое тебе дело? – насупилась Дарина и тряхнула головой, как норовистая лошадка. – Я думала, ты отнесешься ко мне с почтением, а ты – мужик мужиком.

– Конечно, за такого мужика, смерда, боярыня не выдаст свою дочь, – криво усмехнулся охотник. – Ведь не выдаст, правда? Да ты и сама не согласишься стать моей женой, верно?

Дарина молчала, отодвинувшись в сторону, а потом вдруг, не выдержав его пристального взгляда и настойчивого прикосновения рук, повернулась к парню и выпалила:

– Я бы, может, и пошла за тебя, но мама никогда нас не благословит. И священник не обвенчает без родительского благословения. Разные мы с тобой, и с этим ничего не поделаешь.

– Да, разные, – вздохнул Назар. – Хоть ты и готова за меня пойти, чтобы спастись от рябого боярина, но мы не пара. Ты ни за что бы не смогла жить в крестьянской избе, а меня никогда не пустят жить в боярский дом. Да я бы и сам не пошел. Мужчина не должен чувствовать себя ниже своей жены.

– Значит, нет у меня иного выхода, только монастырь, – прошептала Дарина.

– Но, перед тем как уйти в монахини, ты уж постарайся натешиться своей молодостью и красотой, – со странной усмешкой предложил Назар и, взяв Дарину за плечи, заглянул ей в глаза. – Ведь я тебе нравлюсь, как и ты мне. Нравлюсь, правда? И поцелуи мои тебе нравятся, хоть ты и называешь меня мужиком.

Он снова, преодолев легкое сопротивление, поцеловал Дарину в губы, и на этот раз она почувствовала, как ее тело откликается на поцелуй приливом непривычно-знойной неги. Вскоре девушка уже отвечала на его поцелуи и позволяла крепко сжимать себя в объятиях. Опомнилась Дарина только тогда, когда Назар повалил ее на траву и одну руку запустил ей под юбку, а другую – за пазуху. В этот миг девушка, словно упав с небес на землю, вдруг увидела себя со стороны и сама себе показалась неприглядной в своей податливости. Вскрикнув, Дарина вывернулась из-под Назара и, с неожиданной силой оттолкнув его, вскочила на ноги. Он тут же схватил ее за руку, пытаясь снова заключить в объятия, и тогда она закричала:

– Уйди от меня, грубиян, мужик, иначе позову на помощь! Если мама узнает, как ты со мной обошелся, она велит тебя выпороть!

– Выпороть? Ха-ха, но я же не боярский холоп, а вольный человек! – заявил Назар, преграждая девушке дорогу. – И со мной нельзя играть, как с мальчиком, боярышня. Если уж пришла и разрешаешь себя обнимать, целовать, так не смей дразнить меня и ругаться, иначе отомщу.

– Отомстишь? Как же это? – Дарина храбрилась, стояла, уперев руки в боки, хотя внутри холодела от сознания собственной беспомощности.

– Как отомщу? Да очень просто: сейчас вот сделаю тебя из девицы женщиной – и не будешь целой. Что тебе тогда скажет твой муж-боярин?

Назар приблизился к ней с угрожающим видом, и Дарина отступила назад, испуганно вскрикнув:

– Ты не посмеешь!..

Увидев, что она не на шутку испугалась, он рассмеялся и воскликнул:

– Ладно, не бойся, я пошутил!

Но Дарина, уже не слушая его, подобрала юбку и, перебежав через ручей, пустилась вниз по пригорку. Назар кричал ей вслед:

– Не бойся, я не привык насильничать! Мне нравится, когда девушка сдается по доброй воле!

Но от этих слов Дарина рассердилась еще больше и, оглянувшись на ходу, крикнула:

– Вот и ступай к своим крестьянским девкам, нахал!

Назар перепрыгнул через ручей и, пробежав несколько шагов за боярышней, внезапно остановился и громко объявил:

– Хорошо, я пойду к крестьянским девкам. А ты оставайся со своим рябым боярином, гордячка. Пусть он у тебя будет первым.

Дарина вздрогнула, услышав такое пожелание, но из упрямства не замедлила бег, продолжая удаляться от ручья в сторону поросшей лесом долины между холмами.

– Беги, беги и не думай, что я буду за тобою бегать, как щенок! – кричал ей вслед Назар.

Впрочем, несмотря на его самолюбивые заявления, он, кажется, не выпускал девушку из виду; оглянувшись, Дарина заметила парня среди деревьев на возвышении холма. Похоже было, что он следил оттуда за юной беглянкой, которая сверху была видна как на ладони.

В долину спускался вечерний сумрак, солнце скрылось за лесистым холмом, и лишь косые закатные лучи его освещали небо и землю. Оглядевшись вокруг, Дарина поняла, что уже довольно далеко отошла от дома, а ведь обещала матери вернуться до темноты.

Едва она успела об этом подумать, как рядом, совсем близко, раздался странный шорох, и в следующую минуту из зарослей кустарника прямо перед ней возник бродяжьего вида детина. Вскрикнув, девушка отступила на несколько шагов, но тут сзади ее схватили чьи-то цепкие руки. Повернув голову, она увидела такого же заросшего детину, который был словно близнецом первого.

– Помогите, здесь разбойники! – срывающимся голосом закричала Дарина и отчаянно забилась, пытаясь высвободиться.

Первый бродяга пришел на помощь второму, схватив девушку за ноги. Теперь они тащили ее вдвоем, а она, поворачивая голову туда, где, как ей казалось, между ветвями мелькал край одежды, кричала:

– На помощь! Скорее!.. Назар!..

Но помощь пришла не к ней, а к разбойникам: из-за деревьев появились двое всадников, и один из них, приняв из рук «близнецов» Дарину, перекинул ее через седло впереди себя.

– Еще одна девка, это хорошо, – сказал он с довольной усмешкой. – Сегодня у нас богатая добыча.

Дарина догадалась, что ее похитители – охотники за людьми, продающие своих пленников в рабство татарам или перекупщикам с приморских рынков. Местность вокруг была в этот поздний час безлюдной, и единственной надеждой на спасение оставался Назар, но девушка понимала, что он один не справится с четырьмя вооруженными людьми, поэтому решила не звать его по имени, чтобы разбойники не погнались за ним и он успел привести подмогу.

Больше всего Дарина боялась, что Назар, рассорившись с ней, ушел и не увидел, как ее похитили, а потому, изо всех сил напрягая голос, продолжала кричать:

– На помощь, люди добрые!.. Меня увозят разбойники!..

Второй всадник сказал первому:

– Заткни ей рот, а то и правда кто-нибудь услышит.

Тот, который вез Дарину на своей лошади, крепко перетянул девушке рот какой-то тряпкой и пригрозил:

– Молчи, не то отхожу тебя плеткой.

Теперь Дарина могла только извиваться и мычать. Переброшенная через круп лошади лицом вниз, она чувствовала, как кровь приливает к голове, больно бьется в висках и глаза наливаются от этой боли слезами отчаяния. Лишь надежда на то, что Назар все увидел и уже бежит за помощью, придавала девушке сил.

Лошади скакали рысью друг за другом по узкой тропе. Пешие бежали рядом с всадниками, держась за стремя. Дарине казалось, что эта мучительная скачка длится вечно.

Но вот, свернув куда-то в заросли, лошади пошли медленным шагом и, наконец, остановились. Всадники спешились. Дарину, словно куль, сняли с лошади и бросили на землю.

– Буйная девка, свяжите ее, брыкается, – услышала она сверху чей-то голос.

Дарина попыталась подняться, выпрямиться во весь рост, но ее тут же с двух сторон схватили, посадили на траву, прислонив к дереву, и стянули ей руки и ноги веревками.

– Так-то надежней будет, – хохотнул один из разбойников.

Девушка осмотрелась вокруг. На небольшой круглой поляне, заключенной в кольцо высоких деревьев и густых кустарников, сидели человек десять-двенадцать таких же, как она, связанных по рукам и ногам пленников – в основном молодых девушек и юношей. Одни были привязаны к деревьям, другие – спинами друг к другу. На поляну почти не проникал тусклый вечерний свет, и Дарина не могла толком разглядеть своих товарищей по несчастью. У многих рот был, как и у нее, перетянут повязкой, а две или три девушки плакали, опустив головы так, что длинные волосы закрывали их лица. Может, среди пленников и были люди из окрестных деревень, но сейчас Дарина никого из них не могла узнать.

Вначале она подумала, что похитители вместе со своей добычей собираются заночевать здесь, на поляне. Но через минуту из обрывков разговора девушка поняла, что они лишь сделали короткую остановку, поджидая своего главаря. Да и глупо было бы надеяться, что разбойники рискнут расположиться на ночлег вблизи от людского жилья.

Дарина про себя молилась, чтобы главарь подольше не возвращался и чтобы за это время Назар успел собрать людей для погони за разбойничьей ватагой. Вся надежда боярышни сейчас была лишь на зоркость и быстроту молодого охотника.

Девушка не ошиблась: Назар и вправду видел, как неизвестные схватили Дарину, и даже разглядел с вершины холма, что похитители свернули в лес. Первой его мыслью было, конечно же, кинуться на помощь боярышне, но он сдержал свой порыв, понимая, что силы слишком не равны. К тем четверым разбойникам, которые были на виду, могли прискакать помощники, тоже с топориками и луками, а Назар был один и имел при себе лишь охотничий нож.

И потому он кинулся не вперед, а назад, во весь дух помчался к имению боярыни Колывановской, чтобы взять там людей, лошадей и оружие. По дороге ему встретился боярский конюх Трофим, и Назар на ходу оповестил его о беде:

– Разбойники увезли Дарину! Посылай вестника к моим односельчанам, пусть собираются для погони! А я бегу к боярыне за подмогой!

Растерянный Трофим только обернулся вслед Назару, но спросить ничего не успел, потому что парень в одно мгновение исчез из виду.

Однако Назар, хоть и быстро бежал, в душе был не так уж решителен, даже побаивался встречи с боярыней Ольгой. У него не шли из ума слова Дарины о том, что мать предостерегала ее от свидания с простолюдином. Но если боярыня знала, с кем должна встретиться ее дочь, то теперь и обвинять будет именно его. И молодой охотник с досадой сознавал, что в случившейся беде есть и его доля вины: ведь не поссорься он с Дариной, девушка не убежала бы и не попала в руки разбойников. Впрочем, он досадовал не столько на себя, сколько на боярышню, обзывая ее про себя гордячкой и ломакой, которая и сама попала в беду, и на его голову навлекла грозу.

А гроза и впрямь оказалась нешуточной: едва боярыня Ольга услышала о похищении дочери, как чуть ли не с кулаками набросилась на Назара и закричала:

– Это ты во всем виноват, негодный смерд! Ты завлек девушку в лес и не защитил ее от разбойников! Если ты не вернешь мне дочь, я убью тебя своими руками!..

Назар заметил, что слуги боярыни смотрят на него с осуждением, считая, видимо, трусом, а то и предателем. Он стал поспешно объяснять:

– Я никуда ее не завлекал. Случайно увидел с холма, как она шла по полю, собирала цветы, а разбойники выскочили из леса и накинулись на нее. Я ведь был один, а их много, что я мог сделать? А если б я погиб, кто оповестил бы вас о беде?

Ольга вдруг замолчала, осознав, что обвинять Назара перед всеми – значит бросать тень на Дарину, заявив во всеуслышание, что у боярышни было свидание с простолюдином. На пару мгновений все застыли в растерянности, а потом Назар заторопился:

– Скорее, скорее, боярыня, не время тебе кого-то винить. Собирай людей, холопов и ратников, всех, кто есть у тебя в имении, пусть едут за мной. Я видел, где скрылись злодеи. Наверное, они хотят затеряться в лесных дебрях, но от меня-то им не укрыться, я знаю этот лес как свои пять пальцев.

Ольга заметалась по двору, стала спешно отдавать распоряжения. Скоро ее немногочисленные слуги собрались перед ней, вооружившись кто копьем, кто топором. Лошадей на всех не хватало, но люди были полны решимости бежать за похитителями юной боярышни. Назар вскочил на самого резвого из боярских коней и поехал во главе отряда.

Ольга и сама хотела мчаться на поиски дочери, но от страшного волнения у нее вдруг нестерпимо закололо сердце, и она, схватившись за грудь, почти упала на руки своей верной служанки и знахарки Катерины.

– Оставайся дома, боярыня, ты совсем больна, – убеждала Ольгу Катерина. – Да и не женское это дело – за разбойниками гоняться. Вон ведь сколько мужиков набралось, хватит, чтобы отбить Дариночку. А еще Трофим послал за охотниками из села, они народ крепкий, ловкий, все лесные тропинки знают. Разбойникам от них не скрыться.

Катерина увлекла боярыню в дом, но у Ольги не было сил дойти до крыльца, ноги у нее подкашивались. Тогда Катерина и подбежавшая к ним молодая служанка уложили боярыню прямо в саду, на тюфяк, набитый сеном.

– Наверное, Дарину увезли бродники, – предположила молодая служанка. – Они ловят людей и продают на базарах в Олешье и Малом Галиче.

– Бродники? – встрепенулась Ольга. – Говорят, будто Карп Ходына с ними знается. Надо послать к нему за помощью, пусть выручит Дарину, а я ему что угодно пообещаю. – Но тут же руки боярыни бессильно упали вниз, и она слабым голосом пробормотала: – О горе, ведь Карп уехал в Болохов на целую неделю…

– Да кто знает, его ли дружки похитили Дарину или какие-то другие разбойники, а может, и вовсе случайные бродяги, – заметила Катерина. – Мало ли нынче лихих людей… Нельзя было боярышне выходить из дому в одиночку. Да разве ж ее удержишь… Она сызмальства была хоть и доброй, а своенравной. Хорошо еще, что Назар видел, как ее украли. А то бы мы и не знали, где она, что с ней, на каком свете ее искать…

Ольга вдруг зарыдала, ломая руки и бессвязно восклицая:

– Я, я во всем виновата!.. Дура я, баба я безголовая, не уберегла свою кровинку!.. Зачем отпустила ее из дому… да еще без оберега?.. Давно надо было отдать ей кольцо! С кольцом она не попала бы в беду!

Служанки, не понимая, о каком кольце идет речь, решили, что боярыня от горя заговаривается, и принялись ее успокаивать, потом почти насильно заставили выпить отвар из целебных трав, которые, как уверяла Катерина, врачуют сердце и усмиряют тревоги.

Ольга утихла, но только внешне, а душа ее по-прежнему разрывалась от темного предчувствия. Словно какой-то вкрадчиво-недобрый голос нашептывал бедной матери, что поиски не увенчаются успехом и дочь не будет ей возвращена.

И в самом деле, ни охотники, ни, тем более, крестьяне и холопы так и не напали на след похитителей, хоть всю ночь и прочесывали лес при свете факелов.

Разбойники оказались хитрей, чем предполагал Назар. Едва их главарь вернулся на поляну, как они тут же снялись с места и потащили пленников прочь из леса. Их путь лежал к реке. Там, в зарослях высокого камыша, были привязаны две большие лодки, в которые ловцы людей погрузили своих пленников, приковав их к бортам цепями; сами же уселись за весла и, стараясь не создавать лишнего шума, погнали лодки вниз по течению. Двое разбойников, которые были верхом на лошадях, скакали вдоль берега, чтобы в случае опасности отвлечь внимание на себя и предупредить условным криком своих товарищей на реке. Впрочем, похитители знали, что вряд ли кто-то догадается искать их на реке, которая в этих местах была порожистой и опасной для плавания.

Под покровом ночи лодки скользили вдоль невидимых берегов по темной воде, направляемые молчаливыми гребцами. Дарина, подняв глаза к тонкому серпику луны, молила Бога о чуде, хоть и понимала, что из-за своего грешного легкомыслия, наверное, не заслуживает чуда. Лодка увозила ее все дальше, навстречу неведомой и, может быть, страшной судьбе, и лодочники казались ей зловещими Харонами из старинных греческих сказаний.