Читать книгу Меня зовут Алика, и я – Темная Ведьма! - Александра Дроздова - Страница 2

Я тихо подошла к рисующей дочери и просто обняла ее со спины, боясь заглянуть ней в глаза. А вдруг я сделала с ней что-то ужасное, пока была не в себе? Вдруг я ей навредила или отвратила от себя?

Как маленький дикий зверек, моя крошка затихла и напряглась, недоверчиво прошептав:

– Мама?

– Да, Сонечка. – сокрушенно проговорила я, страшась выматывающего продолжения разговора.

– Мама, ты вернулась? – все еще не веря в происходящее, проговорила дочка, повернувшись ко мне лицом.

Из глаз моей кареглазой Сони (единственное, что она унаследовала от отца) потекли крупные слезы. Губы судорожно затряслись, а на лице проявилась смесь из страха и горькой надежды. Это выражение лица я запомнила навсегда.

Мое сердце разрывалось на части от жалости и желания отомстить тому, кто это сотворил с нами. Но не сейчас…

Сейчас время для побега.

Я быстро вытерла ее слезы испачканной ладонью и стала скороговоркой объяснять:

– Соня, милая моя, не знаю, что произошло между нами, но оставим это на потом. Я очень надеюсь, что я не сделала ничего не поправимого, – в этот момент я прижала дочь крепче к себе, продолжая говорить и гладить ее по шоколадным волосам. – Пора бежать! Ты знаешь, где моя палочка?

Дочка быстро – быстро закивала и вырвалась из моих объятий. Она начала хаотично носиться по комнате, раскидывая вещи во все стороны и наводя еще большую разруху вокруг. Результатом всей этой суеты было наше спасение.

Соня вложила мне в руки мой проводник – это была палочка размером с карандаш из темного дерева с золотистой рукояткой. Проводник был таким маленьким, что знающие меня ведьмы посмеивались надо мной. Да, я темная ведьма – порождение зла, корысти, ненависти и всего плохого, что можно было представить. Однако у моей матушки не получилось сделать из меня «правильную» темную ведьму.

С самого детства у меня были нерушимые моральные принципы, в которые не входили издевательство над живыми, их умерщвление, мучения, жертвоприношения и тому подобное. Это не значило, что я ничего не знаю или не умею. О, Изергильда постаралась! Моя матушка отточила мое мастерство до совершенства и вложила в меня все знания, которыми обладал весь наш ведьмовской род, и она сама. Без моего на то желания. Таким нехитрым способом Изергильда пыталась сломить мою волю и вылепить из меня могущественную последовательницу ее темных деяний. Но несмотря на все ее усилия, свой дар я использовала совсем не так, как ей хотелось.

В этом крылась основная причина моего стального характера, крепкого тела и превосходного владения даром. Ведь я постоянно пребывала под чарами проклятий, обучаясь снимать их без последствий, подвергалась телесным наказаниям и ментальному давлению, и тренировалась, тренировалась, тренировалась. Это закалило меня.

Я раскрыла свой дар с другой, с непознанной темными, стороны. А когда окрепла – смогла убежать, запутать следы, спрятаться, скрыться так, что ни одна ведьма не могла меня найти, и даже моя мать.

Кстати, именно после одного из экспериментов Изергильды мои волосы стали чувствительными к напряжению темного дара. Они словно отражали яркие эмоции. В основном это был страх, а волосы показывали инстинктивную боеготовность дара, соответственно, и меня.

Теперь боялась я редко.

После побега я жила обычной сельской жизнью, обращаясь к силе в исключительных, редких случаях. Встретила мужчину, от которого родила прекрасную дочь. В Соне не оказалось и толики дара, ни темного, ни светлого. Всем вместе нам было хорошо, как мне тогда казалось, но в один прекрасный день муж уехал с товарным обозом. Да так и не вернулся. Было сложно, но мы справились, научились выживать. Я нашла дело по душе, но сдружиться так ни с кем и не получилось. Опасаясь раскрытия тайны, я держала ото всех дистанцию.

Был соблазн узнать, почему же муж так поступил со мной, с нами. Ведь он точно был жив, и я могла все узнать и даже знала как, но не стала. Вместо этого я рассказала Соне, кто я такая, кем являюсь, чем вызвала бурный восторг и получила звание самой лучшей волшебницы из сказок.

Дома я стала помогать себе даром, вести быт так, чтобы соседи не догадались, кто живет с ними по соседству. Никакого сложного колдовства. Но несмотря на все мои предостережения, все же флер темной силы кого-то привлек, но кого? Этого я пока вспомнить не могла. Что происходило дальше – затянуто черной тягучей омерзительной пеленой чар. Это я исправлю, но тоже позже.

Получив свой верный и надежный проводник, без которого никакого колдовства не получится, я принялась запечатывать дверь от посторонних. Взмахнув палочкой, я выпустила свой темный дар в виде искрящегося черно – золотистого крошева. Смесь из блестящего песка встала стеной перед дверью и осталась там стоять надежной преградой. Защита не позволит проникнуть никому и ничему в течение небольшого количества времени, за которое мы должны успеть собраться и покинуть неизвестное мне пока место.

Для ускорения и удобства я выискивала нужные вещи черно – золотым силовым щупом, складывала их в заплечный мешок. Те вещи, которые не помещались, я предусмотрительно уменьшала.

В нашем распоряжении оказались несколько комплектов одежды на двоих, плед, ковш, ложки, тарелки, уменьшенный по всем параметрам матрас, мыльные принадлежности. Всем вещам найдется применение, не беря во внимание множество слоев грязи неизвестного происхождения.

– Здесь есть еда? – спросила я у Сони.

Она покачала головой из стороны в сторону, продолжая цепляться за мою руку так крепко, будто я могла исчезнуть. Потянув дочку за собой, я решительно раздвинула заляпанные в далеком прошлом бархатные шторы. Они скрывали огромное окно во всю стену и невиданный ранее пейзаж. Я даже представить не могла, где же мы находились. Ни одну землю представший передо мной вид из окна мне не напоминал.

На миг я потеряла свою решимость, смежила веки, испугавшись. Темный дар в моей груди заворочался и занервничал, вторя моим эмоциям. Волосы, как его отражение, принялись волноваться и струиться, словно змеи, не давая возможности скрыть мое беспокойство.

В нашем мире, знакомом мне вдоль и поперек, не бывало такого.

Мы находились очень и очень высоко. Перед нашими глазами предстала огромная степь с желтыми и зелеными пятнами трав. В дали виднелся каменный утес, куда слетались диковинные летающие животные, о которых я ни единого упоминания не встречала.

Стайные скатообразные звери цвета пыльной розы пролетали мимо, не обращая на нас никакого внимания. Медленно и неспешно они бороздили воздушное пространство, будто это море. В отличие от известных мне скатов, эти животные обладали удивительной, розовой, прочной, на вид слоновьей кожей и большим мощным хвостом, без лап. У них были два огромных кожаных крыла, которые вальяжно, не торопясь, рассекали воздух, словно толщу воды. Плоская голова, со сверкающими изумительными голубыми глазами, которые выделялись даже из дали. Никаких явных признаков принадлежности к хищникам: ни выпирающих клыков, ни когтей. Создавалось впечатление неопасных и довольно дружелюбных созданий.

Небо было лазурное и чистое, без единого облачка. Светила с нашей точки было не видно. Зато, глядя на этих массивных и неторопливых летающих диковинок, у меня созрел план. Но прежде, было еще одно дело… Я обернулась и взмахнула палочкой, и по моему приказу ловкий щуп снял все подвески с крючков, принялся закручивать их, сплетая воедино, деформируя и соединяя заново, добавляя собственные черно – золотые искры. Когда волшебство завершилось, на мою протянутую ладошку села маленькая птичка из металла, кусочков красных ниток и камней. При игре света становились заметны черные и золотые вкрапления моего дара.

Наблюдающую за мной птицу, у которой один глаз получился золотой, а другой – черный, я поднесла к своим губам и прошептала:

– Как только позову – явись.

Выпустив птицу в раскрытый зев окна, она стремительно улетела. В небесах сотворенная кроха почти сразу превратилась в точку, а затем и вовсе пропала.

Я совсем не помнила, для чего создала кулоны и кому они понадобились. Но в том, что семь маленьких изделий было делом моих рук, не вызывало сомнений. Оставлять их здесь было недальновидно.

Окутав себя и Соню чарами отвода глаз и невнимания (на другие времени бы не хватило), я смело посмотрела вниз и даже испытала головокружение: так высоко я за свою жизнь ни разу не забиралась. Одной рукой я крепко удерживала дочь, а в другой был проводник, которым я активно начала призывать на помощь. Палочка стала лучиться светом, привлекая внимание того, кто сейчас был нам спасительно нужен. Зов манил то создание, которое могло нам помочь.

И оно откликнулось, ответило на мой призыв. Одно из неведомых животных у самой земли плавно изменило траекторию полета. Большой и розовый гигант начал двигаться в нашу сторону.

Стоило ему приблизиться, как я увидела в голубых глазах почти человеческую душу. Животное тоже разглядывало нас с любопытством и даже интересом, без страха и настороженности. Я коснулась его крыла палочкой и вложила безмолвную, отчаянную мольбу о спасении в мысленное послание.

Даже в такой острой ситуации я не желала ломать волю потрясающего создания, во взгляде которого были видны ум и душа. Я верила, что невиданное мною ранее дитя природы этого мира сердечно откликнется.

Так и случилось.

Скатообразное животное с добрым сердцем приблизилось так близко, как позволял его размах крыльев. Это все еще было далеко, поэтому пришлось нас дополнительно обезопасить.

– Садись ко мне на спину! А затем закрой глаза и не открывай, пока я не скажу, – негромко сказала я Соне.

Чтобы ей было легче залезть, перекинула свой рюкзак на живот и присела. Я дождалась, пока дочка крепко обхватит меня руками и ногами. Примотала нас друг к другу силовыми веревками и помогла нам добраться до откликнувшегося помощника, с помощью созданного подобия очень шаткого и неуверенного мостика. Ни в коем случае не смотреть вниз!

После того как мы уселись на розовом гиганте, привязала нас нитями еще и к нему – для страховки. И мы полетели… Сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее удалялись от места, где нас заточили. Обернувшись, я увидела высокую крепость – башню, заканчивающуюся острым шпилем. Башня была построена из камня, стекла и зеркал, не типичной для меня архитектуры.

Из окна, откуда мы стремительно покинули столь «гостеприимное и чистое» место, неожиданно вырвался столб дыма и огня. Только потом до нас долетел жуткий грохот, что послужило для меня спусковым крючком к новому колдовству. Взмах палочкой – и вокруг нашей троицы заплясали блестящие песчинки, всего секунду, и они исчезли, даже не успев помешать крылатому спасителю. Теперь нас было почти невозможно заметить или почувствовать всеми шестью чувствами, но всего на пятнадцать минут.

– Можешь открыть глаза, – предложила я Соне.

Все! Я сделала все для того, чтобы благополучно покинуть странное место нашего заключения. Остальные обстоятельства от меня не зависели. Вся надежда была на чуткое скатообразное животное, которое на ощупь оказалось теплое и шершавое, словно старый, сморщенный, кожаный, живой диван.

Зверь летел низко, на пару метров возвышаясь над землей, но довольно быстро. Вокруг простирались невиданные мною раннее просторы. Слепило удушливое и яркое небесное тело, заставляя покрываться липким потом. Защита давно истаяла, а волосы спокойно лежали на плечах.

Мы неслись на всех парах туда, где было безопасно, по мнению нашего розового спасителя. Окружающая природа не менялась и оставалась тем же полем, то с выгоревшими участками трав, то с сочными цветущими зелеными пучками. Иногда встречались низкорослые кустарники с забавной ярко оранжевой листвой. Каменный утес и крепость – башня давно пропали с горизонта. Лишь бескрайняя степь, лазурное небо и постепенно снижающееся солнце иного мира.

Наконец, в дали показалось что-то новое в затянувшемся пейзаже. Пока это выглядело, как рыжая полоска между сумеречным небом и землей. Я надеялась, что это лес, в котором мы найдем убежище.

Когда мы уже добрались до кромки этого необычного оранжевого все-таки леса, здешнее солнце приготовилось вот-вот покинуть небо, уступив свое место ночному собрату.

Крылатому существу оказалось тяжело лавировать между темными стволами деревьев с ржавыми листьями, поэтому двигались мы очень медленно. Но несмотря на лесные преграды, он не задел ни одной веточки, ни одного листочка, на столько зверь хорошо чувствовал и управлял своим, казалось бы, неповоротливым телом.

В лесу было значительно темнее и шумнее. То тут, то там слышался шорох копошившихся животных, шум перелетающих с ветки на ветку птиц, скрип качающихся стволов и шелест ржавой листвы при малейшем дуновение ветра.

Пока мы летели не так быстро, я сконцентрировалась и попыталась наладить связь с крылатым спасителем, прислонив свою палочку к его голове, тем самым настраиваясь на наше общение. Разговором это назвать было сложно. Но у меня получилось понять, что мы двигались в несомненно безопасное место, где была вода.

Я сочла, что именно из-за протекающей реки, которую пообещал мне выносливый помощник, здесь и раскинулся рыжий лес. Это потрясающе подходящее место для стоянки, только не слишком ли оно очевидно? И не найдут ли нас те, кто, наверняка, отправился вдогонку за нами.

Придется довериться животному и установить все возможные «защиты» и «отводы глаз». Выбора все равно не было. Нам нужно было передохнуть и набраться сил, а затем уже разбираться со всем происходящим.

Прошел еще час, и мы достигли обещанной речки, а редколесье накрыла тьма. Путь пришлось освещать пучком света. Мы с Соней очень проголодались и изрядно вымотались.

Розовый гигант остановился на чудесной полянке на заросшем берегу небольшой речушки: это наш временный лагерь. Я убрала связывающие нити колдовства, и мы, наконец, оказались на твердой земле. От непривычки и усталости мы свалились на траву, не удержавшись на слабых ногах. Правда, это обстоятельство рассмешило Соню, и темноту леса огласил звонкий детский смех.

– Мам, мы будем здесь ночевать? – обратилась она ко мне, улыбаясь.

– Да, поспим немного и отправимся снова в дорогу. – ответила я, подходя к огромному зверю.

Прикоснулась проводником к его плоской голове, чтобы снова передать послание, в котором я благодарила за оказанную помощь, а также пыталась объяснить словами и чувствами, что он теперь свободен и может вернуться в свое гнездо на утесе. Но неожиданно я почувствовала некоторое противостояние и даже некое желание остаться вместе с нами. Меня изрядно удивило такое поведение стайного животного, но, если ему так хотелось остаться, мы будем только рады его присутствию. Лишняя помощь, да еще и крылья, – редкая удача.

Раз с новоприобретенным другом определились, я приступила к установке нашего лагеря. С помощью дара нашла и натаскала подходящие ветки для предстоящего костра. Вернула настоящий размер матрасу и устроила его на понравившееся ровное место, сверху кинула плед. Он будет служить одеялом, а из покрывала выйдет крыша. Получилось подобие треугольной палатки – отличное место для сна, не голая земля, и на том спасибо. Над хворостом для будущего костра установила ковш, в нем будет готовиться наш еще не добытый ужин.

Краем глаза я наблюдала, как Соня и розовый гигант знакомились ближе. Он щурился от удовольствия, когда моя дочка его гладила или просто прикасалась. Удивительное животное. Интересно, а как он спит? Так же паря или все-таки опускаясь на землю?

В мои размышления ворвался громкий мучительный крик моей дочери. Волосы в прямом смысле встали дыбом от испуга. Крича и плача, Соня упала на землю и принялась кататься по траве. Она удерживала вытянутой левую руку, которую скручивало в немыслимые и неправильные положения, конечность противоестественно выворачивалась с противным и душераздирающим хрустом.

Я бросилась к ней, судорожно трогая ее по всему телу:

– Они лечили тебя? Где? Где они тебя лечили? – постоянно повторяя эти вопросы, я искала то место, которое подверглось воздействию.

И услышала, как Соня прохрипела:

– Палец… лечили мизинец.

Зафиксировав дочь и живущую своей жизнью конечность, я прижала свою палочку к детскому тельцу. Черно – золотой песок нежно ее окутал, погружая Соню в сон, чтобы дать мне время разобраться. Я уже догадывалась, что происходит. Но необходимо было убедиться, чтобы не навредить. Темное колдовство не просто так зовется темным.

Видимо, Соня, не без помощи из вне травмировала палец. А темные, воспользовавшись моментом лечения, выжгли на пястной кости руны подчинения и маячок, который я вовремя не заметила и не распознала. Повезло еще, что область чужеродного влияния была мала и распространялась только на кисть и пальцы.

Грубые чары злые, и, несомненно, темные. Одаренный темный, который сотворил это с моей дочерью, явно был ограничен во времени, иначе не стал бы действовать так топорно. Чтобы я смогла снять колдовство, мне нужно было стереть руну с кости, а значит, воспользоваться темным даром на полную. Я сильно рисковала раскрыть наше местоположение, ведь флер может вывести на наш след. Но и оставлять все так нельзя. Дар с моим решением был согласен и даже самую капельку рад от того, что я воспользуюсь им, как должно. Волосы начали извиваться и волноваться, а струйка черного песка с золотыми крупинками из проводника потянулась к Сониной руке, где была выжжена коварная руна.

Моя же ворожба аккуратно затягивала чуждый темный знак, оставляя за собой здоровую костную ткань. Работа филигранная и нежная, насколько это было возможно, учитывая условия. Но, так как дар контактировал с живой плотью, тем более с родной, от нас расходились негативные энергетические волны. Расползалась темная аура безжалостного воздействия. Необразованным не понять, что это всего лишь эманации возвращения – обратное колдовство, по-простому.

Я молила всем богам этого мира, чтобы осталось незамеченным мое темное лечение или хотя бы возможность успеть отдохнуть и покинуть полянку в ржавом лесу у маленькой речки до того, как нас явятся возвращать обратно.

…В это время где-то в лесу…

…Во тьме старых деревьев зажглись желтые нечеловеческие глаза, обладатель которых вышел на звездный свет в полном облачении, в золотой металлической полумаске, скрывающей нижнюю половину лица, в золотом же нагруднике и наручах. Он был в черных брюках с многочисленным карманами, сливающихся с ночной теменью, а венчали все это богатство крепкие кожаные ботинки. Кудрявые волосы мешали ярко горящим желтым глазам, периодически закрывая обзор. Но темное колдовство узнано.

Между его ладоней появились солнечного цвета нити силы, сплетающие вестника в виде быстрого и ясноокого пернатого. Как только птица покинула руку создателя, сразу приобрела вид обычной коричневой хищницы без сияния золотого солнечного света. А хищник, скрывающийся под золотой маской, медленно прикрыл глаза, в которых скрывалось предвкушение и азарт охоты. Он резко спрыгнул с толстой ветки старого дерева и устремился вперед с невероятной скоростью туда, где «воняло» темными…

…На поляне…

…Уложив свою девочку на импровизированную кровать, уже в лечебном и успокоительном сне, я закутала ее пледом. Самой пришлось плестись к крылатому великану с очередной просьбой – добыть нам пропитания, так как найти и поймать еду самой, я бы не смогла. Зверь незамедлительно отправился на охоту. Как раз это был подходящий момент, узнать хищное ли это создание. У меня еще остались задачи – высечь искру для костра, чтобы после возвращения спасителя приготовить улов, и установить защитный купол, отдав все оставшиеся силы на это священнодействие.

…Где-то в маленьком поселение, что не отмечено на картах…

…Коричневый коршун приземлился на вытянутое предплечье, защищенное золотым снаряжением. Вспышка яркого света, на который распалась птица, озарила получателя всего на миг. Им оказался белый, как лунная звезда, длинноволосый всадник на степном барсе в золотистых доспехах и наручах, с белыми бровями, но с черными ресницами. Осветилась и его серая кожа, так сильно контрастировавшая с ярким желтым цветом глаз. Узкое лицо не было скрыто под полумаской, демонстрируя всем весьма суровое выражение.

Исполнив свое предназначение, вестник рассыпался миллионами светлых искр и исчез. Беловолосый наездник подал условный знак рукой с мигнувшим золотом на кончиках серых пальцах. И с соседних улиц, словно ниоткуда, появились еще два всадника в одинаковых золотых масках, скрывающих нижнюю половину лица. Они были в таких же золотых доспехах, серой кожей и с желтыми глазами, горящими углями в темноте ночных улиц.

Одной из них была тонкая девушка – тростинка с белой длинной косой, за плечами ее виднелся колчан со стрелами и лук, а под седлом – белоснежная лошадь, укомплектованный в золотую броню. Второй всадник был мощным, будто каменная глыба, хоть и был из плоти и крови. У него единственного на голове красовался золотой защитный шлем, а за спиной рукоять боевого топора. Пудовые кулаки держали в поводу гигантского рогоносца, ноги которого были закованы в металлический золотой же каркас.

Двое медленно приблизились к своему предводителю на ездовой кошке. Тот коротко и грозно отдал приказ. В то же мгновенье трое наездников сорвались с места и умчались в только им известном направлении, распугивая по сторонам загулявшего жителя крошечной деревни в три улицы…

…На поляне…

…Костер весело стрекотал и искрился. Вода, добытая моим даром из реки, задорно бурлила в ковшике. А крылатое животное, наконец, вернулось с маленькой птичкой во рту. Ну что же, вот и ужин подоспел! Гигант сплюнул на землю птицу, будто это было нечто настолько невкусное и противное, что, принеся это нечто, скатообразный спаситель переступил всевозможные табу и совершил подвиг – так и читалось у него на морде. Значит, наш новый друг мясо не ел.

Птичку, похожую на перепелку, я ощипала, выпотрошила и закинула в котелок. Бульона и вареного мяса нам хватит на какое-то время. Жаль, без соли, но искать съедобные сокровища леса сейчас не было ни сил, ни возможности, ни времени. А пока стоило озаботиться о нашем безопасном сне. Взмахнула проводником, и черные и золотые песчинки заструились и закружились вокруг нас, образуя переливающуюся завесу, скрывая ото всех…

…Там же…

…Кудрявые волосы продолжали мешаться перед ярко – желтыми глазами, которые прищурились в негодовании. Однако в них появилась неуверенность и подобие удивления. И наблюдатель, затаившийся в ветвях, продолжил следить за темным колдовством, которое явно отличалось от привычного. Что это было именно темное воздействие, желтоглазый не сомневался, он это чуял. А вот то, что оно было несколько иным, вызывало у него сомнения и противоречия.

Странная темная колдунья, да еще и с ребенком – это первое, что невозможно было сложить в уме. И второе – омо, находящийся рядом по собственной воле, – разве темные на такое способны? Такое разобщение в привычной картине мира заинтересовало его, и было решено продолжить наблюдение из своего укрытия за творящимися небывалыми событиями.

Интерес… давно он не испытывал подобное, да и, в принципе, никаких чувств. А убить… убить он всегда успеет…

…Она…

…Когда таинство волшбы закончилось, оставив за собой купол с черными и золотистыми вкраплениями, защищающий нас от хищников леса и от непрошенных гостей, я постаралась запутать наши следы. Немного не рассчитав нагрузку на свой дар, я пошатнулась от головокружения и тяжелого ощущения усталости. Я сделала все, что могла.

Несмотря на смыкающие веки и дрожащие пальцы, мне необходимо еще впихнуть в себя хотя бы немного бульона, а хорошо бы и съесть кусок несоленого и вряд ли вкусного животного белка.

Я чуть ли не ползком подобралась к ковшу. Сев прямо на землю возле костра, я принялась однообразно черпать ложкой бульон. Оторвала для себя ножку псевдоперепелки и стала так же монотонно, без души двигать челюстями, перемалывая хрящи и разжевывая жесткое мясо. Мне нужны были силы на длительный срок.

Как только я слизала с губ последнюю каплю бульона, отправилась спать, сказав напоследок летающему скату:

– Я спать, за купол ни шагу, иначе не вернешься.

Надеялась, что он поймет мою речь и так, а если нет, то потеряет нас, как только пересечет границу защиты. Наконец я завалилась спать к своей дочери. Поднесла палочку к шее, и та моментально трансформировалась в кулон.

Еще самые первые темные ведьмы придумали такой легкий и надежный способ хранения. Удобно.

Черный камень с золотистыми прожилками в оправе на простом шнурке лег на грудь. И меня осенило: «Вот, что это были за кулоны! Но скрывались ли в них проводники? Или что-то иное? Похожее? Я никак не могла вспомнить!» – это была последняя мысль, пролетевшая в моем утомленном и замученном мозгу, я погрузилась во тьму сна.

…Позже на поляне…

…В самый темный час, к недавно разбитому лагерю, подошел желтоглазый наблюдатель. Он обошел вокруг защитного купола, не издав и звука. В мгновенье все тело мужчины засветилось ласковым солнечным светом, и он попытался пройти сквозь выставленную защиту. Но встретил непреодолимое сопротивление. Перед его светлой силой чары темной колдуньи не дрогнули.

Ему было все еще интересно, в крови бурлил давно забытый задор. Выдавать себя раньше времени и вторгаться «в лобовую» он не пожелал. Он хотел иметь возможность и дальше наблюдать. Очертания мужской фигуры растворились во тьме, временно отступая. Он снова занял удобную ветку, разрешив себе немного отдохнуть перед продолжением слежки…

…Она…

…Я резко открыла свои глаза, и после того, как удалось восстановить последний день своей жизни в памяти, поняла, что чувствовала себя на удивление просто превосходно. Толи здешний воздух был таким питательным, то ли псевдоперепелка, то ли еще какие-либо причины.

Сони рядом со мной не оказалось, но выбравшись из самодельной палатки, я обнаружила ее играющей вместе с крылатым помощником. Он лениво лежал на траве, а дочка использовала его словно маленькую горку – скатывалась с розовой спины вниз до кончика хвоста с выражением полного счастья на детском личике. Голубой глаз зверя следил за девочкой по возможности обзора. Судя по морде, ему явно нравилось внимание ребенка. Какое интересное все-таки животное.

– Доброе утро! – поприветствовала я всех.

– Мам! Доброе утро! – крикнула дочка и побежала ко мне с раскинутыми руками для того, чтобы заключить меня в объятия.

– Как себя чувствуешь? – спросила я.

– Все хорошо, – пожав плечами, ответила дочка.

– Завтрак скудный и не вкусный, но надо его съесть. – заключила я. Дочка закономерно скривила мордочку.

– А в башне тебя хорошо кормили? – задала очередной вопрос, я же ничего не помнила. Конечно, я надеялась, что у них хватило совести не морить голодом ни в чем не повинного ребенка.

– Ты приносила мне еду. – тихо ответила она.

Я тяжело вздохнула и погладила ее по голове. Будто бы простой лаской можно было хоть что-то изменить.

– Мне очень жаль, Соня. Надеюсь, я не причинила тебе зла.

– Нет-нет, мамочка, ты меня не обижала. Я сразу поняла, что они тебя заколдовали, противные. Ты была как замороженная рыба! – воскликнула она, – Ничего не интересовало, кроме твоих побрякушек. – хмурясь, закончила Соня.

– Что же, сейчас мы поедим, а потом ты мне расскажешь все, что было. Хорошо?

Она лишь кивнула мне в ответ, а следом крылатый скат поднялся в воздух и замер в ожидании снятия моей защиты.

– Сейчас – сейчас. – проговорила я себе под нос, выпуская из рук дочь.

От прикосновения к медальону, он преобразовался в проводник дара, а после взмаха руки купол расслоился на огромное количество искристых песчинок и осел на землю, оставив на траве и земле всего лишь блеск. Остатки моей ворожбы после первого же дождя благодатно повлияют на почву, делая ее более плодородной, и даже укрепит уже существующие растения.

Скатообразный зверь сразу исчез в недрах леса. А мне стоило поискать что-то на добавку ко вчерашним бульону и вареной птицы, не хотелось, чтобы Соня давилась завтраком. Местная флора и фауна были абсолютно мне неизвестны, придется полагаться на темный дар. Выпустив черно – золотой щуп из ведьмовской палочки для поиска подходящего пропитания, мы вместе с дочерью отправились искать. Конечно, не отходя от лагеря далеко.

Неторопливо ступая среди темных потрескавшихся стволов деревьев за поисковой нитью из темного дара и отводя в сторону цепляющиеся ветки с желто – оранжевыми листьями, мы пришли к небольшому коренастому кусту с яркими, почти красными мелкими листочками. Нить недвусмысленно указывала под землю. Придется копать.

Не жалея ладоней, я аккуратно раскопала землю, стараясь не повредить корневище. Забравшись глубже, обнаружила небольшие круглые клубни. Темный дар предлагал именно их нам в меню. Собрав парочку только на завтрак, я передала добычу дочери.

– Так оставлять нельзя, – пробормотала я. И так же аккуратно закопала вырытую небольшую ямку. Приложила ладонь к рыхлой земле и тихонько поблагодарила за предоставленную лесом для нас пищу. Я умышленно не брала пропитания на будущее, только необходимое для выживания. Это закон природы. Она не переносила яркое человеческое вмешательство, могла и наказать так, что мало не покажется.

По возвращении в лагерь я хорошенько отмыла клубни от земли, а также свои грязные пальцы. Бросила в уже кипящий вчерашний бульон добытые овощи, рассчитывая получить в результате приготовления подобие жаркого. Все еще без соли, но мы сейчас не в том положении, чтобы воротить нос.

…Там же, за ветками деревьев…

…Наблюдение за темной вводило его в еще большие сомнения. Как же так? Необычная и добрая? Такое бывает? Заботилась о ребенке, благодарила за еду. Да, он все слышал и видел. И это настолько отличалось от жестокого и кровожадного поведения темного отродья, что он начал сомневаться в правомерности исхода, и это было еще одним откровением. Скоро появятся командир с остальными, и они не будут разбираться в происходящем. Все темные подлежали уничтожению или блокировке. И это ему не нравилось. Он запутался… Странная колдунья, странный теперь и он сам…

…Она…

…Пока бурлило варево, я предложила Соне искупаться в реке – когда еще будет шанс помыться и постирать грязное, неизвестно. После ее согласия я собрала все мыльные принадлежности и чистую одежду для нее и для себя, а также нестиранные вещи с давних времен не забыла прихватить. Я помогла помыться своей дочери с помощью позаимствованного из места удержания мыла и воды из речушки. Ее волосы мыть не стали. А вот моим «змеям» следовало хорошенько прополоскаться. Как только высушила Соню в теплом сверкающем вихре, она убежала в чистых черных штанишках и рубашке помешать наш завтрак в котелке и не дать ему пригореть. А я, воспользовавшись моментом, приступила к «чистке» собственной персоны.

Сперва сняла с себя грязное и принялась стирать. И старые грязные вещи не забыла, и об оставленной Соней одежде. Высушив, сложила их – заберу, когда все закончу. Намылила свое уставшее тело после длительного полета по жаре и утомительной ночи. Все же мыться – это неописуемое блаженство. Я жмурилась от удовольствия и даже немного подпевала себе под нос, не скрывая довольства и счастья от этих мгновений спокойствия. Наслаждаться стоило каждую минуту своей жизни, а то можно и не успеть. Это я познала еще с самого детства благодаря Изергильде.

Затем приступила к мытью головы, параллельно пытаясь расчесать свою гриву пальцами. Не очень выходило, но с этим придется смириться. Когда вышла из воды голая, мокрая, с покрывающейся мурашками кожей и с прилипшими к спине волосами, между лопаток кольнуло, будто иголкой. Я резко обернулась в поисках источника беспокойства и странных ощущений, но ничего обнаружить так и не смогла. Только жизнь леса: поющие птицы, бегущая вода и легкое трепетание листвы. Как бы я не вглядывалась между ветвей… Ни-че-го. Это был плохой знак.

…Он…

…Ему был неведом этикет, он жадно наблюдал за колдуньей. То, что предстало перед глазами, в которых плескался огонь Пресветлого, ему доставляло удовольствие. Красота обнаженного, притягательного и чистого женского тела вызывала в нем бурю эмоций, но основное чувство – первородный восторг. Его пугали обрушенные на него лавиной чувства, ощущения и желания, которых он так давно не испытывал. Красивая, непонятная, опасная…

…Она…

…Быстро высушив себя вместе с волосами, я поспешила одеться в черные брюки и в черную рубашку (а то в свитере было страсть как жарко) и вернула на место жесткие ботинки неизменно черного цвета. Подобрала сухие вещи и поспешила к дочери. Волосы мешались волнистой копной, но завязывать их было нельзя. Чувствительность снижалась.

Пришло время убираться отсюда побыстрее, и, если бы зверь был уже здесь, я бы сорвалась в ту же секунду, наплевав на завтрак. Но его еще не было, поэтому я всунула тарелку теоретически съедобного блюда Соне, оставляя себе надежду на быстрое возвращение крылатого животного.

Пробовала то, что получилось с явной опаской, но сваренные клубни придали неяркую пряность блюду и сытность. Есть можно. А судя по не плюющейся дочери, то можно смело заявлять – завтрак удался! Пока отправляла в рот приготовленное, настороженно поглядывала по сторонам. Я поджидала то ли нападения, то ли нашего спасителя. Проводник был наготове. Нужен был только повод, чтобы им воспользоваться.

Когда мы все доели, стало ясно, что больше ждать смысла не имело. Я начала сворачивать лагерь, с помощью множества выпущенных темных щупов. Если розовый гигант не появится в ближайшее время, то дальше наши пути разойдутся. Тревожность никак не хотела уходить, вынуждая меня поторапливаться.

Когда последний предмет занял свое место в нашем рюкзаке, летающий диковинный помощник все же появился, вызвав у меня вздох облегчения. Покосившись своим голубым почти человеческим глазом на уже пустующую полянку, он сообразил, что пришло время покидать это чудесное место. Стоило только определиться куда. Прикоснувшись палочкой к его голове, я постаралась очень коротко, емко и образно пояснить, что нам надо лететь как можно дальше от башни. Крылатый гигант понятливо откликнулся на мое пожелание. Удостоверившись, что я была услышана и понята, мы вместе с Соней забрались к нему на широкую спину. Снова обвязав нас для безопасности, мы двинулись наверх по течению реки, плавно огибая деревья в рыжем лесу.

…Он…

…Желтоглазый наблюдатель преследовал медленно лавирующего среди деревьев омо и всю компанию. Периодически они делали остановки для отдыха и перекуса, который необычная колдунья всегда искала с помощью нетипичного темного дара. А после неизменно благодарила природу за съестной дар или питье. Удивительно, но окружающий мир охотно откликался на просьбы. Был ли ее дар таким необычайно понятливым, что мир благодатно воспринимал темную одаренную, подкладывая ей самые питательные продукты лесного происхождения, хоть и вкус не всегда был приятный. Была ли она сама столь странной и необыкновенной. Он не разобрался пока, иногда у него появлялось такое чувство, как сожаление.

Маленькая девочка не артачилась, съедала свою порцию целиком без давления матери. Такое поведение было совсем не похоже на темных, и ему было любопытно наблюдать за этой не простой троицей. Но интереснее их было слушать.

После странного вопроса колдуньи: «Что же все-таки происходило все это время?», девочка поведала очень неожиданную и удивительную историю. В один из дней к ним в дом пришли двое мужчин под видом покупателей (оказалось, темная одаренная была отменной мастерицей всяких побрякушек). Как только за вошедшими закрылась дверь, мрачный мужчина, которого девочка окрестила Вороном, вскинул руку и выпустил нити черного тягучего, словно деготь, волшебства, которые спеленали мать девочки, не ожидавшую нападения.

Кровное родство между девочкой и молодой женщиной не удивляло его, он уже давно почуял в них общую кровь. Его больше поражало их общение между собой, что увеличивало и без того не малые сомнения в правильности сделанных выводов. Но дальнейшая история требовала его внимания. Девочка с необычным именем Соня как раз продолжала рассказ.

Второй мужчина, похожий на медведя, скрутил девочку, которая попыталась остановить их. По началу она кричала и вырывалась, но Ворон сказал ей сухим и тихим голосом, что он может и убить ее, а не тащить вместе со всеми. Испугавшись разлуки больше, чем смерти, Соня решила быть послушной и тихой, а при первой же возможности помочь маме.

Человек, похожий на медведя, после непонятного жеста рукой Ворона добровольно лег на пол и замер, пока главный чертил вокруг него непонятные знаки угольком прямо на полу в гостиной, откинув в сторону нежно любимый малышкой белый пушистый ковер. Мерзкая кляксообразная черная сила уподобилась узорам, повторяя мазутным слоем начертанное углем.

Все это время женщина была облеплена черным заклятьем, словно паутиной. Оно начало медленно впитываться в ее обездвиженное и невольное тело, проникая в самую суть.

Ворон закончил чертить два круга из неопознанных закорючек. Один вокруг собрата, а второй – пустой. Ворон взял покорную и необычно тихую маму ребенка за руку и поставил рядом с собой, словно куклу, в пустой круг, крикнув девочке, что если она собирается отправиться вместе с матерью, то ей стоило бы присоединиться и тоже взять его за руку.

Девочка, испугавшись, залетела в круг. Она переборола ужас и брезгливость, но прикоснулась к влажной ладони жуткого и злого мужчины с длинными черными волосами, заколдовавшего ее маму. Стоило Соне дотронуться до него, как огромный здоровый мужчина, все еще лежащий на полу, стал усыхать прямо на глазах. От человека осталась лишь сморщенная дряблая оболочка. Жизнь покинула недавно пышущее здоровьем тело с молниеносной скоростью.

Девочка закрыла глаза и тряслась от страха. А когда осмелилась взглянуть, то они втроем уже стояли в той комнате, в которой они жили все это время. Почти месяц, судя по ее подсчетам. Из этой комнаты выходить ей не дозволялось. Мама девочки иногда покидала комнату ненадолго, но Соня не знала, куда и зачем та ходила, но темная неизменно возвращалась с едой.

После того, как женщину облепила черная паутина, она перестала быть самой собой. Она редко разговаривала и походила на замороженную рыбу. Все свое время, кроме естественных надобностей, посвящала изготовлению каких-то кулонов. Работа над ними забирала из колдуньи прорву сил, и она часто восстанавливалась глубоким сном, длящимся сутки, а то и больше, не приходя в себя.

Соня часто смотрела в окно и мечтала о побеге, две попытки которого пресеклись строгими и скупыми на эмоции женщинами в неприятно пахнущих лохмотьях. В первую попытку она умудрилась упасть, и у нее долго болела рука. Тогда Ворон явился и молча вылечил ее, ничего не сказав. А после второй попытки он прямолинейно напомнил, что ему все еще гораздо проще избавиться от девочки!

Сбегать дочка колдуньи больше не пробовала. Но надежду просто так не отберешь – ее мольбы были услышаны. В какой-то из дней мама девочки очнулась, вернув себе контроль над телом и разумом. И уже вместе они сбежали из заточения.

Все, что произошло с этой парочкой, было крайне увлекательно и важно. Во-первых, почему в ордене ничего неизвестно о темных колдунах, спокойно творящих черные делишки посреди белого дня? Во-вторых, где то место, этот оплот темного колдовства, в котором держали мать и дочь? В-третьих, что за кулоны и для чего они нужны колдунам? И, наконец, последнее, какую же все-таки сторону заняла привлекательная темная колдунья с черно – золотым сверкающим даром? И если уж быть честным с самим собой, то последний вопрос его волновал больше остальных.

Отвлекло его от собственных размышлений окончание леса. К вечеру беглянки на омо вылетели за пределы рыжих крон на открытую степь. Это несколько затрудняло преследование. Но было у него подходящее средство. Мужчина, облаченный в золотые доспехи, достал из одного из многочисленных карманов черных брюк крошечный пузырек, в котором плескалась сияющая розовая жидкость. Всего один глоток и он, невидимый, спрыгнул с дерева, и, не таясь, отправился следом за преследуемой троицей…

…Она…

…Из рассказа дочери я поняла, что подверглась крайне жестокому и мерзкому черному воздействию с порабощением воли и блокировкой разума. Не ожидала я такого рода нападения, поэтому даже и не пыталась защищаться каким-либо образом. Но не просто так Изергильда лепила из меня лучшую темную ведьму, такого рода проклятьями я справляться умела. Только благодаря удачному стечению обстоятельств им удалось провернуть это со мной, и я поплатилась примерно месяцем своей жизни. За это время тело вместе с темным даром переработали враждебное заклятье и уничтожили заразу.

Судя по всему, темному ведьмаку, прозванный Вороном, нужны кулоны. Не стал бы он вытаскивать нас из другого мира в свой просто так. Не стоило отрицать очевидное: он принес в жертву своего соратника ради переноса, а значит медальоны необходимы для чего-то важного и зловещего. Если в этом мире были бы умельцы по изготовлению подобного, то не было бы необходимости в такого рода сложностях и жертвах. Значит, Ворон будет искать, и вряд ли отступится. Тем более, уже сделанные мною кулоны бороздили небесные дали, нарушая все их изначальные планы.

Как Ворон собирался их использовать? Что в них заключалось? – пока, увы, неизвестно. Это могло быть все, что угодно. Почему он не убил Соню? – это было понятно: простой расчет, такое трагическое событие и потрясение «разбудило» бы меня сразу. И тогда даже я не могу предсказать, чем бы дело закончилось и даже представлять не хотелось.

Ритуал переноса, который провел сильный темный ведьмак, мне никогда не повторить! Принести в жертву человеческую жизнь, даже если цена за это возвращение домой, я не смогу. А Ворон легко рассчитался за колдовство чужой душой и телом. Интересно, был ли его соратник под влиянием или лег в жертвенный круг по собственной воле?

В этом мире творилось что-то непонятное: целая башня посреди поля свободных темных одаренных, которые никогда и нигде не славились любовью к ближнему. Закончив слушать дочь, я с уверенностью произнесла:

– Это все в прошлом! Теперь все будет хорошо!

Соня вжалась мне в спину и жалобно проговорила:

– Верю, мам.

Чтобы окончательно не дать себе расклеиться и не скатиться в омут переживаний, я попробовала подчерпнуть информацию у крылатого гиганта о том, куда же мы попали.

Розовокожий зверь образно поведал о том, что каменная высокая постройка в одночасье взяла и появилась. Башня стае не мешала, но от нее веяло грязью и отходами, поэтому старались держаться подальше. Молодняку строго – настрого было запрещено подлетать к дурно пахнущему человеческому жилищу. Изредка из крепости выезжали двуногие, управляющие разными ездовыми животными. До этого зверь никогда не слышал оттуда зов о помощи, да еще такой силы. Распознав мольбу, не смог противиться желанию откликнуться.

– Как мне называть тебя, друг? – мысленно спросила я его.

– Я – Омо. – так же мысленно ответил мне летающий гигант.

Закономерно я удивилась способностям животного. Излагать мысли не образами, а словами – это поражало. Но мучать дальше больше не стала.

– Спасибо, Омо. – поблагодарила его я и убрала палочку от головы, но из рук ее выпускать не стала, на всякий случай. Была я уже чрезмерно доверчива, и из-за этого мы бороздим другой мир на розовом крылатом травоядном скате.

Наконец, пейзаж с ржавыми деревьями закончился, и мы пересекли лесную границу. Нам открылся вид на поле с редкими зелеными островками трав и горную вершину, которая будет теперь служить нам маяком. И чем ближе мы к приближались к горе, тем явственнее появлялись признаки природной смены на каменистую равнину. То тут, то там возникали гигантски валуны и участки пустоши.

Омо летел все быстрее, ему больше не надо было лавировать среди стволов. Пожалуй, на такой высокой скорости к ночи мы достигнем самого подножья горы.

…Он…

…Преследователь даже со своей сверхскоростью, которой славился в рядах ордена Пресветлого, еле поспевал за шустрым омо. Компания направлялась к подгорному городу Вуно.

Гномий город разбился у подножья Самоцветной горы. В недрах пещер велась добыча драгоценных камней. И, конечно же, гномы первые обосновались в этом месте. А виной всему расовый дар – поиск сокровищ, богатств, золота и других драгоценностей. Гномий народ может ощущать залежи пород или жил на многие земли, чем и славились. Трудолюбивые, упертые, низкорослые, но крепкие, и любящие золото, как никто. И что же будет делать в этом городе мать – колдунья с дочерью верхом на омо без единой золотой монетки?

Он помнил, что командир боевой четверки ждет от него еще одного вестника. Отстав немного от омо, он сотворил между ладоней льющейся золотой силой хищную птицу. Она вспорхнула вместе с докладом о точке, куда вела путь темная одаренная. Несмотря на внутренние колебания, он сделал то, что был должен. Набрав скорость, он продолжил преследование, от чего-то недовольный своим поступком…

…Она…

…Светило принялось неуклонно приближаться к горизонту. Впереди начали постепенно загораться огни небольшого города, расположившегося у подножья горы. Неужели спаситель привел нас к людям? – стоило держаться подальше от прямоходящих… Прикоснувшись палочкой к розовой макушке, я попыталась уточнить степень опасности. Умный омо намекнул мне на ответственность за молодое потомство, которому не стоило долго питаться природным подношением, заверив, что сам будет пастись неподалеку и при малейшей угрозе снова откликнется на мой призыв. В город вместе с нами он не полетит – пахнет плохо.

Что ж, хорошо, придется импровизировать.

К городу мы добрались, когда уже стемнело. С исчезновением дневного светила город ожил, забурлил и зашумел, повсюду слышался смех и разговоры. Омо оставил нас на некотором расстоянии от поселения, а затем мы направились знакомиться с первыми людьми в этом мире. Явно нетемными ведьмами и ведьмаками. С ними первая встреча не сказать, что удалась. От самого города веяло пивом, камнем и железом: не отталкивающий набор, будто работящий.

Взяв Соню за ладонь, мы прошли мимо привратника и вошли в город под названием Вуно, о чем гласил опознавательный столб.