Читать книгу Желанный - Александра Дюран - Страница 2

Кажется с самого детства я верила в то, что являюсь самой обычной среднестатистической ничем не примечательной девушка. И как бы мама не пыталась убедить меня, что я особенная, я понимала, что не было того, что могло выделить меня на фоне других девушек. Ни красоты, ни выдающихся способностей, ни света в глазах или особой жизнерадостности. Разве, что моя история была несколько печальней, чем у других. Хотя даже при всём юношеском максимализме, что поглощал меня с головой в этот момент, я готова была признать, что мне было за что благодарить. И я из последних сил хваталась за этот маленький свет, чтобы не утонуть во тьме, когда начинало казаться, что выхода и смысла бороться больше нет.

При всей моей невезучести, я никогда не могла подумать, что со мной может случиться нечто подобное. Я никогда не могла подумать, что буду стоять в дорогущем фойе дома в окружении всех вещей, что нажила за 16 лет. Я никогда не могла подумать, что окажусь здесь с дырой в сердце и абсолютно сухими щеками, через 3 месяца после того, как прошли похороны самого дорого для меня человека.

Я люто ненавидела этот элитный дом с картинами в вестибюле, с дурацкой музыкой в лифте, подземной парковкой и шикарными видами на город. Я ненавидела своего отца и его так называемую жену. Я ненавидела всех, даже свою маму за то, что она оставила меня одну. И ненавидела себя за эти мысли.

– С тобой всё хорошо? Ты какая-то бледная, – послышался голос отца будто из далека, хотя он стоял совсем рядом со мной.

Он бы знал, что это мой привычный цвет кожи, если бы был рядом со мной, а не в другом городе, стараясь наладить свою жизнь. Его тёплая рука легла на мою поясницу, слегка подталкивая вперёд к новой жизни, которая ждала меня за закрытыми дверями новой квартиры.

Очень заботливый папочка приехал за мной через три месяца после того, как умерла моя мама. В день её похорон рядом со мной не было отца. И не он нашёл меня рыдающей под деревом, когда уже стало казаться, что слёз не осталось. Это были незнакомые вечно куда-то спешащие прохожие. Для них это был обычный день. А моя жизнь была сломана, и сердце валялось где-то рядом.

И лишь одно сейчас держало меня на ногах, помогая выстоять против всех напоров судьбы. Какой бы одинокой я себя не чувствовала, в своём горе я была не одна. Папа тоже любил её. Пусть своей странной любовью, приносящей боль, но любил. Я видела это в его глазах, когда отец зашёл в нашу старую квартиру, озираясь по сторонам, будто ожидая, что сейчас выпрыгнет мама и скажет, что всё это просто шутка. Но к счастью или к сожалению, этого не произошло.

Ночью того дня, когда я впервые вошла в папину квартиру, как в то место, где мне теперь предстояло жить, я долго не могла уснуть. Честно признаться, я не спала не только в тот день. Это началось намного раньше, от чего с каждым днём я чувствовала себя всё ужаснее. К душевной боли присоединилась и физическая, когда всё тело ломит, голова раскалывается и глаза, которые ты не смыкала уже неделю, начинают адски болеть.

Но всё это было ничего по сравнению с тем, что я чувствовала, когда засыпала. Я готова была терпеть многое, но только не видеть маму в своих снах, потому что по большей части они были не из приятных.

Мгновения сплетались в секунды, секунды в минуты, минуты в часы. Но в этот момент мгновение мне казалось намного длиннее часа. Я просто лежала, уставившись немигающим взглядом в потолок. Странно было осознавать, что ночь пробежала мимо меня, а я так и не сомкнула глаз.

Когда в дверь моей комнаты постучались, я не ответила, надеясь что меня оставят одну, но дверь всё равно открылась.

– Ты спишь? – послышался голос отца ещё до того, как я увидела его самого.

Я покачала головой, не заботясь о том, видит он это или нет.

– Пошли завтракать, – позвал папа, стараясь скрыть своё беспокойство за ласковой улыбкой.

Я снова покачала головой. Есть вообще не хотелось, учитывая ещё и то обстоятельство, что мне бы пришлось сидеть за одним столом с мачехой.

Ладно, возможно чисто технически она не была моей мачехой, но уж точно надеялась ей быть. Я же в свою очередь надеялась, что этого никогда не произойдёт. Мне легче воспринимать Дану, как ещё одно увлечение своего отца, чем, как что-то серьёзное и легко заменяющее мою маму.

– Да брось, – прошептал он, потянув край моего одеяла, под которое я зарылась с головой. – Ты должна дать ей шанс.

Я безуспешно пыталась удержать одеяло, но в конце концов оно всё равно покинуло меня. По моим ногам пошли мурашки от слишком холодного для конца лета утреннего воздуха.

Я слегка приподнялась, возмущённо глядя на отца.

– Я не знала, что один из условий моего проживания здесь – это удовлетворение потребностей твоей любовницы, – сказала я, опираясь на локти. – Если тебе или ей что-то не нравится, может я поеду обратно?

Отец вздохнул, будто я была маленьким непослушным ребёнком. Будто он вообще знал, как ведут себя маленькие непослушные дети.

– Не неси бред, вставай и иди есть, – скомандовал он.

Но я не двигалась с места, оставаясь лежать там, где лежала. А терпение папы на глазах уменьшалось.

– Есть мне придётся насильно засовывать в тебя еду, можешь не сомневаться, я сделаю это, – бросил он, развернулся и ушёл.

Не знаю, мог ли он на самом деле это сделать. Но узнавать не планировала, поэтому я подняла свою попу, переоделась и направилась в светлую столовую, откуда проём в стене, вел в просторную кухню, где отец и Дана о чём-то говорили.

Могу поспорить она уговаривала отца увести меня обратно.

Папа посмотрел на меня и улыбнувшись направился в мою сторону. Его взгляд так и кричал: «Я рад, что ты сделала правильный выбор». Как будто этот выбор вообще у меня был. Отец устроился рядом со мной и через секунду напротив него материализовалась Дана. Девушка улыбнулась мне, заправляя за ухо янтарного цвета прядь, выбившуюся из короткого хвоста.

Я опустила глаза в пол, чтобы не встречаться с ней глазами. Мне бы абсолютно точно было бы легче на неё смотреть, не будь она воплощением идеальности.

У неё не должен был быть ангельский голос. У неё не должна была быть ангельская внешность. У неё не должна была быть улыбка, которая озаряет мир. Она должна быть страшной с противным голосом и без зубов. У неё должна быть такая внешность, чтобы люди на улице понимали, что эта женщина разрушила мою жизнь. Люди не должны говорить: "Она так похожа на твою маму". Они должны говорить: "Я не понимаю, что он в ней нашёл". Потому что, давайте на чистоту, никакая внешность не могла оправдать поступка отца.

Каждый раз, когда я видела её, у меня возникало непреодолимое желание сделать ей больно. К нашему общему счастью сейчас желание не открывать рот сильнее любого другого.

– Тебе не нравится? – спросила Дана, глядя на тарелку передо мной.

Я даже не сразу обратила внимания на то, что передо мной на столе что-то стоит, поэтому и не притронулась к еде. Я бы с удовольствием просто проигнорировала девушку, но папа подтолкнул меня, дав понять, что это ничем хорошим не закончиться.

– Выглядит аппетитно, – промямлила я.

Я покорно взяла вилку в руку и приступила к еде. Ну как приступила, я катала по тарелке кусочки яства, чем бы оно не являлось.

– Есть продукты, которые ты не ешь? – через некоторое время Дана снова обратилась ко мне, оторвавшись от разговора с моим отцом, за которым я даже не пыталась уследить, – Может ты захочешь что-нибудь приготовить?

Я пожала плечами.

Папа снова посмотрел на меня, улыбнувшись. И как бы я не ненавидела его улыбку в стиле «сейчас я тебя попрошу о том, что тебе определённо не понравится», это было намного лучше, чем тот взгляд, которым он одаривал меня, когда думал, что я этого не вижу. Хуже взгляда «прошу не спорь» только взгляд «мне так жаль тебя». Меня передёргивало каждый раз, когда я видела жалость в глазах людей. А на мои глаза вновь и вновь наворачивались слёзы, хотя я думала, что до этого выплакала норму на всю жизнь.

– Твою новую форму должны привести завтра, – сообщил папа, – нужно будет сходить по магазинам купить тебе одежду и всё остальное. Я завтра буду на работе, а у Даны выходной, может вы сходите вместе?

Дана работала в издательстве. И намного легче было поверить в то, что она не умеет читать, чем в то, что она прикладывает руку к созданию чего-то настолько прекрасного, как книги.

– Конечно, – со слишком большим энтузиазмом согласилась Дана.

– У меня есть одежда, – возразила я, пытаясь отвертеться, – и новая мне не нужна.

Отец с сожалением посмотрел на Дану. Для него она была по настоящему огорченной, а я считала, что она слишком хорошо умеет играть.

– А тетради, ручки? – попробовал он снова, с надеждой глядя на меня.

Я готова была стонать от безысходности.

– Можно я схожу одна? – спросила я, с надеждой глядя на него.

– Как ты доберёшься до торгового центра? – спросил папа, поднимая бровь. – Мой водитель будет занят.

Да, красивой папиной квартире прилагалась ещё и дорогая машина с огромным водителем, что наводил страх на любого человека, который ему не платил. Это точно была не жизнь, а мечта.

– Я могу подвести тебя, а потом мы разойдёмся, – предложила мне Дана, снова воодушевившись.

Я неохотно кивнула.

Уже на следующее утро я стояла перед огромным зеркалом в своей новой гардеробной, которая по размеру была в разы больше, чем моя комната в нашей с мамой квартире. А моя новая школьная форма до комичного идеально сидела на мне.

Дело в том, что мне в принципе было сложно подобрать одежду. Природа одарила меня довольно широкими бёдрами, большой грудью, узкой талией и ростом вряд ли превышающим 160 сантиментов. Я не была худой, но и толстой меня назвать было нельзя, особенно сейчас, когда из-за стресса сбросила несколько килограмм. Всё это звучало хорошо до тех пор, пока мне не надо было выбирать одежду. Вся она была мне либо мала в попе, либо большой в талии, либо волочилась по земле в 10 метрах от меня.

При взгляде на новую форму невооружённым взглядом было видно, что форма сшита на заказ у дорогого портного. Мягкая шерстяная ткань и идеальные швы делали своё дело.

Юбка трапеция в синюю клетку идеально сидела на моей талии, облегала бедра, а потом слегка расширялась к низу. Я накинула сверху пиджак из точно такой же ткани с вышитым на груди гербом.

У какой нормальной школы вообще есть герб? Мы что в Англии 19 века?

Я быстро стянула с себя форму, повесив её на плечики. Через пять минут я должна стоят у входа, а злить мачеху мне не хотелось. Я натянула первое, что выпало из шкафа, и буквально вылетела из комнаты.

– Ты готова? – спросила улыбающаяся Дана, когда я оказалась в прихожей.

Я едва заметно вздрогнула от испуга, не ожидая, что она придёт сюда раньше меня. Эта её фирменная улыбка раздражала меня до чёртиков. И только понимание, что это не совсем нормально, удерживало меня от того, чтобы выйти из себя. Напряжение между нами можно было резать ножом. Дана не могла найти тему для разговора, а я просто не хотела с ней говорить.

А нам предстояло ещё в машине вместе ехать. Хорошая будет поездочка.