Читать книгу Восточный роман - Александра Гардт - Страница 4

– Как первокурсники! – надрывался декан. – Всей группой прогуляли две пары. И это – будущее отечественного корееведения? Что за отношение? Вы в детском саду, что ли?

На круг с нашей оголтелой инфантильностью он заходил раз в шестой – и, видимо, не в последний. Я усиленно таращила совершенно не открывающиеся глаза. В аудитории было очень холодно: кажется, Костик догадался распахнуть окна, чтобы так удручающе не несло перегаром. Свет был приглушенный, уже осенний, и хотя бы это радовало. Как я добралась до универа – история, полная лиц и событий. Судя по зияющим пустотам в наших рядах, многие, проснувшись, решили не добираться.

– Всем до конца дня объяснительные с подписью в деканат! – рявкнул он напоследок.

Мы переглянулись было, но тут в комнату вошла невысокая симпатичная особа, надо думать, новый преподаватель, так что озвучить мысли не удалось.

– Здравствуйте, я Екатерина Андреевна, и первая пара у нас должны была быть вчера, но вы отсутствовали, поэтому…

– Екатерина Андреевна! – вскочил на ноги Костик. – Я вас уверяю, это все какая-то ошибка, мы хорошая группа, да вы и сами знаете, наверняка интересовались. Зачем нам пропускать пару, не предупредив? Извините, мы не хотели вас подводить!

Екатерина Андреевна от такого напора, конечно, опешила, поникла головой (да сколько ей лет, такое впечатление, что наша ровесница) и даже слегка покраснела. На неокрепшие женские умы Костиков язык без костей имел поразительный эффект. Это только мы уже давно привыкли к тому, что ни единому его слову верить нельзя, а тирады так и вообще лучше пропускать мимо ушей. Девчонки сходились на том, что Близнецы – страшный знак зодиака, а я как-то не выдержала и поинтересовалась. У Костика был довольно злой отчим, перед которым за каждую мелочь приходилось отвечать головой, вот он и научился болтать так, что все теряли нить к концу второго предложения. Главное, чтобы про трагические обстоятельства не завел, а то придумывал и не такое.

Екатерине Андреевне, впрочем, все нравилось, и конфликт был улажен, даже не начавшись. Я зверски хотела кофе, возможно, даже литр (а что, два больших стаканчика – как раз), потом вспомнила, что следующим у нас английский и известный вредитель Алексей Михайлович, запрещавший не то что есть, но и минералку пить на занятии. Захотелось немедленно убиться обо что-нибудь с разбегу. Потому что за перерыв нормальный кофе мне точно не светит, а злить Алексея Михайловича – себе дороже. Он как созовет на экзамен комиссию, даром, что английский мне почти родной… Плавали, знаем: суровости нашей английской кафедры не поддаются ни описанию, ни исчислению. Один мальчик, на пару лет постарше, допрыгался. Пропускал занятия, грубил, заявлял, что и так язык знает (к слову, он его, в общем-то, знал, но поведение оставляло желать лучшего), и на гос к нему пришли три преподавателя смерти. Насколько я поняла, не выпустился он до сих пор. И наша английская кафедра вполне могла себе это позволить.

За такими невеселыми мыслями протекло занятие, оказавшееся семинаром по внутриазиатским отношениям. Я пропустила половину мимо ушей, благо, вовсю солировал Костик. На задворках сознания металась важная мысль, но осознать я ее не могла. Пьянство накануне окончательно подкосило мои когнитивные функции. Я даже не помнила, как домой доехала, и это было довольно грустно. Надеюсь, таксист в приложении не выставил мне совсем уж плохую оценку.

Екатерина Андреевна отпустила нас на пять минут пораньше, и, радостно цокая каблуками и даже подошвами кед, народ умчался в Старбакс. Не успеют, подумала я совсем мрачно. А мне отдуваться перед Алексеем Михайловичем. Даже Маринка унеслась. Я побродила около автомата с самым отвратительным кофе на свете и полезла в сумку за монетками. На этаже пока что было тихо, но очень скоро начнется галдеж, появятся студенты… Я взяла стаканчик, отошла к подоконнику и сделала глоток. Внезапно оказалось, что любой кофе гораздо лучше никакого, и мне стало чуть полегче.

Будто в ответ на мои мысли дверь аудитории напротив распахнулась настежь, и оттуда высыпали щебечущие, свежие и веселые кореяночки. За ними высыпался Алексей Михайлович. Я вздрогнула, но все-таки отсалютовала ему стаканом. Он задержал на мне взгляд, едва заметно хмыкнул, но кивнул. Зараза, каких поискать. Я почти совсем расслабилась, понимая, что лично мне комиссия не грозит, а группа – да все равно, предатели старбаксовские, когда из аудитории с большой задержкой появился Чжаён. Я зажмурилась (передо мной мелькнули какие-то неясные всполохи), попыталась уловить важное, прорывающееся в память из вчерашнего, но не смогла.

– Голова не болит? – насмешливо поинтересовались рядом, и я распахнула глаза. Чертова ольччан был тут как тут.

– Да вроде бы не жалуюсь, – ответила я.

Что-то в его фразе здорово меня напрягало, но понять, что именно, я была не в силах.

– Больше не будешь считать меня сумасшедшим?

Тут я дернулась. Картинка оказалась под пальцами, но расплывалась и ускользала, будто я на нее сквозь мутное стекло смотрела. Психом я его и правда посчитала, но из-за чего, вернее, из-за кого?

– Чжаён, знаешь, – начала я, – вообще не помню, что случилось вчера, у нас интересный день вышел. И если ты…

Чжаён хмыкнул и перебил:

– Слышал я про вашу пьянку, но дело не в ней. Мидзуно так на всех действует. Не привыкла ты еще.

И тут я вспомнила.

…Прекрасный луноликий Ямато своим видом словно по голове меня огрел, в который уже раз. Нет, все-таки до него всем нашим – очень далеко. Один вопрос, зачем ему и Нари понадобилась я. Серьезно, ну какие модели в двадцать три года. Старость это, по модельным-то меркам.

Я села за столик, стараясь порвать зрительный контакт, но не в силах оторваться от этих глаз, скул, да всего сразу, черт возьми. Ямато моргнул первым и что-то спросил у Нари. Я хотела было возмутиться, но тут явился официант и поставил на стол три чайничка.

– Так, – деловито сказала Нари. – Нам бы неплохо общаться втроем, но заклятие начнет действовать, когда ты поверишь, так что Мидзуно-сан пока что исключен из разговора. А по-русски он и слова не произнесет, вредина.

Я поняла, что прослушала ровно половину и заставила себя опустить взгляд в чай.

– Нина, ты веришь в сверхъественное?

Я, конечно, верила. Сижу в дорогом ресторане с красивой деловой кореянкой и, вероятно, самым красивым парнем на планете Земля, а то и за ее пределами. Чем не доказательство?

– Ямато мог бы посиять нам волосами, – правда, Ямато? – но, конечно, делать этого не будет. Поэтому нам придется прибегнуть к мудрости старых друзей… Вот, хорошо, раз пьешь, скоро заработает.

Я вздрогнула и опустила чашку на стол. Наши находились рядом, так что вряд ли меня собрались похищать, но рисковать страшно не хотелось. Да и вкус у чая был какой-то подозрительный. Я моргнула, а когда открыла глаза, замерла, пригвожденная к месту. Вокруг меня метались маленькие вихри и что-то искрилось. Ресторан, все эти колонны, завитушки и вычурные стулья сделались полупрозрачными. Люди вдруг изменились, я едва узнала Костика, он оказался гораздо симпатичнее, чем раньше. Но главное было не в этом. За столом со мной сидели монстр и Ямато. Монстр смахивал на лису, время от времени шел рябью, и на его месте вдруг оказывалась красивая женщина в традиционном ханбоке. А Ямато… Ямато был таким же, не считая того, что весь светился бледным молочным сиянием, и выбеленные волосы были куда ниже плеч, напоминая, наверное, лунный свет, уложенный в буйной прическе.

Смотреть на это не хватало никаких сил. Я попыталась встать на ноги, но этого тоже не получилось, заморгала отчаянно – даже глаза слезились, и тут наваждение пропало. Вернулось золотистое освещение, рядом хохотал обыкновенный Костик, за столиком сидели одетая в черный костюм Нари и обыкновенный дико красивый Ямато.

– А вот и подействовало. – Он хлопнул в ладоши.

Сказано было на чистом русском. Я моргнула и поняла, что сейчас потеряю сознание, но Нари тут же протянула мне платок, надушенный чем-то едким, и голову перестало вести.

– Как тебе истинная сущность вещей? – поинтересовался Ямато совсем уж живо. – Понравилось? А мы так всё видим.

Нари немедленно хлопнула его по руке:

– Прекрати заливать, она и так напугалась. Ты хочешь нового судью или молодое тело? Я про труп, Ямато, про труп, не про то, что ты подумал.

Ямато хмыкнул и промолчал. Я взяла свою волю, завязала ее в узел и попыталась встать из-за стола. Получилось не то чтобы очень, но все-таки получилось. Ямато и Нари сразу вскинулись и хищно на меня посмотрели.

– Простите, я не очень понимаю, что происходит, но, пожалуй, пойду, если вы не против.

– Судья, будь добра, сядь на место, – попросил Ямато, но в его голосе слышался приказ.

Сама не зная, почему, я послушалась.

– Ямато, – недовольно протянула Нари. – Ну хорош уже. Ты с кем имеешь дело, с едой или с равным.

Ямато дернул плечом, и я вспомнила, что в видении он был одет в темное кимоно, и шелк контрастировал с кожей так, что даже выть хотелось.

– С равным, с равным. Все мы тут равны, – обнажил зубы Ямато.

Я сидела тряпичной куклой. Нари посмотрела на меня, перевела взгляд на Ямато и наконец-то выдала хоть что-то знакомое:

– Айщ! – сказала она резко. – Ямато, прекрати свои девчачьи фокусы. Еще светиться бы начал. Я шутила, а ты что творишь.

– А что я творю, – спокойно ответил он, делая глоток из чашки. – Это она хочет уйти. Настойчиво так хочет, еле держу. Судья, сама понимаешь.

Происходящее плохо укладывалось у меня в голове, и я действительно хотела убраться от этих двух улыбчивых психов подальше. Нет, можно, конечно, было что-то понять… Знания по истории Кореи крутились в голове, и я пыталась их приспособить под увиденное. Нари в своем зверином обличье… Погодите-ка.

– Ты кумихо, лисица-оборотень? – спросила я и уставилась на нее во все глаза.

– Представь себе, – хохотнул Ямато, перебирая чашку пальцами. – Так ей еще за триста. Кисэн подрабатывала, студентов ела. Школяров.

Нари вспыхнула и мгновенно подобралась:

– Выбирай выражения, милый. Сам-то кто, проклятый дух?

Ямато развел руками, и я залюбовалась и длинными пальцами, и бледными запястьями, показавшимися из-под худи.

– Нас по-разному называют. Но мне хотя бы двадцать восемь, моя госпожа.

Нари скривилась:

– Ладно, с тобой разберусь позже. А сейчас, Нина, поедем. Мы покажем тебе Москву. Извини, не согласишься – утащим силой. А то этот хваран, Ким Чжаён, совсем распустился и не выполняет обязательств.