Читать книгу Народная медицина саха - Александра Григорьева - Страница 3

Истоки зарождения народной медицины саха уходят к отдаленным временам, когда главным способом добывания пищи было собирание различных растений, корней и плодов. Именно тогда начали различать съедобные и несъедобные растения и выделять ядовитые. Постепенно накапливался опыт использования растений при лечении различных заболеваний.

Саха, эвены, эвенки использовали в качестве лекарств различные растения, в частности, ягель – основной корм северного оленя. Распаренный ягель в виде компресса прикладывали к больным суставам, а при простуде – к спине и груди. Нередко, чтобы не заниматься сбором ягеля, что весьма затруднительно, особенно в зимнее время, поступали следующим образом: забивали оленя, вскрывали желудок и получали средство, готовое к употреблению. Такое средство, под названием «маняло», издавна было известно местному населению.

Начало использования в народной медицине средств животного происхождения относится к древнему периоду. С совершенствованием оружия и приемов охоты питание обогащалось продуктами животного происхождения. Одновременно расширялся и круг лекарств. В качестве лечебных препаратов использовались части и внутренние органы животных, жир, желчь и пр. У саха до настоящего времени находят применение гусиный и медвежий жиры (при обморожениях, ожогах), медвежья желчь (при глазных и внутренних заболеваниях).

Занятие охотой вело человека к тщательному изучению повадок животных. Люди не могли не обратить внимание на странное, на первый взгляд, явление, что животные занимаются самолечением.

Когда древний человек искал себе исцеляющие средства, прежде всего обращался к окружающим его растениям, которые давали ему все – пищу, одежду, жилище. Первоначально им руководил инстинкт самосохранения, в той или иной форме присущий всем животным. Наблюдения показывают, что некоторые животные при недомоганиях прибегают к самолечению определенными травами.

Так, например, по рассказам охотников, уставшие от погони олени с жадностью набрасываются на стебли и корни левзеи и, таким путем быстро восстановив свои силы, легко убегают в горы. Исследования показали, что левзея («маралий корень») действительно обладает прекрасными стимулирующими и тонизирующими свойствами, и потому она получила название «сибирского женьшеня». В дальневосточной тайге косули и другие животные время от времени охотно едят жесткие листья кустарника элеутерококка, который также славится как тонизирующее средство. Кошки и собаки при некоторых недомоганиях едят траву, в частности, злаки. Сибирские олени при ранениях поедают красную гвоздику, которая известна местному населению как кровоостанавливающее средство. Лоси и другие животные тайги при глистных инвазиях обкусывают верхушку и листья багульника болотного. Раненый медведь старается набросать снега на рану и прислониться к глыбе льда. Чтобы избавиться от кишечных паразитов, птицы и животные поедают целебные и ядовитые растения – мухомор, чемерицу, пользуются «муравьиными банями».

Охотникам часто приходилось наблюдать, как раненый хищник старается отыскать лосиный или олений рог и, улегшись раной на снег, грызет его: кровотечение останавливается, и зверь уходит от преследователей.

До настоящего времени бытует поверье, что медная стружка, принятая внутрь, откладывается в месте перелома и скрепляет кости (применение такого способа лечения отмечено у саха и русского населения низовья реки Индигирки).

У саха с давних времен врачевали лекари-знахари. В челобитной, датированной 1665 г., говорится: «…А лечил у того сынишка моего рану лекарь Меленкей». В другом документе челобитной кангаласца Окунчая Одунеева (около 1670 г.) рассказывается о том, как он был ранен в голову своим одноулусником Ярдаем, лежал при смерти и призывал лекарей лечить. «Из другого аналогичного документа, – пишет С.А. Токарев, – видим, как именно распределялся труд в подобных случаях между шаманом и лекарем». Так, например, в 1670 г. кангаласец Окунча жаловался, что он, «лечась убил десять скотин, да сверх того шаману да лекарям дал 5 скотин». Другой документ, датируемый 1680 г., сообщает о том, что некий баягантаец Оросун лечился от ран целых пять лет и издержал шаманам и лекарям много скота и другого своего имущества. В 1691 г. ботурусский князец Намняк Очеев жаловался на своих противников, борогонских тойонов, сыновей Тороноя, по поводу грабительского набега последних на его юрты. Во время этого набега был ранен в голову сын Намняка. «Раненого его сородичи по своей вере лечили… лекарю давали, чтобы выбирал мозг из кости, всего 30 скотин: лошадей, кобыл и коров».

К 1669 г. относится первое упоминание о начале сбора лекарственных растений Якутии служилым человеком Якутского острога Сенькой Епишевым. Собранную им в окрестностях г. Якутска коллекцию трав и их описание можно считать первым пособием по траволечению. В сборе трав ему помогали специальные сборщики из местного населения, хорошо знающие целебные растения. Это свидетельствует о том, что врачевание травами у саха к середине XVII века было распространено.

Сенька Епишев отправил челобитную царю Алексею Михайловичу от 7 июля 1673 г. Она опубликована в 1857 г. в «Дополнениях к Актам историческим». В ней содержится комментированный список 19 лекарственных растений и двух беспозвоночных животных.

О плате за лечение часто упоминается в судебных документах XVII века. Так, один якут жаловался (в 1668 г.) на то, что враги ранили его отца, сообщая при этом, что он, «убив коня да кобылу да корову да теленка 2 годов, и те раны теми скотинами лечил». Другой якут, раненый своим соулусником, жаловался в своей челобитной, что он «призываючи многих шаманов и лекарей, лечась убил 10 скотин, да сверх того шаману же и лекарю дал я… 5 скотин».

Но нередко самую болезнь и смерть саха приписывали «порче» какого-нибудь шамана. От того времени до нас дошло много жалоб на «шаманскую порчу». «Варя шаман… испортил волшебством своим родника моего Тонеся». «В прошлом де году испортили у него Бодойка шаманством сына его Эрсюкая Байдутцкого роду якут Коней шаман Мокоев с Торкаем шаманом, Быгыевым вместе». «А Моксогол испортил шаманством своим… и от той его порчи стал я… увечен навек» и т. д. За «порчу» с шамана требовали «головщину», как за убийство. В одном судебном «сыске» того времени (1700 г.) приводится, например, такое показание якутов-свидетелей: «Булгус де шаман испортил волшебством своим мужска и женска полу якутов 13 человек, да лошадь, и от той де порчи те люди и лошадь вскоре померли, и одному человеку за жену головщину платили 10 скотин, да одному человеку за головщину малого сына его кобылу да корову».

В документах XVII века С.В. Бахрушин обнаружил одно интересное сообщение о том, что «…порют у кобыл и коров брюхо и кладут раненых в кобылы и коровы и тем самым де их лечат».

В то время сборщики растений (их называли «помясами») руководствовались специальной инструкцией, в которой указывалось, что именно собирать, как собирать, как сушить, как упаковывать в лубяные коробья, как зашивать в рогожу и отправлять. «Надрав тое траву велено перебрать начисто и высушить на ветре или в избе в легком духу, чтобы та трава от жару не разуменяла, и тое траву зашить в холстины и положить в лубяные коробки и те коробки зашить в рогожи накрепко, чтобы тое травы дух не вышел».

В конце XVII века по приказу Петра I в верховья Алдана и его притока Белой были направлены служилые люди со специальным заданием по изысканию корня ревеня. Как видно из донесения якутских воевод Михаила и Андрея Арсениевых от 1697 г., одна партия в составе Ивана Софронеева и Ивана Кычкина где-то в бассейне Учура нашла искомое растение и передала сбор тобольскому дворянину, который привез его в Москву.

Во втором томе своего труда И.Г. Гмелин-старший, участник Второй Камчатской экспедиции В. Беринга, опубликовавший в Геттингене книгу о своем путешествии в 4-х томах (1736–1752), а также классический труд «Флора Сибири» (1747–1759), говоря о якутах, отмечает, что они едят много кореньев и надземных частей дикорастущих растений, приводит местные названия этих растений и дает им латинские, отмечая потребление у якутов некоторых ягод в замороженном виде.

В 1785–1794 гг. под командой капитана И. Биллингса было совершено путешествие для исследования Колымы, берегов Ледовитого океана и Восточных морей. При описании путешествия секретарем экспедиции Зауэром приводятся сведения о лекарственных растениях.

В первой половине XIX века и до 1865 г. в периодической печати России появляются публикации о жизни саха, их быте и врачевании. Особенно они усилились после того, как этот край стал местом политической ссылки. Заслуживают внимания сведения о попытке выращивания лекарственных растений политическими ссыльными, среди которых были врачи, студенты, ветеринары, просто образованные люди, сведущие в медицине. К такому занятию их вынуждала острая потребность в медикаментах, а также горячее желание оказать посильную помощь местному населению. К числу таких людей относится декабрист М.И. Муравьев-Апостол, который в годы своего пребывания в Вилюйске (1828–1830) занимался выращиванием ряда лекарственных растений и первым посадил там картофель. М.И. Муравьев-Апостол, принадлежавший к кругу передовых людей своего времени, оставил о себе добрую память. «Уезжая из Вилюйска, одну юрту с хозяйственной утварью и корову он предоставил в полную собственность казака Жиркова, а вторую – передал прокаженным». Живя в Бухтарминске, он с большим успехом лечил местных жителей, пользуясь указаниями лечебника Каменецкого.

Среди лекарей выделялись люди, обладавшие простейшими хирургическими приемами лечения. Многочисленные военные столкновения, порожденные междоусобной войной между различными родоплеменными объединениями, в какой-то степени продолжались и до начала XVIII века. И это суровое «бранное» время вынуждало якутов выработать и некоторые простые приемы лечения побитых и израненных на войне людей. «Если кто разобьет череп, – писал в 1741 г. Я. Линденау, – то на месте повреждения удаляют кожу, кости вынимают и рану перевязывают; если она начинает гноиться, к нему прикладывают бересту, меняя ее до тех пор, пока рана не заживает». Перелом ноги лечится следующим образом: берут маленькие тонкие дощечки и привязывают их вокруг перелома. Но пострадавший должен находиться в тепле и пить теплый молочный напиток.

В 1830 г. в г. Верхнеколымске был назначен первый участковый врач Яковлев, которому было поручено устроить лепрозорий на улусные средства. В 1832 г. в четырех верстах от города были построены две юрты. Врач Яковлев в 1837 г. пишет: «Во время объезда моего по округу я обнаружил восемь человек больных, которые, будучи отдалены от жилища своих сородичей в новые юрты и будучи лишены посещения родных, питаются испорченной пищей, а некоторые даже не имеют верхнего платья. Юрты их тесны, холодны и грязны. Спят они на голых лавках. Подобные условия жизни некоторых из них доводили до самоубийства».

Декабристы и первые врачи Якутии располагали лечебными справочниками, редкими лекарствами, выписанными из Петербурга и Москвы, и познаниями образованных людей. И они всюду приходили на помощь местному населению, заодно учились у него приемам и методам народного врачевания, о чем писали в письмах и статьях, направляемых в Петербург.

В 1864 г. газета «Сибирский вестник» сообщала о том, что глазные болезни большей части населения возникали от того, что без всякой осторожности люди прямо с мороза садились против камелька, чтобы быстрее согреться. И вследствие отражения огня, при быстром переходе от холода к теплу, у некоторых глаза подвергались воспалению.

«Бабки водятся в каждом наслеге, – отмечал «Сибирский вестник» от 31 января 1865 г., – и не по одной еще, а по нескольку и притом порядочно снабженные практическими сведениями в своих знаниях, например, якутка Софрониха в Якутске». По преданию, в последней четверти XVIII и в начале XIX веков в Сунтарском улусе жили искусные лекари – Уһунньук и Кэмчи. Глава этой «лекарской семьи» Уһунньук при трудных родах, когда ожидалась неминуемая гибель роженицы, якобы производил операцию, напоминающую кесарево сечение. При зашивании операционного разреза он пользовался тонкими нитками из телячьей жилы.

С 1866 г. к практическому врачеванию в Якутии подключились высокообразованные люди, в том числе и медики-профессионалы не только из России, но и из других стран. В этот период появляются новые научные отчеты и обобщающие труды по народному врачеванию Якутии.

В 1872–1883 гг. в Вилюйске, одном из самых захолустных заброшенных уголков Якутии, томился Н.Г. Чернышевский, который своим необычным для жителей поведением, исключительной мягкостью, честностью приобрел широкую популярность среди местных жителей. «Со смешкой был старик, – рассказывал о нем жандарм Щенин, – но добр бесконечно, всем готов был помочь, особенно в болезни. Первую посылку с лекарствами Николай Гаврилович получил, по всей вероятности, только в марте 1876 г., 23 января 1877 г. почта доставила ему ящик с лекарствами и пару медицинских книг: «Основания практической медицины» Кунца и «Руководство к специальному учению о предписывании лекарств». В числе лекарств и полезных для организма продуктов, которые можно было найти в Вилюйске, оказалось только немного виннокаменной кислоты и брусника: «Ем бруснику, – писал Чернышевский, – съел два пуда. Буду есть, пока будет в продаже – то есть круглый год».

Другие ссыльные, имевшие медицинское образование, оказывали врачебную помощь населению, хотя это и запрещалось циркулярами правительства. Врачебной деятельностью занимались М.А. Натансон, М.И. Стеблин-Каменский, Ожигов и др.

Особенно большой популярностью пользовался врач-народоволец Сипович, проведший 11 лет (1883–1894) в Намском улусе и так энергично, горячо и внимательно оказывавший всем нуждающимся медицинскую помощь, что к нему приезжали нередко за 100–200 верст.

Народная медицина саха давно привлекает внимание исследователей. Выдающаяся роль в историко-этнографическом изучении Якутии принадлежит Российской Академии наук (основана в 1725 г.). Многие передовые ученые, участвуя в специальных научных экспедициях Академии наук, всесторонне исследовали северовосточные окраины России, в том числе Якутию. Уровень русской науки того времени позволил организовать большую комплексную экспедицию с широкой научно-практической программой, а необходимость исследования северо-востока Азии диктовалась политико-экономической обстановкой страны – необходимостью выхода России к Тихому океану. Для решения этой задачи в 1725 г. по инициативе Петра I была организована русская морская экспедиция на северо-восток во главе с капитаном Витусом Берингом. Деятельность экспедиции продолжалась до 1730 г. и охватила территорию Якутии. Эта экспедиция изучала географию северо-востока Азии, однако историей, этнографией, здравоохранением, языком и фольклором народов Якутии не занималась.

В 1894 г. была организована Якутская (Сибиряковская) экспедиция (1894–1896). По широте поставленных задач и характеру их осуществления, принципу организации и численности участников, и наконец, по территориальному охвату она занимает особое место в изучении народов Якутии в дореволюционный период. Результаты работы были поистине грандиозны: участники ее собрали огромный фактический материал по истории, этнографии, языку и фольклору народов Якутии. Одним из участников экспедиции был политссыльный Э.К. Пекарский. Занимаясь основной работой над составлением якутского словаря, он отыскал себе сотрудников, которые собирали материалы о домашнем и семейном быте и верованиях саха. Так, для участия в работе экспедиции были приглашены В.Е. Горинович и якут Е.Д. Николаев, которые жили в Ботурусском улусе. Им был поручен сбор материалов по разделу «Жилище и его принадлежности, одежда, пища и напитки».

В.Е. Горинович на основе материалов, собранных в Ботурусском улусе, написал небольшую работу «Жилище, пища и одежда якутов», черновая рукопись которой ныне хранится в Архиве Академии наук в г. Санкт-Петербурге.

Горинович также собирал материалы о народной медицине якутов, так как он сам занимался лечением населения. На основании этих материалов он написал небольшую по объему работу «О народной медицине якутов», оставшуюся неопубликованной.

Изучая состав пищи якутов, В.Е. Горинович пришел к выводу, что основным питанием якутов-скотоводов являются молочные продукты. В их питании также играют важную роль мясо, рыба и мучные изделия. Интересны данные автора о пищевом режиме средней якутской семьи. Им дается краткое описание пищевых продуктов и их форм. По свидетельству И.И. Майнова, материалами В.Е. Гориновича пользовался Н. Попов в своей работе «О пище якутов», оставшейся ненапечатанной.