Читать книгу Окольцевать героя своего романа - Александра Ибис - Страница 8

Знаете, то чувство, когда вы сильно сглупили, но в нужный момент не смогли остановиться, и с ужасом переживаете последствия? Так вот…

– Идиотка! – кричала я, вцепившись руками в волосы и пиная грязь, оставшуюся после нашего с Кармином «противостояния». Вообще, а можно ли назвать «противостоянием» наше выяснение отношений, не успели мы толком пообщаться, да ещё и из-за того, что я поцапалась на сей раз не с ним, а с другими драконами?!

– Скорее поигралась с ними, как с игрушками в песочнице, – хихикала богиня, не стесняясь кататься по земле от смеха. – Мне так и хотелось вручить тебе пластмассовую лопаточку, чтобы ты их ею – шмяк! И шмяк!

Её гиперболизированная экспрессивность сейчас хорошо сочеталась с моей собственной. Только если она от души веселилась с ситуации, то я пребывала в ужасе.

– Вот же идиотка, идиотка, идиотка! Кармин меня теперь убьёт! С потрохами сожрёт! Нет, сначала меня убьёт моя семья по его вине, а потом он найдёт некроманта, воскресит меня и убьёт по новой! Чем я думала-то?! – я с криком осела на сухую землю.

– Очевидно чем: гордостью своей! – фыркнула… создательница моих кошмаров. – Вообще-то, ты сама создательница своих кошмаров, я лишь, скажем так, твой куратор!

– Куратора не приводило бы в такой восторг, что я практически завалила задание, – резко отозвалась я. – И как мне теперь влюбить его в себя? То есть в Лиразию?

– Кто сказал, что ты его завалила? – подивилась богиня. – Как же выражение: «Бьёт – значит любит»?

– Несмешная шутка. Данное высказывание – серьёзная проблема во многих отношениях, – я помрачнела лишь больше. – Ты меня бесишь. Ты слишком много копаешься в моей голове.

– Ты не замечаешь, как думаешь вслух, – ровно произнесло это наглое рыжее создание.

– Нет, я просто общаюсь с высшей силой, от которой не скрыться! – я обвинительно ткнула в богиню пальцем.

– Я, конечно, высшая, – начала девушка весело.

Пробормотала недовольнее:

– Хотя и не самая…

И вновь резко повысила голос:

– В любом случае, спасибо за комплимент, но ты действительно думаешь вслух. Сейчас как раз.

Катька говорила, что за мной водится такая привычка. Я считала её проявлением профессиональной деформации, когда столько времени проводишь наедине с компьютером и героями книг в документах, бессловесными в реальном мире, что теряешь связь с действительностью, границы выдумки и правды размываются и только посторонний человек может указать, что ты проговариваешь то, что записываешь, себе под нос.

– Добавь это в список отвратительных качеств, что сделают меня покойной! – резко растеряв весь запал на борьбу, я помахала в сторону богини, как если бы боролась с невидимой мухой.

– Уже давно в нём, как и твоё умение подбирать неуместные сравнения, – а вот у богини всё ещё были силы развлекаться.

Я потёрла губы друг о друга до боли, пожевала нижнюю, чтобы снова не крикнуть что-нибудь нецензурное или тупое.

– Ты дейссссствительно ведёшь такой список? – уточнила по слогам, с лёгким шипением. Неестественно длинный для человека язык на мгновение выскользнул изо рта. Как я его вообще трансформировала в драконий и не заметила?!

– Ты учишься всякому за очень скучные моменты бессмертия, – девушка подошла ко мне и приобняла за плечи. – То, что когда-то казалось бессмысленной тратой времени, становится чем-то, что ты делаешь, чтобы убедить себя в собственной полезности. Что твоё житие-бытие всё ещё имеет какой-то смысл.

– Это так вы соблазняете меня становиться богиней? – подняла брови я. – Рассказывая, как плохо мне, в конце концов, будет, если это случится? Методы отрицательной мотивации?

– А ты намерена потерять вкус к жизни в первую сотню лет? Впрочем, многие люди и правда теряют, несчастные букашки… Мне потребовалось четыре миллиона пятьсот тысяч триста тридцать два года пять месяцев и два дня, чтобы в итоге наткнуться на тебя, как на очередную игрушку, потенциально неплохую. И, как видишь, я всё ещё способна смеяться, так что моменты тоски – это всего лишь моменты, которые я стремительно сменяю чем-то радостным и забываю до следующего несчастья.

– Четыре миллиона пятьсот тысяч триста тридцать два года пять месяцев и два дня… – в шоке повторила я.

– Ты это запомнила? – охнула богиня. – И даже не сомневаешься, что я могла чуть приврать насчёт своего возраста? У девушек же о нём обычно не спрашивают.

– То есть вы моложе? – с облегчением выдохнула.

– Девочка, возраст преуменьшают, а не преувеличивают, – девушка издала смешок.

– То есть вы старше? – мне было не смешно.

– Я такого не говорила.

– Ну и хватит меня тогда путать! – отстранившись от богини, я уставилась на неё, как на врага народа.

– Зато ты отвлеклась от того, что тебя намерены прикончить. Скажи «спасибо», – пропела моя божественная проблема.

– Спасибо, – на автомате отозвалась.

– И улыбнись, потому что сюда возвращается Кармин. Знаешь, он, кажется, умылся и воспользовался каким-то парфюмом.

– Что?

– Ничего, – богиня помахала мне ручкой на прощание и испарилась со сцены, как лопнувший от лёгкого касания мыльный пузырь. Может, она и была мыльным пузырём в моей книге: реальным для меня, как для автора, но, при попытке соприкоснуться с ним, уже не существующим.

Не прошло и минуты после её исчезновения, как на тренировочную площадку вернулся Кармин.

– Ох… – я застыла, словно вода на морозе.

Кармин, которого мне сейчас, как его создательнице, хотелось назвать не иначе, как уважительным Кармин Асараиз, потому что он больше не выглядел, как паренёк-садист, которому доставляет удовольствие издеваться над той, кто оказалась у него в подчинении. Он походил на принца, вышедшего из замка, окружённого терновником, из земель, где так холодно, что не обойтись без шубки и варежек, где при дыхании испускаешь облачка пара, а при беге задыхаешься от стужи, оседающей внутри режущими льдинками.

Чёрные волосы Кармина вились, как после дождя, блестящие, со снежинками в волосах, подобными алмазной крошке. Серые глаза, окружённые белыми чешуйками, как карнавальной маской, выделялись на лице, как две звезды на тёмном небосводе. Кожа искрилась, как свежевыпавший снег. Я спустилась взглядом вниз, к красным, как кровь, губам, отгоняя ассоциацию с известным сказочным персонажем, к длинной шее, к покрытым чешуёй плечам, локтям, груди, животу, белому ремню штанов… С ещё одним вздохом поняла, что на Кармине нет рубашки, нет вообще какой-либо одежды, помимо штанов, – стопы и торс покрыты чешуёй, будто закованы в доспехи.

Он выглядел, как принц-монстр, принц-чудовище, принц с ледяным сердцем, которое забредшая в его обитель красавица должна растопить. Как герой книги, а не живое существо. Как выдумка, потому что в реальности кого-то столь же красивого, сколь пугающего, столь притягательного, сколь отвратительного, столь не отличимого от картины, написанной с целью поражать девичьи умы и сердца, не встретишь.

Подул ветер. Я стряхнула с себя пелену наваждения, накинутую Кармином, и уловила тот самый аромат парфюма, о котором говорила богиня. Но это был не парфюм, это была сама морозная свежесть, сама зима, сам естественный запах ледяного дракона и его магии, опутавшей тело Кармина, вместо того чтобы скрываться в нём, как это происходило обычно. Что-то вроде природного яда, обволакивающего добычу, не запугивающего её, а отравляющего разум. На тех, с кем собирались сражаться, использовали один запах – запах силы, чтобы подавить, запугать, сразиться. На тех, на кого собирались охотиться, с целью утащить, похитить или ради иных пугающих исходов – совсем другой. Одно было животным проявлением драконьей сути, другое – разумным.

Я стиснула руки в кулаки: очевидно, кто добыча. Принцем объявлена охота, и сегодня его добычей стала я.

– Выглядите иначе, Ваше Высочество, – я облизала сухие губы, пытаясь не дать преодолеть стены, которые ранее выстроила, раз уж уже взялась их выстраивать. – Мы вернулись во времена диких драконов, а мне и не сообщили?

Кармин приподнял уголки губ, блеснув клыками. Он подходил ко мне.

– Лиразия, ты ведь не такая смелая, какой пытаешься казаться, – когда расстояние между нами стало настолько незначительным, что дракон мог бы меня коснуться, я вытянула руку вперёд, будто предупреждала, что оттолкну его, если осмелиться встать ближе. Рука была вялой. – И что ты сделаешь? Воплотишь угрозы в жизнь, Лиразия? Уничтожишь свою семью ради своей гордости?

Он, не задевая моей руки, с расстояния, дотянулся до меня пальцем, и когтем, холодным, как сосулька, провёл по щеке. Я подпрыгнула от неожиданно приятного ощущения, вызванного его лёгким касанием. У Кармина не читалось намерения причинить мне вред! Он даже… если я не ошибалась… не унижал меня?

– Я отстою честь своей семьи, если отстою свою гордость, – я сделала шаг назад. Он, не совершая резких движений, просто сделал за мной шаг вперёд.

– Ты её отстояла. Молодец! Я заинтересован, Лиразия.

Язык снова нервно прошёлся по губам, и я чётко отследила взгляд Кармина, направленный на моё лицо, вниз. Понимание ошпарило, и я не верила: дракон не мог ощутить влечение к Лиразии столь быстро! Он ведь ей кровь гораздо дольше должен был пить, и это при её, в отличие от моей, идеальности! Но его поведение…

– В чём? – я склонила голову к плечу.

Кармин закатил глаза, выходя из образа сказочного принца-монстра.

– Не в чём, а в ком, идиотка. В тебе, – и зазвучал, как тот главный герой, которого я ожидала сейчас слышать, – самовлюблённый и презирающий свою собеседницу. – Ты не такая скучная и нелепая, какой притворяешься.

– Зато вы идиотом не притворяетесь, – что я только что сказала? И почему я это сказала?! Совсем осмелела?!

– Лири, может, снимешь эти дурацкие сапоги, а лучше ещё и рубашку, и мы решим всё по-драконьи без лишних слов? – растягивая слоги, предложи Кармин.

Щёки опалило жаром смущения, вместо прохлады испуга. Однако и от того, и от другого я застыла бы истуканом.

– Лишь бой в форме охотника доказывает, кому суждено подчиняться, а кому властвовать, – пальцы Кармина пробежались по моей талии и резко притянули к себе. – Я даю тебе возможность покорить меня безнаказанно, почему бы ей не воспользоваться?

Я на автомате глубоко вдохнула, боясь задохнуться в недружественных руках-силках, но сделала себе только хуже: отравляющий запах ледяного принца оглушил, ослепил до цветных пятен вместо разборчивой картинки. Все его прикосновения же воспринимались ярче… И какое же тут нужно слово ещё для описания? Слаще?

– Нет, вы её отнимаете, Ваше Высочество, – прошептала я.

– О? Правда? – деланно удивился Кармин. В голосе его звучали хрипотца соблазна и низкая нота диковинного, извращённого зла. – Если я могу отнять что-то у тебя в этом обличье, разве ты, потомок Заошеров, не можешь повторить мои действия в своём? Или… ты уже сдалась в мою власть, слабачка?

Жаль, что в действительности я никакой не потомок Заошеров…

Я рыкнула, и, собрав волю в кулак, высвободилась из его притягательных объятий, обещавших опасность, приправленную запахами пепла и замёрзшей крови. Не давая себе времени подумать, я скинула ставшие жаркими и тесными сапоги и оставила их валяться в песке. Подследники оказались разодраны выступившими острыми и горячими, как раскалённые угольки, чешуйками и цепляющимися за землю когтями.

– А рубашка? – поддразнил меня Кармин. – Как же рубашка, Лиразия?

Воздух вокруг меня охладел и потянул сначала назад, из-за чего я в сопротивлении обнажила шею, а потом вперёд. Он вцепился в ворот, и пуговицы, не выдержав напора, с треском осыпались. Разорванная рубашка повисла на мне, бесполезная, но грудь, благо, прикрывала огненная чешуя. Она же пробегалась по рёбрам и чувствовалась жаром на лопатках, когда я ощупала спину.

– Ваше Высочество, вы!.. – я ткнула в ледяного дракона дрожащим от эмоционального коктейля из стеснения, ярости и беспомощности когтистым пальцем.

– Рубашка ведь всё ровно сгорела бы, если бы ты её оставила, – он пожал плечами. – Если только твоя энергия не настолько слабая, что даже не пылает.

Я припомнила, описывала ли в своих записях, что драконы сражались голыми и позволяла ли себе такое Лиразия Заошер.

– Целостность одежды можно поддерживать защитными чарами! – крикнула.

– Ну, и чего же ты тогда её не поддержала?

У меня зачесалась кожа вокруг глаз, создавая на моём лице чешуйчатую маску, но больший дискомфорт причиняли обожжённые причиняемым унижением щёки. Происходило что-то, что я не прописывала, не планировала, что в характер Лиразии и не вписывалось! Даже если я не умела сражаться…

– А вы без рубашки, потому что таких чар и не знаете? – то умение нести всякое, от гениальности до чуши, было моим сильным местом.

Стало очень, очень, очень холодно! То была не осень, а атаковавшая с ноги зима!

Что ж, я определённо его задела.

– Лиразия, ты мерзкая самоуверенная нахалка! – драконьи серые глаза в обрамлении длинных ресниц и сверкающей чешуи загорелись магией. Последовавшая за этим мощная ударная волна сбила меня с ног, после чего я перевернулась в воздухе, пролетела по тренировочной площадке до самого дальнего её конца и ударилась о тренировочный манекен в отдалении, повиснув на его вытянутых руках, как измождённый пытками преступник. Вяло цепляясь за конечности манекена, почувствовала солоноватый привкус крови на языке – это я, когда ударилась, прикусила губу. Или щёку?

Я утёрла подбородок кулаком и сглотнула, вместо того, чтобы сплюнуть. «Бойся драконов, беги от металлического запаха. Охота драконов пахнет кровью», – именно так я написала однажды, никогда не планируя включать эту фразу в оригинальный текст любовного романа, несколько унизительного для девушки, но всё же никогда не до предела жестокого – будет ли кто читать сказку, где драконы начнут отрывать друг другу головы в основном действии истории, а не в кратких упоминаниях и далёком, давно ушедшем, конечно же, прошлом? Я сочла, что нет, однако при себе эти мысли держала, пожалуй, всегда. К тому же, в мире недописанной книги оказалось неважно, что уже было включено мной в текстовый документ на ноутбуке, а что только планировалось дописать, что выкинулось за ненадобностью или неуместностью, а что осталось. Моё текущее окружение было создано из всего, что я об этой книге когда-либо мыслила, правда ведь, дорогая богиня?

– Мысли – и существуй, – шепнул мне на ухо ветер мелодичным голосом богини. Я стиснула руки в кулаки, покачиваясь на нестабильных после удара и падения ногах. Глаза драло, как от слёз, яростно щипало щёки, как на сильном морозе, жгло ладони, как когда подносишь пальцы к пару от вскипевшего чайника, только вот без возможности пальцы одёрнуть. Стоило потереть их, как искры моего внутреннего огня разлетелись ввысь, вверх и в стороны, а жжение оказалось иллюзорным – в отличие от щипков мороза, наведённого на меня Кармином. Среди дуновений ветра, нагнанного магией, шелеста снега, призванного ледяным драконом, и всполохов шуршащего пламени, соскакивающего с моих пальцев-угольков, голос богини звучал, как хоровое пение в оркестровой композиции. Будто высшее звучание среди инструментов.

– А ты – высокомерный подлец! – крикнула я, кинувшись на Кармина Асараиза, будто он не принц империи, а мальчик-хулиган в школе.

Мы встретились ровно посреди площадки: я, объятая пламенем, и он, закованный в лёд. Оба в своей магии, как в броне, но пока что не в драконьих ипостасях. Когти Кармина почти достигли моего лица, когда дракон вдруг скривился, застыл и решил вцепиться ими в моё плечо.

– Не хочу портить твоё красивое личико, – пояснил свою заминку принц.

– Полагаете, меня не защитит чешуя? – прорычала, метя как раз ему в глаза. Как там обычно говорят на курсах самообороны? Нужно бить в глаза? Ослепить, чтобы дать себе фору уйти от более сильного противника, потому что победить никаких вариантов?

Только вот в форме охотника чешуя неспроста сразу же маской окружает глаза дракона: нужно ещё постараться, чтобы навредить чешуйкам, а вот зацепить когтем глаз и вовсе почти невозможно, если прежде не вцепился противнику в кожу: коготь слишком громоздкий, чтобы так точно попасть в яблочко.

– Сейчас же руки убрала от моего лица! – зарычал Кармин, и вторая его рука с такой яростью вцепилась в моё другое плечо, что мне показалось, что из меня сейчас вырвут куски плоти. Но ему удалось лишь покорежить чешуйки, усыпавшие тонкую кожу, вызвав неприятные ощущения и оглушив звуками, похожими на скрежет металла.

Невыносимо резало уши!

– Его Высочество больше всего ценит свою рожу? – прорычала я. – Не переживайте, её красоты за вашим отвратительным характером просто не разглядеть!

Если уж умирать, то с музыкой проклятий в адрес Кармина!!! И тут я ощутила, как полетела! Меня снова ударили, на сей раз не магией.

– Ааааа!!! – с криком я врезалась в каменный забор, и боль показалась всеобъемлющей. На мгновение для меня не существовало ни неба, ни земли, ни воздуха, ведь я буквально не могла дышать, ничего. Пропали краски, пропал Кармин, пропал смысл всего. Я сползала вниз по стене, я падала, я, приподнявшись на локтях, выплёвывала кровь.

А потом, задрав голову, смогла увидеть звёзды. На насыщенно синем небе они были яркими, как городские фонари, как неоновые вывески кафе, клубов и баров, работавших с позднего вечера и до раннего утра. В немыслимом количестве, они топтались по небосклону, и я не видела ни одного знакомого созвездия. Зато я рассмотрела очертания дракона где-то за звёздами: он был соткан из голубого и оранжевого космического света, неясного, теряющегося в огнях звёзд. Но он там был. Он был так высоко и так далеко, как могла бы и я сама, если бы только могла летать. Но я ведь и могла!

Зажмурившись, я с визгом оказалась подброшена в воздух.

– Лиразия! – взволнованно окликнул Кармин.

Его голос был слишком близко, чтобы после его удара я смогла воспринять это спокойно, без ощущения угрозы. Это он меня ударил! Это из-за него я давилась кровью! Это он швырнул меня в стену, как мяч для боулинга, который стопроцентно оставит своим весом вмятину при попадании.

Когда я увидела его лицо, страх оказался быстрее мозга – моя ладонь впечаталась ему в нос с оглушительным хлопком. Моя горящая магией ладонь!

– Гррраххх! – Кармин сумел отнять у меня своё лицо, даже если рычал от боли. Он не вопил – принцы не вопят. Мужчины – тоже. А он считал себя мужчиной.

Когтистая рука ледяного дракона сжала моё запястье и потянула куда-то вниз, в темноту, подальше от звёзд, от драконьих очертаний в небесах и от синего-синего, как океан в ночи, полотна над нами.

Мы оба стукнулись о землю, как если бы какое-то время висели над ней. Будто на турнике или на верёвке. Или… на крыльях, что прижало, когда я перевернулась на бок.

– Офиг… оууу, – со стоном поправилась я, лёжа на оранжевом, с переливами в жёлтый и красный цвета, внушительных размеров крыле. Повернув голову, я увидела такое же и с другой стороны.

– Чтоб тебе провалиться под лёд и никогда не выбраться, Лиразия, – такие же огромные крылья, но голубого цвета, к концам нисходящего в белый, а к верхушкам – в синий, торчали из-под Кармина, лежавшего рядом.

Я шевельнулась, и его пальцы, всё ещё на моём запястье, сомкнулись плотнее.

– Только дёрнись ещё – и я за себя не отвечаю! – прошипел он.

– Не вы ли жаждали боя в охотничьем обличье? – просипела я. Собственный голос не удавалось узнать, пришлось надрывно кашлять, так, что даже не сразу услышала ответ ледяного дракона.

– Ты не знаешь, когда отступить, – сказал Кармин. – Тупица.

– Вы вынуждаете меня доказывать вам, что я достойна уважения, а не вашего презрения и взглядов, которые только и делают, что унижают.

– Не прошло и месяца вместе, а мы чуть не убили друг друга, – хмыкнул Кармин. – Если отец хотел убить меня, ему стоило выбрать кого-то менее красивого. Впрочем, тебя ведь даже не заподозришь в мастерстве. Твою ж селезёнку, ну у тебя и удар, у меня останется ожог, тварь ты огненная!

Он засмеялся, накрыв рукой своё лицо и не давая рассмотреть, какой урон я ему причинила. Я прекратила кашлять и напряжённо посмотрела на него.

– Ваше Высочество, о чём вы говорите? – голос мой после боя и кашля был совсем слабым, но он был обязан услышать его.

Ледяной дракон продолжил смеяться, подёргивая меня в процессе за запястье.

– Ваше Высочество! – я намеренно обращалась к нему уважительно, даже без ядовитой насмешки, чтобы получить ответы, но Кармину было весело. Пугающе весело, словно он ржал над шуткой, известной лишь ему одному.