Читать книгу Эпоха молчания - Александра Игоревна Трофименко - Страница 5

Роза открыла глаза и посмотрела на пустой кювез, где должен был лежать ее новорожденный сын. Крошечный, тихий, сморщенный, прекрасный. Ровно такой, каким полагается быть любому младенцу.

Роды пошли хорошо. Она готовила себя к ним все девять месяцев. Пока Ной не видел, втыкала иголки под ногти пальцев левой ноги, прижигала бедра раскаленным на печке ножом, резала тело соленой бритвой. Она привыкала к невыносимой боли уже тогда, чтобы, когда придет время, не издать ни единого звука. Вообще, это, конечно, не имело никакого значения. Бонусов в роддоме за это не давали, слов тоже. Но ей почему-то казалось, что молчание во время страшных мук на глазах у врачей может хоть что-то в этом чертовом мире изменить.

И вот, когда наконец все закончилось, и Лео вышел в этот мир, она облегченно с гордостью выдохнула, потому что смогла. Смогла! Все тело обдало теплой непривычной волной безусловной радости. И тогда Роза подняла глаза.

Врачей в комнате стало значительно больше. Целая толпа роем кружила вокруг их новорожденного сына. А потом все разом исчезли, оставив ее наедине с собой и такой же молчаливой медсестрой, которая помогла молодой матери встать и дойти до послеродовой палаты, находившейся в том же боксе.

«Почему он не плакал? – пронеслось у нее в голове, – младенцы же должны плакать…»

Позже пришел Ной. Высокий, серый, удивительно бледный. В руках у него был крошечный сверток с сыном. Роза помнит этот момент, как в тумане. Вот муж переминается с ноги на ногу в проходе. Слезы… Вот он неспеша подходит к ее кровати. Горячие капли растекаются по лицу. Вот она впервые видит Лео – маленькие глазки, курносый носик, розовые щечки… А затем Ной отогнул одеяльце…

Вспомнив это, Роза беззвучно заревела в подушку. Она, как и все молчуны, с самого рождения была изгоем. А когда таких изгоев полгосударства, то происходящее не кажется таким уж страшным. Просто своя удручающая нормальность. В былые времена так тоже было. Она это знала. А потом в ее серой жизни появился Ной, обнял, и Роза внезапно ощутила незнакомое до этого чувство. Впервые за все эти года ей стало хорошо. С момента его прихода ей всегда было хорошо.

Слезы капали на белые больничные простыни.

«Что будет с Лео?» – думала она. «Он же не сможет есть, пить, смеяться, целовать…» Она понимала, что сын станет не просто изгоем, а настоящим посмешищем для тех людей, которые хоть и не выбирали молчать всю жизнь, но в теории могли открыть рот и что-то сказать. Он станет началом еще более низшей касты. Казалось бы, куда уж ниже…

Из размышлений ее вытащил резкий уверенный стук в дверь.

– Можно? – послышался бас мужчины в белом халате.

Она не успела кивнуть головой или вытереть распухшие щеки. Когда Роза подняла свои иссиня-серые глаза, врач стоял напротив нее. Он проверил капельницу, опустился на стул и стал, не церемонясь, осматривать пациентку. Грудь, промежность, лимфоузлы, язык. Розе на время показалось, что тело ей не принадлежит, а просто лежит куском на скомканной кровати. За все это время доктор ни разу не посмотрел в ее глаза, потому что отлично осознавал, что увидит только отчаяние. Он сам до конца не понимал, что теперь будет, потому что распоряжение из министерства еще не спустили.

Наконец мужчина встал и направился в сторону двери, стараясь не поднимать глаз. Он только что вернулся с операции, где Лео успешно установили трубку для питания, но почему-то не знал, как сказать об этом его матери.

Тишину нарушила Роза. Она схватила с тумбочки пластиковый стакан и бросила в спину белому халату. Это сработало. Халат повернулся и уставился прямо на нее.

Есть такие ситуации, когда разрешение и возможность говорить не играют вообще никакого значения. «ЧТО С НАМИ БУДЕТ? ГДЕ МОЙ СЫН? ГДЕ ЛЕО?!!!!» – вопила Роза молча прямо сейчас.

– Успокойтесь! – ошеломленно произнес врач. – Ной через час, – он опустил глаза на счетчик и, тяжело вздохнув, добавил. – Мальчик жив.