Читать книгу Сплетни и K-pop - Александра Ли Янг - Страница 4

Очередь почти полностью огибала здание. Она была такой длинной, что два ее конца почти соприкасались, как у той змеи, которая ест свой хвост. Прежде чем у меня появился шанс пожаловаться на это, Оливия толкнула меня в конец очереди.

По дороге на метро сестра объяснила, что мы не направляемся в главное здание Top-10 Entertainment, то самое, где девушки дежурят в кафе через дорогу в надежде увидеть айдола и у которого вывеска настолько большая, что ее можно увидеть со Смотровой площадки в Сеуле. Это здание находилось в нескольких кварталах от того места, где мы сейчас находились, рядом с витринами магазинов Cartier и Louis Vuitton на главной улице Каннама.

Вместо этого мы оказались перед Звездной академией Top-10 Entertainment, местом, где жили трейни и некоторые из молодых айдолов и где все артисты Top-10 репетировали и записывались. Это было четырехэтажное здание кремового цвета с тонированными окнами цвета карамели. Оно выглядело так же, как и любой другой роскошный жилой дом по соседству. Вы бы даже не заметили ничего особенного, если бы не змейка людей, обвившаяся вокруг него. Там даже не было вывески перед входом.

Мы с Оливией встали в конец очереди и присели на корточки, ожидая долгого стояния. Это был один из тех поразительно солнечных зимних дней, которые казались теплыми, пока ветер грубо не напоминал вам, что на самом деле на улице ноль градусов. Вся очередь дрожала даже в зимних куртках, всматриваясь вперед. Там были сотни и сотни девочек, некоторые со своими родителями, большинство из которых выглядели так, словно учились в средней или старшей школе.

Несколько раз, когда я ходила на прослушивания дома, я пробовалась на роль певицы в телевизионной рекламе. Мой тренер по вокалу постоянно подталкивал меня к этому, хотя чаще всего я была самой юной на пробах. Это было так напряженно – идти против взрослых, ведь я знала, что у них гораздо больше опыта, чем у меня. Каждый раз я полностью проваливалась, и мне так и не перезванивали. Теперь я выделялась, потому что была единственной иностранкой в очереди. С таким же успехом я могла бы носить красно-бело-синий клоунский парик и американский флаг, перекинутый через грудь.

Конечно, Оливия уже завела разговор с девушкой, стоявшей перед нами. Повернувшись ко мне, сестра сказала:

– Эй, ты видела те палатки, когда мы подходили?

– Да, а что?

– Эта девушка говорит, что люди в начале очереди ждут с пяти утра вчерашнего дня. Я думаю, они спали здесь прошлой ночью – в снегу.

– Черт, – сказала я, засовывая руки в перчатках поглубже в карманы куртки.

Девушка перед нами сказала что-то еще по-корейски, что заставило Оливию нахмуриться.

– Что не так?

– Эм. Ничего. – Оливия покачала головой.

– Нет, брось, она же что-то сказала. Просто переведи мне.

Оливия встала на цыпочки, чтобы получше разглядеть толпу.

– Итак, поскольку мы так далеко стоим в очереди, мы, вероятно, не успеем сегодня.

– Тогда все в порядке! – сказала я, и волна облегчения захлестнула меня. – Давай убираться отсюда, пока у меня не отвалились конечности.

– Эм, нет. – Оливия крепко скрестила руки на груди.

– Послушай, здесь холодно, и, похоже, мы все равно не войдем. Так что давай просто попробуем еще раз в следующем году, – предложила я.

Я начала пятиться с нашего места в очереди, но Оливия схватила меня за куртку спереди и втащила обратно.

– Вернись. У меня есть идея.

Она порылась в своем рюкзаке и вытащила мятую визитную карточку Top-10.

– Ты сохранила ее? – удивилась я.

Оливия не ответила. У нее было такое выражение лица, будто она что-то задумала.

– Не двигайся, – сказала она и исчезла за углом.

Девушка перед нами спросила меня что-то по-корейски, но я демонстративно пожала плечами.

– Английский, – сказала я. Она кивнула и повернулась, чтобы прислониться к стене вместе со своей подругой, в то время как я достала свой телефон и начала листать Instagram.

Не то чтобы я не хотела там быть. Я просто хотела пропустить прослушивание, избежать той части, где Top-10 неизбежно тщательно изучают меня; той части, где все остальные люди, проходящие прослушивание, будут сравнивать себя со мной – а меня с ними; – и перейти прямо к следующей части, где я должна петь каждый день. Но вместо этого я превращалась в сосульку, прокручивая фотографии друзей в Калифорнии, которые ели мороженое на пляже.

Примерно через десять минут и около сотни селфи в очереди возникла некоторая суматоха. Огромный мужчина в черном костюме и наушниках с рацией шел прямо на меня, а люди показывали на него пальцами.

– Элис Чой? – спросил он.

– Угу, – ответила я, кивая.

– Наль тарава.

Как кукушка в часах, Оливия выскочила из-за его спины.

– Он говорит идти с ним!

Я уставилась на них, слишком потрясенная, чтобы пошевелиться, пока не заметила, как все таращатся на меня, вероятно, задаваясь вопросом, что, черт возьми, сделало меня такой особенной, что аж Тоp-10 послали этого парня за мной. Я быстро сунула телефон обратно в карман и вышла из очереди, чтобы последовать за мужчиной ко входу.

– Боже мой, это так неловко! – прошептала я Оливии.

– Я не могу поверить, что это действительно сработало! – радостно сказала она. – Он собирается позволить тебе срезать путь у всех на глазах!

– Идеально. Теперь они все возненавидят меня.

– Они все равно возненавидят тебя, когда услышат, как ты поешь.

– О боже, не говори так.

Когда мы подошли ко входу, мужчина вытянул руку перед девушками, которые были первыми в очереди, оттесняя их назад, чтобы освободить нам место. Охранник открыл дверь и пропустил нас внутрь.

Мы вошли в похожий на пещеру вестибюль из черного мрамора. По всем стенам висели фотографии айдолов Тоp-10. Они будто смотрели на нас сверху вниз в мягком фокусе, как изображения святых в церкви. Внизу, в другом конце вестибюля, четыре администратора сидели под массивным логотипом Top-10 Entertainment, его пурпурное свечение отражалось от черных мраморных стен и делало помещение похожим на зияющую пасть монстра.

– Срань господня, Лив. Ты сделала это! Мы действительно проникли внутрь! – восторженно сказала я, обнимая сестру за плечи в вестибюле. Я не ожидала, что почувствую такой… благоговейный трепет, но я была поражена до глубины души.

– Ничего особенного, – ответила Оливия. – Мы всего лишь стоим внутри академии крупнейшего агентства K-pop во всем мире. Знаешь, просто совершенно обычный день.

– Это определенно то место, где мы, похоже, оказались.

– Ты знаешь, сколько девушек отдали бы жизнь, чтобы оказаться сейчас в этом здании? – спросила она.

– Я думаю, мы только что прорвались по меньшей мере перед пятью сотнями из них, – сказала я.

– По крайней мере.

Человек, который привел нас внутрь, исчез, оставив нас на произвол судьбы в толпе людей, пытающихся зарегистрироваться за двумя столами. Мы выбрали один из них и встали в очередь.

Когда мы подошли к стойке, женщина с планшетом заговорила с нами, и Оливия перевела. Женщина записала мою личную информацию – адрес и номер телефона, – затем вручила мне четыре английские булавки и мягкий листок бумаги с напечатанным на нем номером 385.

– Это твой номер. Ты должна приколоть его спереди к своей футболке, – объяснила Оливия. – Они назовут его, когда придет твоя очередь на прослушивание.

После того как я зарегистрировалась, женщина направила нас в мраморный коридор, который отклонялся от вестибюля. На нем были обложки альбомов в рамках и постеры с гастролями таких артистов, как Full Heart, G2K и Солли.

Оливия остановилась перед увеличенной обложкой альбома в синей рамке. На ней были изображены пять идеально вылепленных лиц, на каждом из которых был старомодный цилиндр. Это были MSB.

– Ты понимаешь… – Оливия замолчала на полуслове, чтобы погладить фотографию мальчика с моноклем, – что мы сейчас находимся в том же здании, что и Чжун Квон? Он мог пройти по этому же коридору час назад. Мы можем дышать тем же воздухом, что и Чжун Квон.

– Лив, серьезно, ты говоришь как ненормальная сталкерша.

Глаза Оливии как бы остекленели, и она продолжала прижимать руку к фотографии:

– Ради Чжуна я бы бросила школу, отреклась от семьи и продала все свое имущество.

– Это кажется немного радикальным.

– Ты не поймешь, пока у тебя не появится свой ultimate bias[5].

– Зато я совершенно ясно понимаю, что ты чокнутая. Давай пойдем, – сказала я, натягивая на нее капюшон.

Оливия опустила руку и вздохнула:

– Знаешь, когда-нибудь ты сможешь стать чьим-то ultimate bias.

– Давай сначала посмотрим, пройду ли я это прослушивание.

Мы прошли через пару двойных дверей с надписью «ЗВУКОВАЯ СЦЕНА» и попали в огромную студию размером со склад. Пахло горячей резиной и свежей краской. В одном углу был гигантский белый фон, освещенный десятками прожекторов. Это выглядело как пустая съемочная площадка без каких-либо декораций или реквизита.

На краю сцены за длинным рядом столов сидела группа важных мужчин и женщин.

– Это, должно быть, судьи, – предположила Оливия, кивая на столы.

– Уф. – Я почему-то на мгновение забыла, что там будут судьи, и теперь мне совсем не хотелось смотреть на них.

– О! – Оливия указала на конец стола. – А вот и женщина из норэбана!

– Хорошо, я вижу ее. – Я опустила руку сестры, чтобы она не привлекала к нам внимание, но на самом деле я почувствовала некоторое облегчение, увидев знакомое лицо.

По крайней мере, здесь был один человек, который знал, что я умею петь. На ней все еще была бейсболка Sony, и женщина выглядела совершенно неуместно рядом с людьми в костюмах, сидящими рядом с ней.

Мы направились к краю сцены напротив судейской коллегии, где участники прослушивания растягивались и отрабатывали танцевальные па. Увидев девушек без зимних шапок и курток, я поняла, что у большинства из них профессиональные укладки и специальный макияж. На некоторых даже были сценические костюмы, такие как кожаная куртка с рваными джинсами или юбки в цветочек и каблуки. Было похоже на то, что они изображали определенный типаж, например, «сексуальная штучка» или «девушка по соседству». Я, напротив, была одета в свой стандартный костюм для прослушивания: белую рубашку на пуговицах, заправленную в черные брюки, и пару потертых кроссовок для танцевального этапа. Если бы кто-нибудь спросил, думаю, этот стиль можно было бы назвать «офисный работник».

Я схватила Оливию за руку, и мы проскользнули в самый конец толпы, где, я надеялась, меня никто не увидит, пока я притворяюсь, что потягиваюсь.

В конце концов, мужчина вышел на центральную сцену и крикнул что-то по-корейски. Все замолчали и заняли места на полу, и после еще какого-то объявления мужчина начал называть цифры. Двадцать или около того девушек поднялись с переполненного зала и направились к сцене. Я посмотрела на Оливию, которая покачала головой – они еще не назвали мой номер.

После того как девушки выстроились в два ряда на сцене, из-за судейской коллегии вышла женщина в спортивном бюстгальтере и легинсах и начала демонстрировать хореографию. Сначала она выставила пальцы левой ноги перед собой и немного повернула бедро, когда скользнула рукой вверх по телу. Затем она вытянула руку вперед и погрозила пальцем, как бы говоря: «Нет, ты этого не сделаешь». Она неторопливо сделала несколько шагов вперед, затем подпрыгнула в воздух, приземлившись обеими ногами вперед и заложив руки за шею, мотая головой из стороны в сторону.

По ходу дела она выкрикивала инструкции, пока наконец не сказала:

– ПЯТЬ-ШЕСТЬ-СЕМЬ-ВОСЕМЬ!

И все девушки бросились в бой, танцуя вместе с ней. Это было единственное, что было сказано по-английски за все это время. Мне никогда не приходило в голову, что все это будет очень сложно из-за моего незнания корейского – я привыкла, что Оливия все переводит для меня.

Другими словами, я облажалась.

– Лив, – прошептала я, наклоняя голову к ней.

– Да?

– Мне кажется, это невозможно.

– Это не невозможно! Видишь, тебе повезло, у них есть всего несколько минут, чтобы запомнить программу, а ты можешь сидеть здесь и учиться, пока не настанет твоя очередь!

Ее оптимизм вообще можно назвать здоровым?

– Повезло – это не то слово, которое я бы использовала для описания нынешней ситуации.

– Тсс! – шикнула на нас очень серьезная мама, которая массировала икру своей дочери.

– Извините, – сказала я, когда дама фыркнула и повернулась обратно. Оливия скосила глаза на затылок леди, и мне пришлось подавить смех.

Инструктор по танцам провела пять раундов различных комбинаций, в то время как я сидела, судорожно пытаясь запомнить их. Закончив, она вернулась на свое место за судейской коллегией, оставив претенденток одних на сцене. В отличие от девушек на видео, которое Оливия показала мне неделю назад, эти девушки выглядели чертовски уверенными в себе.

Внезапно из динамиков, свисающих с потолка, полился дребезжащий ритм. Не пропуская ни одного шага, девушки станцевали хореографию, которую только что выучили. Затем, так же внезапно, как и началась, музыка оборвалась, и танцоры замерли на полпути – песня звучала меньше минуты.

Судьи сбились в кучу, и, когда они закончили обсуждение, тот же самый мужчина, который вызвал девушек на сцену, встал и выкрикнул три номера.

Три девушки закричали, взволнованные тем, что им удалось перейти к следующему раунду, но остальные выглядели совершенно разбитыми. Те, кому не повезло, поплелись обратно на нашу сторону сцены, собирая вещи, чтобы уйти. Некоторые из них выглядели так, словно вот-вот разрыдаются.

– Нет. Я не могу этого сделать, – выдохнула я Оливии, – нам нужно идти.

– Подожди, подожди! – взмолилась она.

Я потянулась за своей курткой, но сестра бросилась на нее сверху, чтобы мне помешать. Дама, стоявшая перед нами, резко обернулась, чтобы снова заставить нас замолчать.

Я встала и обеими руками дернула за куртку, вырывая ее из-под тела Оливии.

– Триста восемьдесят пять! – ахнула Оливия.

– Что?

– Он назвал твой номер. Триста восемьдесят пять!

Я была так взволнована, что совершенно пропустила, как парень выкрикнул еще один набор чисел, и теперь новая группа девушек пробивалась к центральной сцене. Я в панике посмотрела на Оливию.

– Элис, мы проделали весь этот путь, – сказала она.

Я покачала головой, не в силах говорить.

– Ты должна хотя бы попытаться.

Я увидела, как что-то похожее на разочарование начинает закрадываться в глаза Оливии, свет ее обычного восхищения тускнеет. Видеть это затененное выражение на ее лице было почему-то более невыносимо, чем просто смириться с положением дел и закончить прослушивание.

Я позволила куртке упасть на землю, заправила волосы за уши и направилась к сцене. Я присоединилась к заднему ряду, убедившись, что встала за самой высокой девушкой для дополнительной страховки. Девушка слева от меня бросила взгляд, которым обмениваются участники «Королевских гонок» Ру Пола прямо перед тем, как выпотрошить своего противника в битве фонограмм. Это было отвратительно.

Дама в легинсах встала перед нами, и сразу стало ясно, что у меня проблемы серьезнее, чем я предполагала до этого. Она учила нас совершенно новой хореографии.

– ПЯТЬ-ШЕСТЬ-СЕМЬ-ВОСЕМЬ!

Вся группа двигалась вместе с инструктором, кроме меня. Я полностью потеряла контроль над всеми своими конечностями. Я чувствовала, как девушки рядом со мной теряют терпение, когда я изо всех сил старалась хотя бы не натыкаться на них.

– ПЯТЬ-ШЕСТЬ-СЕМЬ-ВОСЕМЬ!

Мы перешли ко второй комбинации, и я мгновенно забыла первую. К тому времени, когда инструктор показала нам все пять, я совершенно запыхалась. Женщина вернулась за судейскую коллегию, и, прежде чем я смогла взять дыхание под контроль, музыка снова зазвучала над нашими головами.

Когда я была маленькой девочкой, мама получила на день рождения юмористическую книгу, в которой были пошаговые инструкции по выживанию в экстремальных ситуациях, таких как лавина или кружащая вокруг лодки акула. Я всегда помнила страницу о побеге из зыбучих песков, потому что инструкции казались абсолютно нелогичными. Когда вы погружаетесь в яму с зыбучими песками, ваш инстинкт – бороться, но чем больше вы пытаетесь выбраться, тем быстрее погружаетесь в яму. Это именно то, что я чувствовала сейчас.

Я отчаянно пыталась не отставать от остальной группы, но чем больше я старалась, тем быстрее сбивалась. Когда я подняла ногу, все остальные перешли к размахиванию руками над головами. Но когда я подняла руки, они уже стояли на земле, задрав ноги в воздух. Я понятия не имела, что делали мои части тела большую часть времени.

В книге говорится, что необходимо сохранять спокойствие и совершать очень «медленные и обдуманные» движения. Но сейчас это казалось ужасным советом. Как, черт возьми, можно сохранять спокойствие, когда ты все равно буквально погружаешься в яму с зыбучими песками?

К тому времени, как музыка смолкла, моя рубашка прилипла к спине от холодного пота чистой и абсолютной паники. Я наклонилась, пытаясь отдышаться, в то время как другие девушки застыли, а их глаза были прикованы к судейской коллегии.

Судьи снова сбились в кучу, затем мужчина встал и назвал один-единственный номер. Королева битвы фонограмм рядом со мной закричала.

Конечно, она была той, кто прошла. Я вздохнула и посмотрела на нее, но ее лицо было закрыто руками по другой причине. Она рыдала. Она закричала, потому что мужчина не назвал ее номер.

С надеждой я оглянулась на Оливию, но по выражению ее лица поняла, что меня он тоже не назвал. Я ничего не могла с собой поделать – несмотря на то что я сама все испортила (и это было мягко сказано), я все равно была разочарована.

Я потащилась обратно к Оливии, решительно настроенная убраться как можно дальше от этой студии разбитых мечтаний. Сестра поднялась с земли и осторожно потянула меня за край рукава.

– Прости, – прошептала она.

– Ничего страшного, – сказала я, пытаясь натянуть на лицо улыбку. – Давай просто уйдем отсюда.

Я наклонилась, чтобы поднять свою куртку, и тут знакомый голос заговорил в комнате. Когда я подняла глаза, то увидела, что это была женщина из норэбана. Ее объявление было коротким, и когда она закончила, Оливия практически трепетала.

– Элис, боже мой, она говорит, что ты можешь остаться!

– Подожди, что? Ты серьезно?

– Да! Она хочет, чтобы ты спела!

Я посмотрела в сторону судей. Вся студия уставилась на меня, включая тихую маму, которая так сильно удивилась, что ее челюсть, казалось, вот-вот упадет на пол.

– Я так и знала, я так и знала! – прошептала Оливия.

– Это просто… я в это не верю.

– Я же говорила, что они разрешат тебе петь!

– Я просто не могу поверить, что они позволят мне остаться после… что бы, черт возьми, это ни было. – Я неопределенно махнула рукой в сторону сцены.

– Я не думаю, что все было так плохо, как ты считаешь.

– О, я почти уверена, что было, – сказала я, с облегчением увидев, что сестра снова смотрит на меня со своим обычным одобрением. Я могла бы изображать бегущего человека пять минут подряд, а Оливия все равно подумала бы, что я хорошо поработала.

Я стянула мокрую рубашку со своей липкой кожи и посидела так секунду, позволяя себе снова почувствовать волнение. После провала на танцевальном этапе прослушивании я очень сильно хотела, чтобы судьи признали меня достойной этого места. Эта мысль была подобна маленькому твердому зернышку кукурузы в моих попкорновских нервах.

Моя рубашка успела высохнуть, пока мы несколько часов сидели на танцевальных прослушиваниях. Мы наблюдали, как выступила дочь шикающей дамы, а после того, как ее отстранили, мама схватила ее за руку и потащила за дверь, будто она была самым большим разочарованием в мире. Когда танцевальная часть прослушиваний закончилась, нас осталось меньше сорока человек.

Мы сделали перерыв на обед и побежали с Оливией в «Парижский багет» в нескольких кварталах отсюда и проглотили по паре крошечных сэндвичей с яйцом. Затем мы поспешили обратно к звуковой сцене, где снова сели ждать моей очереди. Одну за другой девушек вокруг меня вызывали на сцену, чтобы спеть, но на этот раз никого не отстраняли сразу. Нам всем пришлось ждать до конца, чтобы выяснить, сможем ли мы пройти в следующий раунд.

Наконец назвали мой номер. Я сжала руку Оливии на удачу, затем схватила флешку с музыкой и поднялась на сцену.

Передав флешку, я вернулась в кольцо огней и поклонилась судьям точно так же, как это делали другие девушки.

– Меня зовут Элис Чой, и я собираюсь спеть Million Reasons Леди Гаги, – объявила я по-английски (потому что понятия не имела, как Million Reasons звучит по-корейски). Я выпрямила спину, разгладила рубашку и расфокусировала взгляд. Затем я кивнула мужчине, который отвечал за музыку, и знакомый фортепианный аккорд зазвучал из динамиков.

Через несколько куплетов твердое кукурузное зернышко, появившееся после танцевального этапа прослушивания, поднялось у меня в груди, и я сосредоточилась на нем. Теперь я полностью контролировала тело, и мой голос звучал ясно и сильно, именно так, как я и хотела. К первому припеву я уверенно путешествовала со своим голосом, рикошетом отражаясь от стен и других предметов в комнате. Мне больше не нужно было ни за кем прятаться, наоборот, я хотела, чтобы судьи как следует меня рассмотрели, поэтому я постоянно встречалась с кем-нибудь из них взглядом. К концу песни все мои попкорновские тревоги растворились, как злая дама, которая шикала на нас, мой дурацкий наряд и танцы на зыбучих песках – все это снова улеглось внизу моего живота.

Никто не хлопал, когда я закончила, но женщина из норэбана улыбнулась мне. Я вернулась на свое место на полу рядом с Оливией и не смогла удержаться, чтобы не поцеловать ее прямо в макушку.

Она крепко обняла меня в ответ:

– Это было так, так хорошо. Ты серьезно всех поразила.

– И мне было очень хорошо, Лив. Думаю, это было лучшее, что я когда-либо пела. – Мой адреналин вернулся с большой силой, и я чувствовала, что он исходит от меня, как волны электричества.

– Я подумала то же самое! Судьи все это время выглядели такими впечатленными.

– Боже, я действительно на это надеюсь.

После меня прослушать осталось всего несколько человек, затем судьи встали и вышли через дверь на другой стороне сцены. В комнате стало еще теснее, чем за весь прошедший день. Никто толком не разговаривал, и мы все продолжали с тревогой смотреть на дверь, которая вела неизвестно куда.

Прошел почти целый час, прежде чем дверь снова распахнулась и вошел новый парень, которого не было в судейской коллегии. Он неторопливо подошел к ряду столиков и опустился на первое свободное место, даже не отрывая глаз от своего телефона. На нем были эти странные очки в форме полумесяца с линзами мандаринового оттенка, и он выглядел совершенно спокойным. Когда остальные судьи вошли следом за ним, мне показалось, что они пытаются избегать его.

Как только все расселись, парень, который делал объявления, встал, и мы с Оливией схватили друг друга за руки.

– Танщинын моду бенмен. Оэ, Элис Чой.

Он произнес мое имя.

Он произнес мое имя.

Я зажала рот обеими руками, не веря своим ушам. Оливия взвизгнула и схватила меня за талию, крепко прижимая к себе. Меня абсолютно не волновало, что мы смеялись так, словно выиграли в лотерею.

– Что он сказал? – прошептала я.

– Он сказал, что все остальные свободны, кроме тебя!

– Святое дерьмо…

Остальные вокруг нас медленно собрали свои вещи и зашаркали к выходу. Они были похожи на обвисшие парадные поплавки, когда, прихрамывая, выходили из комнаты. Наверное, я должна была чувствовать себя виноватой, но просто не могла, я будто парила.

После того как все остальные ушли, судьи жестом подозвали меня к своему столу.

– Элис Чой, рада с тобой познакомиться, – сказала женщина в темно-бордовом блейзере. Ее волосы были собраны в элегантный узел, а помада была точно такого же цвета, как ее пиджак. – Меня зовут Джеки Ким, и я курирую женское крыло резиденции Top-10 Entertainment для трейни и айдолов. Многие жители, говорящие по-английски, называют меня мисс Джеки. – Она протянула руку с длинными красными ногтями, такими блестящими, что они казались влажными.

– Приятно познакомиться, – сказала я, пожимая ей ладонь.

Я продолжила движение вдоль ряда судей, обмениваясь на ходу рукопожатиями. Женщина из норэбана взяла мою руку в свои ладони и сказала:

– Хорошая работа, Элис Чой.

У нее было какое-то прищуренное, задумчивое выражение лица, как у моей мамы, когда та действительно гордится мной.

Когда я дошла до конца стола, мисс Джеки представила мужчину в оранжевых очках, который был занят своим телефоном.

– А это Ким Сонмин, или мистер Ким. Он основатель и генеральный директор Top-10 Entertainment.

Мистер Ким протянул мне вялую руку и что-то проворчал, затем вернулся к переписке.

– Пожалуйста, скажи нам, откуда ты родом? – спросила мисс Джеки.

– Я из Калифорнии.

– Северной или Южной?

– Сан-Франциско.

– А ты хоть немного говоришь по-корейски? – Я посмотрела вниз на свои стоптанные ботинки.

– Эм, нет, не очень.

Мисс Джеки натянуто улыбнулась:

– Это совершенно нормально. Языку можно научиться, а сцене – нет. Я так понимаю, у тебя было несколько лет обучения вокалу, да?

– Да, – ответила я, снова поднимая глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. – Я брала уроки вокала с восьми лет. Также я была в хоре дома.

– Элис, я собираюсь перейти к делу, – сказала мисс Джеки. – У тебя необычный голос, подобный которому эта коллегия встречает только один или два раза за всю карьеру.

Я стояла совершенно неподвижно, стараясь не моргать, боясь пропустить хотя бы одно слово из того, что она говорила.

– Однако, если быть полностью откровенной…

О-о, вот и они, танцы.

– Ты плохо танцуешь.

Дерьмо. Я знала, что танцы все испортят. Я почти могла видеть, как появляются размытые линии, возвращая меня из сна в реальность.

– Мы ищем пятую и последнюю участницу дебютной женской группы, и мы надеялись, что она будет способной певицей и танцовщицей. – Мисс Джеки остановилась, чтобы рассмотреть меня, поджав свои темно-бордовые губы. – Однако…

О, слава богу, там было «однако».

– Было бы глупо не принять тебя в группу, учитывая твои вокальные данные. Я видела танцоров в подобной форме, которые при должной подготовке соответствуют нашим стандартам, но тебе придется придерживаться строгого графика танцевальных тренировок. Это то, чего бы ты хотела?

– Да! Да, это так. – Я была так рада, что они все еще дают мне шанс, что, вероятно, согласилась бы набить татуировку Top-10 Entertainment у себя на лбу.

– Очень хорошо. Мы потратили некоторое время на обсуждение этого вопроса, и мы уверены, что под нашим руководством у тебя есть потенциал стать одной из самых ярких звезд Top-10 Entertainment.

Я не двигалась, я не моргала, а теперь я не дышала. Краем глаза я видела женщину из норэбана, и она наклонилась вперед, кивая в знак согласия.

– Таким образом, мы готовы предложить тебе контракт артиста, – сказала мисс Джеки.

– О, спасибо вам… большое вам спасибо! – Я ахнула.

Это был один из тех классических моментов в жизни, о которых вы рассказываете своим внукам, и они говорят: «Мы знаем, бабушка, ты уже рассказывала нам миллион раз». С того места, где я стояла, я не могла видеть Оливию, но было здорово разделить с ней этот миг.

– Как ты знаешь, Звездная академия Top-10 – это элитный учебный центр, где преуспевают только преданные своему делу, – продолжила мисс Джеки. – Лишь небольшая часть наших трейни дебютирует, а затем лишь малая часть из них становится айдолами.

– Я понимаю, – ответила я. Мои ноги практически парили над землей. – Мне достаточно просто знать, что я смогу тренироваться с вашими преподавателями вокала.

– Становление айдолом Тоp-10 может изменить траекторию твоей жизни. – Мисс Джеки положила сложенные руки на стол перед собой. – Но не заблуждайся, жизнь трейни требует огромных жертв. Поэтому мы рекомендуем тебе потратить некоторое время на рассмотрение нашего предложения и ознакомиться с условиями контракта.

Она кивнула женщине, сидевшей рядом с ней, и та протянула мне толстую стопку бумаги с черной визитной карточкой, прикрепленной к верхней странице. Я взяла стопку очень аккуратно, как будто она вручала мое собственное бьющееся сердце.

– Это общий контракт и моя визитная карточка. Если ты и твои родители одобряете условия, наши юристы составят индивидуальный контракт, и как только он будет подписан, ты немедленно переедешь в Звездную академию.

– Еще раз благодарю вас. Правда, – прошептала я. Я стояла перед ними, крепко прижимая контракт к груди, и казалось, его тяжесть – единственное, что привязывало меня к планете Земля.

* * *

– Так где же этот Звездный центр? – Папа сдвинул очки повыше на нос и, прищурившись, уставился в экран своего ноутбука.

– Звездная академия, и она находится в Каннаме, – ответила я.

Мы все сидели за кухонным столом, выгребая остатки еды из коробок на вынос. Снова шел снег, и большие хлопья танцевали в белых городских огнях за окном нашей кухни.

– О, это такой завидный район. Если бы у нас было несколько лишних миллионов долларов, я бы купила один из этих великолепных современных домов, – сказала мама, ни к кому конкретно не обращаясь. Она опустила голову, просматривая контракт Тоp-10. Мышцы на ее челюсти напрягались и расслаблялись, пока она изучала юридическую часть.

– Может быть, когда Элис станет богатой и знаменитой, она купит нам такой, – сказала Оливия.

– Я куплю вам целый квартал домов, когда стану богатой и знаменитой! – заявила я. С тех пор, как мы ушли с прослушиваний, я была в прекрасном настроении. Все мои тревоги и сомнения растаяли, и теперь я парила в какой-то сверкающей стране грез. То, как все произошло – как меня заметили и предложили контракт, – это было немного похоже на знак судьбы.

HOW YOU GONNA GET ME, BOOOY?

Папин ноутбук внезапно ожил. Мы все подскочили, кроме мамы, которая была слишком сосредоточена на контракте.

– Ах! Простите, простите! – Папа отчаянно колотил по клавиатуре, пока звук не снизился до приемлемой для прослушивания громкости.

HUH-UH. HUH-UH. HOW YOU GONNA GET ME?

– Боже мой, папа! Ты смотришь клип XOKiss? – взвизгнула Оливия.

– Ну, я пытаюсь.

– Ты не сможешь на это смотреть. Это очень странно, – сказала сестра.

– Я просто пытаюсь понять, что за музыкантов представляет эта компания, – ответил папа.

– Они не музыканты. Они айдолы, – поправила она.

– Хорошо, я пытаюсь понять, каких айдолов представляет эта компания. – Папа снова повернулся к видео, и его лицо помрачнело. – Я не знаю, Эл, это довольно провокационный материал.

– Фу, папа, прекрати! – закричала Оливия.

Он нажал на пробел, и музыка смолкла.

– Этим девушкам сколько, семнадцать, восемнадцать лет? И они скачут по сцене, наполовину обнаженные, делая все эти сексуальные танцевальные движения.

Оливия закрыла уши руками, позволив металлическим палочкам для еды со звоном упасть в миску.

– Папа, мерзость! Пожалуйста, перестань болтать!

– Это просто не очень похоже на тебя, Эл. Это все, что я пытаюсь сказать.

– Я согласна, что я не из тех исполнителей, кто скачет по сцене, – призналась я, рисуя спираль на тарелке палочкой для еды. – И я тоже беспокоилась об этом поначалу. Но это действительно огромная возможность, папа. Я не против пойти на пару компромиссов, если это означает, что я смогу полностью сосредоточиться на искусстве.

– Это больше, чем просто пара компромиссов, тебе не кажется? – настаивал папа.

– Да, может быть. Но не все они просто скачут. И чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что быть айдолом – не так уж далеко от моей мечты. Я имею в виду, что есть много невероятных К-pop певцов.

– Это правда, папа, – подтвердила Оливия.

Прежде чем я успела добавить что-нибудь еще, мама подняла голову от толстой стопки бумаг.

– Элис, милая? – позвала она голосом, которым обычно пользовалась только на работе. – Ты читала это? Этот контракт имеет обязательную силу в течение шести лет. Это неправильно.

– О, я знаю об этом, – сказала Оливия как ни в чем не бывало. – Шесть лет – это даже не так долго, у некоторых айдолов контракт на десять или двенадцать лет. – Я пнула сестру по ноге под столом. Мама находила дыры в контракте с тех пор, как открыла его, и мне не нужна была дополнительная информация с галерки.

– Я не думаю, что стоит беспокоиться об этом, мам, – сказала я так беспечно, как только могла. – Ведь это хороший признак того, что Тоp-10 рассчитывают на меня и верят в мой талант.

Мама бросила на папу взгляд, который как бы говорил: «Ты можешь поддержать меня в этом вопросе?»

– Мама права, Эл, – вставил папа. – Шесть лет – это долгий, долгий срок. Есть очень большая вероятность, что за это время маму переведут на другое место, и мы все сможем вернуться в США. Через шесть лет ты можешь стать совершенно другим человеком. Черт возьми, возможно, ты даже больше не захочешь петь к тому времени, когда тебе будет – сколько? Двадцать три?

– Из всех вариантов будущего, которые ты только что придумал, мое нежелание петь наименее вероятно, – парировала я. – Кроме того, колледж обычно занимает четыре года, контракт всего на два года дольше.

– Кстати, о колледже… – сказала мама, облизывая палец и перелистывая еще одну страницу контракта. – Ты вообще думала об этом? Как ты собираешься поступить в колледж, если будешь тренироваться целый день?

– Я не знаю… – ответила я, отодвигая пустую тарелку на середину стола. Я знала, что мои следующие слова могут немного напугать моих родителей, но все же добавила: – Может быть, теперь мне не нужно идти в колледж.

Мама и папа удивленно подняли брови, глядя друг на друга.

– О, теперь ты не хочешь поступать в колледж? – спросил папа.

– Я имею в виду… это не значит, что я продумала все до конца или что-то в этом роде. Просто я все равно планировала изучать теорию голоса и музыки в колледже. А теперь, когда Тоp-10 хотят обучить меня… разве колледж не окажется пустой тратой денег?

Мама серьезно положила контракт на кухонный стол:

– Элис, колледж – это в любом случае не пустая трата денег. Колледж – это место, где ты учишься критически мыслить и понимаешь, как ориентироваться в мире, будучи взрослой.

– Почему ты думаешь, что я не смогу научиться этим вещам в Звездной академии? – заспорила я.

– Мне очень жаль, но уроки пения и танцев не заменят хорошего гуманитарного образования. Тебе действительно нужно хорошенько все обдумать. – Это была худшая часть разговора с моей мамой, дипломатом – ей всегда приходилось перебирать различные аргументы и сценарии, пока она не была удовлетворена результатом, она никогда не могла просто позволить мне помечтать о чем-то. Этот контракт был действительно большим обязательством, но почему она не могла просто хоть раз поверить, что я знаю, что делаю?

– Я настроена серьезно, – возразила я. Сверкающая страна грез, в которой я провела целый день, начала исчезать. – Это может стать огромным шагом вперед в моей карьере певицы. С остальным я смогу разобраться на месте.

– Этого недостаточно, Элис, – сказала мама, повысив голос. – Это не то, что ты можешь просто придумать по ходу дела. Мы говорим о следующих шести годах жизни.

ДИН-ДОН.

– Кто это? – спросила Оливия.

– Я не знаю, но сейчас довольно позднее время для посетителей, – сказал папа, подняв брови. Он подошел к маленькому экрану, который показывал, кто стоит у двери, и заглянул в него. – Похоже, это маленькая старушка?

Мы с Оливией вскочили из-за стола и подбежали посмотреть на экран.

– Это женщина из Тоp-10! – воскликнула Оливия.

– Что она здесь делает? – спросил папа у меня.

– Понятия не имею, – ответила я.

– В любом случае, мы не можем просто позволить ей стоять там под снегом. – Папа нажал кнопку на экране, и мы увидели, как женщина вошла в парадную дверь здания. Примерно через четыре минуты раздался громкий стук, и мы вчетвером столпились у входной двери.

– Ах, Элис, la bonne étoile! – сказала женщина, когда я открыла дверь. – И младшая сестра.

– Привет! – поздоровалась Оливия.

Дама бросила мне на руки свою мокрую куртку, сняла обувь и вошла в квартиру, как будто была здесь миллион раз. Низко поклонившись маме и папе, она сказала:

– Здравствуйте, я Сори Тэ. Я из Top-10 Entertainment. Это я нашла вашу дочь. Я здесь для того, чтобы убедиться, что она придет учиться ко мне. Где мы сможем поговорить?

Мама и папа, выглядевшие несколько ошеломленными, представились и повели ее в гостиную.

– Извините, – сказала мама, как только мы все сели, – повторите, пожалуйста, чем вы занимаетесь в компании?

– Я главный учитель вокала, – ответила Сори, ухмыляясь прямо мне. Я моргнула и повернулась к Оливии, которая выглядела такой же потрясенной, как и я. Я бы никогда за миллион лет не догадалась, что она учительница вокала, да еще и главная. Она была такой… старой.

– Итак! Скажите мне, о чем вы думаете, – заявила Сори, складывая руки на коленях.

Мама вмешалась первой:

– Честно говоря, мы очень обеспокоены этим контрактом.

– Мы не волнуемся, – сказала я, пытаясь смягчить мамин ответ. – Я думаю, что у моих родителей просто есть несколько вопросов.

– Ооо. Да, этот контракт очень строгий, – понимающе согласилась Сори. – Пожалуйста, я отвечу на все ваши вопросы, задавайте.

– Ну, одна из наших главных проблем заключается в том, что Элис совсем недавно перевелась в новую школу. Было трудно найти место для девочек за такой короткий срок, а ей осталось всего полтора года до окончания средней школы… В общем, мы не хотим снова прерывать ее обучение. – Мама взглянула на меня, прежде чем продолжить. – И мы бы очень хотели, чтобы она поступила в колледж, когда закончит.

– Ага! Но она ведь может получить свой диплом у нас. У нас отличные преподаватели, занятия ведутся на английском языке минимум пять часов каждый день, – сказала Сори. – Кроме того, она будет очень хорошо говорить по-корейски, когда закончит.

Я оглянулась на маму, чтобы посмотреть, удовлетворило ли это ее, но было ясно, что нет.

– Звучит здорово, но это не избавляет нас от опасений из-за продолжительности этого контракта. Мы не можем привязать ее к одному месту на целых шесть лет. Возможно, в ближайшие несколько лет нам придется вернуться в Штаты. И, конечно, мы не сможем просто оставить ее здесь.

Я снова перевела взгляд на Сори, опасаясь, что мамины тревоги отпугнут ее и она заберет мой контракт с собой.

– Тогда два года. Сделано. Есть еще вопросы? – Сори выжидающе оглядела нас, все еще улыбаясь.

– Простите, но разве вы вправе принять такое решение? – с сомнением спросила мама.

– Мм, – промурлыкала Сори, как будто поняла, что пришло время немного серьезнее отнестись ко всему этому. – Тоp-10 не принимают студентов без моего одобрения. Я решаю, кто соответствует нашим стандартам вокала, и я позабочусь о том, чтобы они внесли необходимые изменения в контракт.

Теперь настала очередь папы задавать вопросы:

– Могу я спросить… Вы проделали весь этот путь сюда сегодня вечером, а также вы готовы существенно изменить условия этого контракта. Я знаю, что моя дочь превосходная певица, но все же, почему вы готовы сделать все это для нее?

Сори сделала паузу, чтобы поразмышлять над вопросом, постукивая своими узловатыми большими пальцами друг о друга.

– У вашей дочери особенный голос, и с тех пор, как я услышала ее пение впервые, я хочу быть ее учителем. У нее есть дар… Я преподаю именно для таких студентов. Мне все равно, как долго. Если я смогу учить Элис хотя бы два года, – сказала она, пожимая плечами, – этого достаточно.

– Мы ценим это, но все же, – сказал папа, колеблясь. – Даже два года кажутся действительно огромным обязательством.

– Мама, папа, – обратилась я, пододвигаясь вперед на диване, чтобы быть ближе к ним. – Мы проделали весь этот путь до Сеула, чтобы мама могла работать в здешнем консульстве. – Мама подняла руки, чтобы прервать меня, но я продолжила: – Я знаю, что мы говорили об этом на семейном совете и решили сделать это вместе, но нам пришлось пожертвовать тонной вещей. Папе пришлось приостановить свою карьеру, и он уже довольно долго не может вернуться к работе из-за всех этих проблем с визой. Нам с Оливией пришлось начинать все сначала в школе, а мне пришлось отказаться от учителя вокала, с которым я работала всю свою жизнь.

– Элис, – сказала мама. Ее глаза неловко метнулись к Сори, а затем снова ко мне. – Мы уже говорили об этом. Много раз. Я очень хорошо понимаю и благодарна за все жертвы, которые каждому из вас пришлось принести, но…

– Я не хочу сказать, что ты мне должна за это, – перебила я. – Я пытаюсь сказать, что у меня тоже есть мечта. Я хотела быть певицей, с тех пор как себя помню. Я знаю, мы не ожидали, что это произойдет таким образом, но мой шанс сделать шаг навстречу мечте буквально только что постучался в нашу дверь.

Мама покачала головой, но, судя по выражению ее лица, хотя бы часть моих слов достигла цели.

– Я не знаю, Элис… Нам нужно многое обдумать, мы ведь только сегодня узнали об этом.

– Мама, – сказала я, кладя свою руку поверх ее, – это первое, о чем я попросила, с тех пор как мы переехали сюда. Этот контракт всего на два года. Ты должна позволить мне хотя бы попытаться. Пожалуйста.

Мама посмотрела на папу, видимо, они общаются друг с другом по родительской телепатии. Вздохнув, она повернула ладонь вверх и переплела свои пальцы с моими.

– Элис, ты действительно этого хочешь? Это на самом деле твоя мечта?

– Да, мама. Я действительно этого хочу.

Она снова посмотрела на папу, и он кивнул.

– Хорошо, тогда… Если это то, чего ты действительно хочешь, мы поможем тебе это осуществить.

– Спасибо, – сказала я практически шепотом. – Я люблю вас.

– Мы тоже тебя любим, – сказала она срывающимся голосом. Моя жесткая мать-дипломат с трудом сдерживала слезы.

12.19

РАЗДЕЛ: СЛУХИ

Краткое описание прослушиваний Top-10 Entertainment

Сегодня был один из самых напряженных дней в году. И нет, я не имею в виду ежегодные экзамены Сунын. Я, конечно же, говорю о зимних «воплях» Top-10 Entertainment, беспощадных прослушиваниях компании для бедных душ, обладающих бесконечными мечтами и нулевыми шансами. Вчера рано утром замерзшие желающие начали выстраиваться в очередь на снегу для женского прослушивания, но только для того, чтобы дождаться своего разочарования. Источники сообщают мне, что очередь тянулась по всему периметру Звездной академии, как глазурь на похоронном торте.

Из тысячи или около того снежных кроликов менее четверти прошли через священные парадные двери Top-10. Эти немногие счастливчики были приглашены на звуковую сцену, где были сняты такие музыкальные клипы, как MSB «W1NNA» и Full Heart «More than Us». Претендентам было дано менее пяти жалких минут неожиданной хореографии и – если они выживут – одна песня по своему выбору перед некоторыми из самых взыскательных искателей талантов в мире. К концу дня количество людей сократилось до одного. Правильно, мои милые, не нужно тереть глаза, вы все правильно поняли. Из сотен претендентов Тоp-10 предпочли только одного избранного. (Целую @sad_jaya за внутреннюю сенсацию.)

Есть так много вопросов, дорогие читатели, так много. Где будет выступать это новейшее дополнение к семейству Top-10 – то есть, конечно, если она когда-нибудь дебютирует? Как новый член существующей женской группы? Как член еще неизвестной группы новичков? Или она обладает такой редкой звездной силой, что станет следующей сольной исполнительницей Тоp-10?

Посмотрим…

+V+

КОММЕНТАРИИ

Chingutie

Эти прослушивания такие ЖЕСТОКИЕ!!! Я никогда не смогла бы их пройти.

23444219

Боже, кто решил спать в снегу только для того, чтобы стать пешкой развлекательных компаний?

^1XTRA^

Я ждала в очереди, но так и не попала внутрь ㅠ^ㅠ

Мina-Moo

Боже, я тоже. Попробуешь еще раз летом?

^ 1XTRA ^

Да, определенно, но в следующий раз я приеду туда намного раньше.

Hallyu_VIP

Я, честно говоря, не понимаю процесс прослушиваний в Тоp-10. Они практически никогда не подписывают контракты с кем-то из избранных, почему бы им просто не продолжать работать с модельными агентствами? В любом случае, именно так они находят большую часть своих талантов.

+V+

Я задаю себе тот же вопрос каждый год.

Но, очевидно, эта малышка-трейни доказала, что мы оба ошибались.

Kwanghee21

Бл**, я избранный. Я избранный!!! ㅋㅋㅋㅋㅋㅋ

ЕЩЕ 87 КОММЕНТАРИЕВ