Читать книгу Путница - Александра Лисина - Страница 2

Ширра вернулся, как всегда, неожиданно. Возник черным призраком из-за деревьев, настороженно оглядел мою фигуру в мокрой рубахе, сидящую у ручья и сиротливо обнявшую колени. Секунду поколебался, будто не был уверен, что его присутствие тут уместно. Но потом все-таки подошел и вопросительно на меня взглянул, словно интересуясь, все ли у меня в порядке.

Я не отозвалась, погруженная в свои мысли. Признаться, даже не сразу его заметила. А когда холодный нос деликатно ткнулся в мою руку, машинально погладила, а потом снова уставилась прямо перед собой, анализируя то, что недавно увидела.

Пальцы сами собой ухватились за слегка похолодевшую жемчужину, словно ища в ней поддержку и спасение. Затем неловко соскользнули, зацепившись за плоский черный камушек, висевший там же, рядом с моим амулетом. Недолго повертели его в руках и со вздохом тоже отпустили: все-таки чужая вещь, хоть и доверенная мне на время. С ней надо быть осторожнее.

Я незаметно покосилась на Ширру, хорошо помня его ошеломление, когда он впервые увидел свой драгоценный агат рядом с моей голубой красавицей. Сказать, что громадный зверь впал в ступор, – значит не сказать ничего. Мне в жизни не приходилось видеть у кого-то в глазах такое растерянное выражение. Впрочем, он быстро пришел в себя. А в последние дни так явно подсовывал его в мои руки, стремясь сбежать до того, как мне удавалось вернуть его обратно, что в конце концов пришлось его забрать, давая Ширре возможность спокойно охотиться.

Однако была в этом и положительная сторона: по крайней мере, теперь я не боялась выронить его сокровище. Правда, для этого агат пришлось повесить на единственную уцелевшую цепочку – мою. А его цепь до поры до времени убрать в карман.

Перехватив пристальный взгляд оборотня, который слишком уж внимательно следил за моими пальцами, я спохватилась и, выпустив агат из рук, убрала цепочку под рубаху.

Близость его амулета к моей жемчужине меня тоже временами настораживала. Порой он так нагревался, что казалось – еще немного, и рубаха начнет дымиться. Спасало только одно: голубая красавица тут же начинала остывать, и непонятный жар пропадал так же быстро, как и появлялся. Она как будто останавливала его. Можно даже сказать, дополняла. Да и вообще они смотрелись на удивление гармонично – крупная, холодно мерцающая жемчужина и сравнительно небольшой, угольно-черный агат, в чьей крохотной впадине она так замечательно поместилась.

Ширра бесцеремонно ткнулся в мое колено, явно пытаясь привлечь внимание, но я не пошевелилась. Так и стояла в одной рубашке, пытаясь понять, зачем я сегодня сделала то, что сделала. Но он не отстал: не получив ответа, пихнул немного выше, в бедро, ненароком пощекотав кожу жесткими усами. Смахнул оттуда языком пару влажных капелек. Потом, видимо, вошел во вкус и с явным удовольствием провел холодным носом снизу вверх, беззастенчиво задирая край и без того короткой рубахи и явно нацеливаясь на еще более смелые свершения.

Внезапно очнувшись, я звучно хлопнула ладонью по наглой морде и одернула одежду. Ширра заворчал, за что получил еще один щелчок по носу, и, вскинув голову, обиженно засопел.

– Много себе позволяешь, – спокойно проинформировала я озадаченного зверя. – Может, ты и не человек, но определенно – мужчина. А я такие вольности ни от кого терпеть не собираюсь.

Ширра раздраженно дернул хвостом и скрылся в лесу. А я, поколебавшись, снова шагнула в ручей и с неровно колотящимся сердцем заглянула в медленно текущую воду.

Что ж, все правильно: именно это я и видела каких-то полчаса назад в отражении. Заостренное книзу лицо с безупречно белой кожей, широкие скулы… на мой вкус даже слишком широкие. Аккуратный нос с излишне коротким и немного вздернутым кончиком. Длинную белоснежную челку, странным образом ломающую пропорции этого необычного лица. И глаза… невероятно яркие, ничуть не похожие на человеческие глаза насыщенного черного оттенка, в которых никогда не было зрачков.

Мое истинное лицо не видно при дневном свете. Его нельзя рассмотреть за надетой сверху личиной, невозможно увидеть ни при каких условиях, кроме как при свете полной луны или вот так – низко склонившись над текущей водой. Зеркала всегда его искажают, портят, делают пугающим. Причем настолько, что увидев его однажды, я долгие годы боялась снова взглянуть. А сейчас, выходит, не зря решилась?

Я неуверенно дотронулась до алебастровой кожи и чуть вздрогнула, когда отражение с точностью повторило мое движение. Причем сделало это неестественно удлинившимися, каким-то паучьими пальцами с неимоверно тонкими фалангами, на кончиках которых серебряными полосками сверкнули острые коготки.

Следом за мной та, вторая Трис осторожно провела ладонью по скуле, попробовала нажать на кончик носа, бережно прошлась по бледным губам. Наконец, откинула с лица мешающуюся челку и настороженно замерла, не смея прикоснуться к тонким, полупрозрачным, почти невидимым векам, под которыми прятались нереальные, немного печальные глаза.

Мы одновременно вздохнули и отдалились друг от друга: я и та странная девушка, в которой мне никак не хотелось признавать себя. Десять лет назад, когда в тусклом свете луны я мельком ее увидела – совсем еще девчонку, перепуганную и зареванную, мне показалось, она была ужасной. А теперь, с сомнением касаясь ровной, слегка искрящейся кожи, я не могла не признать за этими чертами определенной гармонии.

Да, сходство с человеком было весьма отдаленным, это лицо выглядело чужим и непривычным. Но некоторое очарование в нем все-таки ощущалось. Какая-то чуждая красота, неземная легкость и необъяснимая хрупкость, от которой начинало щемить сердце. Причем особенно яркой она становилась на фоне черного неба и непослушной гривы серебристых волос, широкой волной опустившейся на мои узкие плечи.

Я шумно выдохнула, с жадностью рассматривая себя снова и снова. А затем наклонилась, чтобы было лучше видно, и тут же все испортила: потревоженная неловким движением вода пошла частой рябью. Затем и вовсе заволновалась, словно от сильного ветра. Наконец, мое отражение разбилось тысячами брызг и бесследно исчезло, оставив на поверхности воды мою последнюю личину, в которой не было ничего необычного.

Я с досадой отвернулась и вышла на берег, громко прошлепав босыми ногами по мягкой траве. Хотела было наклониться за вещами, но тут зачем-то вскинула голову и замерла нелепой скульптурой: на меня с каких-то пяти шагов нацелилась длинная оперенная стрела, а за ней виднелся размытый силуэт в коротком плаще, руки которого сделали недвусмысленный жест.

– Не двигайся!

У меня что-то противно сжалось внутри.

Вот же я растяпа. Так привыкла, что рядом с Ширрой не надо ждать подвоха, что даже чужака не заметила. И сделать-то ничего нельзя. Из вещей на мне только мокрая рубаха, вплотную прильнувшая к телу, из оружия вообще ничего, кроме оставшихся в лагере ножей. Сапоги далеко, даже не швырнуть в незваного гостя. Но что самое скверное, я даже представить не могу, кто сумел так ловко, а главное, абсолютно незаметно подойти ко мне на расстояние в несколько шагов.

Проклятье! С такого расстояния даже дурак не промажет. А я, если дело дойдет до драки, даже когти отрастить не успею.

Чувствуя себя на редкость глупо, я медленно выпрямилась, лихорадочно просчитывая варианты. Признаю: подловили меня лихо. Незнакомец одет так, что в зеленых зарослях его и не разглядеть, если особо не присматриваться. Зеленая куртка, зеленые сапоги, зеленые штаны, низко надвинутый на лицо капюшон… И он явно не новичок в лесу. Держится спокойно, уверенно. Руки, удерживающие тетиву на месте, определенно не дрожат. Глаза, цвет которых из-за капюшона не разглядеть, внимательно следят за каждым моим движением. Да еще этот голос… мягкий вкрадчивый шепот, сладким ядом забирающийся в душу…

Я резко тряхнула головой, избавляясь от наваждения.

Что за чепуха?

Так, надо решить, что делать с этим проклятым гостем – нападать или все-таки бежать. Справа от меня – роскошные кусты, полные острых колючек. Сзади ручей и еще одна стена густых зеленых зарослей… Нет, не добегу ни туда, ни туда: слишком далеко. Он наверняка успеет выстрелить. Интересно, а если попробовать налево?

Я осторожно скосила глаза в ту сторону и молча выругалась, подметив среди ветвей еще один силуэт – закутанный в такой же зеленый плащ и тоже поднявший в мою сторону искусно сплетенный лук.

Вот же попала! И только как я умудрилась проморгать сразу двоих?!

Мне вдруг стало неуютно от мысли, что это не простые лесовики. Явно умелые ходоки и знатные охотники. Судя по тому, как мы встретились, они заранее знали, куда идти. Быть может, даже след мой где-то заметили и решили проверить, что за чудо такое бродит в Приграничье, не боясь быть сожранным первым же голодным упырем. Впрочем, о чем это я? Упыри всегда голодные, а эта парочка… откуда только взялась?! До Ладог почти неделя пути, до Черного озера я тоже не дошла, никаких сел поблизости нет – Ширра намеренно обходил их стороной, а значит, никто не должен был нас увидеть. Неужто мне повезло нарваться на местный патруль?! Об этих ловкачах из Приграничья столько слухов ходит, что прямо не верится!

– Кто ты? – сухо осведомилась фигура слева мягким мужским баритоном.

Ссориться с патрулем мне не хотелось, тем более что поначалу я сама собиралась обратиться в один из отрядов, чтобы спокойно добраться до Мглистых гор. Потом, правда, решила, что обойдусь Ширрой (и где он носится, когда так нужен?!). Но загвоздка в том, что до Кроголина – ближайшего пограничного поста, по которому знающие люди и начинали считать Приграничье Приграничьем, еще почти неделя пути! Я просто не ждала их так рано! Здесь! Тем более среди ночи! Признаться, они меня напугали, а я пугаться очень не люблю. Да и повели себя невежливо. Хоть бы подождали, пока я оденусь! Так нет же – стоят, изучают из темноты, будто не подозревают, что это может меня смутить, одеться не дают, оружием в лицо тыкают… неудивительно, что я не удержалась от колкости:

– Вообще-то, приличные люди сперва представляются, а уж потом расспрашивают. Вас что, вежливости не учили?

В лесу воцарилось напряженное молчание, а потом из кустов, как ожидалось, шагнула высокая стройная тень, насмешливо хмыкнула и, не опуская лук, резким движением скинула капюшон.

Я тихо охнула и мигом сообразила, что словосочетание «приличные люди» тут неуместно, и вообще я здорово просчиталась с патрулем. Тогда как ошеломительно красивый сереброволосый эльф коротко сверкнул раскосыми глазищами цвета утреннего неба и презрительно искривил губы.

– Я спросил: кто ты, смертная?

Следом за первым на поляне показался второй незнакомец. Так же резко откинув полы зеленого плаща, он открыл моему взору острые уши, пепельно-серую гриву и безупречно правильные черты лица, однако на меня саму взглянул не менее брезгливо.

– Кажется, мимо, Шиалл.

– Думаешь? – засомневался сереброволосый.

– Точно тебе говорю, – раздраженно дернул щекой второй, не спеша опускать стрелу. – Смертная.

Шиалл окинул меня еще одним малозначительным взглядом.

– Возможно… Беллри, а ты уверен?

– Считаешь, я со вчерашнего дня разучился слушать лес или вдруг перепутал следы? Нет. Не о ней мне сказали ночные птицы. Эй ты! – Он вдруг вытянул губы и что-то негромко пропел на своем неведомом наречии. Потом перешел на гортанный и абсолютно неизвестный мне говор, затем на резкий и отрывистый язык северных варваров. Никакой реакции на эти экзорцизмы не получил. После чего выразительно глянул на сородича и досадливо сморщился.

Шиалл усмехнулся, показав красивые ровные зубы.

– А ты ждал, что она заговорит с тобой на истинном языке?

– Нет. От смертных вообще трудно что-то ждать.

– Может, нежить?

– Чушь, – чуть не сплюнул Беллри. – У нее живое сердце и горячая кровь. Может, оборотень или полукровка, но она точно смертная. Разве что язык проглотила от восторга.

– Тогда забирай ее – и пошли. Мы и так слишком много времени потеряли. Только быстро, потому что я не хочу заполучить в спину какой-нибудь неприятный сюрприз: следы совсем свежие.

Я сжала зубы, начиная медленно свирепеть. Не потому, что оказалась застигнутой врасплох. Не потому, что так не вовремя исчез Ширра. Не потому, что стою тут и мерзну, как дура, в мокрой рубахе, под которой красноречиво проступают все мои непривлекательные для эльфов прелести. А из-за того, что эти два смазливых мерзавца спокойно обсуждают, что со мной делать, словно я и вовсе – бессловесная тварь! Да будь они хоть трижды эльфами!..

В этот момент за спинами остроухих промелькнула стремительная черная тень и мгновенно пропала из виду.

Они не заметили – слишком уж пристально изучали мою рассерженную персону, а вот у меня нехорошо сузились глаза, а по губам скользнула змеиная усмешка: ах вот как? Похоже, мой четвероногий друг изволит оставаться в тени?

– Чего уставилась? – сухо осведомился Шиалл. – Не бойся – убивать тебя никто не собирается.

– Я не боюсь, – наконец разлепила я губы, сверля тяжелым взглядом их фигуры, закутанные в зеленые плащи. Впрочем, слева они недвусмысленно оттопыривались длинными ножнами, а на поясах даже сквозь плотную ткань можно было рассмотреть очертания метательных ножей. Точно таких же, как у меня, кстати.

– Собирайся! – безапелляционно бросил Беллри. – У тебя минута, чтобы одеться и взять вещи.

– А что потом? – так же холодно спросила я, краешком глаза следя за кустами, в которых исчез Ширра.

– Ты идешь с нами. В одежде или без.

– С чего ты это взял, остроухий? Может, я не хочу с вами идти?

Беллри неприятно усмехнулся и почти нежно погладил оперение стрелы.

– Боюсь, у тебя нет выбора. Как желаешь топать – босиком и со связанными руками? Или все-таки примешь приличный вид?

– Предпочитаю остаться тут, без вашей сомнительной компании.

– Ты испытываешь мое терпение, человечка, – опасно прищурился эльф.

– Ты, между прочим, тоже не подарок, – сухо просветила я его. – Может, в вашей родословной и проскочил когда-то легендарный народ, зато вторая ее половина ведет начало от таких, как я. Да и живете вы лишь немногим дольше, так что не тебе вспоминать о разнице в возрасте.

У эльфов нехорошо изменились лица и совершенно одинаково засверкали глаза: напомнить им о происхождении – хуже оскорбления не придумаешь. Еще бы! Ведь они самые-самые! Ого-го, какие великие и могучие! Ведут начало аж от самих крылатых! Говорят, ушастые до сих пор ждут их возвращения, да только зря пыжатся и надувают щеки: у нас каждый ребенок чуть не с рождения знает, что на самом деле они – всего лишь полукровки. Потомки смертных и кого-то из крылатого народа. Так что чья б корова мычала. По мне, так лучше уж быть чистокровным человеком, чем не знать точно, кто тебя зачал, зачем и почему.

Больная для эльфов тема, кстати. Неудивительно, что после моих они так заледенели.

– Плохая идея – ссориться с нами, – тихо прошипел Шиалл, вроде как случайно продемонстрировав мне ножны. – Несколько минут назад у нас не было веской причины, чтобы лишать тебя жизни. Но теперь такая причина появилась. И я не уверен, что хочу знать, откуда ты взялась в Приграничье.

– Ну так и топайте отсюда, – дерзко отпарировала я. – Чего приперлись? Я вас не звала и увидеть не чаяла. Меня, знаешь ли, мама учила не доверять посторонним мужчинам. И вообще, может, вы отвернетесь и дадите мне одеться?!

Эльф издевательски изогнул тонкую бровь.

– Зачем?

– О, – зло улыбнулась я, незаметно пряча правую руку за спину. – Неужели вы, первородные, решили сменить вкусы и в кои-то веки заинтересовались смертными девушками? Может, для этого и нарисовались тут, все такие красивые и в обтягивающих тряпках? Хотели меня соблазнить своей неземной красотой? Ну-ну, я всегда была о вас лучшего мнения. Итак? Кто рискнет первым?

Беллри растянул губы в резиновой усмешке и поднял лук.

– Шиалл, я пришибу ее, не возражаешь? Мне надоела эта глупая мартышка.

Второй эльф скривился, явно раздумывая, а не позволить ли ему это сделать, и я ощутимо напряглась.

Они, конечно, превосходные стрелки. Со ста шагов муху способны пришпилить к дереву. Но моя реакция, смею надеяться, не намного хуже. Проверять эту мысль, конечно, нам с Румом пока не доводилось, но ведь когда-нибудь это должно было случиться? Так почему не сейчас? Думаю, от парочки стрел у меня хватит прыти увернуться и сделать это так, чтобы успеть добежать во-он до тех пышных кустиков, где завязнет любая стрела, даже эльфийская. А потом рвануть в ближайший овраг, проскочить его на одном дыхании, выметнуться на соседний пригорок и уже оттуда сделать ручкой незадачливым преследователям.

В конце концов, бегаю я гораздо лучше обычной смертной. Может, оно и выгорит?

– Нет, – наконец неохотно уронил Шиалл. Судя по всему, старший в их двойке. – Кеол захочет с ней поговорить. Опусти лук. А ты, женщина, поторопись – если не хочешь, чтобы я подрезал тебе сухожилие, собирайся молча. Ты, как я сказал, идешь с нами.

Я тихо выдохнула сквозь сомкнутые зубы, а потом увидела холодно сверкнувшие глаза эльфа и поняла: сделает. Я их обоих разозлила, и теперь он не погнушается подрезать мне жилы – так, чтобы могла идти, но даже мысли не держала о побеге.

Не подумайте, меня бы это не смутило – сиганула бы сейчас в сторону, бросила одежку на берегу и – ищи потом ветра в поле. Однако за спинами остроухих снова мелькнуло что-то темное, молча сверкнуло крупными желтыми зрачками и, выразительно мотнув усатой мордой в сторону, бесследно исчезло. До того, как почуявшие неладное эльфы обернулись и успели его заметить.

Я, признаться, слегка растерялась, потому что Ширра только что недвусмысленно показал, что мне следует смириться и, плюнув на гордость, отправиться Иир знает куда вместе с этими снобами. Зачем? Почему? Один Двуединый знает. А мне, например, очень не хотелось рисковать вслепую. Хотя, с другой стороны, Ширра должен знать, что делает. Вопрос сейчас в другом: насколько я ему доверяю?

Устав ждать, Беллри из-под плаща достал тонкий изящный стилет с богатой серебряной отделкой и, криво усмехнувшись, шагнул вперед. Тогда как я, наконец-то определившись с планами, поспешно подняла руки:

– Не надо!

– Хорошая девочка, – гаденько улыбнулся Шиалл. – Похвально. Значит, ты не так глупа, как кажешься. Время пошло, женщина, у тебя ровно минута.

Я зло оскалилась, но торопливо подхватила штаны и под насмешливыми взглядами остроухих принялась одеваться. Насчет наготы не переживала. Что-то мне подсказывало, что мои сомнительные прелести их не только не привлекали, но еще и вызывали отвращение. Однако если я промешкаю и осушу скудную чашу их терпения до дна, то шагать мне потом по лесу. И хотя смертными эльфы принципиально не интересуются, но для меня, оказавшейся в таком неприглядном положении, это знание было малоутешающим. В конце концов, я не выдержала и ядовито осведомилась:

– Что, нравлюсь? Глаз с меня не сводите, мальчики. И это та-ак лестно!

– Живее, – хмуро поторопил меня Шиалл, даже не думая выполнять мою просьбу.

Пришлось сделать вид, что их тут вообще нет, и натягивать штаны прямо на голое тело. Мокрую рубаху я заправила внутрь, даже не помышляя ее сменить. Зато с сапогами уже не церемонилась: дерзко усевшись на траву, со знанием дела навертела портянки, потом проверила целостность подошвы, натянула оба, после чего встала, притопнула для верности и с деланой небрежностью потянулась за поясом.

– Пожалуй, это я заберу, – опередил меня Беллри, ловко уводя оба ножа из-под моего разочарованного взора.

– Может, тогда и мешок сам понесешь? – не сдержалась я. – Так любезно с твоей стороны – избавить меня от лишней ноши.

– Шагай, – в своей манере отреагировал на колкость Шиалл и выразительно указал в нужную сторону.

Делать нечего: с тяжелым вздохом подхватив мешок, я мрачно оглядела пустующие кусты и, мысленно пообещав мохнатому конспиратору миллион проблем в недалеком будущем, первой направилась прочь.