Читать книгу Город, где начинаются дороги - Александра Мурзич - Страница 3

Верный не был чистокровной лайкой, но хвост колечком ему всё же достался. Мишке очень нравилось, как Верный вилял им не разворачивая, когда радовался. А радовался Верный часто. Он обладал весёлым характером собаки, которой повезло с хозяином.

Василий Дмитриевич, учитель математики на пенсии, души не чаял в своём питомце. Верного ещё крохотным щенком подарил ему бывший ученик. Он занимался разведением западносибирских лаек. Одна из его собак, серая красавица по кличке Астра, однажды пропала. Говорили даже, что её украли. Возможно, так оно и было, однако через месяц Астра вернулась сама, уставшая и голодная, но здоровая. Вскоре выяснилось, что она ждёт щенков. Кто был их папой, осталось неизвестным, и щенки не могли считаться чистопородными лайками. Другой человек, более брезгливый и высокомерный, мог бы от них избавиться самым жестоким образом. Но хозяин Астры по-настоящему любил собак. Малыши подросли, и он подыскал им добрых хозяев из тех, кому не важна родословная, а просто нужен пушистый друг.

Всё это Мишке рассказал сам Василий Дмитриевич. Выйдя на пенсию, он давал частные уроки, и Мишка ходил к нему подтягивать математику. Папа считал, что в четвёртом классе иметь по этому предмету тройку абсолютно непростительно.

– А что ты будешь делать в десятом? Нужно всегда во всём разобраться с самых азов, тогда дальше будет легко, – сказал папа и отправил сына к репетитору. Мишка уныло подчинился. Даже не стал выяснять, что это за азы такие. Математику он не любил и рассмеялся бы тому в лицо, кто заявил бы, что вскоре он, Мишка, будет с радостью бегать на занятия.

Василий Дмитриевич оказался человеком незаурядным. Он совсем не был похож на Мишкиного школьного учителя математики, зануду и сухаря, которого ребята прозвали Сусликом. Это потому, что шипящие звуки он произносил с лёгким присвистом, а ещё имел привычку объяснять материал, сложив руки на животе, что при его небольшом росте и заметной полноте делало математика и впрямь похожим на суслика. Василий Дмитриевич был вовсе не таким. Высокий, подтянутый, несмотря на свои шестьдесят семь лет, он больше напоминал спортивного тренера, чем школьного учителя. Придя к нему на первый урок, Мишка с самого порога и думать забыл о математике – столько интересных вещей он увидел вокруг. На стене в коридоре висели причудливые деревянные маски, в комнате стояла большая стеклянная витрина, как в музее, а в ней на полочках были разложены разнообразные ножи, длинные, короткие, узкие, широкие, все с красивыми ножнами. Там же в комнате на стене висели лук и узкий колчан со стрелами, какое-то старинное ружьё и странного вида топор, небольшой, на длинной рукоятке, украшенной мехом и перьями.

Пытаясь решать примеры, заданные учителем, Мишка украдкой поглядывал на этот топор. Нестерпимо хотелось спросить, почему он висит здесь вместе с оружием и зачем на нём перья, но ведь шёл урок, а Мишка был воспитанным мальчиком, поэтому помалкивал. Однако после того, как ученик пятый раз подряд спутал плюс с минусом, Василий Дмитриевич строго взглянул на него поверх очков и сказал:

– Молодой человек, если вы на ближайшие полчаса всё-таки сосредоточитесь на уравнениях, то после занятия я, так и быть, расскажу про оружие, которое вас так заинтересовало.

Мишка слегка оторопел от подобного обращения, ему ещё никогда не говорили «вы». И, разумеется, послушать обещанный рассказ ужасно захотелось, так что он честно уткнулся в тетрадь.

Когда урок подошёл к концу, Василий Дмитриевич неторопливо собрал учебники и наглядные пособия, подождал, пока ученик сложит свои тетради и ручки, после чего снял очки, улыбнулся и уже совсем не строго, а очень даже весело сказал:

– Ну а сейчас, Миша, я заварю нам чай и расскажу тебе про томагавк.

– Про что? – не понял Мишка, но Василий Дмитриевич только подмигнул ему и ушёл на кухню. Появился он спустя минут десять с чайником и чашками на подносе.

– Вот так. Давай нальём чаю и побеседуем. Тебе понравилась моя коллекция, не правда ли?

– Понравилась! Только почему вместе с луком и стрелами, и ружьём висит топор? Да ещё такой странный, с перьями…

– Миша! – Василий Дмитриевич вскинул брови. – Ты в самом деле не знаешь, что такое томагавк?

– Не знаю… – смутился Мишка, как смущался всегда, если не мог ответить урок.

– М-да, – вздохнул учитель. – Вы, молодёжь, теперь читаете совсем другие книги и смотрите другие фильмы. А вот ещё твои родители в десять лет наверняка знали и что такое томагавк, и что такое вигвам, и про тропу войны слыхали. Ну что ж, восполним и эти пробелы в твоём образовании.

Он отхлебнул чаю, откинулся на спинку стула, помолчал немного и продолжил.

– Так вот, Миша, всё, что ты здесь видишь: ножи, лук, стрелы, ружьё, томагавк – всё это привезено из Северной Америки и имеет прямое отношение к истории североамериканских индейцев. Этим оружием они пользовались на охоте и во время войны, в том числе войны с бледнолицыми.

– И ружьём? – уточнил Мишка. Он, разумеется, слышал про индейцев, но в его представлении это были сущие дикари, не знавшие огнестрельного оружия.

– И ружьём, – подтвердил Василий Дмитриевич. – Конечно, ружья появились только после того, как в Америку пришли европейцы, но пули из них нередко летели в своих же создателей. Однако давай сперва про этот, как ты выразился, «топор». Всему не индейскому миру он известен как томагавк. Только это всего лишь английское слово, довольно искажённо передающее соответствующее название на языке какого-то одного народа. Скажем, на языке племени поватан оно звучит приблизительно как «тамахаак», на языке племени делаваров, например, уже «темахикан», а на наречии дакота – «онспеканнонпа», разумеется, тоже приблизительно.

Мишка затаил дыхание, неизвестные слова звучали таинственно и притягательно. Василий Дмитриевич встал, снял со стены томагавк и положил его на стол, продолжая рассказывать.

– Железными томагавками индейцев тоже снабжали переселенцы, прежде оружие этого типа имело вид обычных деревянных дубинок или каменных топориков. В кино часто можно встретить сцены, где ловкий краснокожий сражает своего врага, метнув в него такой топорик, но это правдиво лишь отчасти. Индейцы действительно умели использовать томагавк как метательное оружие, однако редко делали это в реальном бою.

– Почему? – удивился Мишка.

– Видишь ли, Миша, среди индейцев высоко ценилась воинская доблесть, мужество. Побеждать врагов на расстоянии порой необходимо, для этого есть лук и стрелы, позднее – ружья. Стрелку требуется умение, но здесь нет особой храбрости. Куда почётнее поразить врага с близкого расстояния, когда и он тоже может достать тебя своим томагавком. К тому же разбрасываться оружием в бою нерационально, ведь его нужно вернуть, а на это может не оказаться ни времени, ни возможности.

О чае Мишка давно забыл.

– А этот, у вас, это настоящий боевой томагавк? – спросил он.

– Можно и так сказать, – улыбнулся Василий Дмитриевич. – Разумеется, он не древний, это реплика, то есть точная копия оригинала. Но, попадись мой томагавк в руки какому-нибудь шайену или дакота, будь уверен, они бы нашли ему достойное применение.

– А почему на нём перья?

– Индейцы часто использовали перья в качестве украшений. Думаю, здесь они появились потому, что это всё-таки сувенирная вещь. Хотя рукояти настоящих томагавков тоже украшали мехом, кожей, резьбой. В традиционных культурах, Миша, редко можно встретить ничем не украшенные изделия. Ведь любой узор – это символ, имеющий своё значение. Одни символы защищали, другие призывали удачу, третьи просто рассказывали о хозяине: кто таков, откуда, какого рода-племени. Своеобразный документ.

В соседней комнате послышался странный звон, шипение, а затем какие-то надтреснутые звуки равномерно один за другим, пять раз. Мишка догадался, что это бьют старинные часы. Они представились ему большими, наверное, выше него самого, в коричневом деревянном футляре и с тяжёлым бронзовым маятником.

– Однако времени уже много, – спохватился Василий Дмитриевич. – Что же это за тобой не приходят?

– А мы живём в соседнем дворе, – ответил Мишка. – Папа меня привёл, потому что первый раз, а так я сам буду ходить.

– Понятно, – кивнул математик. – Ну тогда на первый раз достаточно. Тебе однозначно пора домой.

– Да, пора, – Мишка с сожалением поднялся, взял рюкзак и вышел в прихожую. Уже зашнуровав кроссовки, он всё-таки набрался смелости и спросил:

– Василий Дмитриевич, а в следующий раз вы расскажете что-нибудь ещё про индейцев?

– Расскажу. Но, – учитель поднял вверх указательный палец, – при одном условии. Если ты без ошибок выполнишь домашнее задание.

– Я постараюсь! – горячо пообещал Мишка. – До свидания, Василий Дмитриевич!

Дома Мишку, конечно, сразу же спросили, почему он так сильно задержался. Он и не подумал ничего скрывать.

– Василий Дмитриевич рассказывал мне про томагавк.

– Прекрасно, – вздохнула мама. – Вы же вроде математикой занимаетесь?

– Мы занимались! – Мишка вытащил тетрадь. – Вот, смотри, сколько исписано. Рассказывал Василий Дмитриевич после урока. У него такая коллекция! Одних ножей штук сто! Ну или пятьдесят… И все из Америки! И томагавк почти настоящий! А в следующий раз, если я домашнее задание без ошибок сделаю, Василий Дмитриевич мне ещё что-нибудь расскажет про индейцев.

– Ты сделай сперва, – фыркнула сестра Люда. Она была на полтора года старше брата, училась в пятом классе и получала в основном пятёрки и четвёрки.

– А вот и сделаю! – обиделся Мишка. – Что, думаешь, не смогу?

– Очень захочешь, так сможешь, – пожала плечами Люда.

Вообще-то они жили дружно, а школьные отметки уж тем более никогда не были поводом для ссор. Да и учился Мишка нормально, только вот математика… Порой Люда подшучивала над братом за его нелюбовь к точным наукам, но, если он просил, всегда помогала с заковыристыми задачками. Однако нынче случай был особый, так что никакой помощи Мишка просить не стал, а сразу же сел решать заданные примеры, пока ещё держались в памяти объяснения Василия Дмитриевича.

Он не слышал, как на кухне мама сказала папе:

– Кажется, твой репетитор не только математик, но и психолог по совместительству. Может, хоть этими рассказами об индейцах он подружит Мишу с математикой.

– Что-то раньше наш сын ничем подобным не интересовался, – ответил папа.

«Так то – раньше!» – мог бы возразить Мишка, если бы услышал этот разговор. А теперь он даже свой разрешённый час за компьютером потратил не на игры, а на поиск сайтов про Северную Америку и индейцев. На одном оказалась подборка старинных фотографий, и Мишка долго рассматривал чёрно-белые портреты, большей частью мужские. Индейские воины были запечатлены в причудливых одеждах с орнаментами и бахромой, в головных уборах из перьев, у всех были длинные волосы, у некоторых на шее висели ожерелья из нескольких рядов бусин. Мысль о том, что это всё не рисунки, а фотографии реальных людей, живших больше века назад, добавляла очарования и разжигала любопытство.

Вечером, когда мама пришла в комнату пожелать детям спокойной ночи, Мишка спросил:

– Мам, а ты правда знаешь, что такое томагавк и этот… вигвам?

– Конечно, знаю, – ответила мама. – Томагавк – это такой боевой топор, а вигвам – это жилище индейцев. Вроде шалаша, только большой.

– А откуда ты это знаешь?

– Как откуда? Из книжек, из фильмов. Когда я училась в школе, мы с подругой очень любили истории про Дикий Запад. «Зверобой», «Последний из могикан» – всё это книги моего детства.

– Интересные? – вскинулась Люда.

– Конечно, это же приключения.

– А в школьной библиотеке они есть, как ты думаешь?

– Они и дома есть, – улыбнулась мама. – Поискать надо.

– Ой, мамочка, давай завтра поищем! А то я уже все свои книги перечитала.

– Хорошо, Люда, поищем. Завтра. А теперь – спать!

– Подожди, мам, а фильмы? – спросил Мишка, который не разделял горячей любви сестры к чтению. – Про индейцев. Ты сказала, они есть.

– Фильмы? – мама задумалась. – Те, которые я в детстве смотрела, сейчас редко показывают, они и тогда уже довольно старыми были. В интернете есть, наверное.

– А как называются?

– Да я не помню. Ну там… Чингачгук какой-нибудь. Знаешь, если тебе уж так интересно стало, наберёшь «фильмы Гойко Митича» и точно полный список получишь.

– Кто такой Гойко Митич? – снова вмешалась Люда.

– Актёр. Самый знаменитый индеец своего времени.

– Настоящий индеец?! – воскликнул Мишка.

– Нет, конечно, – засмеялась мама. – Но он блестяще изображал их в кино. Так, ну всё, дорогие мои индейцы, пора спать! – она поцеловала обоих, поправила им одеяла и ушла.

На следующий день была перевёрнута вся домашняя библиотека, а также «книгохранилище» на антресолях. Вместе с «Последним из могикан» и «Зверобоем» там обнаружились «Белый вождь», «Следопыт», «Всадник без головы» и «Оцеола, вождь семинолов». Всё это богатство Люда радостно утащила к себе.

Папе пришлась по вкусу идея найти и пересмотреть все старые и такие любимые в детстве фильмы о храбрых апачах и дакота, и на ближайшие вечера семейный досуг был устроен.

Когда Мишка снова пришёл к Василию Дмитриевичу, ему не терпелось похвастать, сколько всего он успел узнать за три дня. Однако учитель встретил его строго и сдержанно, будто и не было никогда дружеской беседы за чаем, и Мишка забеспокоился. Вдруг Василий Дмитриевич передумал и не станет больше ничего ему рассказывать? Тогда зачем он так старался, решая примеры? Ведь был же уговор!..

– Так, посмотрим, что тут у нас, – сказал учитель, открывая Мишкину тетрадь. – Ага… так-так… Замечательно. Что ж, молодой человек, вы не безнадёжны.

– И… ошибок нет? – с надеждой спросил Мишка.

– Ни одной. Скажи, Миша, тебе здесь всё понятно?

– Да вроде…

– Я рад. Тогда пойдём дальше.

Начался урок. Василий Дмитриевич объяснял очень хорошо, гораздо лучше Суслика, Мишке действительно было всё понятно, но думал он о другом. Неужели учитель не сдержит слова? Вдруг он забыл? Ведь Мишка наверняка не единственный его ученик, может, он ещё кому-нибудь рассказывал про свою коллекцию, и теперь не помнит, кому именно…

– Михаил!

Мишка вздрогнул. Василий Дмитриевич смотрел на него поверх очков.

– Михаил, если ты сейчас меня не услышишь, сомневаюсь, что следующее домашнее задание тебе удастся так же хорошо.

– Извините, – пробормотал Мишка.

– Умение полностью сосредотачиваться на том деле, которое выполняешь в данный момент, позволяет добиваться наилучших результатов, запомни это, – сказал учитель.

Мишка вздохнул. Попробуй тут сосредоточься… Но, разумеется, он кивнул и принялся читать условие задачи.

По окончании занятия, когда Мишка твёрдо уверился, что никаких рассказов ему больше не светит, и уже собирался уйти, Василий Дмитриевич вдруг спросил:

– Ты сегодня куда-то спешишь?

– Нет… никуда, – ответил Мишка. – А что?

– Ну как – что? – учитель снял очки и улыбнулся. – Ведь у нас был уговор: ты решаешь примеры без ошибок, а я рассказываю тебе про индейцев. Свою часть ты выполнил, так что, если ты не торопишься, можем продолжить беседу.

Мишка просиял.

– Я никуда-никуда не тороплюсь, Василий Дмитриевич!

– Замечательно! Тогда – чай.

За чаем Мишка похвастал, что он уже слышал о тропе войны и про вигвам теперь тоже знает.

– Ты знаешь, что это жилище, но вряд ли правильно его представляешь, – остудил Мишкин восторг Василий Дмитриевич. – Впрочем, не удивительно.

– А как надо его представлять?

– Видишь ли, слово «вигвам», как и слово «томагавк», настолько широко известно, что нам кажется, будто все индейские хижины назывались именно так. А между тем вигвам – это жилище лесных племён, обитавших на севере и северо-востоке Америки. Это шалаш с каркасом из веток, покрытый корой деревьев или циновками из травы и листьев. Он имеет куполообразную, то есть круглую форму. А те островерхие палатки-конусы, которые, как я полагаю, ты себе воображаешь, называются типи. Они были свойственны племенам Великих Равнин…

Так оно и повелось. Мишка ходил на уроки дважды в неделю, и, если он выполнял домашнее задание без ошибок, Василий Дмитриевич непременно рассказывал удивительные истории: о священных Чёрных Холмах и войне за них, которую вели индейцы с войсками Соединённых Штатов; о великих вождях Ташунка Витко, Татанка Йотанка, Макпийя Лута; о Битве Ста Убитых и битве при Литтл-Бигхорн; он рассказывал легенды и предания индейцев, рассказывал об их мирной жизни, обычаях, традициях, верованиях. Ради этих бесед за чаем Мишка занимался так усердно, что вскоре стал получать за школьные контрольные работы твёрдые четвёрки, а потом и пятёрки.

Однажды, после пятого или шестого урока Василий Дмитриевич спросил:

– Миша, скажи, как ты относишься к собакам?

– Хорошо, – ответил Мишка. – У нас, наверное, была бы своя собака, если бы не мамина аллергия.

– Вот как… Что ж, значит, я могу больше не запирать этого товарища?

Василий Дмитриевич открыл дверь в соседнюю комнату, и оттуда выскочил большой серый пёс. Он радостно повертелся вокруг хозяина и немедленно отправился обнюхивать гостя. Мишка без всякой боязни потрепал зверя по загривку и поинтересовался, как его зовут.

– Его зовут Верный, – ответил Василий Дмитриевич. – Полагаю, вы подружитесь.

Они действительно подружились. Василий Дмитриевич охотно разрешал ученику возиться с собакой, и Мишка полюбил Верного. Пёс тоже по-своему к нему привык, встречал в прихожей, виляя хвостом-колечком, и даже порой слушался, когда Мишка велел ему сидеть или лежать, или просил дать лапу.

Именно с Верного и началась ещё одна удивительная история. Случилось это уже летом, незадолго до Мишкиного одиннадцатого дня рождения.

На окраине города, там, где рукой подать до леса, в одном из маленьких деревянных домов, похожих на деревенские, жила Надежда Фёдоровна. Эта бодрая восьмидесятитрёхлетняя старушка приходилась Мишке и Люде прабабушкой. Все в семье её очень любили, ласково называли «бабулей» и часто навещали. Переезжать из своего домика к детям или внукам она наотрез отказывалась.

Ребята подолгу гостили у бабули Нади каждое лето. Других детей по соседству не было, но брат с сестрой не скучали. Они помогали по дому, катались на велосипедах и играли в прятки в старых полуразрушенных домах, что в общем-то строго запрещалось. Когда приезжали бабушка Катя и дедушка Митя или папа с мамой, они все вместе гуляли в лесу. Ходить туда без взрослых детям также строго-настрого запретили, потому что «не деревня всё ж таки, мало ли кто тута шастает».

Однажды Мишка и Люда играли в «поиск сокровищ». Люда спрятала «сокровище» и оставила брату подсказки, а Мишка их разгадывал, чтобы найти спрятанное. Потом предполагалось поменяться ролями. Игра была в самом разгаре. Мишка решил уже добрую половину Людиных ребусов и вот-вот должен был отыскать клад. Очередная подсказка привела его на чердак одного из ближайших заброшенных домов, давно и тщательно обследованных втайне от взрослых. Мишка знал там все укромные уголки и не сомневался, что «сокровище» окажется запрятанным в старом ящике возле чердачного окна. Уже открывая ящик, Мишка глянул в оконный проём, где давно не было стекла. Окно выходило на узкую улицу, по которой изредка проезжали машины, а собаки на тротуарах встречались чаще, чем люди. Вот и сейчас мимо дома деловито трусила пушистая лайка, и здесь не было бы ничего странного, если бы только эту лайку не звали Верным.

Мишка совершенно точно узнал своего пушистого приятеля. Он высунулся в окно почти по пояс, но нигде в обозримом пространстве не увидел Василия Дмитриевича. Привлечь внимание пса надо было немедленно, иначе он убежит, и Мишка закричал прямо с чердака:

– Верный! Верный!

Пёс обернулся, и, безошибочно определив, откуда его позвали, задрал морду, радостно гавкнул и завилял хвостом. Да, да, мол, я тебя узнал.

– Верный, ты никуда не уходи, я сейчас! Сейчас спущусь! – крикнул Мишка, но вспомнив, что с собаками надо разговаривать по-другому, попытался чётко скомандовать: – Верный, сидеть!

К его удивлению, пёс послушно сел. Мишка бросился вниз, размышляя на бегу, что делать дальше. Василий Дмитриевич никогда бы не пустил Верного гулять по городу просто так, без поводка. Значит, пёс потерялся. Значит, надо его поймать и вернуть хозяину. И сделает это Мишка сам! Во-первых, потому что учитель очень обрадуется и будет ему благодарен за возвращение своего любимца, да и вообще – это просто хороший поступок. Во-вторых, потому что придётся проехать с собакой через полгорода. Мишка представил, как люди на улице будут на него смотреть и, само собой, считать, что он – хозяин такого красивого пса. Здорово же!

Правда, вслед за этим Мишка успел подумать и о том, что настоящего собачьего поводка у него нет, а какую-нибудь пустяшную верёвку Верный запросто порвёт. И слушается Мишку он, только если сам захочет, так что ехать с ним в автобусе, а потом ещё идти несколько кварталов будет трудновато.

В этой последней мысли Мишка уверился, когда выскочил на улицу. Верного на месте не оказалось. Повертев головой, Мишка увидел его в паре десятков метров, пёс бежал по дороге, изредка оглядываясь.

– Верный, стой! – закричал Мишка и побежал следом. Но Верный, не иначе решив, что с ним играют, задорно гавкнул, припустил со всех ног и вскоре скрылся за поворотом. Мишка – за ним. Он постоянно звал собаку, поэтому даже не услышал, как его окликнула сестра.

Улица, на которую свернул беглец, была крайней, за ней начиналась роща. Мишка пробежал по дороге до самого конца, но Верного и след простыл. Опечаленный, Мишка повернул домой. «Надо хотя бы позвонить папе с мамой и попросить, чтобы они сказали Василию Дмитриевичу, где была его собака», – подумал он.

– Знаю, куда убежал твой пёс, – сказал вдруг кто-то позади Мишки. Он вздрогнул и оглянулся. Рядом стояла женщина в длинном платье, полностью седая, но ещё не очень старая. Волосы её были заплетены в две косы, перекинутые на грудь, по рукавам платья от ворота до запястья тянулся узор из квадратов и треугольников. Мишка никогда её прежде не видел, хотя на здешних окраинных улочках все знали друг друга, как в деревне. Сразу вспомнились пугающие истории бабули Нади – про цыганок, якобы похищавших маленьких детей. Но, во-первых, он уже не маленький, а во-вторых, женщина была совсем не похожа на цыганку.

– Знаю, где искать собаку, – повторила она.

– Где? – быстро спросил Мишка. Женщина внимательно оглядела его и ответила:

– Далеко. Если ты готов идти, я укажу тебе путь, если нет – возвращайся домой.

Мишка тут же забыл про цыганок, про любимое бабулино «мало ли кто тута шастает» и про все запреты. Он понял, что его ждут приключения! Взаправду, а не на экране телевизора. Поэтому, не раздумывая ни секунды, решительно кивнул:

– Да! Я готов!

Женщина в свою очередь степенно кивнула, принимая Мишкин ответ, затем указала на тропинку, ведущую в рощу.

– Пойдёшь туда. Всё прямо и прямо, никуда не сворачивая. За рощей начнётся сосновый бор. Возле самой старой сосны повернёшь направо и вскоре выйдешь на вершину холма. У его подножья течёт река. За той рекой ищи свою собаку.

Мишка проследил взглядом тропинку. Он знал эту рощу, но не помнил за ней никакого соснового бора. И река текла совсем в другой стороне.

– А как я узнаю самую старую сосну? – спросил он, но ему никто не ответил. Он обернулся. Загадочная женщина исчезла так же внезапно, как и появилась.

Мишке стало страшновато. Самую капельку. И чуть больше – любопытно. В конце концов он рассудил, что в любой момент сможет повернуть назад, если совсем уже забоится. Но попытаться отыскать Верного всё-таки надо. «Была не была!» – подумал Мишка и побежал по тропинке в лес.

Чудеса начались ещё прежде, чем окраинные дома скрылись за деревьями.

Рощица была местом хоженым, и тропинки там разбегались во всех направлениях, но сейчас они пропали. Все кроме одной, той самой, по которой шёл Мишка. Она уверенно вела его всё дальше и дальше в лес.

Если бы дело произошло вечером, наверное, Мишка всё-таки испугался бы. Но вокруг звенело яркое летнее утро, солнце светило сквозь листву, щебетали птицы, и даже до обеда было ещё далеко. Поэтому Мишка спокойно шагал вперёд.

Мало-помалу лес менялся. Исчезали заросли кустов, деревья становились выше, их кроны – гуще, всё чаще стали попадаться сосны, и наконец Мишка в самом деле очутился в сосновом бору. Запах там стоял такой, что у него даже голова закружилась. Пахло хвоей, смолой и ещё чем-то, чему Мишка не знал названия. Он шёл, глазел по сторонам и шумно втягивал воздух, наполненный лесными ароматами. Ему нравилось дышать горьковатой свежестью, нравились высокие рыже-серые сосны, похожие на колонны неведомого лесного дворца или на мачты кораблей. На память пришло однажды услышанное выражение «корабельная сосна». Сейчас, глядя вверх на ровный, без малейших изъянов ствол, он понял, какая она, корабельная сосна. Прямая, как по линейке нарисованная, и высокая-высокая, уходящая в самое небо… Ух!

Мишка спохватился, когда тропинка потерялась в траве, и вспомнил, что ему нужно отыскать самую старую сосну. «Как же я её найду? – подумал он. – Самая старая, это значит – самая высокая? Или самая толстая?» Но все сосны вокруг казались ему одинаковыми. Мишка вздохнул и отправился дальше, на всякий случай решив пока никуда не сворачивать, а идти всё прямо и прямо.

Он прошёл шагов пятьдесят или шестьдесят, когда среди деревьев, и так росших не очень густо, наметился широкий просвет. Там оказалась просторная светлая поляна, а посреди поляны… Мишка в первый же миг понял, что это она! На поляне росла сосна. Нет – Сосна! Огромная, раскидистая, совсем даже не корабельная. В нескольких метрах от земли её ствол разделялся натрое, и каждый из этих трёх стволов по толщине не уступал любой другой сосне в лесу. С одной стороны ветви с длинной мягкой хвоей свешивались низко, Мишка даже мог их достать, правда хорошенько подпрыгнув. На другой стороне до самых нижних веток не дотянулся бы и спортсмен-баскетболист.

Мишка обошёл дерево кругом, гладя шершавую кору. Почему-то захотелось поздороваться, и он шёпотом сказал Сосне «здравствуйте». Все страхи, даже самые смутные, прошли. Загадочная женщина сказала правду, всё было: и сосновый бор, и старая Сосна. Значит, и остальное получится, и Верный отыщется! Мишка встал перед деревом с той стороны, откуда пришёл, повернулся и зашагал направо.

Спустя некоторое время лес расступился, и Мишка очутился на открытой вершине большого пологого холма. Заросший травой склон плавно спускался к реке. На противоположном берегу над деревьями поднимались едва заметные струйки дыма. Наверное, там какой-нибудь дачный посёлок, решил Мишка. Должно быть, туда Верный и убежал.

Моста на реке не было, и Мишка немного этому огорчился. Вдвоём с папой он бы запросто переплыл на другой берег, а вот в одиночку было боязно. Однако Мишка уже окончательно поверил словам таинственной незнакомки и решил пока не отчаиваться. Надо сначала спуститься, там видно будет.

Когда он вприпрыжку побежал вниз, из-за деревьев на другом берегу показался всадник. Мишка даже приостановился от удивления. Он ещё никогда не видел, чтобы кто-то в окрестностях города ездил верхом. Разве только в парках, где катают за деньги. Но этот явно не катался, а ехал куда-то с определённой целью. Он направил коня через реку вброд и затем вверх по склону холма. Мишка шёл навстречу и мог как следует его разглядеть. Удивления только добавилось. Всадник был мальчишкой лет пятнадцати, хотя назвать его вслух «мальчишкой» язык не поворачивался. Крепкий, широкоплечий, он сидел верхом без седла, цепко обнимая коня ногами в мягкой кожаной обуви, очень похожей на мокасины, как представлял их Мишка. Простые штаны не то из грубой ткани, не то из кожи довершали наряд парня. Сверху по пояс он был раздет, прямые чёрные волосы падали на плечи. Судя по всему, в таком виде он разгуливал часто, потому что всё его тело покрывал ровный густой загар. Мишка так сумел загореть только однажды, на юге.

Незнакомец тоже разглядывал Мишку, пристально и спокойно. Когда они поравнялись, он остановил коня и ещё некоторое время молчал. Молчал и Мишка. Он тоже на всякий случай остановился, но сомневался, стоит ли начинать разговор. Парень был старше, от таких не знаешь, чего ждать.

– Кто ты? – спросил наконец всадник.

– Я – Мишка… – ответил Мишка, слегка растерявшись. И, подумав, добавил: – Я из города.

Парень посмотрел на холм и покачал головой. В его взгляде мелькнула подозрительность.

– Ты лжёшь, – сказал он. – Город в другой стороне.

Мишке стало не по себе.

– Не вру я! – запротестовал он. – Ну… может, у вас тут ещё какой-нибудь город есть в другой стороне. Но я не вру! Я собаку ищу.

– Твоя собака потерялась в городе? Почему ты ищешь её здесь?

– Мне сказали, что я найду его за рекой. Его зовут Верный. Серый такой, лайка… Ты не встречал?

– Собака с неправильным хвостом? – спросил парень.

– С неправильным? Скажешь тоже! – фыркнул Мишка. – Говорю же, он лайка. Ты что, лаек никогда не видел?

– Не знаю, кого ты называешь лайкой, но одну серую собаку с неправильным хвостом я видел. Если ты не лжёшь, иди за реку, там живёт сейчас наша тийошпáйе, там ты найдёшь собаку.

Мишка посмотрел на незнакомца с уважением. Он знал, что такое тийошпайе. Этим словом на языке племени лакота называлась община, живущая вместе. Мишка подумал, что внешность всадника действительно напоминает индейцев из кино.

– А вы в индейцев играете, да? – спросил он, втайне уже мечтая напроситься в игру.

– Я уже взрослый для детских игр, – ответил парень, пропустив мимо ушей слово «индейцы». – Ступай. Собака живёт у нашего вождя Токáлу Скá, – с этими словами он ударил пятками коня и поскакал вверх по склону. Если он и играл, то как-то очень всерьёз.

Мишка пожал плечами и пошёл к реке. «Подумаешь! – бормотал он. – Не больно-то хотелось связываться! Я тут, между прочим, тоже по делу, а не для игр».

Спустившись с холма, он подошёл к самой воде в том месте, где всадник пересекал реку. Ноги лошади тогда скрылись меньше, чем наполовину. Значит, Мишка тоже сможет перейти вброд. Для своего возраста он был рослым мальчиком, поэтому смело снял кроссовки, закатал штаны и шагнул в реку.

Вода оказалась прохладной. Он шёл осторожно, ощупывая ногами дно. Сначала идти было легко, однако на середине реки вода поднялась до колен, и стало чувствоваться течение. Мишка почти испугался, но потом подумал, что если упадёт на глубину, то уцепится за дно руками и выберется на берег на четвереньках, как крокодил. Они так играли с Людой на море, и оба здорово наловчились бегать «крокодильчиком» даже под водой. Успокоившись этими мыслями, он поднял голову, чтобы посмотреть далеко ли ещё до берега… и в тот же момент шлёпнулся в воду, поскользнувшись на гладком камне.

Поднявшись и отфыркавшись, Мишка огляделся в поисках кроссовок, которые, падая, выпустил из рук. Они двумя бело-синими корабликами весело уплывали прочь по реке. Мишка кинулся было догнать, но сразу понял, что не сумеет – дальше течение становилось быстрее. Он с досадой ударил кулаком по воде и снова повернул к берегу. И тут услышал заливистый девчоночий смех.

Выше по течению от брода стояла молодая женщина, рядом с ней – девочка лет пяти-шести, женщина держала в руках кувшин, девочка – что-то похожее на большую глиняную кружку. И платья на них были точь-в-точь как у женщин из индейских племён на старых фотографиях, Мишка видел такие в интернете – с геометрическим узором и бахромой по низу и на рукавах.

Девчонка смотрела на Мишку и смеялась.

Мишка вздохнул. Ответить бы ей как полагается. Но, во-первых, она маленькая, а во-вторых… Всё было странно и непонятно. Тот парень на лошади, теперь вот эти две… Может, Мишка угодил на какой-нибудь слёт реконструкторов? Василий Дмитриевич ему рассказывал. Собираются взрослые серьёзные люди, выбирают историческую эпоху, готовят костюмы, вещи разные, какие тогда использовали, оружие, а потом играют. По-настоящему. Несколько дней такие игры могут длиться. Битву, например, какую-нибудь историческую разыгрывают, или так, просто живут. Мишка тогда заявил, что если бы ему посчастливилось участвовать в такой реконструкции, то за индейцев он с радостью играл бы, а вот за тех белых, которые их убивали, – ни в жизнь!

Женщина тем временем набрала воды в кувшин, поднялась и строго сказала всё ещё хихикающей девочке:

– Довольно, Винóна! Нельзя смеяться над чужим несчастьем. – И повернулась к Мишке: – Ступай правее, там совсем мелко.

Мишка послушался. В самом деле, вода сразу же опустилась до щиколоток, и Мишка быстро выбрался на берег. Женщина подошла к нему.

– Спасибо, – сказал Мишка. Она улыбнулась:

– Ты откуда взялся?

– Оттуда, – Мишка махнул рукой на холм за рекой. – Из города. Я собаку ищу. Мне сказали, он здесь. Верный его зовут.

– Кто сказал?

– Ну… сначала женщина одна… ещё в городе. А потом мальчик. Я его на том берегу встретил, он на лошади был.

Промокшая одежда холодила тело. Когда налетел ветерок, сделалось неуютно, Мишка поёжился. Женщина это заметила и посоветовала:

– Разденься и отожми свою одежду.

– Ага, – кивнул Мишка, – только скажите, вы не видели…

– Делай, что говорю, – остановила его женщина. – Я подожду тебя.

Мишка снова кивнул и, спрятавшись за ближайший куст, принялся раздеваться. С футболкой, носками и трусами он управился легко, а вот попробуй-ка отожми джинсы. Сколько Мишка не бился, у него мало что вышло. Махнув рукой, он быстро натянул всё обратно и выскочил на берег. Он очень боялся, что индианка уйдёт, ведь нужно было спросить про Верного. Однако женщина, как и обещала, дождалась. Когда Мишка появился, она коротко сказала:

– Пойдём, – и зашагала к лесочку. Мишка – делать нечего – пошёл за ней. Девчонка Винона топала рядом, изо всех сил стараясь не пролить воду из своей кружки.

Лес был вовсе даже не лесом, так, небольшой рощей, за которой… Мишка просто рот разинул. На равнине расположилось индейское стойбище! Над острыми конусами типи вился дымок, взрослые занимались делами: чистили рыбу, выделывали шкуры, плели корзины. Дети постарше им помогали, малыши играли рядом.

Возле одного типи сидели две женщины, старая и молодая, они шили что-то, похожее на цветные одеяла. Старуха подняла голову и обратилась к матери Виноны:

– Что это тебе река подарила, Татэлоуэ? Ушла с одним ребёнком, вернулась с двумя, – и она пристально оглядела Мишку с головы до ног.

– Твоя правда – река подарила, – ответила Татэлоуэ, – видишь, мокрый весь. Сейчас обсушится пока, а муж вернётся, решит, что с ним делать.

Старуха покачала головой и вновь занялась шитьём.

Татэлоуэ привела Мишку к типи, которое, в отличие от многих других, было раскрашено, откинула кожаный полог и пригласила войти. Внутри горел огонь, было темно, тепло и немного дымно.

– Раздевайся, – снова велела Татэлоуэ и протянула Мишке шерстяное одеяло.

Он быстро стащил джинсы и футболку и закутался в одеяло.

– Винона, – позвала Татэлоуэ, – отнеси-ка одежду гостя на солнышко. – И объяснила: – Можно и здесь высушить, но потом ты будешь пахнуть, как копчёный лосось.

Мишка хихикнул и подумал, что тогда Верный, должно быть, сам бы его нашёл – по вкусному запаху.

Когда девчонка, схватив вещи в охапку, убежала, хозяйка села у огня напротив Мишки.

– А теперь спокойно расскажи, кто ты и как сюда попал.

Торопиться было некуда, всё равно надо ждать, пока высохнет одежда, так что Мишка обстоятельно поведал всю историю про Верного, Василия Дмитриевича, игру в «поиск сокровищ», загадочную седую женщину, старую Сосну и всадника у реки.

– Тот мальчик сказал, что он видел серую собаку с неправильным хвостом, – закончил Мишка рассказ. – И что собака живёт за рекой у вождя… – тут он осёкся. За год Василий Дмитриевич успел много рассказать ему про обычаи индейцев, и Мишка знал, что типи вождя, быть может, не всегда самое большое, но зато непременно раскрашено. Уж не сидит ли он сейчас в этом самом типи?

В этот момент полог над входом откинулся, и внутрь вошёл высокий мужчина. Мишкины глаза уже привыкли к полумраку, и он смог разглядеть светлые легины и рубаху, тоже украшенную орнаментом и бахромой. На поясе вошедшего висел нож в ножнах, очень похожий на те, из коллекции Василия Дмитриевича. Его волосы, падавшие на плечи, были такими же тёмными, как косы Татэлоуэ и Виноны.

– Здравствуй, Токалу Ска, – сказала хозяйка и улыбнулась.

– Здравствуй, Татэлоуэ, – откликнулся он. – И ты здравствуй, Вáкпа Кý.

Мишка не понял последнего слова, но догадался, что обращаются к нему.

– Здравствуйте, – выдохнул он со смесью неловкости и восторга. Услышав имя, которое называл всадник, он понял, что действительно разговаривает с вождём.

Губы Токалу Ска чуть дрогнули в намёке на улыбку.

– Не говори со мной так, будто меня двое, – сказал он, садясь к огню с противоположной от входа стороны.

Мишка кивнул, попутно силясь вспомнить, что он знал об индейских правилах вежливости. Кажется, когда в типи находятся взрослые воины, то мальчикам вроде него и женщинам у очага сидеть не полагается. Однако Татэлоуэ никуда не ушла. Мишка подумал и на всякий случай слегка отодвинулся от огня, хотя никто его не прогонял.

– Как ты угодил в реку? – спросил Токалу Ска. Видно, ему уже успели рассказать о мокром госте.

– Я переходил вброд, – ответил Мишка, – и упал. Только и всего.

– Зачем ты пришёл в наши земли?

– Я ищу собаку, – в который раз за сегодняшний день повторил Мишка и замолчал. Вопросы вождя звучали очень кратко и точно и ответов – Мишка это почувствовал – требовали таких же кратких и точных.

– Почему ты решил, что твоя собака здесь? – продолжал Токалу Ска.

– Мне это сказал мальчик из вашего племени. Я встретил его за рекой.

– Он назвал её собакой с неправильным хвостом, – прибавила Татэлоуэ и засмеялась. Токалу Ска тоже засмеялся, и Мишке показалось, что на секунду он даже перестал быть вождём индейцев, а сделался обычным человеком. Поэтому он решился спросить:

– Почему с неправильным? У Верного как раз правильный хвост.

– Да, – кивнул Токалу Ска, – для лайки у него правильный хвост. Но здесь нет лаек, и никто из нашего народа их никогда не видел.

Мишка удивлённо заморгал. Он никак не мог взять в толк, что это за люди. Когда он рассказывал Татэлоуэ про свои уроки математики с Василием Дмитриевичем, она, кажется, прекрасно его понимала. Сейчас вождь спокойно называет Верного лайкой, но при этом говорит, что его народ таких собак никогда не видел. И тот парень на лошади слово «лайка» услышал, как будто впервые. Так кто же они? Реконструкторы, тщательно соблюдающие свою игру? Или всё-таки… Любопытство плеснуло через край.

– А вы… вы правда настоящие индейцы? – осторожно спросил Мишка. И вновь почувствовал, как неуловимо изменился Токалу Ска.

– Посмотри на огонь, – велел он. – Огонь настоящий?

От очага тянуло приятным теплом и пахло дымом, когда дым попадал в глаза, они слезились по-настоящему.

– Да, – сказал Мишка.

– Одеяло, в которое ты завёрнут, настоящее? – снова спросил вождь.

– Да, – опять подтвердил Мишка, на всякий случай закутавшись поплотнее, хотя давно уже согрелся.

– А ты настоящий? – прозвучал следующий вопрос, и Мишка растерялся. Наверное, надо было ответить «да», но он вдруг засомневался. Что, если это всё – сон? Мишка ущипнул себя за руку. Ущипнул честно и ойкнул от боли.

– Вроде бы настоящий… – неуверенно сказал он.

– Вроде бы? Прежде, чем задавать мне такой вопрос, ответь на него сам, – медленно произнёс вождь, и Мишка виновато потупился. Кажется, он сделал что-то очень неправильное. Вдруг теперь Токалу Ска рассердится и выгонит его? Однако вождь спокойно продолжил:

– Я отдал твою собаку в типи брата Татэлоуэ, подарил его сыну.

– Винона, – позвала Татэлоуэ, и девчонка появилась откуда-то из глубины типи. Мишка даже не заметил, когда она успела проскользнуть внутрь. – Винона, приведи сюда Мáто.

Девчонка кивнула и убежала. Спустя несколько минут она вернулась.

– Мато нет. Он уехал вниз по реке с другими мальчиками. Собака была с ним.

Татэлоуэ вопросительно посмотрела на мужа. Тот кивнул.

– Мы не будем их ждать, мы поедем следом. Всё равно Город в той стороне.

Он произнёс слово «город» как бы с заглавной буквы. Странно. Но Мишка решил не удивляться. Пускай будет Город, лишь бы Верный нашёлся.

Одежда тем временем просохла, даже джинсы были только слегка влажные на ощупь. Кроссовки вот уплыли… Впрочем, ходить босиком Мишка умел и любил, к тому же сейчас ему предстояло не идти, а ехать верхом на одной лошади с Токалу Ска.

При мысли о том, что он первый раз в жизни сядет на коня – да не на какого-нибудь, а на индейского мустанга – Мишка готов был прыгать и вопить от восторга! Но такое поведение считалось индейцами недостойным, поэтому он сдерживался изо всех сил.

Он стоял возле лошади, пока вождь о чём-то тихонько говорил с Татэлоуэ. Подошла Винона, держа за руку мальчугана лет трёх.

– Ты поедешь с отцом? – спросила она.

– Да, – подтвердил Мишка. – Так он сказал. Мы поедем за моей собакой.

– Она не твоя, – хитро прищурилась Винона. – Я слышала твой рассказ.

Мишка сам не заметил, как назвал Верного своей собакой, пронырливая девчонка ловко поймала его на невольном обмане. Он нахмурился и поддал ногой мелкий камушек.

– Ну не моя… Это не важно! Верный меня знает. Я его отведу к хозяину.

– Вы поедете прямо в Город? – спросила Винона, тоже произнеся это слово с большой буквы.

– Не знаю, – пожал плечами Мишка. – Наверное, нет, потому что твой отец… В общем, это будет странно, если он появится в нашем городе.

Винона засмеялась и замотала головой.

– Нет! Не в вашем! Вы поедете в Город, понимаешь?

Мишка не понимал и почти разозлился. Ещё всякая малышня будет над ним насмехаться! Но ругаться с малышнёй тоже было недостойно, поэтому Мишка отвернулся и стал рассматривать рисунки на типи.

Винона подошла ближе и примирительно зашептала:

– Ты не злись, Вакпа Ку. Ты просто не знаешь. Это особенный город. Там очень разные люди живут. И даже если вся наша тийошпайе туда придёт, это не будет странно.

– Ты там бывала? – спросил Мишка отчасти из любопытства, отчасти, чтобы уличить девчонку во лжи.

– Нет, – вздохнула Винона.

– И я нет, – вставил малыш, видимо, её братец.

– Ты ещё маленький, – строго ответила Винона.

Мишка уже хотел бросить что-нибудь вроде: «Ну и нечего сочинять!» – но девчонка продолжала:

– Ты у отца спроси, когда поедете, он расскажет.

Это был аргумент. Уже дружелюбнее Мишка поинтересовался:

– А зачем мне ехать в этот ваш Город?

– Так полагается. Все, кто сюда попадают, потом уходят в Город.

Все? Значит, Мишка не один такой? И что приключается с ними в Городе?

– Я домой-то вернусь? – встревоженно спросил он.

– Вернёшься, – ответил подошедший Токалу Ска. Он подхватил малыша и несколько раз подбросил его высоко вверх. Мальчуган радостно улыбался, но не издал ни звука. Мишкин двоюродный братик Димка визжал, как поросёнок, когда дядя Володя его так подкидывал. Визжал, конечно, от восторга, но до того громко, что тётя Оля каждый раз возмущённо говорила: «Прекратите немедленно! А то соседи полицию вызовут, решат, что мы тут над ребёнком издеваемся!» Вот у кого бы Димке поучиться, подумал Мишка, глядя на маленького индейца.

Поставив сына на землю и кивнув дочери, вождь вскочил на коня. Он протянул Мишке руку и сказал:

– Ты сядешь позади меня. Поставь ногу на мою ступню и держись за руку.

Свалиться было бы позорно. Мишка изловчился и, приподнявшись, сумел-таки закинуть другую ногу на круп мустанга. Токалу Ска помог, и вот они уже тронулись в путь.

Вдоль реки ехали не торопясь. Мишка сидел, покачиваясь в такт шагам лошади, оглядывался по сторонам и думал, почему это за целый год общения с Василием Дмитриевичем и разговоров об индейцах ему ни разу не пришла в голову мысль попросить папу и маму съездить на конную прогулку. Дядя Володя с тётей Олей ездили однажды кататься. Вспомнив их рассказ, Мишка представил: тропинка в негустом пригородном лесу, смирная лошадка, сопровождающий инструктор… Не-е-ет! Какая прогулка может сравниться вот с такой поездкой? Пускай даже Мишка сидел бы там на лошади один, всё равно там всё понарошку. Час или полтора бесцельного кружения по утоптанным дорожкам. А здесь… Холмистые равнины раскинулись вокруг; далеко в стороне, на горизонте, проступают очертания гор, в рощах перекликаются птицы, река негромко журчит на камнях, и кажется, будто никого поблизости и нет, только конь с двумя всадниками. И едут эти всадники не кататься, а по делу, и один из них – Мишка, а второй – самый настоящий вождь индейцев! Сейчас Мишка уже не сомневался, что настоящий.

– Токалу Ска, – негромко обратился он, – можно спросить?

– Спрашивай.

– Мы правда поедем в какой-то город?

– Да. Мы найдём мальчиков, ты заберёшь собаку, и я отвезу тебя в Город.

– Но зачем? Я понял, что… это другой город, не тот, где я живу. Зачем тогда? – в голове у Мишки эта фраза прозвучала так: «Я понял, что ты говоришь про другой город…» – но дойдя до языка, она сама собой перестроилась, чтобы избежать обращения. Говорить взрослому «ты» было неловко, пусть даже того и требовал местный обычай.

Токалу Ска взглянул на Мишку через плечо.

– Ты ещё не понял, Вакпа Ку? У сказок свои законы. Ты сможешь вернуться домой не иначе, как побывав на Поляне Костров, а для этого нужно попасть в Город.

Мишка почти не удивился. В нём натянутой тетивой индейского лука задрожало предвкушение чего-то необычного и удивительного. В сказках всегда случается такое. И, может быть, оно уже началось – вождь вдруг принялся всматриваться куда-то далеко вперёд. Мишка выглянул из-за его спины и через некоторое время увидел скачущих навстречу мустангов.

Коней было пять, они быстро приближались, на их спинах, пригнувшись и держась за гривы, сидели мальчишки – ровесники Мишки и постарше. Токалу Ска остановил свою лошадь и ждал. Мальчишки явно узнали вождя и принялись усмирять разгорячённых скакунов. Подъехав вплотную, один из мальчиков, самый старший, сказал:

– Хау, Токалу Ска. Мы ехали к тебе. За большим валуном мы встретили бледнолицего мальчишку. Мы хотели проучить его, чтобы не совался в наши земли, но он передал вот это, – юный индеец протянул вождю свёрнутый трубочкой листок бумаги. Токалу Ска развернул послание, и Мишка тоже увидел: на бумаге был рисунок, сделанный чернилами. Большое дерево, рядом гора или холм, солнце и тень от дерева, протянутая в сторону холма.

– Бледнолицый сказал, это ему дал человек, которого мы называем Отаэйé, и я думаю, бледнолицый сказал правду.

– Он сказал правду, – кивнул вождь. – Возвращайтесь в стойбище и расскажите всё. Скажите, что я поехал на встречу с Отаэйе.

– Должны ли мы сказать, когда ты вернёшься?

– Этого я пока не знаю. Мато, – позвал вождь, – где Серый, которого я тебе подарил?

– Он убежал, – отозвался мальчишка лет десяти. – Он чужая собака, он убежал с бледнолицым.

Мишка сник. Не видать ему Верного. Токалу Ска не станет искать какого-то там мальчишку, особенно теперь, когда у него, похоже, появилось неотложное дело. Ещё неизвестно, что с самим Мишкой будет.

Юные всадники, конечно, заметили за спиной вождя ещё одного «бледнолицего» и поглядывали с любопытством, но вопросов не задавали. Токалу Ска свернул письмо, убрал его за пояс и кивнул старшему, давая понять, что разговор окончен. Тот молча ударил пятками коня, сразу посылая его в галоп, остальные умчались следом.

Мишка понуро ждал. Токалу Ска посмотрел на солнце и сказал:

– Теперь держись крепче, нам придётся скакать галопом, чтобы успеть к назначенному времени. – И прежде, чем Мишка осознал происходящее, добавил: – Если твой пёс убежал с мальчиком, который принёс послание от Отаэйе, значит, Отаэйе может о нём знать.

Мишка просиял: Токалу Ска берёт его с собой! И, наверное, эта встреча важная, раз надо спешить. Вот они, приключения! Да к тому же надежда вернуть собаку всё-таки не потеряна.

– Держись, – повторил вождь. Мишка обхватил его за пояс, и они полетели.