Читать книгу Отчим. Эта девочка только моя - Александра Салиева - Страница 2

Где-то там, за пеленой моего шока, слышались сдержанные мужские ругательства на незнакомом мне языке и громкие женские причитания, мама, схватив меня за руку, сыпала витиеватые извинения за свою криворукую дочь, а я… смотрела на них и думала, что я, кажется, перетрудилась сегодня на теннисном корте, раз мне мерещилось теперь такое! Не могло же это всё по-настоящему происходить? Чтобы я, да замуж за непонятно кого должна была выйти… Что за бред? Перевела беспомощный взгляд на Касьяна, но тот хмуро взирал на самого старшего из наших гостей, отчего я ещё больше начала паниковать.

То есть правда?

Да ну нафиг!

– Ни за что! – закончила вслух.

Воцарившуюся после моих слов тишину можно было резать ножом. Но я стойко выдержала тяжёлый взгляд старшего Караджа. А вот мама такой стойкостью почему-то не обладала, несмотря на весь свой стальной характер.

– Ни за что… на свете она бы не сделала это намеренно. Просим извинить нас за эту нелепую случайность, – поправила она меня, закрывая собой. – Вот что она хотела сказать!

– И вовсе я не… – собралась возразить, но тут её пальцы на моём запястье сжались до боли, намекая на то, что мне пора заткнуться.

А я не собиралась молчать, раз на кону стояла моя жизнь, но именно в этот момент мне на плечо легла ладонь непонятно когда подошедшего Касьяна, заставив меня подавиться всеми возражениями. Я не то что замолчала, я дышать забыла как, чувствуя, как от его прикосновения начинает печь кожу даже через плотную ткань пиджака. Страшно представить, как оно бы чувствовалось, не будь его на мне.

И, боже, о чём я вообще?! Меня тут замуж за непонятно кого выдать собираются, а я думаю о прикосновениях мужа матери ко мне! Кажется, шок разжижил мои мозги.

– Здесь сейчас же всё уберут, ещё раз простите, нам очень жаль, Эля просто немного перенервничала, всё так неожиданно вышло, – продолжала выговаривать мама тем временем. – Да, дочь? – уставилась на меня требовательным взглядом.

Соглашаться не хотелось, но дар речи ко мне так и не вернулся, поэтому я вынужденно кивнула. Тем более, горячее тело за спиной, кажется, стало только ближе. Так что я была даже рада, когда мама, воспользовавшись моей покладистостью, потащила меня на выход.

– Дрянная девчонка, ты что творишь? – принялась выговаривать она мне уже будучи в коридоре тихим гневным шипением. – Ты душевнобольная? Или самоубийца?

Кажется, да. Душевнобольная. Потому что вместо того, чтобы полноценно задуматься о её словах, я продолжала размышлять о том, как горячо ощущалась близость её супруга за моей спиной. На плече, которого касалась его ладонь, и вовсе будто ожог остался. И мне пришлось призвать всё своё самообладание, чтобы отсечь от себя ненужные эмоции и сосредоточиться на более важных вещах.

– Я не пойду за него замуж, – произнесла тихо с отчётливым упрямством.

За того, кого знать не знаю и только потому, что это кем-то было решено когда-то для всеобщего процветания.

– Да, давай вернёмся, и ты ещё раз им об этом скажешь, пусть они просто выкрадут свою новую невестку, как обычно то у них бывает по традициям, он же не зря про них упоминал, – огрызнулась мама, усилив свою хватку на моём запястье, заодно ускорив шаг.

– Ну так пусть и найдут себе невестку, которая будет жить по их традициям, я здесь причём? – возмутилась я с тихим шипением от того, как крепко теперь ощущались её пальцы на мне.

И тут же вскрикнула, когда лицо обожгло острой болью. Пощёчину. Мама зарядила мне пощёчину. Впервые в жизни ударила. И из-за чего? Кого… Замуж за Караджа расхотелось ещё больше.

– В самом деле? – желчно усмехнулась мама, остановившись и полностью развернувшись ко мне лицом. – Мне сейчас послышалось, или ты только что попыталась выразить своё мнение? Тебя кто-то спрашивал? С чего ты взяла, что хоть кому-то интересно, о чём там мыслит твой скудный мозг?

Щёку продолжало печь от боли, но я стойко её игнорировала. Труднее обстояло дело с мамиными словами. Особенно после того как мы дошли до её кабинета, куда она с силой толкнула меня.

– Хватит. Приди в себя. Прекрати позорить нас перед людьми, – припечатала, захлопывая дверь изнутри. – Ты хоть представляешь, на кого ты все эти стаканы опрокинула, бестолочь? Чего ты достигла в этой жизни, чтобы показывать себя перед всеми? Забыла, для чего родилась, в каком мире мы живём, и кто ты такая? – отчитала меня. – Молись, чтобы Касьян всё уладил, а старик Караджа не настолько злопамятным оказался, и нам потом эта вся твоя неуклюжесть не аукнулась в будущем. Или у тебя память короткая, и ты уже забыла, о чём ещё Йылмаз Караджа говорил там, в гостиной, прежде чем назвал твоё имя? Или, может, забыла, что у тебя есть младшая сестра? Может, ты у нас и с претензией быть самой умной, но что будет, если, пока ты тут выпендриваешься и цену себе набиваешь, вместо тебя они заберут Эльвиру, раз твой папаша дал им слово? В шестнадцать по залёту только в добрый путь регистрируются браки даже в нашей стране, а до её дня рождения не так уж и долго осталось, как раз успеют с зачатием справиться.

И я подавилась всеми готовыми сорваться с языка новыми возражениями, уставившись на неё с ужасом.

– Ты же не серьёзно? Она же совсем ребёнок!

– Если забыла, мне и того меньше было, когда твой отец потребовал отдать ему меня. Лучше радуйся, что твой муж хотя бы молод и красив, а не как со мной было…

Её слова звучали до того правдиво и логично, что мне вдвойне стало страшно. А вдруг и правда мой отказ станет приговором для Эльвиры?

– Что, теперь включился твой мозг? – криво усмехнулась мама, заметив случившиеся во мне изменения. – Или, думаешь, если бы я смогла помешать, я бы не помешала? – упрекнула меня следом. – Таким, как Караджа, не отказывают, Эльнара. Никогда. И мы не откажем.

Её слова прозвучали похуже любого смертного приговора.

– Неужели это всё нельзя решить иным путём, без таких радикальных мер? – переспросила уже в откровенном отчаянье. – Что там за договорённость вообще такая, что надо объединять наши семьи?

Не готова я идти замуж. И точно не за первого встречного, пусть он сто раз молод и красив. Может мне вообще другой нравится? То есть, никакого другого нет, но а если бы был? Почему я вообще должна расплачиваться за чужое данное слово, о котором даже не знала?

Мама на это только тяжко вздохнула.

– Всем нам приходится чем-то жертвовать, – заявила неожиданно сочувствующим тоном. – Твоя жертва не такая уж и большая, если так подумать. Выйдешь замуж, родишь ему двоих, потом простерилизуешься, чтоб больше не служить инкубатором. Всего-то лет пять потерпеть. Женщины из века в век с древних времён через это проходят и ничего, живут же как-то? И, заметь, не всегда столь красиво и сытно, как живётся тебе, – крепче сжала моё плечо, придвинувшись ближе. – Не глупи. Будь умнее. Вместо того, чтобы воротить нос и быть жертвой, сделай так, чтобы твой муж любил тебя и ценил, чтобы приходил к тебе не только для того, чтобы засунуть в тебя нового наследника на вынашивание. Тогда и жизнь станет гораздо лучше. Пока ты тут стоишь и жалеешь себя, мир не меняется, Эля.

Сухость её тона и циничность слов привели в ужас, с которым я и уставилась на неё в очередной раз. Хотя в одном она была всё-таки права. Жалеть себя – не выход. Если я хочу изменить свою жизнь, я должна взять себя в руки и что-то сделать для этого. Никто мне не поможет, кроме меня самой.

– Ладно. Я попробую.

Немного не так, как она сказала, но попробую развернуть ситуацию себе на пользу.

– Вот и умница. Моя дочка, – приободрительно улыбнулась мама, хотя и смотрела на меня с некоторой долей подозрения, не купившись на моё быстрое согласие.

И в целом была права, но просвещать на этот счёт я её не стала. Хватит разговоров, всё равно они не помогают. Поэтому, прикрыв глаза, я пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, после чего вновь взглянула на неё, но уже с улыбкой.

– Ладно, пошли обратно, буду нормально извиняться, раз уж так вышло, – предложила, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более воодушевлённо, засунув в глубины разума всё своё неприятие к текущей ситуации.

– Только пока извиняться будешь, ещё чего-нибудь не натвори похуже, а то я тебя знаю, – ворчливо покачала мама головой, но и в самом деле направилась на выход из кабинета.

К моменту нашего возвращения в гостиную служащие успели убрать устроенный мной беспорядок и принести новую воду взамен пролитой, а Касьян и Йылмаз Караджа покинули гостиную, так что извиняться мне пришлось перед той, кому тоже немного досталось из-за моей выходки, как сидящей рядом.

– Я прошу прощения за свою неуклюжесть. Тренировка по теннису вышла на редкость сложная, я, видимо, устала сильнее, чем мне казалось, вот и не удержала поднос. Мне очень жаль, что по моей вине вы с господином Йылмазом пострадали.

Даже смогла заставить себя выдавить виноватую улыбку.

Я ведь после смерти отца реально поверила в то, что мне не придётся выходить замуж за кого попало, что я сама могу теперь распоряжаться своей судьбой, а выходило, что нет. И осознание этого било по мне сейчас невидимой плетью. Было очень обидно осознавать, что вся моя жизнь по-прежнему расписана другими людьми, которым абсолютно плевать на мои желания.

Убедилась в этом, когда от одной из женщин – той, что сидела рядом с ушедшим стариком, – послышалось:

– Хорошо, что семья Караджа, хоть и придерживается традиций своих родных краёв, но не настолько, чтобы отказаться от новой невестки, как случилось бы ещё те же лет тридцать назад, – отозвалась на мои слова женщина.

Если я не ошиблась с её возрастом и статусом, она являлась женой старшего Караджа.

– Я, кстати, Елена, жена Йылмаза, – представилась она следом, подтвердив мои догадки.

– Эльнара, – ответила я ей той же вежливостью, пусть ей и без того было известно моё имя.

– Стоит беречь себя, Эльнара, – продолжила мягко выговаривать мне женщина. – Для того, чтобы родить нам здорового крепкого внука, нужно хорошо следить за собой, не переутомляться.

Сбежать из их общества захотелось вдвойне. Какие ещё внуки? Да ни за что! Я университет не окончила и на работу не устроилась, никакого фундамента под ногами, чтобы детей рожать. Да ну нафиг! Тем более, судя по тому, что каждая из пришедших женщин находилась как раз в положении, кто-то в раннем, кто-то в позднем, проблем в их семье с этим не возникало. Одна из них и задала следующий вопрос:

– Ты ведь на архитектурном учишься, верно? Совсем не женская профессия, – недовольно прицокнула языком.

– Архитектурное проектирование, – поправила я её суше, чем планировала. – На самом деле профессия очень творческая, и у нас на курсе больше половины как раз девушек, кстати.

Та мой намёк если и уловила, то ответить всё равно не успела.

– Но спорту явно стоит уделять больше времени, чем этому творчеству, а то если отныне в нашем доме каждый день подносы падать будут, то придётся заранее затребовать приданое побольше, – рассмеялась Елена.

На этот раз моя улыбка для неё вышла довольно нервной. Хорошо, что продолжать этот разговор никто не стал. Женщина развернулась к сидящим от неё на диване справа трём мужчинам и одной женщине и сдержанно произнесла:

– Дженгиз, думаю, тебе тоже стоит познакомиться со своей будущей женой немного ближе. Почему бы вам не прогуляться вместе в том же саду? Погода чудесная.

Тот, кто единственный из всех улыбнулся мне, когда я подала ему кофе, коротко кивнул и поднялся на ноги.

Значит это и есть мой жених…

– Буду очень рад познакомиться поближе с тобой Эльнара, – улыбнулся он мне и в этот раз.

Ничего я ему не сказала, только тоже кивнула с натянутой улыбкой и первая направилась к ведущим из гостиной в сад раздвижным окнам-дверям. Сейчас те были закрыты, так что пришлось сперва снимать фиксатор, а затем и сдвигать створку в сторону. На мужчину я так и не обернулась, когда перешагнула пределы комнаты.

В лицо тут же ударил несильный порыв ветра, принеся с собой аромат цветущих яблонь, что росли в нашем саду. Вдохнув в себя его поглубже, я выбрала тропинку, уходящую вглубь сада, подальше от прочих глаз. Стоило полнее узнать, зачем их семье брак с моей, а там может и договориться об его отмене получится.

Каменная дорожка петляла, уводя всё дальше от гостиной и посторонних глаз и ушей, а я так и не придумала, с чего начать наш разговор на эту тему, чтобы не сильно в лоб вышло, поэтому по итогу решила начать с малого. Не успела. Дженгиз опередил, видимо, устав ждать, когда я заговорю первой.

– Так, значит, ты увлекаешься спортом? Всегда теннис? Или что-нибудь ещё? – поинтересовался он, догнав меня уже через пару метров, легко подстраиваясь под мой неспешный шаг.

– Не только теннис. Летом с друзьями играем ещё в волейбол на пляже, а зимой часто ходим на каток. А ты? Так понимаю, ты уже не учишься нигде, да? Работаешь?

По виду ему было лет двадцать пять, не больше. А ещё он был выше меня на целую голову, я едва макушкой ему до подбородка доходила. Светлая одежда удачно оттеняла его тёмную внешность, делая её более выразительной.

– Последние несколько лет я жил в Америке. Закончил Принстон. Теперь вот перенимаю дела в вашем регионе от брата. Работа в порту никогда не заканчивается. Отец тут редко бывает, в основном он предпочитает Карадениз. А у Исмаила скоро будет первенец, к родам они с женой хотят вернутся в Трабзон.

Незнакомые названия городов резанули слух, но я не стала переспрашивать и уточнять, где они находятся. Всё пыталась сообразить, как бы перейти к своей беде, а то и так затянула.

– Значит вернулся из Америки и сразу решил жениться?

На первой встречной.

Ответом мне стал долгий пристальный взгляд сверху-вниз с оттенком насмешки.

– Отец считает, так мне будет проще вести здесь дела. Сфера влияния двух наших семейств вместе практически не имеет конкуренции, благодаря этому браку будет нерушима, и всё такое, – пояснил, хоть и не сразу.

– Понятно, – протянула я задумчиво.

О чём-то таком я и сама догадывалась, если уж на то пошло. А ещё задумалась о том, что все дела после отца перенял Касьян. Собственно для этого мама и вышла за него замуж, чтобы соединить капитал Каминских и Царских, а затем приумножить его, с чем мужчина, кстати, прекрасно справлялся, и это устраивало не только маму, но и меня. Я единственный раз участвовала в этом всём, когда подписывала доверенность на его имя, чтобы он мог распоряжаться моей долей в бизнесе, не привлекая меня к нему, позволяя спокойно учиться дальше. Ежемесячных начислений мне тоже хватало с лихвой, чтобы мы с ним никак не пересекались по этому поводу. И вот интересно, что будут делать Караджа, если я так и не отзову свою доверенность, и дела им придётся вести не самим, а с Касьяном? Вряд ли они будут этому рады. Но сообщать о таком, естественно, я Дженгизу не стала. Оставлю это на тот случай, если по-хорошему договориться не получится. И вообще надо это всё полнее с самим Касьяном обсудить сперва. Мало ли, как там на самом деле. Так что вслух поинтересовалась я совсем о другом.

– А если мы с тобой не сойдёмся характерами?

– Вряд ли это имеет значение, – пожал плечами Дженгиз. – К тому же мне нравится эта твоя непосредственность. Ты забавная.

А вот это плохо. Мне совсем не хотелось нравиться ему. Не хватало ещё, чтоб он не из-за папиного приказа хотел на мне жениться, а сам по себе. Тогда точно договориться не получится.

– Если честно, я даже не надеялся, что мне настолько повезет. Ты гораздо лучше, чем я представлял, – продолжил добивать меня Дженгиз. – Красивая. Прямолинейная. Немного наивная. Чего мне ещё хотеть от жены? – притормозил, одарив меня внимательным взглядом, от которого стало совсем не по себе.

В итоге о том, что, помимо всего им перечисленного, было бы неплохо, чтобы жена тоже хотела мужа, я смолчала. Вместо этого сделала то, что он во мне оценил, прямолинейно спросила:

– А если я не хочу и не соглашусь на этот брак? Ты, конечно, красивый и всё такое, и наш союз наверняка, как ты и сказал, принесёт много выгоды обеим семьям, но, если честно, брак – это последнее в списке всех моих планов, которые я хочу воплотить в жизнь.

И уж точно не с его участием…

Нет, с виду парень был неплохим. Высокий, статный, симпатичный, при деньгах опять же, пусть и не сам их заработал, но… не ёкало. Я смотрела в его карие глаза, но видела в них лишь обречённость для себя. Ему было всё равно на ком жениться, он это делал лишь потому, что ему так велели. И что это за жизнь тогда будет? Как у моей мамы? Нет. Не хочу. Не буду. Ни за что. Лучше уйти из семьи, отказаться от всех благ, чем так.

На губах Дженгиза мелькнула улыбка с непонятной мне эмоцией. Тёмной. Опасной. Хищной. Прошла ещё всего секунда, а мы остановились. И если Дженгиз, потому что он так решил, то я – потому что он перехватил мои плечи и прижал меня спиной к ближайшей яблоне, скрыв нас обоих в тени её цветущей кроны.

– Ты меня поэтому привела в этот укромный уголок, да, крошка Эля? Чтоб я тебя переубедил? – склонился так близко, что я ощутила его дыхание на своём виске.

Его действия вышли настолько внезапными для меня, что я в своей растерянности и не подумала так сразу сопротивляться. А потом стало поздно. Он вжал меня собой в ствол, лишая возможности даже просто оттолкнуть его руками.

– Ты что делаешь? Отпусти меня!

На мужских губах расплылась ядовитая усмешка.

– Урок первый, крошка Эля, – произнёс Дженгиз, сильнее вжимая меня в ствол. – У тебя есть право голоса лишь в одном случае… – на моё бедро легли его пальцы. – …если ты умоляешь, чтобы я вставил в тебя свой член, – пальцы медленно заскользили по обнажённой коже вверх. – Хочешь, чтобы я выебал тебя прямо здесь и сейчас?

Его словам и действиям вторил грохот моего бьющегося в ускоренном темпе сердца.

Что он несёт? И творит!

– Ты с ума сошёл! – выдохнула я едва слышно, упираясь ладонями в его широкие плечи. – Прекрати!

И очень постаралась не поддаваться атакующей разум панике. Я ведь и впрямь ничего не смогу противопоставить ему, если он решит продолжать.

– С чего бы мне прекращать? – будто бы удивился Дженгиз. – Это ведь теперь всё равно всё моё.

В доказательство сказанному его ладонь резко закончила своё движение вверх и до боли сжала мою ягодицу. Вот когда стало по-настоящему страшно.

– Дженгиз, хватит, отпусти меня, не трогай.

Я попыталась отбиться и заставить его убрать от меня свои руки, но в моём положении вышло, что лишь слегка мазнула кончиками пальцев по его запястью. Да и Дженгиз на этом не остановился. Его рука, ещё раз приласкав ягодицу, двинулась дальше к развилке бёдер.

– Мне обещали девственницу… ты ведь девственница, Эльнара? – хриплым от эмоций голосом поинтересовался он.

Пальцы накрыли мою плоть. Пока ещё поверх трусов, но меня как подбросило. Это же наверняка ненадолго. От мыслей о том, что он может сделать со мной, к горлу подступила тошнота, а разум окончательно захватила в свой плен паника. Я забилась в мужских руках сильнее.

– Нет, не надо, отпусти меня! Пусти! Я буду кричать!

Так себе угроза, учитывая, что вряд ли меня здесь кто-то услышит. Все же дома остались, за закрытыми дверями, да и мы отошли от дома на приличное расстояние. Вот и Дженгиз не проникся. Я только и успела, что хлебнуть немного воздуха, как моя челюсть оказалась крепко сжата другой его рукой, лишив возможности свободно говорить что-то снова.

– Нет? – переспросил Дженгиз. – Ты сказала нет?

Даже если бы очень хотела ему ответить, в любом случае не смогла бы. Да и не пришлось.

– Именно так она и сказала, – донеслось из-за спины Дженгиза мрачным голосом Касьяна.

Ещё через секунду его от меня отшвырнуло с такой силой, что тот долетел до другого дерева, врезавшись в него. Сперва так, затем и вовсе к земле приложило. Вернее, отчим его приложил, врезав с размаха. Дженгиз захрипел и согнулся. Попытался что-то произнести, но внятно не вышло, к тому же собеседник его опередил:

– Ещё раз выкинешь что-то неподобающее в моём доме, я тебя выкину из этого края.

И тут же потерял к нему всяческий интерес, загородив мне обзор на него собой. А я… Я до сих пор не верила, что такое могло случиться, да ещё в моём собственном доме. Стояла, смотрела на Касьяна, не в силах произнести ни слова. Он и не ждал. Окинув суровым взглядом, поймал мою руку и повёл прочь. И я даже не подумала сопротивляться, всё ещё пребывая в шоке от произошедшего.

Дженгиз… Зачем он это сделал?

На коже до сих пор ощущались его жуткие болезненные прикосновения. Не удивлюсь, если на их месте потом появятся синяки. Моей светлой коже много не надо. И от этого я чувствовала себя ещё более грязно, мерзко и паршиво. Почти задыхалась от растущего в груди тошнотворного кома.

Я ведь просто хотела поговорить. Просто обсудить сложившуюся ситуацию и, по возможности, прийти к какому-нибудь деловому соглашению. А он…

Правда бы выебал, как сказал, прям у того дерева? Почему? Что я сделала или сказала такого, что Караджа вдруг так сорвался? Сколько бы ни прокручивала ситуацию, так и не поняла. Только ещё хуже стала себя чувствовать. Даже ощущение горячей руки Касьяна на моём запястье не спасало. Наоборот, его хмурый, молчаливый и мрачный вид заставлял чувствовать себя ко всему прочему ещё и виноватой.

– У нас теперь будут проблемы из-за этого, да?

Из-за меня…

Касьян промолчал, только покосился как-то странно. И в дом идти передумал, свернув на ближайшей развилке в самую дальнюю и закрытую часть сада. Там находилась беседка. В неё он меня и завёл. Поставил перед собой, придирчиво оглядывая с ног до головы, дольше всего задержавшись на бедре в том районе, где ещё недавно касалась чужая рука, а теперь наверняка наливался синяк. Заметила, как сжался мужской кулак, а уголки губ дрогнули от неприязни, и мои собственные губы задрожали от едва сдерживаемых слёз.

– Простите. Я не хотела, чтобы так вышло, – прошептала я едва слышно.

С губ всё-таки сорвался всхлип. За ним ещё один. И ещё. Пока я окончательно не разревелась. Кажется, только теперь до меня в полной мере дошло, что чуть не произошло. И я стояла, захлёбывалась своей истерикой, не в силах с ней совладать. Было обидно, страшно и просто неприятно от случившегося. Чувство уязвимости буквально поглотило. Я ведь даже не мыслила ни о чём таком. Тогда почему Дженгиз посчитал, что может себе позволить такое поведение? Я не понимала. Вот и стояла, смотрела на Касьяна с той самой беспомощностью, что одолевала мой разум с того самого мгновения, как старший Караджа сообщил всем новость о моей скорой свадьбе, от которой, похоже, так просто не отвертеться.

А Касьян…

Касьян неожиданно притянул меня к себе, и… обнял.

Обнял!

Жест вышел настолько неожиданным, что я невольно замерла, впитывая в себя эту нехитрую ласку, призванную успокоить. Совсем не ждала от него ничего подобного. У меня даже слёзы прекратились, настолько я растерялась от случившегося. Ещё через миг позабыла не только обо всех своих слезах, но и как дышать, когда он неспешно провёл ладонью по моим волосам, а затем уткнулся в них носом и с шумом втянул в себя их запах.

Мамочка моя, что происходит?..

Никогда бы не подумала, что этот мрачный мужчина будет вот так меня обнимать. Что он способен на такое. Ещё больше не ожидала, что смогу расслабиться в этих объятиях. Я же ещё недавно даже смотреть на него боялась, а теперь стояла и растворялась в жаре его тела, чувствуя себя невероятно защищённой. Как никогда раньше. Следом и вовсе…

Макушки коснулись его губы.

Касьян. Меня. Поцеловал.

То есть не прям поцеловал, но всё же!

С ума сойти!

И, похоже, я и впрямь сошла, раз позволила такому произойти. Не остановила. Даже когда мужская рука зарылась в мои волосы и потянула за них, заставляя запрокинуть голову назад и посмотреть в тёмный взор.

– Если действительно не хочешь, чтоб так выходило, – немного запоздало, но всё же произнёс Касьян на мои слова, – то в следующий раз не виляй своим полуголым задом перед голодным мужиком и не провоцируй его.

Его горячее дыхание обожгло мои губы, из-за чего я далеко не сразу поняла, что именно он сказал, на мгновение забывшись в этом неправильном моменте. А когда до меня дошло… Всё очарование момента разбилось вдребезги, с одной этой фразой, насквозь пропитанной цинизмом. После он и вовсе сухо добавил:

– А теперь иди к себе, белоснежка.

И я и впрямь отшатнулась от него, как если бы мне опять пощёчину зарядили. Ведь он же сказал «белоснежка».

Белоснежка…

Мне!

Сердце билось, как заполошное, пока я бежала прочь из сада, затем взлетала по лестнице вверх, и так до самой комнаты, где, закрывшись изнутри на замок, прижималась к двери ещё очень и очень долго. В голове, как на повторе, звучало хриплое: «Белоснежка». Как в прошлый раз. Когда я застукала его с одной из многочисленных любовниц в самый ответственный момент.

Белоснежка…

Я думала, это он так к той блондинке обратился, а получалось… ко мне?

Или это я на эмоциях придумала себе то, чего нет? Может он так вообще ко всем женщинами обращается? Нравится ему. Навроде того, как другие называют всех малышками, крошками, детками и прочими идиотскими ласкательными прозвищами. Да, наверняка именно так. По крайней мере, в это поверить куда проще, чем в то, что Касьян Царский вдруг решил выделить меня в веренице своих бесконечных женщин.

Б-р-р, нет уж! Я против!

Хватит с меня Дженгиза. С ним бы как-нибудь разобраться. Так что, тряхнув головой, я направилась сперва в душ, а затем спать. Завтра. Я обо всём подумаю завтра. Хватит с меня на сегодня всего этого.