Читать книгу Котэ, любовь и дом с привидениями - Александра Санина - Страница 3

Режиссер-сценарист Степан Сергеевич Федорчук валялся на просторном диване и с упоением перебирал клавиши ноутбука. Как композитор наигрывает мелодию, существующую пока только в его воображении, так Степан набрасывал новый сценарий.

«Первая сцена – как там Лиза описывала? Уютная детская спаленка. Красивая рыжая девушка в воздушном зеленом платье качает колыбельку. Ребенок плачет. Тогда она садится за рояль и… Под звуки вальса малышка затихает, спит. Все действие не дольше трех минут.

Снизу доносится шум. Выстрелы. Крики. Тридцать секунд – показываем, как группа вооруженных мужчин убивает молодого красавца – хозяина дома. Он падает, заливаясь кровью.

Она играет – под рояль ребенку будет не так слышно, что происходит внизу. Она не может изменить ход событий, и просто старается не позволить напугать дочь. Она чувствует происходящее с любимым, по ее лицу льются слезы. Это длится полторы минуты – и слышатся грубые, громкие шаги за дверью.

Входит один из банды. Главарь! Высокий, в меру симпатичный. Зовет: «Анастасия!»

Но в детской только колыбелька с мирно спящим младенцем. Рояль сам собой играет вальс. Откуда ни возьмись, возникает черный кот (компьютерную графику сделать?), шипит, не дает приблизиться к ребенку.

Мужчина опускается на колени и протягивает руки к роялю: «Тасенька, милая… Прости. Клянусь, я не хотел. Я не знаю, как так вышло. Прости… Я люблю тебя, ты же знаешь! Я всегда тебя любил! Ваню убил не я, это мой брат, поверь мне! Тасенька… Милая… Позволь мне взять Лизоньку. Клянусь, я никому не позволю ее обидеть!»

Кот отходит в сторону. Столпившиеся в дверях бандиты в шоке смотрят, как их лидер берет на руки младенца, а рояль продолжает сам наигрывать мелодию.

Следующий кадр. Бандиты тихо уходят. Главарь бережно несет спящего ребенка. Прозрачная девушка в зеленом… Тасенька… Стоит на крыльце. Кот сидит на окне и смотрит вслед уходящим.

Камера отъезжает. И вот уже это просто картина в местном музее – кот на окне сказочного теремка. Экскурсовод озвучивает название картины: «Ведьмино Гнездо». И продолжает: «С этим домом связана удивительная легенда…»

– С твоей легкой руки Тасенька стала привидением?

Степан обернулся. Сзади стояла его вдохновительница, она же – реальная правнучка главной героини. Усова Елизавета Григорьевна.

– Она просто ведьма. А что, Лизун, тебе что-то не нравится?

– Все нравится, – Лиза прошла и села на край дивана, – только ты уж определись. То ли Тасенька погибла и стала привидением. То ли она ведьма – человек из плоти и крови. То ли оборотень и перекидывается в кошку.

– Она – бесплотный дух дома. Но умеет становиться материальной. Родила ребенка. Жила с мужчиной. А когда прижало – развоплотилась и играла на рояле, пока Кот гонял обидчика ее семьи.

– Ну да. И по настоящей легенде тоже – она стала невидимкой, а ее Кот всех прогнал. Только если бы он мог, то прогнал бы бандитов до того, как убили моего прадеда. И саму Тасеньку.

– Лизун, это легенда. Просто красивая сказка.

– Ага, – девушка тяжело вздохнула, – ладно. Экранизируй, как считаешь нужным. Кстати… Местный художник, действительно, нарисовал пейзаж в лунном сиянии, с домом и черной кошкой в окне. Я видела в Интернете.

– Я тоже видел. И хочу использовать это в фильме. Действие происходит осенью. И вальс будет под стать: «Осенний сон».

– А моя прабабушка и играла дочке «Осенний сон». Бабушка Лизавета тогда младенцем была. И только под него засыпала. Это и в легенде так. И бабушка сказала.

– Она помнит себя младенцем? —хмыкнул Степан.

Лизе не понравился его тон.

– Ей рассказал тот самый ухажер Тасеньки. Не хочешь – не буду тебе ничего говорить.

– Лизун, не сердись! Ну, ляпнул я… Нет, ты просто вдумайся! Подходит мне в фильм, просто самое то! Символично, ты не находишь? Ребенок спит, природа спит, но они уснули, чтобы проснуться. А убитый уснул навечно. А Тасенька и ее Кот проснутся через семнадцать лет. Когда «Ведьмино Гнездо» придут перестраивать в турбазу. Смотри, как прекрасно! – Степан ажиотированно потер руки. – Лизонька… Или мне придумать твоей бабушке другое имя?

– Назови ее… А впрочем, оставь. Пусть, как есть. Местным будет интересно смотреть фильм, а кто не знает, тем без разницы на имена героев.

– Ага. Ну вот, Лизонька поднимается на крыльцо родного дома. И тут выходит Кот! Он собирается зашипеть… Как вдруг – пятится, разворачивается и бежит первым через порог. Лизонька: «Прекрасно! Первой в дом зашла кошка!»

– Отлично, – одобрила девушка, – Кот узнал ее?

– Да, она такая же рыжая, как ее мать, – Степан с намеком взглянул на волосы подруги.

Лиза понимающе улыбнулась.

– Да, и как я. А моя мама пошла в моего прадеда – отца Лизы. Черные волосы и черные глаза.

– Спасибо за подсказку, – Степа черкнул возле слов «молодой красавец – хозяин дома» пометку о внешности героя.

– Лизавета была в стройбригаде поваром, но, когда из «Гнезда» делали турбазу, оказалась бесподобным дизайнером. С ней «Гнездо» полностью осовременили. На обоих этажах обустроили комнаты для туристов. Бабушка… А тогда – девушка, заставила сделать зеркальную гостиную, представляешь, стены сплошь из зеркал! Зажги люстру – и такое сияние! Она говорила, чувствовала себя принцессой в собственном дворце.

– С ума сойти! Они же все деньги в одну гостиную вбухали! Это же нецелевое использование бюджета! Однозначно же не за свой счет барствовали?

– Ну да, – Лиза помрачнела, – ее и посадили в итоге.

– Я не понял, «Гнездо» Тимофей ремонтировал? Муж твоей бабушки?

– Да, она только-только за него замуж вышла. Их бригада и пансионат строила, и «Гнездо» в турбазу превратила. Тимофей, по идее, был там главным и материально ответственным.

– Но посадили не его, а ее! – уточнил режиссер.

– Да. Лиза его спасла, все на себя взяла. Сказала, что воровала казенные деньги. Правда, Тимофей без нее недолго жил. Май и начало июня они еще все в «Гнезде» работали, потом бабушку Лизавету закрыли, а Тимофей ушел добровольцем на фронт. И там погиб. Сам понимаешь, сорок первый год был.

– А кто закончил ремонт? – Степану все казалось важным.

– А никто. Там еще пожар был, среди ночи кухня вспыхнула. Пришлось правый флигель… чуть ни заново весь угол строить.

– Пожар… Надо включить в сценарий. Спецэффекты, красота!

– И еще успели сделать мостик в реку, прямо с балкона идет… Короче, открой фотографии в Интернете, я тебе пальцем покажу, что при бабушке делали, а что еще от ее родителей осталось, – Лиза могла бы водить по родовому гнезду экскурсии, хотя ни разу там не была.

– Она потом не смогла вернуться?

– Нет. Когда освободилась – еще совсем молоденькая была. Уехала работать на Север. Потом даже в ВУЗе выучилась… По направлению. И во второй раз замуж вышла – за своего преподавателя. У них дочка родилась, моя мама.

– А там понеслось: семейные заботы, отпуски по путевкам, то, се…

– Ну да, – Лиза задумалась, знал ли ее дедушка о прошлом любимой.

– А когда тебе бабушка про родовое гнездо рассказала?

– Да сразу, я еще маленькая была. И, когда Интернет появился, мы с мамой нашли и Гору Любви, и дом. Бабушке фотки распечатали.

Лиза с намеком замолчала. Степан интуитивно понял, что подруга что-то не договаривает… Но спрашивать не стал. Захочет – сама скажет!

– Степ, – Лиза неуверенно взглянула на возлюбленного, – а мы на березе ленточку завяжем?

– Ленточку?

– Ну да! Там у молодоженов есть традиция: приезжать на Гору Любви к одинокой березке и привязывать к ней ленты в знак вечной верности. С Тасеньки пошло, между прочим! Первая ленточка была ее!

– Мы же не молодожены… – уклончиво отозвался Степан.

Гора Любви возвышалась над проезжей частью. Опытному альпинисту для покорения этой высоты понадобилось бы меньше часа. Но простым смертным она казалась неприступной стеной.

Молодая бизнес-вумен Оксана Стаханова сидела за рулем своего Хендай-Старекса и старательно реагировала движениями на изгибы дороги.

– Ты чего молчишь, водитель? – донимал ее сидящий рядом брат. – Кто не матерится, тот невнимательно следит за дорогой!

– Макс, отстань, – Оксана привыкла пропускать его шутки мимо ушей.

– Немедленно начни говорить хотя бы «блин»! Не пугай меня! Мне еще крепкие нервы понадобятся! – Максим проверил смартфон – не звонила ли жена. – Все-таки, знаешь ли, предстоит первый совместный отпуск за границей! Это тебе не хиханьки! Это и мне не хаханьки!

– Ага, – Оксана взглянула на брата через зеркало заднего вида, – а я думала, вы собрались в отпуск, посчитали бюджет и поняли, что не устали!

– Сядем, будем плакать на весь аэропорт! Может, кто-то добрый на Бали возьмет!

– Лучше рассказывай, как наши дела с заказами на турбазу. Есть кто? Кроме тебя и твоей супруги!

Максим непринужденно выставил локоть в окно.

– Да вроде, есть! А вот меня и моей супруги нет.

– Протрезвели после свадебной вечеринки и решили отменить отпуск? – хихикнула Оксана.

– Мы сегодня вечером улетаем. Ты-то когда меня порадуешь приглашением на свадьбу?

– Макс, перестань! – надула губки младшая сестренка.

– Тут среди туристов неженатый профессор нарисуется. Мой ровесник. Берем?

Оксана пожала плечами.

– Откуда я знаю! Может, он не в моем вкусе!

– А кто в твоем вкусе?

Оксана побарабанила пальчиками по рулю.

– Выберу такого, что и тебе понравится! Пусть он курит, пьет, и матом пусть ругается!

– Идеально! – выдохнул Макс. – А то наши родители достали бы… Ставить его нам в пример!

Брат с сестрой весело расхохотались.

– Нет, ну, правда. На фиг нам этот профессор, молодой да ранний! – Оксана скроила гримаску., – Мне не нужен Прынц! Мне нужен нормальный, веселый, эмоциональный парень. Заботливый. Практичный. Кстати, Макс, сколько администрация пансионата за «Гнездо» просит?

– Много… И ремонт дорогой… Но, думаю, окупится за лето. Только представь, если «Ведьмино гнездо» сделать «Любовным гнездышком» и сдавать молодоженам! Я бы сам с удовольствием там пожил. И к чертям все заграницы! Но Наталья не сможет передвинуть свой отпуск. А сейчас «Гнездо» не готово.

– Ладно, надеюсь, мы не разоримся, – Оксана свернула к подножью горы и остановилась около места назначения, – пошли, снаружи терем осмотрим, и надо ехать на встречу с Асиным.

– Давай в темпе, – кивнул брат, – мне же надо на самолет успеть!

В пустых просторных коридорах университета лето не ощущалось. Зато в кабинетах стояла жара, как на улице. Не спасали даже распахнутые окна.

Солнце бликовало на всех поверхностях. Монитор казался темным пятном.

«Молодой, да ранний» заведующий кафедрой этнологии, антропологии, археологии и музеологии, профессор Игорь Валентинович Смеликов, снял очки и откинулся на спинку кресла. Работа продвигалась медленно. Требовался отдых, но…

– Солнце светит, жестко греет! Отпуск тоже, но не светит! – жизнерадостно известила его «любимая» студентка Заноза Диана Алексеевна. – Ой, а здесь как хорошо!

Она влетела на кафедру, словно захватчица в крепость. Стук каблучков разнесся в тишине барабанным боем. Звонкий голосок напоминал победный клич…

– Уважаемая, не сбивайте меня с мысли! – нахмурился Игорь Валентинович. Эта девушка была для него настоящей головной болью.

– А я на пересдачу пришла! – Диана усиленно захлопала яркими глазами, теребя переливающиеся мелированные локоны.

– Рад за вас. А это ведь ничего, что на пересдачу все нормальные люди приходили вчера?

– Но я же болела! – томно известила юная красотка. – У меня и справка есть! Вот…

Она медленно провела ладонями по изгибам своего тела. Запустила пальцы в кармашки микроскопической юбки. Медленно и плавно извлекла свернутую бумажную трубочку.

Игорь отвел глаза. У него создавалось впечатление, что эта девица – сексуально озабоченная либо ненормальная… И нарочно заваливает его предметы, включая спецкурсы. Чтобы ходить на пересдачи.

– Диана Алексеевна, я не могу подделываться под вас. Существует расписание. Единое для всех.

– А может, лучше поговорим про Верхний палеолит? – она без конца хлопала длиннющими ресницами.

– Нет, не поговорим. Это снова единственный билет, который вы выучили?

– С чего это! – возмущенно вскинулась девушка, – Отчего бы «снова»! Вы что, профессор, забыли?! В тот раз я знала «Майкопская культура и очаг металлургии раннего бронзового века»!

– Какое разнообразие! Существенный прогресс в вашей подготовке! – Игорь надел очки и повернулся к монитору.

– Ну, почему вы меня игнорируете!

Диана села напротив него. Черные глаза призывно блеснули. Язычок скользнул по карамельным губкам. Юбка осторожно поползла вверх. Игорь торопливо снял очки.

– Давайте, поговорим серьезно…

– Давно пора! – обрадовалась девчонка.

– Я взрослый человек…

– Тридцати двух лет…

– Вы – девочка…

– Двадцатилетняя…

– Я – ваш преподаватель…

– Причем любимый…

– Мы должны соблюдать субординацию!

– А вы женаты?

Игорь мысленно застонал.

– Диана, поймите! Я женат на своей работе! И уж точно не могу воспринимать серьезно девушку, которая совершенно не хочет готовиться к экзаменам… Не думает о своем будущем! Что у вас за безответственное поведение? Что за легкомысленный вид, я вас спрашиваю?! Это – будущий научный работник? В канареечной футболке «Kiss – кис – кис me»!

– Но ведь я еще не научный…

– Я так понял, вы им и не станете! Вы по сей день не пересдали мне археологию, первый профилирующий предмет, между прочим! О чем это говорит?

Длинные ресницы опустились, карамельные губки задрожали. По нежным щечкам хлынули слезы…

– Диана, прекратите плакать, – Игорь старался не замечать ее беззащитный вид, как и охватившую его жалость, – вот, возьмите влажную салфетку и приведите себя в порядок.

– Что мне теперь делать? – Диана закрыла лицо тонкими ладошками и безутешно рыдала.

– Вы согласны на все?

Диана, не веря своим ушам, замерла. Неужели цель достигнута? Неужели сейчас он произнесет ТЕ САМЫЕ слова…

– Конечно, Игорь Валентинович! – она подняла перепачканную тушью мордашку.

– Диана, приведите себя в порядок! И слушайте. У меня запланировано участие в археологических раскопках. Желаете присоединиться?

– Жить в палатке… с вами?!

– Что вы! Разумеется, нет! В палатке будут жить мальчики с вашего курса. Я собирался остановиться на турбазе. В пятнадцати минутах от места проведения работ! Вас, конечно, тоже разместим покомфортнее.

Диана кивала с подозрительно мечтательной улыбкой.

– Там одноместные номера. Для вас выберут поуютнее и подальше от меня… Ой! Я не это хотел сказать! – смутился парень, – Еще там есть кухня. Душевая. Вам будет удобно, и в то же время, окунетесь в нормальную повседневную жизнь историка-археолога…

– С вами – хоть на край света! – прочувствованно проговорила девушка и прозаически шмыгнула припухшим носиком.

– А к концу экспедиции все-таки приму у вас экзамен. Если всё выучите.

Игорь Валентинович достал мобильный и набрал Максима Стаханова.

По тропинке, ведущей от «Гнезда» к дороге, простучали каблучки Оксаны. Спустя пару минут послышался удаляющийся гул мотора Хендай-Старекса.

Через пару минут с мостика на балкон упала человеческая тень.

Греющийся на балконе Котэ поднял голову и недовольно мявкнул.

– Привет, – сказал уже знакомый голос, – не помешаю? Дай, я пройду. Ну, так и есть! Дверь на второй этаж открытая стоит!

Котэ терся о человеческие ноги и радовался. Не только человеку нужен кот. Коту тоже нужен человек. Хоть это и не принято признавать вслух…

Знакомые руки погладили его. Из объемного пакета появился гостинец…

– Ты знал, да, что я тебе сосисок принесу? Вот, давай, кушай. А то… Что тут, на сплошных мышах! Есть здесь мыши, Кошкин-Матрешкин? Или ты блюдешь порядок?

Котэ с удовольствием занялся сосисками. Дом ласково наблюдал за ним.

– Ладно, котяра, дай пройти.

Скрипнула дверь.

– Ага, тут можно закрыть на задвижку. Хорошая щель, палец пролезает. Но это, как уходить, тогда уж. Котэ, пойдем со мной.

Котэ был увлечен обедом.

– Ладно, ешь. Так… Что у нас здесь… Ого! Сколько зеркал! Это ж какой идиот…

Дом предупреждающе заскрипел. Дверь на чердак выразительно хлопнула. По полу пронесся сквозняк, сметая клубы пыли. От стены у камина отскочил кусок зеркала, размером со школьную тетрадь. Но не разбился.

Недозволенные речи прекратились.

– Ого! Настоящий тайник! Интересно… И что за журнал оттуда торчит? Ух ты! А журнал – то с секретом. Тонкая обложка «Мурзилки» – всего лишь маскировка, наклеенная на… Хмм? На толстую корочку амбарной книги. А внутри? Сейчас посмотрим…

Взгляд выхватил исписанные страницы. Выцветшие чернила. Пятна, как от капель дождя, расплывшиеся буквы. Кто-то плакал над этими строчками?

– Вчитываться некогда, но, похоже, неровный почерк… с характерными девчачьими завитушками… фиксировал леденящие душу тайны, – в голосе появились интонации Шерлока Холмса.

Дом замер, гадая, чего ждать дальше.

Дневник скользнул в пакет, все еще заманчиво пахнущий сосисками. Котэ проводил его понимающим взглядом.

«Так, может, и всё остальное найдет?» – одновременно озадачились Котэ и Дом.

Сгущалась ночь.

Сосны тихо шуршали. Где-то деловито ухал филин.

Эдуард Евгеньевич Черных, в определенных кругах известный как Вервольф, поднялся на освещенную террасу деревянного домика.

Попытался открыть дверь ключом.

Ключ не проворачивался.

Эдик озадаченно взглянул по сторонам и нажал на ручку. Дверь мягко отворилась, впуская парня в уютную темноту помещения.

Вервольф замер. Инстинкт самосохранения подсказывал ни в коем случае не входить. Но выбора не было. Если его застигли те, от кого он так успешно бегал на протяжении последнего года, с них станется устроить пальбу посреди пансионата…

«Черт с ним. Двум смертям не бывать, а одной не миновать!»

Парень нащупал выключатель и решительно шагнул внутрь, одновременно зажигая свет.

– Привет, дружище! – поприветствовал его высокий рыжеватый тип, сидящий возле стола.

– Привет, Кот. Что, прислали по мою душу?

– Можно и так сказать.

Вервольф кивнул и прошел к холодильнику.

– Стой.

Вервольф обернулся. Кот держал его под прицелом.

– Ну, слава богу. А то я уже думал, ты собираешься воспользоваться холодным оружием: ножом там, или заточкой.

– Встань посреди комнаты и подними руки вверх! – Кот явно нервничал.

– Еще что придумаешь? Мне самостоятельно застрелиться не надо? Нет уж! Чтобы отправить меня на тот свет, тебе придется хорошенько потрудиться!

– Отойди, говорю! Знаю я тебя! В холодильнике может быть все что угодно! Вплоть до автомата Калашникова!

Вервольф изумленно взглянул на Кота и рассмеялся.

– Так ты просто… Испугался?! Тьфу ты, позор честной мафии! А еще прислали меня мочить! Смотри, сам не обмочись, исполнитель драный…

Кот потянул курок.

Вервольф резко прекратил неуместное веселье.

– Кот, перестань. Имею я право на последние сто грамм в жизни?

– Встань посреди комнаты, говорю! – Кот на миг задумался. – А я сам всё, что нужно, достану.

На этот раз Вервольф послушался.

Кот осторожно скользнул к холодильнику. Не спуская глаз с жертвы, открыл дверцу. Быстро извлек бутылку водки, сыр и колбасу.

– Где у тебя стаканы?

– Не знаю. Я не пользовался стаканами, видишь же, бутылка нераспечатанная. А кофе пью из кружки, – Вервольф огляделся.

– Стой, не шевелись! – занервничал вооруженный парень.

– Да стою, блин, расслабься, не трясись!

– Как закусывать будем? Кто нарежет колбасу? – деловито советовался незваный гость, – Тебе я нож не доверю… О твоей меткости легенды ходят.

– Я ни разу нож кидать не пробовал. Только стрелять. И то давно.

Кот мялся. Вервольф закатил глаза.

– Да достал ты! Режь уже сам, если хочешь. Или ствол убрать – мурашки по заднице бегают?

– Сам ты мурашка! – Кот рискнул опустить пистолет и достал из кармана раскладной нож.

Вервольф задумчиво наблюдал за его действиями.

– Кот, а кто дал поручение?

Расслабившийся, было, Кот снова как-то напрягся и исподлобья взглянул на него.

– Я, вроде, не на допросе? Лучше скажи, какого хрена ты здесь делаешь? Бабу себе нашел?

Эдик покачал головой.

– Нет… Просто работаю. Экскурсии вожу, конфликты улаживаю. Многогранная должность – зам начальника.

– А чего живешь в таком… бараке?

Эдик пожал плечами.

– Весь персонал в таких живет. Каменное здание – для отдыхающих.

Кот закончил резать закуску и достал сигарету.

– И как тебя здесь зовут?

– Андрей Михайлович Хомяков.

Кот прыснул.

– Хомячелло, блин! Какой-то ты жилистый для Хомяка! И вообще – волчара так и проглядывается во всех замашках!

– Какой паспорт стащил… Более-менее на меня похожий… Так и зовут! – Вервольф присел на край продавленной кровати, – а ты как меня нашел?

– Твоя сестра раскололась.

Вервольф потерял дар речи. Холодные черные глаза полыхнули демоническим огнем. Он неторопливо поднялся…

– Вервольф, ты чего?! – Кот чуть не проглотил сигарету, – я ее никак и ничего! Сказал, что мы с тобой в школе вместе учились! Она мне все про тебя рассказала! Пока фотоальбом смотрели…

Вервольф немного расслабился и сел обратно.

– Разливай.

Кот послушно поднял бутылку. Рука дрогнула, прозрачная жидкость плеснулась на стол.

Вервольф внимательно следил за его манипуляциями.

– Держи… Эдик, – Кот протянул ему полный стакан.

– Ну да. Она же меня по имени называла, верно? А как ты ее про брата спрашивал, если вся ваша гоп-компания знала меня под обозначением «Евгений Владимирович Жигайло»?

– Я с ней познакомился, потому что случайно фотку в Инете увидел. Копия ты, только девочка. Сообразил, что можно на тебя выйти. Поухаживал… Сам знаешь, меня ба… девчонки любят! Неделю охапки цветов таскал. Ну и в результате… Пришел, как обычно, с цветами и тортом, сели фотоальбом смотреть. Там фотка первоклашек… Я и сымитировал детскую забывчивость: «Ой, а это твой брат? А мы полгода вместе в школе учились!» А она сразу: «С Эдькой вместе учились? А хочешь с ним повидаться? Он сейчас в пансионате, где источник, работает!»

– А она не догадалась номер школы спросить, – вздохнул Вервольф, – и ты как-то понял, что это, действительно, я, что ты не обознался.

– Ага. Я тебя в любом разе узнаю! Ладно, давай, за нее! Хорошая девчонка. Жаль, что не срослось у нас.

Парни пригубили, настороженно глядя друг на друга.

– А теперь за баб в целом! – поднял стакан Кот.

– За милых дам, – поправил Вервольф.

После второго тоста напряжение слегка отступило.

Кот, уже бестрепетной рукой, не хуже заправского бармена наполнял стаканы. Вервольф жевал колбасу и наблюдал за ним.

– Пьем, или вечер потерян! – вовсю разошелся Кот.

– А тебя как по-нормальному звать, одноклассничек? – внезапно спросил Вервольф.

– Костя. Константин Геннадьевич Вострецов!

– Будем знакомы! – церемонно раскланялся Вервольф.

Костя захохотал и предложил новый тост:

– За знакомство!

Так, понемногу, бутылка закончилась.

– И все, что ли? – с сожалением подбросил ее Вострецов.

– Еще есть. Но откроем только в случае, если ты правильно ответишь на вопрос…

Костя поднял блестящие глаза.

– Какой еще вопрос?

– Сложный и важный! Колись, зачем ты меня нашел? Только не ври! Если бы ты хотел меня «снять», ты бы не сидел сейчас, не наливался со мной водкой!

Гость вздохнул.

Вервольф долил ему стакан. Чем сразу повысил градус… доверия к себе.

– Короче, Эдик… Я в бегах! – сознался Костя.

Вервольф выжидающе смотрел на него.

– Ну, что так глядишь? Я переспал с девахой Сникерса, а потом вовсе спутался с одной следовательницей. Вот Сникерс и сказал… Что меня… Как настоящего кота… К ветеринару…

– Все лишнее тебе уберет, да? – Вервольф хмыкнул.

– Ну, типа того. Я и подумал… Что враг моего врага – мой друг. Мне одному против них – ну, сам понимаешь!

– Чего ж ты меня боялся? Пришел бы, да рассказал!

Кот вздохнул.

– Я помню, как ты… Тогда-то… Не разбираясь, шмалять начал.

Вервольф кивнул и задумался.

Прятаться одному – это надежно. Хотя, как выяснилось, есть слабое звено – сестра. А вот с этим… ходячим несчастьем… Но куда его денешь теперь!

– Слышь, котяра ты мартовский, – решительно сказал он, – с этого дня у тебя новая жизнь. С бабами завязываешь! Хоть с одной увижу – сам лично с ней в ЗАГС отведу. Чтобы не палил контору. Разговариваешь литературно, ясно? Ни слова жаргонного, ни слова матом! Завтра оформим тебя на работу. Электриком потянешь?

– Легко!

– Хорошо. Ствол мне давай…

– Нет уж, – попытался воспротивиться Кот, но под взглядом Вервольфа сник и покорно протянул ему пистолет.

– Ага. Нож с собой не таскаешь. Ведешь себя, как на условном: ни грамма за воротник, ни минуты после двадцати двух часов! Не дай бог тебе меня спалить – сначала тебя грохну, потом в бега уйду. И только в таком порядке! Ты понял… Костик?!

Кот вздрогнул и закивал.

– Молодец. Понятливый попался. Долго жить будешь! – похвалил Вервольф.

Той же ночью произошло еще одно важное событие.

…По роскошному гостиничному номеру разносились звуки выстрелов. Им вторили хриплые стоны и яростные крики.

– Назад!

– Стой!

– Назаааад!!

– Всем лежать!

– Спрут!!! – внезапно проорал низкий мужской голос, – Спрут, твою мать-то!

Все стихло, резко и окончательно.

– Ты там что, оглох? Немудрено! В таком дурдоме! – сварливо произнес тот же голос.

Сидящий у телевизора мужчина средних лет торопливо щелкнул пультом, выключая фильм, и опрометью бросился в спальню.

На широкой кровати лежал человек, перед которым пасовали не то, что киношные, но и вполне реальные бандиты.

Партнеры по бизнесу знали его как Валерия Евгеньевича Александрова. Но все называли коротко и уважительно: Сникерс.

Это имя он получил еще в лихие девяностые, когда в школе отбирал у малышей шоколадки. С этим именем он прошел все уровни развития от непослушного подростка до лидера бандитской группировки.

Сникерс вкусил много горестей и радостей. Никто и ничто не смогло бы его испугать. Кроме одного…

Его единственное слабое место знал только он сам. И еще верный Спрут.

Крутой главарь банды до одури боялся медицинских манипуляций и медиков!

В эту ночь Сникерсу было плохо, как никогда. Но он предпочитал анестезироваться всеми подручными средствами. Лишь бы не к врачу…

– Твою мать, тащи еще колеса! – прошипел Сникерс, извиваясь на влажных простынях.

Спрут, по паспорту – Сергей Михайлович Прутков – любитель киношных боевиков, он же – двоюродный брат, бессменный подельник, правая рука Сникерса – сжал губы.

– Ну, чего стоишь столбом? Блин! Тащи уже! – Сникерс перешел на шепот.

– Слышь, Валерка, – по-домашнему, по-родственному, обратился к шефу подчиненный, – не надо больше. Кто ж столько обезболивающего жрет?! Давай, в натуре, лепилу позову.

– Ты че, офонарел? Че я тебе сделал-то! – простонал Сникерс.

– А че такого? – почесался Спрут.

– Они меня упекут в больницу, а там… Отличную полку в морге забронируют!

– Не фантазируй. Это просто у тебя фобия перед белыми халатами! – озвучил тайну матерого бандита его нетактичный братишка.

– Не умничай, блииин! Психолог драный… Нашелся тут… Три класса образования, а туда же – умничать! Дай колёсико, видишь, почти родной брат… загибается!

– Никаких колес! Пусть специалисты посмотрят! Вылечат и выпишут! Сникерс! Мы с тобой все равно сами в этом… ни шиша не понимаем! – волновался Спрут.

– Ну да… В натуре. Не догадался я тебя на лепилу выучить… – Сникерс опять сжался в позу эмбриона.

– Подожди, – Спрут сел рядом с ним на кровать и достал смартфон, – у тебя боль в правой части живота?

– Дааа…

– Усиливается при надавливании?

– Дааа…

– Тошнит?

– А то ты не знаешь, что я всю ночь, как баба беременная…

– Изжога есть?

– Да фиг его… Да.

– На язву желудка похоже, – диагностировал по Интернету Спрут, – лепилу надо.

– Нее. Нет и еще сто раз нет! Знаешь, что мы замутим? Тут недалеко, всего триста кэ-мэ отсюда, есть классный минеральный источник и хрень какая-то… водолечебница, вроде. Открой свой Интернет!

Спрут вздохнул, но послушался.

– Слышь, Сникерс, – хмуро сказал он, – у меня, кроме тебя, других братьев нет. Я не хочу, чтобы ты загнулся.

– Не загнусь. Отпускает, вроде, – Сникерс распрямился, – уффф…

– Просто колеса помогают. Но все время на анестезирующих нельзя сидеть…

– Слышь, ты че, моя нянька? Расслабься, братан. Что там, по минералке?

– Ну есть. Пансионат. Полудохлый. И источник, в натуре. Минералка из земли фигарит.

– А я о чем! – Сникерс рискнул попробовать сесть. Боли не было. Он приободрился, – я там покантуюсь. А дальше – как фишка ляжет.

Спрут снова вздохнул и стал звонить в полудохлый пансионат.