Читать книгу Глоток горячего горького шоколада - Александра Сергеевна Ермакова - Страница 2

Моя лучшая подруга, Ленка, недавно вернулась от сестры из Турции. Ксюха несколько лет назад вышла замуж за местного и теперь родила долгожданного ребенка. Лена сменялась с мамкой на посту добровольцев-нянек – летали к молодоженам и помогали. Там жарко, красиво, весело. Вот мы и решили с подругой, а почему бы и нет?

Тяжело. Хоть сердце и тело отмерли, муж не чужой человек. Близки столько лет, но и себя полюбила снова. Теперь хочу, как я хочу! Плевать на всё! Если суждено расстаться – так тому и быть. Родственники возмутились, но проглотили сообщение об отпуске в одиночку. Муж негодовал, ревновал, всех обзвонил – узнавал, не с любовником ли собираюсь? Но, правда-то в том, что ещё пока не встретился тот, кто всколыхнул бы душевные порывы. Чтобы изменить, нужна веская причина и человек, с которым хотелось бы это сделать – как минимум лучше мужа.

Не празднуя день рождение, – экономия прежде всего, – засунула совесть глубоко подальше, подкопила денег, и мы с подругой встретились в аэропорту в Москве. Она умудрилась выкупить дешевые билеты в Анталию. Горящий тур! Ура! Мы не виделись больше года и радовались как дети. Это ведь впервые, когда один на один. Нам всегда кто-то мешал.

Уже в самолёте вкратце изложила последние новости о себе и муже:

– Признаюсь, что больше не хочу его. Что мне с ним тяжело, – выдержала паузу – по узкому коридору между сидениями лавировала стюардесса. Склонялась к пассажирам и услужливо интересовалась, хотят ли они чего-нибудь. Когда прошла дальше, я прошептала: – Надоело выполнять прихоти ещё одного ребёнка, причём самого вредного и капризного. Хочу свободы! К тому же решительно собираюсь переехать южнее. Его не тащу за собой – «у него работа». Сама поеду. Мальчишкам пока всё равно. Их друзья не держат, везде найдут новых. Профессия парикмахера у меня есть – нужная. Материнский сертификат получила – комнатку в маленьком городке куплю. В общем, размазанный, но план действий есть. Пока молодая, может, что-то подвернется и на личном фронте.

– Тань, – Лена скривилась, – ты, как всегда. Бах – и решение приняла. Меняться отлично, искать что-то новое – здорово, но за мальчишек не боишься? Они любят Игоря. Отец, как-никак.

– Ты правильно подметила. Как? Никак! Если бы он хоть деньги зарабатывал. Так нет же. Столько лет прожили, а всё на месте топчемся. Хотя, вру! Хуже стало. Многократно. Любви – нет, материального состояния – нет, понимания – нет, секса – нет. Наше достояние – «мои» мальчишки, как часто подмечает «отец». Ты права, за это ему спасибо, если бы не он, таких не родила.

– Грубо, – Ленка отвернулась к иллюминатору и задумчиво протянула: – Но я тебя понимаю. Сама привыкла к тишине, покою, определенному достатку. Ими дорожу и по возможности скрываюсь от родственников. У меня есть пути отступления. Квартиру купила, ремонт закончила, – она вновь повернулась, на лице застыло сочувствие: – А зная твою семейку, об одиночестве говорить не приходиться. Обожаю вас. Милые, но очень шумные.

– Издеваешься? – я задохнулась эмоциями. – За столько лет, я в коем-то веке предоставлена сама себе. Впервые! Знаешь, я тут пришла к простой истине. Вывела несколько времён женщины. Первое: с младенчества по юность – мужчина с тобой сюсюкается, улыбается, памперсы, если нужно меняет. Второе: с юности лет по семнадцать – на тебя почти не смотрят мужчины того возраста, которого бы хотелось, а если и смотрят, то не так, как хочется. Третье: с восемнадцати по тридцатник – тебя хотят и плотоядно смотрят. Четвертое: с тридцатника по лет сорок пять – мужчины заглядываются, стремятся пообщаться, показать, какие все из себя. Пятое: с сорока пяти и до шестидесяти – на тебя опять почти не смотрят мужчины того возраста, которого бы хотелось, а когда смотрят, то не так, как мечталось. И шестое: от шестидесяти до… Мужчина с тобой вновь сюсюкает, улыбается и меняет памперсы, если нужно. Так вот. Я потеряла третий возраст и вошла в четвёртый – хочу его использовать на полную! Мы ведь с Игорем вместе всегда, а когда нет его, есть дети. Сейчас задыхаюсь от счастья. Хотя, если по-честному, тик мучает. Нет-нет, да и посматриваю: «Где же мои охламоны? Что-то подозрительно тихо. Наверное, малой вновь чудит. А старшой нашёл где-нибудь комп или телефон и завис.» Потом вспоминаю: «Чёрт! Я же без них!» Так что ты, как только пропаду из реальности и буду оглядываться с диким выражением лица, одергивая: «Ты одна! Отдыхай! Гуляй, веселись!»

Ленка улыбнулась:

– Это могу. Вот только, – поморщилась, и заправила светлую прядь за ухо, – сама не очень-то погулять, сама же знаешь. Мужчин хватило, да так, что панически боюсь новых, даже мимолетных отношений.

– Зая, твое постоянство восхищает… – ерничала любя, – ты бы имя мужское поменяла, а то тебя заклинило. Что не рожа, то Серёжа! Уж прости, не до смеха, зато правда. К тому же не самые лучшие представители этого имени.

Лена нервно усмехнулась. Горечь читалась так явно, что хотелось подбодрить подругу, я этого не сделала. По себе знаю – начнёшь успокаивать, станет хуже. Лучше пропустить мимо, отмахнуться и перевести тему в другое русло.

– Как у тебя сеструха? – мало интересовала судьба Ксюши, но промыть кости кому-то нужно. – Малой ещё мозг не вынес? Она у тебя характерная девица: «Только я и никто больше!» А тут всё внимание на ребёнка.

Разговор принял сплетническую направленность. Мы выливали друг другу своё «фу» на других – успешных, но нами так и непонятых… Пару раз самолет входил в зону турбулентности: трясло и качало. Душа уходила в пятки, когда проваливался, будто в пропасть – затяжное падение с закладыванием ушей и давлением головы на грани потери сознания. Лена прощалась с жизнью. Летала давно, но так – впервые. А я хоть и вжалась в сидение, удерживая ручки до побелевших костяшек на кулаках, но получала истинное удовольствие. Ах, адреналин…

Из нас двоих Ленча лучше говорила на английском, хоть и ломано. Я же на уровне: «Yes, no, I not speak english». Отчаиваться рано. Панику прочь. Подруга не первый раз замужем. К тому же в путевку все включено.

Нас доставили в отель «Delphin Diva Premiere». Размещение прошло на удивление безболезненно, по сравнению с российскими гостиницами. Номер пастельных оттенков: оливковый, молочный. Очень уютный и милый. Большие кровати, комод, на котором приютился телевизор. Стол, стулья. Прикроватные тумбы, над ними зеленоватые светильники. Туалет и ванна кремовых тонов. Балкон с потрясающим видом на бассейн.

Мы кинули вещи, нацепили купальники и побежали одаривать собой пляж и море. Я в шоке! Песок чистый: без окурков, шелухи от семечек, косточек, банановой кожуры и прочего мусора, наполняющего российские и украинские пляжи. Переодевалки цивильные, открытые кафешки. Что хочешь, когда захочешь. Умереть – не встать! Для кого-то это привычное, а вот для меня – рай на земле. Море – бархатное, солнце – ласковое, мир – прекрасен. Жить хотелось, как никогда.

Площадка для волейбола не пустовала. Там девчонки-аниматоры собирали желающих поиграть, а так, как я ещё тот игрок – за плечами кубки города и области, естественно, потащила Лену туда. День пролетел, словно реактивный. Перед ужином мы привели себя в порядок. Нарисовали, что надо, подкрасили, где необходимо, и отправились в ресторан на вечернюю шоу-программу. Я наслаждалась каждой секундой. Впитывала как губка – кто ж знает, что меня ждёт дальше?! Может, это последнее увеселительное мероприятие, а потом трудовые будни до конца жизни.

Ехала с точным планом – гульнуть по полной и со всеми вытекающими. Но выработанный за годы брака комплекс замужней во мне силен. Да и Ленка не лучше. У нее замашки леди. Многие думают, что она – высокомерная, неприступная и общаться с ней невозможно, но это неверно. Она прекрасно поддерживает разговор, с прекрасным чувством юмора, просто… чуть медлительная, спокойная. Видимо, поэтому и не клеится личная жизнь. Когда познакомились, я к ней присматривалась несколько дней. Играет или правда такая? Оказалось – такая. Помнится, случай. Мы шли по улице, прохожий спросил, сколько времени. Я достала телефон из кармана и, распахнув, сказала: «Без пятнадцати двенадцать!» Это действо заняло не больше десяти секунд. Так вот, будто специально через несколько дней вновь кто-то поинтересовался временем. Ира открыла сумку, ковырялась с минуту, неспешно достала трубку, двумя пальцами вытащила из чехла, одним открыла слайдер, поглядела в той же последовательности, с невозмутимым видом, убрала и только после, ответила: «Десять минут пятого!» Ладно, моё лицо, а вот увидеть лицо прохожего… Ещё бы чуть-чуть, и он состарился от ожидания и недоумения. Я еле сдерживалась от смеха, Лена потратила на сие действо несколько минут! Она специфическая, но такая милая. Я мотор, причем реактивный, а она медленный газ. Хотя, меня ее нерасторопность не напрягает. Всё отлично, главное, привыкнуть.

Так вот, «газ» и «тормоз» на первой вечеринке в Анталии и урожай на вечер небольшой. Двое пьяных турков, ростом по… Кстати, правильный рост. Зачем смотреть собеседнику в глаза? Да и что ниже потом увидишь, если подцепишь. А так – по грудь. Это притом, что мы с Ленусей модельными параметрами не блещем. Я метр с кепкой, она тоже, только в затяжном прыжке. Так что, карапузов-кавалеров мы отправили в сад.

Радовало, что в Турции многие говорили, как придётся: английский, русский, турецкий, немецкий. Короче, абракадабра, но чем выше градус, тем теснее контакт, более понятная жестикуляция. В общем, я впитывала словечки и что радовало, они хорошо оседали в голове.

Второй день летел также быстро: пляж, солнце, море – тело вновь наливалось жизнью, кожа становилась загорелее, а мысли прагматичнее. Желание било ключом, вот только на глаза никак не попадался тот самый, кому хотелось бы отдать сердце.

Вечером позвонила своим. Отчитаться – всё отлично и узнать, как детки.

Стас и Денис наперебой кричали:

– Мамочка, мы тебя любим. Очень соскучились. Возвращайся.

Я улыбалась:

– Я тоже. Уже скоро. Целую!

Но, на самом-то деле, настроение будто в ожидании «критических» дней, ухудшалось.

Лена успела навестить сестру:

– Ксюха сказала, что сегодня приезжают местные, – как бы невзначай огорошила подруга новостями из первых уст. Оказалось, Тезер, муж-турок Ксюхи, находка для шпиона. – Они тут зажигают несколько недель, потом мигрируют в другой мотель. К тому же знают о «новом поступлении» из России. Здесь слухи разлетаются быстро. Так что мы попали на «аукцион невест и женихов».

– Да, поступленьице знатное, – я кивнула на бассейн. Там девчонки на лежаках словно с обложки глянца. Будто в Анталию горящий тур продавали только при предъявлении «третьего размера», фигур топ-моделей и возраста не более двадцати пяти. Хотя в этом розарии как минимум пара кактусов присутствовало – мы с Леной. Нам за тридцать. Она с объемами не в тех местах, да и я ощущала себя, мягко сказать, не в своей тарелке, когда рядом «такие». Мы тоже, как с обложки «Плейбоя», вот только раздела «Карикатура» или дополнительного издания: «Если стоит, глянь – упадёт».

– Главное, Наташами не представиться, – хихикнула нервно подруга.

– Почему?

– Для южан, – Лена огляделась в поиске «ушей» и понизила голос до шёпота: – имя Наташа – нарицательное…

– А-а-а, – дошло до меня. – Понятно! Как в анекдоте: «Такая маленькая, а уже Наташа…» – многозначительно кивнула. – Ничего, – твёрдо заявила, повернувшись к стойке бара, – мы возьмём опытом или жиром то есть – жаром!

Ленча хохотнула:

– Тань, прекращай, я сюда за другим ехала.

– А я нет, – посерьезнела. – Обидно, когда в тридцать уже списывают в утиль. Ладно, что еще сказала сеструха?

– Ничего! Спросила, не хочу ли посидеть с племянником выходные.

– Это шутка?

– Если бы, – Ленка облокотилась на бар: – One beer, please. – Бармен, быстро выполнил заказ и отошёл. – Я сказала, что пока не могу, – она глотнула из бокала. – Ксюха, как всегда, истерику устроила, что я не помогаю, и тетка из меня никудышная.

– Оборзела девочка! – не удержалась я. Ленка криво усмехнулась:

– Она маме позвонила, а та, по обычаю, начала ее защищать – меня стыдить. Ладно, проехали, – расстроено отмахнулась подруга. – Я пообещала на следующей неделе отпустить ее с мужем на гулянку.

– Издеваешься? – не скрывала возмущения. – У нас всего две недели и выходные ты собираешься подарить сестре?

– Тань, зна-а-аю, – проскулила Ленка, разглядывая бокал. – Что делать – ума не приложу. Не смогла послать.

– Всё, – я спрыгнула с крутящегося стула, – пошли к вечеру готовиться. Это этим ничего не надо, – вновь кивнула на лежбище красоток. – Итак утянуто, подтянуто, а нам ещё лицо рисовать.

Конечно, шутка. Из мейкапа у нас только помада и то, пока кушать не сели, но всё же. Есть ещё волосы – их уложить можно. Вот только лень. Особенно после воспоминаний первого улова кавалеров. Стоило ли утруждаться? В итоге не готовились, только душ приняли. Проболтали, валяясь на постели, а когда петух клюнул, надели, первое попавшее под руку.

Когда началась вечерняя программа, я вспомнила и об отсутствующей прическе, и о том, что в косметичке есть тушь, а помаду, как и зеркало, можно было бы с собой прихватить. Топ подыскать с декольте поглубже, а юбочку короче. Проклинала себя, что на второй день отдыха обленилась, и красоту не навела. Впервые взгляд остановился на том, кто его радовал. Как мечтала: высоченный, загорелый, тёмные, вьющиеся волосы, завораживающие глаза, белоснежная улыбка.

Звуки улетучились, стихли. Мир сузился до узкого прохода, ведущего к «нему». Дыхание подводило – замирало, болезненно сжимая легкие. Даже глотнуть не могла – в горле застрял шершавый ком. Мысли испарились – в голове пустота. Всё свелось к персоне, завладевшей вниманием. Турок словно светился, притягивая магнитом. Ощущалось в нем нечто, отличающееся от остальных. Уверенность в себе, не показное поведение, раскрепощенность – сильное мужское начало, подкрепленное незаурядной внешностью. Эдакий брутал, сражающий одним взглядом; знающий себе цену и умеющий получать, что желал и когда желал. Вспомнились прочитанные романы. Сердце: то рвущееся из груди, то пропускающее удары; предательская краска, приливающая к щекам, подрагивающие руки, слабость в ногах. Это нахлынуло волной, размером с цунами и смело разумное и еле блеющее: «не по тебе жертва».

Поздно. Инстинкты сильнее. Я попала точнее, пропала…

Как оказалось, не одна я падкая на красоту. Присутствующие девицы дышать перестали.

Группа турок, смеясь, неторопливо прошла к самому большому столику. Пока рассаживались, плотоядные взгляды и томные девичьи хихиканья летели со всех сторон. Ребята ещё не поняли, кто настоящие жертвы.

Неудобно-то как.

Я посмотрела на Лену, она на меня – мы скривились. Не нужно быть экстрасенсом, подумали об одном и том же: «Загон на убой! Пацаны попали в логово хищниц, хотя глупые, думали, что снимать приехали они».

Еда в горло не лезла, танцы не радовали – турок-мечта лишь единожды удостоил взглядом и то – беглым. Даже секундной задержки не было. Зато шибануло разрядом так, будто молнией единственное дерево на выжженном поле. Истлела вмиг.

Больно-то как. А ещё обидно.

Старость и собственная невзрачность как неизлечимый порок. Давили грузом. Настроение упало окончательно. Столик турок расширился за счёт столика с эффектными блондинками из Москвы. Праздник сдвинулся в их сторону, действо вечеринки и шоу-программы крутилось там же.

Меня распирало от негодования, а Лена же, напротив, сидела с непроницаемым лицом и потягивала вино как ни в чём не бывало. Мне бы ее непоколебимость.

Отшив очередных веселых ухажеров-немцев, мы отправились в номер. Сон никак не шел – перед глазами маячил красавец, тискающий девчонку с большими «достоинствами».

– Лее-ен… – протянула тихо. Молчание. – Ле-ен, ты спишь?

– Мм-м…

– Я пойду, искупаюсь. Ты как?

– Тань, с ума сошла? – сонно шикнула она. – Ночь.

– Ну и что? Вспомни, как в Геленджике? Круто было. Планктон сверкал.

– Нам было сколько? Двадцать! Романтики хотелось. А сейчас: чужая страна, акулы-убийцы, маньяки на пляже, как, впрочем, и парочки, занимающиеся всяким разным.

– Так, может, изнасилуют?

– Дура!

– А ты зануда, – пробубнила, вставая. – Зад оторви от койки, и пойдём! Быстро окунемся и вернёмся бодрячком. Что может случиться?

Паузу затянулась.

– Нас опять не захотят нормальные? – колко поинтересовалась подруга.

Я, сдерживая слёзы, расхохоталась:

– Да, как-то так.

– Ладно, – пробурчала она. – Всё ради тебя.

– Ничего, ты мне в старости ещё спасибо скажешь, – подбадривала больше себя, чем ее.

Через минуту мы уже тихо шли по коридору. Спустились на первый этаж, миновали фойе, бассейн и побежали к морю. Веселье слышалось отовсюду, как, пожалуй, и постанывания.

Хм, вот чем жил курорт.

Недалеко от берега белоснежным пятном покачивалась яхта. Крутая, как в фильмах и журналах, где на корме «силиконовые» девицы пританцовывают топлес. Рядом раздавались мужские голоса и женские радостные визги, смешивающиеся с плеском воды. Мы с Леной остановились в самом затененном месте и, скинув халаты, нырнули голышом.

Море теплое и спокойное. Обволакивало нежностью, будто принимало в своё лоно. Светящаяся вода искрилась. Ничего не скажешь – живительное купание. Вот только выглянувшая из-за облака луна, как издевка. Осветила землю и смиренное море. Куда спрятаться? Чёрт знает.

– Тань, – зло шикнула Ленча. Обреченно глянула на нее – голова торчит из воды, в глазах: «Убью, не помилую!»

– А я чего? Кто ж знал, что луна выплывает. – оправдывалась шёпотом. Хохот с яхты заткнул. Знакомый силуэт мелькнул в капитанской, оттуда же вновь полетел заигрывающий женский смех. Рядом с кораблем плескались несколько парочек. Точнее, резвились… От стыда и ревности хотелось провалиться сквозь землю, но даже этого не дано. Я поплыла к берегу. – Мне плевать, Лен, как и тебе должно быть. Не молодеешь, я тоже. Нужно ловить, что успеем!

– Ага, – чуть приотстав, не преминула уколоть подруга. – Главное, не сифилис или другое половое заболевание. Тогда лечение будет долгим и болезненным, а память – вечной и постыдной!

Я не хотела показывать, что самой неудобно:

– Ты ни с кем из них не знакома, – наставляла как можно увереннее. – Через пару дней уедешь, и больше никогда не встретишь, – оглянулась. Ленка с хмурым лицом гребла сосредоточенной «лягушкой». Расхохотаться бы от комичности, но… не поймёт. – Вон, – кивнула я на яхту, – даже не заметили. Так что, заканчивай разыгрывать девственницу, причаливай к берегу. Руку на отсечение, станцуй мы сейчас лезгинку в этом виде, они на нас даже не взглянут. Успеем одеться и убежать.

Сама не была уверена, но лучше сказать твёрдо, чтобы сомнений у подруги не осталось. Выскочила на берег. Как назло, долго попадала в рукава халата. Тело липкое, ткань сразу же намокла. Нелепо прыгая по кругу и чертыхаясь, всё же запахнулась. Подняла Ленкину одежду и понесла ей в воду. Она укуталась, мы побежали в мотель. Осадок уплотнился: хотела проветриться и освежиться, а получилось, наоборот, увидела «его» в объятиях другой и совсем зачахла. Слёзы мечтали прорваться, едва удержала. С головной болью упала на постель, ворочалась почти всю ночь и только под утро забылась коротким сном.

Третий день, под стать второму – добей, чтоб не мучилась. Турок охмурял следующую «порцию» девчонок. Благо их завоз-заезд большой. Да к тому же почти нескончаемый – «новый товар» подоспел, будто скидки на рождество и бонусы за активность. Бери – не хочу.

Я непринужденно усмехалась, но на деле – молча ненавидела и завидовала, а в сердцах молила ещё хоть об одном взгляде «мечты». Пусть мимолетном, или даже брезгливом. Ведь каждый жест турка, улыбки, смех, вызывали необъяснимый тайфун ощущений, выворачивающий мой внутренний мир наизнанку. Тело становилось чувствительным до боли. Оно горело, кипело, требовало внимания. Я истосковалась по ласкам, а воображение, как назло, творило немыслимое – рисовало такие эротические картинки, что смерть казалась самым простым выходом. Остальное истязало с адскими муками. Словно резали тупым ножом без наркоза, присыпали солью и возобновляли пытки раз от раза.

***

Так пролетели дни: четвертый, пятый, шестой, седьмой. Когда сердце перестало кровоточить, настал долгожданный момент – да пошло всё, у меня отпуск – можно сказать, полегчало. Ленка, как и обещала сеструхе, пошла нянчиться с племянником, а я, чтобы не мешаться, развлекалась: пляж, волейбол, потом к ней. Поддержка – великое дело. К тому же опыта у меня больше – двое детей за плечами, точнее, на шее. После, вместе отправлялись гулять и, наконец, наступала ночь. Тяжело приходящий, обрывочный сон.

Я без Лены не ужинала, боялась, что одиночество убьёт, а, вернее, добьет. К тому же не хотелось, чтобы меня видели без подруги. Соседи по столику закидали бы вопросами. Вечером звонила своим. Услышав родные голоса, успокаивалась, но мужу, как и прежде, отвечала:

– Нет, не скучаю. Нет, не люблю… – на сердце больно, но врать не могла.

Воскресенье в том же ритме и когда подруга ко мне вернулась, мы решили: последние дни гуляем на полную, как планировали вначале. Всех мужиков из старых заездов уже отшили, красавцы на нас не смотрели, будем веселиться для себя и души.

Зал не пустовал – бывшие, новоиспеченные девушки «турка-мечты» и его приятелей заполонили «банкетку», точно тряпки «Секонд-хенд». Обида, надежда в их взглядах читалась так явно, что мне даже стало жаль девчонок. Ведь каждая мечтала о принце. Думала, что единственная, неповторимая. В итоге, оказалось, и замена быстро находилась, и большинство блондинок все как одна – пластически созданные клоны под Анджелину Джоли. Здесь уже пожалела турок – как бы ни запутались, кого имели, а кого нет. В постели же, видимо, обычные. Если были бы супер-гейшами – мужчина не побежал искать замену уже на следующий день.

Мы с Леной победили в паре конкурсов. Танцевали до упаду. Отшили очередную компанию разжиревших англичан, соболезнующих нашему одиночеству и, с чувством выполненного долга, пошли спать.

На следующий день я участвовала в соревнованиях по пляжному волейболу. Выиграла с немцем приз – купание на «таблетке». А приз ли это? Правильный вопрос, но, как и многие другие разумные пришёл поздно. Чудовищное катание, от которого чуть не вывернуло. Я едва не выпрыгивала из нее, бросало из стороны в сторону. Сил держаться не хватало – повезло, напарник время от времени придавливал ногой. Хотя, и ему, можно сказать, повезло – меня всю ощупал. Кому это позволялось раньше? Только мужу. А здесь. Тело ныло покруче ломки после марафона любви или похода к мануальщику.

Я зареклась: больше ни-ни на «таблетке».

Вечером с Леной вновь отрывались. Интеллектуальный конкурс – наш, конкурс быстрых ответов – тоже. Пропустили танцы с шарами – там верховодили блондинки со своими «накаченными», куда нам с нашими «сдутыми»? Троицу русских, желающих скрасить пресный вечер соплеменницам, отшили, как можно тактичнее:

– Мальчики, мы лесби. Гуляем только вдвоём. Третьи, четвертые и прочие в компанию не принимаются, – для пущей убедительности подтянула Ленчу, смачно чмокнула в щёку. Подруга зарделась как школьница, но шока не выдала. Сомнения, читаемые до этого на лицах соплеменников, рассеялись. Мужики скривились, но «отчалили». Мы не удержались – расхохотались.