Читать книгу Главное – успеть… - Александра Шадрина - Страница 2

Алла с трудом вылезла из переполненного автобуса и устало побрела домой. На душе было паршиво: усталость, накопившаяся за год, и гора нереализованных планов давали о себе знать. Да еще морозный, бесснежный ноябрь все никак не хотел заканчиваться. Алла огляделась по сторонам: замерзшие, как будто скрюченные деревья и хмурые, прячущие носы в шарфы, люди, казалось, мысленно были солидарны с ней. Хоть бы снег выпал, что ли.

Алла вздохнула. Ей бы после работы устроиться на диван с ногами и кофе, да почитать какой-нибудь легкий роман, посмотреть сериал, пусть даже глуповатый американский, а потом заказать готовую еду и, прижавшись к мужу, обсуждать что-нибудь приятное, никак не касающееся работы. Ну или подруге Машке позвонить, поболтать часок-другой. Они неделю не созванивались, только сейчас сообразила Алла, что уже само по себе странно. Бросить бы дела, да позвонить, но нет: ее ждали бесконечная готовка, война с тройками сына, никак не сводящиеся цифры в годовом отчете, незаконченная работа за ушедшую на больничный коллегу и хмурый муж, у которого на работе своя, двамесяцатянущаяся война.

Нехотя Алла заскочила в магазин купить гречки и хлеба. Привычно удивилась ценам, потолкалась в хлебном отделе и постояла немного у витрины co снеками и семечками. Подростково-закусочное ее не интересовало, зато отсюда открывался вид на ликероводочное. Обычно к концу недели ей хотелось выпить немного после работы, и здесь, у витрины, постоянно перед глазами вставали картинки из зарубежных фильмов, где бокал вина за ужином – нормальное явление. Но Алла жила в обычной российской глубинке, а ее давно покойный дед отбил любую тягу к спиртному. И красивые картинки так и оставались картинками из киношной жизни.

На кассе тоже все как обычно: подслеповатые бабки, которым почти в восемь вечера, ни жить ни быть, понадобилось выползти в магазин за буханкой хлеба, ржущие подростки, заставляющие чувствовать себя старухой, ибо в их речи понятны ровно полтора слова, и бесячая кассирша. Ну объясните, как можно улыбаться в столь поздний час, когда перед тобой разношерстная очередь с кучей претензий, на большую часть которых ты повлиять не в силах?

Чтобы хоть немного сократить путь, Алла пошла через обычно немноголюдную вечерами аллею. Пробежала по вымощенной брусчаткой дорожке, натянула посильнее на голову шапочку, на бегу достала телефон и позвонила сыну – второкласснику, который в данный момент отстаивал право делать «домашку» самостоятельно. Мудрые коллеги на работе уверяли, что ей стоит радоваться данному факту и отпустить немного вожжи. Но длинный ряд трояков страшно ее нервировал, ибо непонятно, собирается ли сын вообще из них выплывать, или самым главным для него было добиться, чтобы от него «отстали» в принципе.

Маша позвонила как раз в тот момент, когда Алла остановилась у лавочки, чтобы убрать телефон и найти в своей необъятной сумке перчатки. Давно стоило навести в ней порядок, но всегда находились более важные дела, и сумка только росла вширь.

– Машка, как раз сегодня тебя вспоминала! – обрадовалась Алла. – Думала, может, ты послушаешь мое нытье.

– Подожди с нытьем, – немного странным, глуховатым голосом попросила подруга. – Лучше скажи: сможешь Ваньку завтра на ночь забрать к себе?

– Ваньку? На ночь? – Алла так удивилась, что даже прекратила поиски перчаток и выпрямилась. Они хоть и были подругами, но ни разу не оставляли детей друг другу на ночь. – А муж где? Что случилось-то?

– Муж с суточного дежурства отпроситься не смог, а свекровь только в субботу приедет. Так можешь или нет?

– Смогу, в принципе, – пожала плечами Алла. – А ты сама-то где? В командировку отправили что ли?

– В больнице я, – услышала девушка произнесенное со вздохом. – Со сломанной рукой лежу, завтра операция.

– Опаньки, – Алла даже села. – Где ж ты так?

– На работе. – Алла отчетливо расслышала сдерживаемые всхлипывания. – Оскольчатый перелом лучевой кости, титановые пластины будут устанавливать. Потом реабилитация.

– Твою ж дивизию….

Алла тяжело присела на скамейку и замолчала. Подруга на другом конце, не сдерживаясь, тихо плакала. Алла оглянулась по сторонам: аллея как будто вымерла, лишь скрюченные деревья причудливо меняли формы, поддавшись ветру.

– Как же так-то, – тихо произнесла женщина, не понимая даже, как приободрить подругу. – Впрочем, не надо подробностей, как-нибудь в другой раз. Ваньку заберу, посижу сколько надо, сейчас главное руку поправить, все остальное – потом.

– Спасибо, Ал. Ты… не звони завтра, я сама, когда все закончится. Когда в силах буду разговаривать.

– Конечно, дорогая. Сильно не переживай, и не такое в жизни бывает.

Бывает. Но не в случае Машки. Алла как-то бессознательно протянула вперед левую руку, медленно повертела ею в воздухе. Обычная, здоровая рука. Вот Алла, например, с ее работой за компьютером вполне может месяцок и одной рукой обойтись. Гипотетически, конечно. А Мария Лушина – лучший фрезеровщик крупного республиканского завода, лауреат всероссийского конкурса «Инженер года», и просто человек, работающий в прямом смысле руками, – вряд ли.

Алла тихо от души выругалась. Как же она там одна в больнице? Одна со своими мыслями? Сразу вспомнилось, как еще по молодости Алла с подружками хихикали над выбором Машей профессии. И как сама Маша с горящими глазами пыталась им объяснить, чем кольцевые сверла отличаются от концевых, а они лишь ждали, когда она наиграется. А по итогу – Алле до чертиков надоели графики, цифры и сводные таблицы, а Машка до сих пор влюблена во все собственноручно изготовленные детали и не собирается успокаиваться, пока не поработает со всеми возможными материалами. Интересно, рука правая или левая? Хотя в Машкином случае это роли вообще не играет.

– Слушай, подруга, тебе пора уже переходить на должность начальника цеха, как думаешь? – Алла постаралась обойти неудобную тему. – Тем более, начальство, как бы там все не произошло, тебе должно. Тебя же не собираются крайней делать?

– Нет, конечно, – сквозь слезы ответила Маша. – У меня начальник замечательный. Обещал все затраты компенсировать и вообще…

– Ну и хорошо, – как-то приободрилась Алла. Она почувствовала, что как бы отвратительно себя не чувствовала, просто обязана сейчас была заразить подругу позитивом. – А пока на больничном сидишь, Ваньку подлечишь, в первом классе не до этого будет, поверь. И в театр, наконец, сходишь! И …и нагуляешься вдоволь, поняла?

Алла подняла глаза в небо, и вдруг замерла. Тонкие ветки деревьев, которые казались ей такими замученными, создавали своими переплетениями на темно – синем облачном небе невероятные рисунки. Немного мистические и атмосферные. Алла подумала, что такие картины бывают только в ноябре, ведь зимой деревья чаще пушисто-белые, а весной небо уже совсем другое. И как она раньше не замечала, что голые деревья способны выглядеть так красиво?

– Спасибо, подруга, ты такая оптимистка, – отозвалась на другом конце Маша. – Так хочется с тобой увидеться. Или ты опять в полной загрузке?

– Нет, – неожиданно для самой себя ответила Алла, по-прежнему не спуская глаз с когтистых длинных веток. – Вот отпустят из больнички, и приходи в гости, черт с ними, с делами. И поплачем, и напьемся, и планов на год вперед настроим, поняла?

Маша тихо засмеялась, и от этого Алле стало самой легче. Она тоже улыбнулась, несмотря на слезы в глазах. Ей было холодно, но это не имело никакого значения. Она вдыхала морозный воздух, и почему-то он больше не раздражал ее. Мимо пробежала молодая парочка: девушка тыкала парня в бок, а тот смеялся и пытался прижать ее к себе. Алла улыбнулась, вспомнив свои прогулки с мужем. Раньше как-то и жизнь проще была. Или…

– Слушай, Маш, как думаешь, сейчас жизнь и правда сложнее стала, или мы стали чересчур загоняться?

– Не знаю даже, что и сказать. – Алла услышала чьи-то отдаленные стоны, и у нее мурашки побежали по спине. – Я кстати сегодня вспоминала, как в детстве ногу ломала, и ты знаешь, это не помешало мне тогда целый месяц в деревне тусить. Я даже на дискач ходила один раз, и расписать мой гипс еще надо было заслужить.

– Ну ты и оторва была, – Алла встала со скамейки и улыбнулась. Совсем стемнело, и фонари, словно светлячки, освещали дорожки – паутинки. – Не забудь завтра позвонить, я буду волноваться.

– Обязательно. И спасибо тебе за все. – Маша немного помолчала. – Ах, да, у тебя-то как дела? На что жаловаться хотела?

Алла чуть помолчала. Да, полчаса назад она бы действительно стала жаловаться на несправедливость мира. Но сейчас …она думала о тех, кто как и Маша вдали от дома страдали от боли телесной и душевной. Они наверняка выбрали бы и сверхурочную работу, и недосып, и миллион домашних обязанностей вместо болезней и больниц.

– Да не, ерунда, ценники на гречку в магазине опять не совпали, забей. У меня все замечательно.

Алла захлопнула крышку телефона-раскладушки, вздохнула и подняла голову. На фоне позднего вечернего неба на нее глядела мерцающая звезда, а где-то вдалеке были слышны голоса людей. В жизни Аллы и, правда, все было замечательно.