Читать книгу Первая леди ночи. Серия «Истории любви» - Александра Шадрина - Страница 4

Она смотрела в его зеленые глаза и не могла оторвать от них взгляда. Он был очень красив, ее собеседник. В его руке дымилась сигарета, а пальцы чуть дрожали. Они оба были напряжены. Был поздний вечер, и она ждала, когда он, наконец, решится начать свой рассказ. Он расскажет ей многое о себе и о Ней, о том, как развивались их отношения, может быть, объяснит, где она сейчас и почему он иногда говорит о ней в прошедшем времени. Ему было нелегко обнажать свою душу и извлекать из глубин подсознания свои воспоминания, а ей нелегко было слушать.

А если бы он только знал, как сильно она его сейчас хотела! Ей хотелось гладить его по рукам, прикасаться к красивому телу, а вместо этого ей придется слушать, как он гладил и целовал Ту девушку, так запавшую ему в сердце. Впрочем, не факт, что у них вообще что-то было. Но проклятое воображение уже рисовало разнообразные картины. Хотя услышать из его уст правду все равно было намного страшнее. Хотелось убежать подальше, ничего не слышать, ничего не знать. Потому что после этого она будет смотреть на него совсем другими глазами. А ей хотелось знать его таким, какой он есть сейчас. Каким он был до этого дня. Или ночи?

Он пошевельнулся, затушил сигарету в пепельнице и произнес:

– Она появилась в моей жизни незаметно…

Девушка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Так было легче воспринимать его речь. Сказка начинается, мальчики и девочки, устраивайтесь поудобнее.

… – Она появилась в моей жизни незаметно. Конечно, мы сталкивались с ней пару раз в коридорах, но я как-то не воспринимал ее как сотрудницу. Не знаю, мне казалось, что она появляется здесь случайно. Но однажды она появилась в моем кабинете. Принесла отчет, пояснив, что ее начальница уехала по делам, а секретарь в отпуске. Я, конечно, поблагодарил ее, и когда она ушла, вызвал к себе Леночку – это мой личный секретарь – и поинтересовался, кто она такая.

– А вы разве ее никогда не видели? Вы же подписывали договор о приеме на работу, должны помнить, – удивилась Лена.

– Вы ничего не путаете? – рассердился я тогда. – Я должен помнить в лицо всех своих сотрудников?

Тогда она извинилась и, сверившись со своими данными, сообщила, что девушку зовут Евой, она штатный психолог. Испытательный срок она прошла на телефоне доверия. Прошла успешно, и ее зачислили в штат. Отчего-то прятать ее не стали, поэтому уже три месяца она занималась наиболее трудными случаями. Так сказать, лицом к лицу с посетителями, ищущими психологическую помощь.

В общем, так состоялось наше с ней знакомство. Заочно, что называется. Как президенту, мне было непростительно, что я толком не знаком с ценными сотрудниками.

Кстати, ты, наверное, немного знаешь о моей компании, – он взглянул на девушку и тут же устремил взгляд куда-то в пол.

– Ну не компании, конечно, а Центра психологической помощи. Я сам когда-то был просто акционером, но… после смерти жены пришлось взять все в свои руки. Никто не знал лучше меня, как управлять Центром. Первое время было немного неловко: мужик и Психологический Центр. Фигня какая-то. Но потом привык. Центр работал и работает нормально, так что меня все устраивает. И если бы не эта история…

Ну, в общем, когда Ева в очередной раз забежала с какой-то бумажкой ко мне, я усадил ее, предложил кофе, расспросил о работе, поинтересовался, чем увлекается. Она на это пробормотала что-то невнятно не то о смерти, не то о смысле жизни. Я не очень понял, да, честно говоря, не очень и вслушивался. Мне важнее было просто посмотреть на нее. Как выглядит, как говорит, как держится. Все-таки она совсем молоденькая пришла к нам. Ты знаешь, она такая была вся спокойная, я бы даже сказал немного холодная. Даже сложно было представить, что она психолог. Да еще хороший специалист. Я, может, и не стал бы перед ней откровенничать. Впрочем, я ее в работе тогда не видел.

– А разве не ты принимал ее на работу? – поинтересовалась девушка. – Или этим, наверное, занимается отдел кадров?

– Да нет, вообще-то я всегда стараюсь, чтобы кандидатуры проходили через меня. Я сам должен на них взглянуть, правда уже после проверки на профпригодность, в этом я слабо разбираюсь. А вот Еву я как раз и пропустил. Уезжал в командировку в Питер. Поэтому о ней узнал по телефону, а потом вообще не до нее стало.

Девушка покивала головой в знак понимания, а сама подумала, что лучше бы он эту Еву вообще не заметил.

– В следующий раз я имел возможность понаблюдать за ней во время плановых отчетов всех наших отделов. Она тоже выступала с какими-то цифрами, графиками и планами работы на ближайший квартал. Я еще удивился, почему она этим занимается. По идее у нее не было таких обязанностей.

А после совещания ко мне подошла Татьяна Валентиновна.

– Кто это?

– У нас в Центре, как ты понимаешь, несколько отделов. Отдел непосредственной работы с клиентами, отдел анализа и планирования, отдел по связям с общественностью и работе с населением. Это помимо разных хозяйственных частей. В каждом отделе, соответственно, свои начальники, свои должности и обязанности.

Так вот Татьяна Валентиновна как раз была начальником отдела анализа и планирования. А Ева работала в отделе работы с клиентами. Точнее, по бумагам она работала только там, а на деле выходило иначе.

– А почему ты об этом не знал? Эта самая Татьяна должна была тебя поставить в известность.

– Ну, так после совещания она мне и сказала, что предложила Еве работать на два отдела.

– Ты знаешь, – сказала она мне, – Ева девушка очень способная и явно заинтересованная в своей работе.

– Все они сначала такие заинтересованные, – заметил я.

Татьяна слегка поморщилась. На лице тут же проявились морщинки.

– Я тоже первое время так думала.

– И за четыре с чем-то месяца поняла, что она способна на большее? – Я честно хотел спросить как можно равнодушнее, но получилось все равно очень скептически. Отчего Таня тут же повысила голос.

– И это ты говоришь мне – психологу с большим стажем, дослужившему до начальницы?

Она смотрела на меня сквозь стекла очков, и я почувствовал себя неловко. Ох уж эти психологи! Всегда найдут, чем подействовать на собеседника. Тем более, такие профессионалы.

Сколько помню, мы всегда с ней были на «ты». Она вообще женщина очень внимательная, добродушная и спокойная. У нас всегда были с ней хорошие отношения.

Мужчина на некоторое время замолчал, и на губах его появилась чуть заметная и теплая улыбка. И даже складки на лбу вдруг распрямились.

– Я сам порой бегал к ней за помощью, – совсем заулыбался он и посмотрел на внимательно наблюдающую за ним девушку, – когда возникали проблемы по работе или по личным делам.

– Одним словом, она сказала, что у Евы на удивление хорошая профессиональная хватка. И она вполне грамотно умеет работать с информацией.

– Ты знаешь, она хорошо прогнозирует, с какими психологическими проблемами придется встретиться в следующем месяце, как на это влияют сезонные изменения. Она часто предлагает какие—то свои методы работы, даже темы профилактических бесед с населением.

– Похоже, вы нашли с ней общий язык. Хотя она показалась мне какой-то…

– Чуть закрытой, – подсказала мне Таня. – Ну да, она производит такое впечатление. И далеко не со всеми, как я успела заметить, бывает откровенной.

– И что ты предлагаешь? Ты же не так просто пришла.

– Предлагаю иметь ее в виду. Мало ли что, – Татьяна отчего-то улыбнулась, и от этой улыбки мне стало нехорошо. Почему, я и сам не понял. А она продолжала:

– А пока я считаю, можно перевести ее ко мне в отдел, у нас все-таки оклады повыше. А так пусть работает сразу в двух отделах. За проценты. Или за полставки в том отделе.

– Ну что ж, – протянул я для виду, хотя знал, что все будет так, как она скажет, – если ты за нее ручаешься, пусть будет по-твоему.

– Я же для компании стараюсь. А она очень полезный сотрудник. Со своими заморочками, конечно, – тут она усмехнулась, – но вреда от этого никакого.

– О чем ты? – поинтересовался я, но Таня мне так и не ответила.

– Заметь, – сказала она мне на прощанье, – я ни разу, сколько работаю, не пользовалась своим служебным положением и не пристраивала знакомых. И сейчас этого не делаю. Просто вижу, кого можно продвинуть дальше, а кого нет.

Она ушла, а я, не откладывая в долгий ящик, вызвал нужных людей и подписал необходимые бумаги.

– А ты потом не жалел об этом?

– Нет, конечно, ты что, – он даже как будто удивился такому вопросу. – Как к работнику, к ней не было никаких претензий. Они появились потом. И то не от меня, а от коллег.

Мужчина встал с кресла и немного прошелся по комнате. Потом подошел к столу, закурил очередную сигарету и сел обратно.

– Ты много куришь, – заметила девушка.

– Да не очень. Только когда нервничаю. Раньше вообще не курил.

– Раньше, это до знакомства с ней?

– После похорон. Жены.

– Извини.

– Ничего. Я уже нормально к этому всему отношусь.

Он вздохнул, и они немного помолчали. Только слышно было, как на кухне капает вода. И иногда скрипел потолок прямо над ними.

– Где-то через пару недель у нас была корпоративная вечеринка по поводу юбилея начальника отдела по связям с общественностью. Единственный начальник – мужчина, не считая меня. Естественно, она была туда приглашена. Собственно, тогда ее и разглядел, как женщину. Не то чтобы она не нравилась мне,…но казалась такой серенькой что ли. Не очень высокая, волосы светлые, чуть ниже плеч, стройная. А лицо… достаточно бледная кожа, не знакомая с солярием, серые небольшие глаза, аккуратный носик, губки такие.…А ну да, извини.

Он чуть замешкался, будто хотел что-то сказать, но передумал.

– В этот раз она появилась в темно-синем брючном костюме, и я заметил, что она хорошенькая. Правда, не совсем по-мужски подумал, скорее, просто констатировал факт. После… известных печальных событий я никого не хотел впускать в сердце.

«А сейчас хочешь?» – подумала девушка, но спросила совсем другое.

– А она обращала на тебя внимание?

– Обращала. Мы с ней пересекались пару раз взглядами, я еще заметил, что у нее печальное выражение лица. Правда, потом сообразил, что это оттого, что у нее немного опущены внешние уголки глаз. Поэтому и создается такое ощущение.

Она явно замечала пристальное внимание со стороны мужской половины присутствующих, но не пыталась с ними кокетничать, даже держалась отстраненно.

– Мне кажется, весь вечер твой взгляд был к ней и прикован. Других женщин ты, наверное, и не замечал совсем.

– Ну почему же, замечал. Но на нее на самом деле обращал внимание больше всего. Только честно думал, что это потому, что она новый сотрудник, интересно было понаблюдать, как сходится с людьми, как себя держит. Все-таки она первый раз была на таком торжестве. Мне первый раз тоже было очень неловко, и я не знал, куда себя деть. Мне хотелось даже ее немного поддержать, поэтому где-то в середине вечера я выбрал свободный момент и подошел к ней.

– Могу я предложить вам шампанского?

Она стояла рядом со мной, и я чувствовал исходящее от нее обаяние.

– Спасибо, я его не пью. – Голос у нее был очень мягкий и спокойный. Хотя непосредственно на работе она обычно говорила более низким голосом и практически никогда не улыбалась.

– Тогда может бокал вина? – предложил я, и она кивнула. Я сходил за вином и протянул ей.

– Вы, наверное, первый раз на такой вечеринке? – Она снова кивнула. – Вам здесь уютно?

– Вполне, – улыбнулась она. – Но я терпеть не могу все эти светские рауты.

Это было так откровенно, что я удивился. Никогда бы не подумал, что она может в этом признаться, тем более мне.

– А что в этом такого удивительного? – удивилась девушка и закинула ногу на ногу. – Она же обыкновенный сотрудник, она не обязана не то, что посещать все такие мероприятия, но даже и любить их.

– Но наши сотрудники всегда должны «держать лицо», если оказались в подобном месте, мы не какая-то компания – однодневка, – взвился мужчина, и он явно не бросал слова на ветер, такие требования вполне понятны.

– Успокойся, пожалуйста, – негромко попросила девушка, недовольная сама собой, потому что получалось, будто она защищает эту самую Еву. Еще не хватало! Действительно, надо держать язык за зубами, а не сообщать обо всех «люблю – не люблю» начальству. – Ты ей, наверное, сказал об этом?

– Нет, не сказал. Зато ее глаза, когда она на меня посмотрела, сказали, что ни один человек об этом больше не узнает, если так будет нужно.

– Она проницательная, эта Ева, подумал я. И она всегда очень переживала, будучи в таких компаниях, потому что как никто другой чувствовала фальшь и лицемерие. Оттого и не любила. Правда, на ее лице никогда ничего такого не отражалось. У нее, как я сказал, очень бедная, часто ничего не выражающая мимика и спокойный характер, хотя, если была необходимость, и она это чувствовала, могла сыграть лицом все, что угодно, от крайнего недоверия до превосходства над собеседником. Я сам сотню раз наблюдал, как она резко и красноречиво менялась прямо на глазах. И это не всегда приятно, поверь. В два раза неприятнее было, когда ей говорили что-нибудь обидное или просто разговаривали очень резко и нагло. Тогда она просто беспристрастно наблюдала, на лице не читалось вообще ничего, кроме, может быть, любопытства, и ты мог хоть, как сейчас говорят, в лепешку разбиться, визжать и слюной брызгать, но из равновесия это ее бы все равно не вывело. Я бы только из-за такого владения собой уже памятник ей поставил. Честное слово.

– А есть еще за что? – поинтересовалась она.

– Разумеется, – он посмотрел на нее так, как будто она была глупой дурочкой. Она дурочкой не была, по крайней мере, не считала себя таковой, но ей это его «разумеется» ни о чем не говорило. А он, похоже, забыл, что является рассказчиком и рассказывает свою историю любви первый раз, поэтому должен объяснять все буквально на пальцах. А как хотелось, чтобы это была просто «история», безо всякой «любви»! Единственный раз встретила такого шикарного мужчину, и у того оказалось не все в порядке с прошлым.

– И что потом?

– Потом мы немного поговорили, я дал ей пару рекомендаций по работе. Ты понимаешь разницу между советом и рекомендацией? – обратил он на нее свой взгляд.

Девушка покачала головой.

– Ну ладно, это неважно. Я дал ей пару рекомендаций, и тут к нам подошел виновник торжества и пригласил ее на танец. Ева чуть подумала и, глядя на меня, как будто я вправе был ей запретить, кивнула головой. Они ушли, а я стал бродить между гостями, осторожно бросая взгляды на танцующую пару. Мне совершенно неожиданно тоже захотелось выбросить из головы все свои принципы и закружить ее в танце. Следуя этим самым принципам, я никогда на подобных мероприятиях не танцевал с кем-либо медленные танцы, иначе это вызвало бы кучу слухов и домыслов. А если танцевать, то пришлось бы делать это со всеми присутствующими дамами. И не дай бог пропустить хотя бы одну. Обязательно бы кто-нибудь подумал, что у меня с ней какие-то отношения. А может и не подумали бы. Но все равно неприятно. А тут вдруг так захотелось потанцевать, что пришлось использовать испытанный способ отвлечься от мыслей. И я окунулся с головой в работу. На дне рождения тогда присутствовали некоторые члены совета директоров, и я обсудил с ними какие-то важные детали нескольких предстоящих контрактов.

Ну а потом как-то все опять закружилось, и я совершенно забыл о своем порыве. Да и вообще не обращал на нее столь пристального внимания. И где-то с неделю нам опять не пришлось столкнуться с ней в Центре. Пока не произошло вот что:

Как-то в среду я в спешном порядке готовил отчет к пятничному совету директоров. Планировал закончить в четверг, но утром выяснилось, что как раз в четверг мне надлежало быть в Москве, поэтому пришлось доделывать все в среду. Эти отчеты я вообще-то никому не доверяю, все делаю сам, поэтому своевременно узнаю обо всех проблемах и успехах. Это позволяет видеть картину действительности, хотя и не избавляет от ошибок. Успех зависит от очень многих факторов.

В общем, когда я в тот день понял, что закончил отчет, то оказалось, что уже почти полдесятого вечера. Моя помощница к тому времени давно ушла домой, записав список необходимых дел на следующий день.

Я неспешно потянулся, к своему счастью не услышав хруста позвонков, оделся и закрыл кабинет. Мои шаги гулко раздавались в тишине пустого коридора. Я неспешно шел, привычно окидывая взглядом каждый стол, и заметил, что на одном из них остался бардак, как будто его хозяйка неожиданно сорвалась с места. Скорее всего, так оно и было.

Уже дойдя до лифта, мне вдруг пришло в голову, что из-под двери одного из кабинетов вырывалась полоска света. Или показалось? Я повернул назад. Так и есть, ушли и оставили свет. Подойдя к двери, я со всей силы дернул ее на себя, потому что был абсолютно уверен, что она закрыта и в кабинете никого нет. Поэтому когда этой дверью совершенно неожиданно прилетело мне по носу, я чертыхнулся и, потирая ушибленную переносицу, заглянул в кабинет. За неслышно работающим монитором сидела Ева и смотрела на меня расширенными от удивления глазами. Получалось, что я бесцеремонно ворвался к ней. Я снова чертыхнулся, уже от неловкости, и непонятно зачем сказал:

– Дверь…

Ева на это кивнула и продолжала молча на меня смотреть. Правда, ее глаза к тому времени уже приобрели нормальные размеры. Мы помолчали, а потом одновременно и синхронно начали оправдываться друг перед другом.

– Уже поздно, я думал все ушли…

– Извините, я не успела все доделать…

– …а тут свет, я подумал…

– …а завтра у меня отгул…

– …свет оставили, а вдруг замкнет проводку…

– …но я все сделаю, вы не волнуйтесь…

– …извините, что так получилось…

– …я не предупредила, простите…

– О чем? – вдруг спросил я, опомнившись первым.

Ева замерла, продолжая хватать воздух ртом. А я отметил, что пока мы извинялись, успел переместиться от двери к ее столу. Она тоже из-за него выбралась, умудрившись выключить компьютер, и теперь мы стояли напротив друг друга.

Также одновременно мы осознали всю нелепость ситуации и наших с ней извинений и улыбнулись друг другу. А потом вообще расхохотались.

– Но вы хоть доделали все, что хотели? А то я так неожиданно ворвался.

– Успела, не волнуйтесь. Как раз хотела собираться, такси вызывать.

– Вот такси не надо, я вас подвезу.

– Спасибо, – она мило улыбнулась, и я понял, что она ждет, когда я выйду.

– Ну, я пока пойду машину выведу, а вы собирайтесь и спускайтесь вниз.

Она снова кивнула, и я вышел из кабинета.

Когда я подъехал к входным дверям, она уже ждала меня в своем белом меховом полушубке и черной аккуратной шапочке. Я осветил ее фарами и отметил, как стали переливаться ее пшеничного цвета волосы в их свете.

– А вы знаете, – сказала она, устраиваясь на сиденье (она, кстати, не стала дожидаться, пока я открою перед ней дверь), – что психологи советуют хотя бы раз в месяц менять маршрут от дома до работы.

– Да? – удивился я, выруливая на проезжую часть.

– Это уменьшает количество стрессовых ситуаций и, следовательно, препятствует возникновению хронической усталости.

– Судя по всему, – заметил я, переварив информацию, – психологи вообще должны быть одними из самых счастливых людей. Столько всего полезного знают.

– Скорее наоборот, – невесело усмехнулась Ева, моментально поняв, что я имею в виду. – Потому что можно справиться с самой сложной ситуацией у другого человека и не суметь помочь себе даже с легкой проблемой. Знаете, как часто это бывает?

Я, конечно, не знал. И тон ее голоса мне совсем не понравился. Даже в голове зазвенели колокольчики, но я, честно говоря, отмахнулся от них. В тот вечер мне совсем не хотелось думать о каких-то сложных материях, да и в голове все время вертелась какая-то мысль, что я что-то пропустил, составляя отчет. А что именно беспокоило меня, я так и не мог понять. Скорее всего, дело в цифрах. Просто не обратил внимания на какое-то несоответствие. А может, и вовсе что-то перепутал. Надо будет предупредить Лену, чтобы еще раз пересмотрела цифры.

– Извините, Максим Николаевич, а куда вы меня везете?

– Что? – Оказывается, я так задумался, что напрочь забыл о ее присутствии. Стараясь, чтобы это не отразилось на моем лице, я уткнулся в дорогу и сразу заметил, что везу ее к себе домой. Вот дурак, а.

Придав голосу твердость, я заметил:

– Но ведь вы не назвали свой адрес. А сами, наверное, голодны.

– Ну что вы… – забормотала она, но я не дал ей договорить.

– А вот я бы не прочь перекусить. Вы ведь составите мне компанию? Или как все молоденькие девушки вы на диете?

Она не ответила, но мне хватило одного ее взгляда. Останавливаясь на светофоре, я впервые подумал, что она хоть и немногословна, но с ней удивительно легко общаться. Обычно, если человек молчит, начинаешь чувствовать себя не очень ловко. А с ней такого никогда не было. Стоит просто посмотреть на нее, и все сразу становится понятным.

Я отвез ее в одно уютное и тихое местечко, в котором сам, правда, никогда не был, но друзья рекомендовали его как место, где можно просто посидеть и подумать или отдохнуть. В том числе и от назойливого внимания. Место называлось «Вечерний звон», и, судя по тому, что Ева стала незаметно осматриваться, заведение ей тоже было незнакомо.

Народу действительно практически не было, и мы выбрали столик около окна. Честно говоря, я чувствовал себя не совсем уютно, поэтому пока мы ждали официанта, пытался найти тему для разговора, интересную обоим.

Подошла официантка в аккуратном белом фартучке, поздоровалась, улыбнулась и протянула Еве меню, а мне карту вин. Не знаю, с чем это связано, но в «Вечернем звоне» кроме вина не подавали больше никаких алкогольных напитков. Не было даже шампанского. О чем и сообщил Еве. Она пожала плечами, заметив, что дело, скорее всего в хозяине заведения. Потом мы остановили выбор на полусладком сорте вина, и она протянула мне меню, попросив для нее выбрать что-нибудь на свой вкус.

– Как вы относитесь к рыбе? – поинтересовался я, довольствуясь тем, что некоторое время можно не напрягать извилины. Все—таки слишком давно не ужинал с малознакомой девушкой и уже успел забыть, о чем с ней можно говорить и как себя вообще вести. Конечно, я не собирался производить на нее впечатление или, тем более, соблазнять, но, во-первых, не очень хорошо с ней сегодня получилось, а во-вторых, она все-таки дама. А дам все время нужно развлекать.

– К рыбе я отношусь настороженно, – улыбнулась Ева. – Среди них иногда попадаются хищники.

Я медленно поднял на нее глаза, отрываясь от меню. Она сказала это просто так или на что-то намекает? Теоретически, если человек обладает яркими особенностями своего знака зодиака, то вычислить его не очень трудно. Особенно психологу. Только имеет ли сказанное отношение ко мне?

– Думаю, можно спокойно прожить бок о бок с какой-нибудь рыбешкой и не узнать, что она на самом деле хищник, – предположил я, наблюдая за ее реакцией.

– Вы правы. Только я не об этом.

– А о чем? – поинтересовался я, чувствуя, что чего-то не понимаю, но ответ получить не успел, потому что к нашему столику подошла официантка, и я стал делать заказ: два овощных салатика, две порции запеченного с сыром мяса, два кофе и мороженое с орешками (получив согласие Евы).

Девушка ушла, и мы опять оба замолчали. Тему для разговора я так и не придумал. Ева выручать меня не хотела или не могла. Чтобы банально потянуть время, я, несмотря на поздний час, позвонил секретарше и все-таки попросил ее еще раз пересмотреть отчет, особенно уделив внимание цифрам. Лена заверила меня, что обязательно все еще раз пересмотрит, и я отключился.

Ева осматривалась на новом месте, поэтому я тоже последовал ее примеру. Это было даже не кафе, а скорее маленький ресторанчик с небольшими столиками из толстого дерева, накрытыми тяжелыми на вид скатертями бордового цвета. На окнах висели плотные красно-коричневые шторы до самого пола, на каждом столе в подсвечниках горели маленькие свечки, распространявшие вокруг себя нежный желтоватый свет. Вообще в зале было довольно темно, поэтому свечи создавали интимную обстановку. Наверное, если находиться здесь с любимой женщиной, то непременно покажется, что весь мир начинает кружиться вокруг вас двоих, унося далеко-далеко, и вокруг никого не остается.

Краем глаза заметил, что Ева смотрит на меня, и вот наши взгляды встретились. Понятия не имею, как такое получилось, но я абсолютно точно знал, что она думает сейчас о том же, что и я. Она улыбнулась краешками губ, и я вдруг понял, что напряжение спало. Стало спокойно и очень уютно, даже несмотря на то, что мы продолжали молчать. И ничего на меня уже не давило. Порой такое состояние не возникает, даже если находишься с очень знакомым человеком. А ведь я не знаю о Еве практически ничего. Точнее, практически ничего такого, что сказало бы мне о том, какой она человек, чем интересуется, какой у нее характер. Я все-таки не психолог, чтобы видеть человека по его частным характеристикам. И от кого я нахватал таких выражений?

Снова подошла официантка. Пока она расставляла блюда и приборы, я разлил в бокалы вино. Девушка пожелала нам приятного аппетита и удалилась. А мы принялись за еду.

Утолив первый голод, я поинтересовался у Евы, где она работала до прихода к нам в Центр.

– Начинала в школе, потом попала в местный следственный изолятор. В качестве психолога, конечно. Продержалась три месяца. Впрочем, сейчас я бы поработала где-нибудь в мужской исправительной колонии. – Перехватив мой удивленный взгляд, она добавила: – Это на самом деле очень интересно и необходимо профессионально. Но моя подруга уговорила меня поработать как частное лицо, у нее лицензия тогда была на это. Проработала с ней года три, и все это время присматривалась к вам. Нарабатывала опыт. Ну и в конце концов попала сюда.

– Надеюсь, не разочаровались? Может быть, работать без непосредственного начальства лучше?

– Только не для меня. Здесь есть возможность самореализоваться, можно проводить интересные эксперименты, правильно и наиболее полно анализировать их, да и работать с конкретной информацией.

– Но ведь и там и здесь вы помогали людям решать их проблемы.

– Разумеется, но меня больше интересует исследовательская работа, просвещение народных масс, чтобы хоть на чуть-чуть нуждающихся людей стало меньше.

– Разве это возможно? Мне кажется, люди всегда страдали, будут страдать, и испытывать психологические трудности. Потому что на протяжении всей жизни будут терять и приобретать, любить и ненавидеть, испытывать трудности на работе и с детьми. Я не прав?

– По большей части, да. Просто очень много проблем возникает, когда люди становятся заложниками мифов и стереотипов.

– Например?

– Например,… ко мне обращались люди, которые жаловались на свой темперамент. Мол, они настолько меланхоличны, что им ничего не хочется делать, их ничего не интересует. Им себя жаль, но они ничего не могут с собой поделать, а окружающие люди считают их никчемными, вымещают на них злость. Да и сами они считают себя ни на что не способными. И вот приходит такой человек и говорит: «Вот если бы у меня был другой темперамент, не такой плохой, как этот,…если бы темперамент можно было менять, я бы…» И начинают мечтать о том, что бы они сделали в таком случае, какими бы интересными людьми стали.

А ведь проблема вовсе не в темпераменте. Просто люди нахватались где-то обрывочных знаний, и это им не помогает, а наоборот только мешает. Конечно, в любом учебнике по психологии написано, какие отрицательные черты преобладают у меланхолика. И в свете написанного, такая фраза как «богатые и тонкие натуры» или просто не воспринимается или воспринимается тоже негативно. Вот и все. Вот человек и думает, что все его проблемы от темперамента. А на самом деле, скорее всего из-за низкой самооценки или отсутствия интереса к жизни. И попробуй убеди, что человек сам создает себе проблемы. Да и что я тогда могу поделать, если по их же словам изменить ничего уже нельзя. Вот я что имею в виду. И чем больше подобных мифов будет рождаться, тем больше людей попадут под их влияние.

– Другими словами, каждый темперамент по-своему хорош?

– Ну да. Только надо помнить, что понятия «хорошо – плохо» во многом субъективны. Я привела пример, касающийся темперамента, и таких примеров можно привести много. А еще меня просто убивает, когда приходится помогать людям, пострадавшим от шарлатанов.

Я согласно кивнул головой, соглашаясь, что от этого сейчас страдает очень много людей. Неужели они сами не понимают, насколько глупо поступают. Настоящие целители не дают объявлений в газеты и тем более не берут огромные деньги за свои «сеансы».

– По-моему, сколько примеров не показывай, люди все равно поймут только тогда, когда сами попадут в такую ловушку.

– Вот именно, – качнула головой Ева, – и как раз наша задача предотвращать эти обманы, чтобы человека, пришедшего приворожить возлюбленного, не пришлось лечить потом еще и от тяжелого невроза.

– Да уж, – отметил я, – круг проблем обширен.

– А вы, я так понимаю, по основной профессии…

– Экономист, если не вдаваться в подробности.

Ева кивнула, как бы подтверждая, что так и думала, и посмотрела куда-то за мою спину. Я тоже оглянулся и увидел, что на сцену вышла певица в длинном до пола платье фиолетового цвета. Я знал, что тут не бывает развлекательных программ, но по каким-то дням выступали джазовые или психоделические команды. Кроме певицы на сцене уже стоял за инструментом клавишник, и сидела на высоком стуле скрипачка.

В это время музыка, до сих пор играющая в зале, смолкла. Посетители стали оглядываться на сцену. Лишь некоторые были так увлечены самими собой, что не обращали ни на кого внимания.

– Судя по всему, – предположила Ева, – сейчас будет что-то очень лиричное.

Я пожал плечами и развернулся обратно. Она продолжала разглядывать выступающих, а я вновь наполнил бокалы вином. В мерцающем свете свечей оно буквально искрилось и переливалось разными оттенками: то становилось алым и почти прозрачным, то темнело и походило уже на густую кровь.

Засмотревшись на эту красоту, я не заметил, как солистка начала петь. Первые строки песни были настолько осторожными и хрупкими, как будто певица еще не решила, что будет петь. Ее голос буквально лился рекой, завораживая настолько, что абсолютно все в зале вдруг замолкли и обратили взоры в сторону сцены. Голос ее оказался довольно низким, а я примерно через минуту поймал себя на мысли, что не только не понимаю слов, но и не могу понять, отчего. Настолько слова перетекали из одного в другое. И лишь различив слово amore, стало понятно, что девушка поет по-итальянски.

Ева слушала солистку, подперев голову рукой. И где-то сзади меня голос все набирал силу, и пение становилось все более чувственным.

– Талантливая девушка, – тихо сказала Ева, по-прежнему не отрывая глаз от сцены. – Петь так, чтобы было понятно без слов, дано не всем.

– А о чем она поет? – задал я вопрос, хотя не сомневался об ответе.

– О любви, конечно. Я вообще-то не очень люблю такую музыку, но как-то уж искренне она поет.

Действительно, музыка увлекала за собой в какие-то неведомые мне доселе дали, а время как будто замедлило свой бег. Мы говорили обо все на свете, хотя конечно беседа наша не была очень содержательной. Скорее наоборот, я так и не узнал ничего интересного из ее жизни. Как у всех малознакомых людей, тем для разговоров было много, а Ева оказалась очень интересной собеседницей. И уже через некоторое время у нас обоих возникло ощущение, будто мы знакомы уже давно, но на некоторое время расставались и сегодня встретились вновь. Беседа лилась свободно, слова находились сами по себе, а смех ее был искренен и улыбки естественными. Ее глаза горели, вино в бокалах пылало пурпурным огнем, голос певицы на сцене обволакивал любовью и нежностью, так что казалось, будто она поет лично тебе, и не было никакого дела ни до чего и ни до кого. Я, пожалуй, первый раз за последние месяцы позволил себе полностью расслабиться и забыть на время о проблемах и делах. И видел, что первоначальная скованность у Евы тоже куда-то исчезла.

Конечно, мы больше разговаривали на темы нерабочего характера, я говорил Еве комплименты. Правда заметила, что первые два она всерьез не восприняла, а третий приняла как-то настороженно.

– Я что-то не так сказал? – осторожно поинтересовался я после очередного комплимента, на который она отреагировала удивлением, хотя мне могло и показаться. Каким-то странным мне казался этот вечер, и я обычные вещи воспринимал как определенные знаки.

– Да нет, что вы. Вам, наверное, показалось, – поспешила успокоить меня она.

– Ева, – я накрыл ее ладонь своей, – я думал, мы с вами можем быть достаточно откровенными.

– Правда, все нормально. Ну, просто я не очень люблю все эти хвалебные речи. Точнее, я им не верю.

– Комплиментам или мужчинам, которые их говорят? – Спросил я, полагая, что она оценит вопрос как шутку.

– Вообще-то мужчинам. Что во мне есть хорошего, я итак знаю. – Она засмущалась и быстро добавила: – Но не в вашем случае. То есть вам я почему-то верю.

Странно, что она не перевела все в шутку и ответила серьезно, хотя я был уверен, что она поняла меня правильно.

– Если принять поговорку, что женщина любит ушами, за аксиому, значит, я исключение из правил, – она грустно улыбнулась. – Я не очень верю словам, больше доверяю глазам.

– И что же говорят вам мои глаза?

– То, что ваши глаза согласны с вашими словами.

– Знаете, Ева, – сказал я ей тогда, осмыслив услышанное, – я первый раз встречаю девушку, которая настороженно относится к комплиментам даже по поводу своих деловых качеств. Тогда, наверное, за всякие сальные шутки от вас вполне можно получить по лицу.

Ева пожала плечами.

– Ну почему же. Они хоть правдивы и прямы. А то скажут про красивые коленки, и поди догадайся, что за этим стоит.

– А что, под «красивыми коленями» можно понять что-то еще?

– Разумеется.

Я опять удивился, но виду не подал.

– Ну, тогда позвольте сказать, что у вас потрясающе красивые пальчики с изумительными ногтями, и я бы их с удовольствием перецеловал.

Сам не знаю, зачем я это тогда сказал. Она интересная женщина, но, наверное, была бы права, если бы встала и молча ушла. Все-таки я ее начальник и не должен позволять себе такие вещи. Или наоборот, как раз из-за этого она бы в любом случае не ушла.

Что я хотел показать своими словами? Абсурдность ее слов? Желание проверить их на практике? Не знаю.

А она… Она неторопливо убрала свои руки подальше от моих глаз и с интересом посмотрела на меня. Мне от одного этого взгляда уже стало неловко, но то, что она потом сказала, просто лишило меня дара речи.

– Мне очень приятно, что вы видите во мне не только коллегу, но и женщину. А так как мы не на работе, это вполне естественно, поэтому не стоит мучить себя.

Максим встал и нервно заходил по комнате, собираясь с мыслями. Потом подошел к окну и, спрятав руки в карманах, постоял так несколько минут. Наконец развернулся и взглянул на сидящую в углу девушку.

– Как я уже сказал, какое-то время я просто сидел и чувствовал себя юнцом, первый раз пришедшим на свидание со взрослой дамой. Все приходящие мне на ум слова и фразы казались никчемными и неестественными, и произнести их значило второй раз упасть в ее глазах. А я итак, наверное, предстал перед ней не в лучшем виде, если она понимала меня лучше меня самого. Дернул же меня черт ляпнуть про ее пальчики, покрытые серебряным лаком. Лучше бы молчал и пялился на них в свое удовольствие.

Я даже пожалел, что отключил телефон. Он меня не раз выручал, когда в переговорах нужна была пауза, чтобы просчитать варианты или оттянуть какие-то моменты.

Когда тянуть больше было некуда, я все же заставил себя произнести:

– Прошу извинить меня, если я опять что-то не так сказал или обидел вас своими словами. Вы очень перспективный сотрудник в нашем Центре, интересный собеседник и просто молодая привлекательная девушка. А ладони у вас на самом деле очень красивые. Ну и все остальное я сказал, чтобы вы не гадали, что я имею в виду на самом деле.

Она меня поняла. Не могла не понять. Правда, тогда я не знал, что по-другому просто и быть не может. Теперь знаю. Только ее уже рядом нет. А тогда она засмеялась, и ее смех показался мне звоном колокольчиков. В нем не было ничего осудительного, и когда я это понял, то тоже улыбнулся.

– Вы знаете, я сегодня у девчонок журнал какой-то дамский смотрела, так там написано, что флиртовать со своим начальством очень опасное дело, а к флирту со стороны шефа нужно относиться настороженно, а еще лучше его вообще не допускать. Вот я и думаю, сколько же каждый из нас сегодня пунктов корпоративной этики нарушил?

Вот тут я уже задумался серьезно, ведь я действительно никогда не позволял ни себе, ни другим ничего подобного и об этом я уже говорил, но сегодня… кроме как флиртом это ничем не назовешь. Вот так вот легко я прокололся по собственной глупости.

– По-моему, вы в очередной раз поставили меня в неловкое положение, – с трудом выдавил я.

– Ну почему же, вы могли просто отвести меня домой, или уходить от тем, кажущихся достаточно «скользкими», а сейчас могли строгим голосом пригрозить мне, чтобы я не распускала язык и вообще вела себя прилично. И тогда уже я оказалась бы в неловкой ситуации.

Мелодичная и экспрессивная музыка, только что казалось обитавшая где-то под потолком, вдруг стала опускаться вниз и плавно стелиться у ног подобно клубам искусственного дыма. Она завлекала и мешала думать.

– Я думаю, если бы вы видели, что я готов грубо вас оборвать на полуслове, то не стали бы говорить подобное. А вообще вы конечно правы, лично я сегодня совершаю глупость за глупостью, осталось только выпить с вами на брудершафт и станцевать пару вызывающих танго.