Читать книгу Когда сбывается несбывшееся… (сборник) - Александра Стрельникова - Страница 1

Ирина вздрогнула и открыла глаза, когда голос водителя троллейбуса прохрипел в динамике: «Следующая остановка – Манежная площадь». И тут же импозантного вида мужчина, протискиваясь ближе к выходу и заглядывая пассажирке в глаза, весьма заинтересованно спросил: «Вы выходите?»

Женщина молча отодвинулась от дверей, освобождая проход, а про себя подумала: «Ну, вот, чуть не проспала свое самое любимое место в Москве».

Троллейбус медленно, по причине автомобильных пробок, ехал по Моховой. И она вдоволь могла насладиться таким родным видом альма-матер – старым московским университетом, в котором находится факультет журналистики. Находится, находился и будет находиться всегда… Как и вечный его охранитель – спокойный и невозмутимый Михайло Ломоносов, так уютно расположившийся в небольшом дворике на постаменте.

Каждый раз, когда ей приходилось проезжать или проходить мимо этого старинного здания, спрятанного в глубине двора за металлическим заборчиком, она не могла избавиться от щемящего чувства внутри. Вот и сейчас… Так много связано с ним. Впрочем, «много» – это не значит ничего. Вернее было бы сказать, что «все» связано именно с ним: и жизнь, и слезы, и любовь. Как бы банально это не звучало.

Ирине еще нужно было проехать несколько остановок. Она села на освободившееся место, прислонив голову к окну, и прикрыла глаза.

И сразу растворилась в воспоминаниях, очутившись внутри старого здания на Моховой…

Вот с балкона второго этажа вниз идет роскошная мраморная лестница… Такой знакомый и навсегда родной вид факультета журналистики для тех, кто здесь когда-то учился… Или будет учиться еще.

… Вот из дверей одной аудитории выпорхнула какая-то девушка. Пока что она движется по балкону, теряясь среди других студентов. Но вот она ступает на роскошную белую мраморную лестницу и теперь ее можно рассмотреть. Стройная, высокая, с копной длинных черных, почти да талии распущенных волос, с выразительными карими глазами она быстро сбегает по лестнице.

Она, естественно, не может видеть себя со стороны. Но ее видят, за нею наблюдают те, кто стоит на балконе. Одни – как будто безразлично, лениво затягиваясь сигаретой, другие – с явным интересом. Какой-то худенький, низенького роста, в больших очках, с большим носом и почти открытым ртом парень не сводит с нее восторженных глаз, стоя внизу, у основания лестницы.

Молодой человек, о котором бы сегодня сказали, что он «лицо кавказской национальности», явно закомплексован и безнадежно влюблен. Так, как только может быть влюблен вчерашний школьник в старшекурсницу… Она стремительно приближается к нему. Она уже совсем близко, и столкновение неизбежно. Но в его глазах она все еще продолжает парить где-то там, в воздушных сферах, как, наверное, парила когда-то девушка в глазах студента Шурика из известного кинофильма… ОНА – КОРОЛЕВА, ОНА – ЦАРИЦА… в облегающих джинсах и футболке, с развевающимися волосами, красивая, счастливая. Так может быть счастлива только молодость, еще не знающая ни утрат, ни разочарований, когда вся жизнь впереди, когда море по колено, когда многое видится в розовом цвете, когда… когда…

Она врезается в очкарика, почти сбивая его с ног. Ей приходится обнять его, чтобы удержать равновесие обоим…

– Ой, – невольно вырывается междометие из ее уст.

– Ираклий, – смущенно говорит он с сильным акцентом, протягивая руку и еще не придя в себя от нечаянно свалившегося на него счастья. (Ведь он столько раз проигрывал в уме ситуации, при которых якобы случайно можно было бы заговорить с ней в буфете или в факультетской библиотеке, но так и не решился).

– Ирина, – произнесла она, смеясь, хватая его за руку и увлекая за собой на улицу, во дворик факультета, где у памятника «о, великому!» Михаилу Васильевичу Ломоносову ждали ее друзья-однокурсники. Еще удерживая правой рукой Ираклия, она помахала друзьям левой рукой, а затем загнула на руке большой палец, показывая, таким образом, результат экзамена, сданного на четверку.

– Ну что так долго? Мы уже все извелись, – радостно подскочила к Ирине симпатичная, девушка, отделившаяся от компании у памятника Ломоносову.

Девушку звали Наташей.

– Ой, Ирка… с днем рождения! – обняла и чмокнула ее в щеку Наташа. – И не переводя дух, продолжила, любуясь новыми темно-синими вельветовыми джинсами Ирины, – где достала, у кого отхватила?

(Надобно здесь заметить, что было это время – и не столь отдаленное – когда вещи не покупались, а «доставались», «отхватывались» у спекулянтов, знакомых, и прочих третьих лиц с переплатой).

– У студента-иностранца из развивающейся страны, – с легкой иронией ответила Ирина.

– Сколько переплатила? – не унималась подруга.

– Полтинник. Родители почтовый перевод прислали по случаю дня рожденья, – отвечала Ирина на расспросы любопытной Натальи.

Ирина обернулась назад. Подхваченная и увлекаемая подругой, она вспомнила об Ираклии. Тот остановился неподалеку, наблюдая за происходящим, пряча лицо за веткой дерева. Он даже ухватился за нее рукой и притянул ветку к лицу. Явно тщетно. Чахлая растительность не скрывала крупного носа и блестящих стекол очков…

Ирина не могла сдержать улыбки.

– А, может, присоединишься к нашей компании, конспиратор?

Гамма чувств пробежала по лицу Ираклия. Он посмотрел на трех рослых парней, к которым подошла подруга Ирины – Наташа. Но дело было не только в их насмешках, если бы он даже и принял приглашение девушки.

– У меня сейчас экзамен. Точнее, я «хвост» сдаю … по стилистике русского языка. Такой предмет трудный. Точнее, язык… Сказали, если не сдам – отчислят.

– А-а-а… – протянула Ирина. – Не бойся. Сдашь. Все сдают. Ни пуха – ни пера.

И легкой походкой она, наконец, направилась к друзьям. Но еще раз обернулась. Ираклий стоял в той же позе, не выпуская ветку из рук.

– Не грусти, Ираклий, еще увидимся! – сказала она на прощанье.

– Какые наши годы, Ыраклый, – вдруг раздался громкий голос, имитирующий кавказский акцент.

Принадлежали эти слова светловолосому сероглазому парню, который стоял рядом с Наташкой, обняв ее за талию, и наблюдал за происходящим. Наташка и те, кто был рядом с ними, рассмеялись.

Ираклий отпустил, наконец, ветку дерева и быстро, почти бегом, скрылся в здании факультета.

– Вот, полюбуйтесь, ни на минуту девушку нельзя оставить, сразу воздыхатель какой-нибудь появится, – добродушно возмутился видный, спортивного вида парень, выходя навстречу Ирине.

Он театрально присел, а затем театральным же жестом преподнес ей букет роз.

– С днем рождения, красавица!

– Ой, Женька! Какая прелесть… Спасибо.

Ирина нежно поцеловала парня в щеку.

– Ну, решили, где гуляем? – спросила она, обращаясь ко всем: Евгению, Наташке с ее светловолосым парнем Вячеславом и еще одной паре сокурсников – Светлане и Борису, тоже поджидавшим Ирину.

– Хощу щашлик, и вообще ошень кушать хотца, – продолжал дурачиться Слава.

– А, может, правда, завалимся в «Шашлычную» на Старом Арбате? – поддержала своего парня Наташка.

– А я бы хотела в ресторан «Седьмое небо» …в Останкино, – мечтательно закатила глаза Светлана, чем-то напоминающая худющую куклу с соломенными волосами и сильно накрашенными глазами, и еще известная тем, что приехала учиться в Москву из Ленинграда.

– А, может, спросим сначала виновницу торжества? – галантно предложил Евгений.

– Даже и не знаю… – Ирина задумалась. – Я вот будущий журналист, а в ресторане «Дома журналиста» не была ни разу. Слышала, там готовят какие-то необыкновенно вкусные жульены…

– Да, «Дом журналиста» вообще своей кухней славится, – сказал со знанием дела Борис.

– Бореньке Залесскому можно доверять, – польстила своему другу Светка и добавила, уже немного с упреком по адресу своего же друга, – я там тоже ни разу не была…

– И я, и я хочу в «Домжур»! – подключилась Наташка.

– Хотим в «Домжур», идем в «Домжур»!!! – захлопало в ладоши женское трио, и вся компания, наконец, сдвинулась с места.

Вот они, дурачась и резвясь, вышли из дворика родного факультета на проспект Маркса или Моховую, как теперь называют эту улицу, вернув ей прежнее название… Вот сейчас они свернут на Калининский проспект и даже не заметят за болтовней, как несколько остановок троллейбуса пройдут пешком. И шумная, как всегда, Москва бурлящим автомобильным потоком и бурным человеческим морем будет двигаться им навстречу… И на всем их пути, со всех рекламных щитов, витрин магазинов на них будет смотреть забавный мишка – символ Олимпиады восьмидесятого года. Такая символика будет украшать и футболку Славика, и его кожаную сумку, перекинутую через плечо – типичную сумку фотокорреспондента.

Они лишь на мгновение притормозят свое движение, оказавшись уже в другом дворике – том, в котором находится московский Дом журналиста. В следующее мгновение довольная физиономия Бори Залесского высунется из дверей этого заведения, и он позовет своих друзей, многие из которых переступят порог этого дома впервые.

В ресторане в тот момент было немноголюдно. Вежливый официант, усадив молодежь и дав для изучения меню, тут же вернулся к ним с вазой для цветов. Взяв розы, которые лежали на столе рядом с Ириной, он бережно поставил их в воду.

– Скажите, а у вас есть какие-то необыкновенно вкусные «жульены», о которых в Москве слагают легенды? – немного смущаясь, спросила Ирина.

– Конечно, есть. У нас много чего есть, – многозначительно улыбнулся официант.

– А котлеты «по-киевски»? – это уже подключилась к разговору Наташка, пока меню изучал Евгений.

– Есть…

– А что у вас на десерт? – оживилась девушка с волосами цвета соломы.

– Мороженое, пироженное-ассорти, – терпеливо отвечал официант.

– Хочу «ассорти», – капризно поджала губки Светка.

– Что пить будете? – любезно осведомился официант.

– Девушкам шампанское, а нам – водочки, – наконец, присоединился к разговору Евгений.

– Лучше коньяк…армянский, если есть, – поправил его Боря.

– Коньяк так коньяк, – записал себе в блокнот официант.

– Ну, в общем, все то, что заказали наши дамы, – продолжил Евгений, обращаясь к официанту, – и еще … рыбную и мясную закуску, сок, «Боржоми».

– Мальчики, вы так шикарно заказали, – закатила глаза к потолку Светка. Мальчики, а вы потянете? – заволновались Ирина с Наташкой.

– Потянем-потянем, – уверенно сказал Евгений.

– Гулять – так гулять, – в один голос ответили Борис со Славиком.

Уже были тосты и за Иринин день рождения, и за успешную сдачу летней сессии всеми собравшимися. Уже даже произошло некое разделение на «мальчишник» и «девичник» за столом, особенно, после того, как мальчишки «повторили» армянский коньяк…

– Девчонки, как бы я хотела после окончания университета распределиться на телевидение, – мечтательно сказала Светка.

– В Москве или родном Ленинграде? – поинтересовалось Наташка.

– Ну, конечно, я хотела бы работать на Центральном телевидении… Я же не виновата, что оно находится в Москве. А тут еще есть проблемы с внешностью…

– Это у тебя-то проблемы? – удивилась Ирина. – У тебя очень выразительная, запоминающаяся внешность. А главное – ты фотогенична.

– Да-да, абсолютно фотогенична, – это я могу констатировать, как фотограф, – заверил Светку Славик, до слегка затуманенного сознания которого долетели эти слова.

– Ладно, ты в наши женские разговоры не встревай, – отрезала Наташка, немного задетая комплиментом в сторону Светки.

– А я, девчонки, хочу поехать корреспондентом в Афганистан, – тихо сказала Наташка.

Но Славик ее услышал.

– Да кто ж тебя туда отпустит, сдобная ты булочка с изюмом. Ты знаешь, какой хорошей мишенью ты будешь…

– А за сдобную булочку сейчас схлопочешь, – Наташка попыталась дотянуться до Славика, но тот увернулся.

– Вот я поеду фотокорреспондентом в Афган. А ты дома будешь сидеть…женщина, – продолжил Славик.

– Нет, я тоже поеду, – сказала Наташка, – и сразу стало понятно, что этот разговор уже происходит между ними не в первый раз.

– Послушай, Славка, вы еще не поженились, а она уже командует, – вставил свое слово Борис, которого уже развезло. Я бы на твоем месте хорошенько подумал…

– Мужики, надо проветриться, – сказал, вставая из-за стола Евгений, который был тоже «хорош», но внешне выглядел более всех «комильфо». – Девчонки, ведите себя прилично, – погрозил он пальцем, уходя.

Как только мальчишки удалились, за столом вновь возобновился прерванный разговор о будущем трудоустройстве.

– Тебе действительно хочется на телевидение? – пожала плечами Ирина. – А мне – ни капельки. Девчонки, как бы я хотела работать в толстом дамском журнале…

– Это, что ли, в журнале «Советская женщина»? – не дав договорить, насмешливо перебила подругу Светка.

– Да нет, конечно же, не в «Советской женщине», – грустно возразила Ирина. – При нашей партийной советской печати у нас нет такого журнала, и даже быть не может… Такого, каким я себе его представляю…

– Хочу того, не знаю чего, – передернула плечами Светка, взывая к Наташкиной солидарности. – Ну, хоть ты, Наташка, спроси у своей подруги: что она со своей голливудской внешностью собирается делать в областной партийной газете на своей желто-голубой Украине? – И добавила, – ведь сожрут тебя там редакционно-партийные дамочки…

– А ты думаешь, на Центральном телевидении таких дамочек нет? – иронично ответила ей Ирина.

Но Светка не успела ничего возразить. В этот момент к их столику подошел все тот же официант. В руках у него была бутылка шампанского и записка, которые он преподнес Ирине. Легким движением руки он указал на столик, с которого они были посланы. В записке было написано: «Поздравляем с днем рождения самую красивую девушку». И подпись: Майкл и Владимир.

Даже если бы официант не сказал, от кого презент, Ирина все равно догадалась бы. В ресторане было не очень много посетителей, и через пустовавший от них столик сидели двое мужчин. Порою они повышали голоса, и до молодежной компании долетала иностранная речь. Ирина уже давно заметила, что ее «заметили» за тем столиком. Точнее, с самого начала. Особенно часто на нее смотрел сероглазый шатен лет сорока. Впрочем, это обстоятельство не ускользнуло ни от девчонок, ни от наблюдательного Евгения. За тем столиком видели, как поздравляли Ирину. Момент был выбран подходящий: девчонки на какое-то время остались одни.

Ирина приветливо помахала рукой, выражая благодарность и не замечая, как в Светкиных глазах тут же промелькнули проблески зависти.

– Наверное, надо подойти к ним и поблагодарить, как вы думаете? – спросила Ирина, колеблясь.

– Если бы все это имело отношение ко мне, я бы уже давно сидела за их столиком, – процедила сквозь зубы Светка.

Преодолев некоторую нерешительность, Ирина все же направилась к тому столу.

– Добрый день, – сказала она, присаживаясь. Спасибо за поздравление. Меня зовут Ирина.

– А я – Владимир, – первым заговорил голубоглазый блондинистый мужчина. – А это – мой замечательный друг из Америки… Его зовут Майкл. Он не говорит по-русски. Но я буду переводчиком. Собственно, я и есть переводчик. По своей основной профессии, – любезно доложил он Ирине.

Ей предложили сигареты, но она отказалась, сказав, что не курит.

Тогда Майкл начал что-то говорить на английском, обращаясь к Ирине, и, в то же время, с некоторой настороженностью поглядывая на распахнутую входную дверь ресторана: ведь Евгений и его друзья могли появиться в любую минуту.

– Майкл говорит, что вы очень красивая девушка. И что если бы вы жили в Америке, то со своей внешностью без особого труда могли бы сделать карьеру модели, …телеведущей, …может быть, даже кинозвезды… Майкл спрашивает, где вы учитесь или работаете, какая у вас профессия?

– Я – студентка факультета журналистики Московского университета, – не без гордости ответила Ирина, – явно польщенная отпущенными ей комплиментами незнакомого мужчины.

– О! – уловив слово, не нуждающееся в переводе, закивал утвердительно головой Майкл.

А Владимир продолжил перевод дальше.

– У вас очень хорошая профессия. Но вот только не знаю…как бы это сказать… Хорошая профессия, но только не для той системы, в которой вы сейчас живете. Трудно быть журналистом в стране, где нет …свободы слова…

Ирина на секунду задумалась, что ответить собеседнику, понимая, что он прав. А затем спросила: «А вы, Майкл, кто по профессии?»

Майкл понял вопрос без перевода и захлопал в ладоши.

– Да вы не только журналист, вы еще и дипломат, – переводил Владимир. – В молодости я был спортсменом, занимался бегом… есть такое в легкой атлетике, знаете?

Ирина кивнула.

А Владимир добавил от себя: «Он действительно был первоклассный спортсмен и обладатель многих наград».

– Вам когда-нибудь доводилось видеть замедленную киносъемку забега спортсменов, когда… они пересекают линию финиша? – продолжал переводить Владимир.

Ирина кивнула головой: «Даже много раз, это очень красиво»…

– Тогда вы не могли не заметить, что того, кто бежит первым, как будто несет воздушная волна…

– Да-да… И кажется, что победитель бежит так легко и невесомо, словно ему помогает сам воздух… А те, кто за ним – бегут, словно преодолевая какое-то препятствие, – перебила Владимира Ирина.

Он перевел Майклу то, что она сказала.

– О! – сказал тот. – Вы очень наблюдательны. Так знайте, я очень много раз был первым… и часто слышал, как другие дышат мне в затылок… Это так приятно быть первым, быть победителем. Но я знал, что однажды мне придется сойти с дистанции… В смысле – с беговой дорожки. Но – не с дистанции жизни, – при этих словах Майкл самодовольно улыбнулся. Так, как только может улыбнуться успешный, состоявшийся и уверенный в себе мужчина.

После паузы он продолжил: «Я много раз был первым. Но победителей не все любят»…

– Вы говорите об интересных вещах, – перебила одновременно Майкла и Владимира Ирина, – но… меня ждут подруги, – оправдывалась она, при этом, скосив глаза на вход, откуда в любой момент могла появиться захмелевшие ребята.

Но их пока что не было.

Майкл с тревогой посмотрел в ту сторону, куда смотрела девушка.

– Да, я уже сказал, что победителей не любят, – продолжил Майкл в переводе Владимира. – Но я – мужчина, который живет в свободной стране. И у меня есть свобода выбора… Я могу взяться за любое дело и снова быть в нем первым…

– Я очень рада за вас и ваши возможности, – немного иронично сказала Ирина.

Когда Владимир перевел ему эти слова, Майкл как-то отчаянно замахал руками.

– Нет, нет. Я совсем не это хотел сказать. Дело не во мне. Дело в вас… Я когда увидел вас, то вспомнил себя бегуном… Понимаете? Я вижу вас со стороны, вижу, как несет вас эта волна, о которой мы говорили… И сегодня вам даже не надо прилагать к этому никаких усилий. Вы и так первая, вы – победительница…

Ироничная улыбка постепенно сошла с лица Ирины, и было видно, что она пытается понять, что хочет сказать ей американец.

– Я просто хочу вас предостеречь. Быть на гребне волны – это прекрасно. Но так будет, увы, не всегда. К тому же, победителей не любят. Вы должны это знать. Вы – такая обаятельная, хрупкая… Может быть, я скажу неприятные вещи, но я хочу, чтобы вы их знали… как бы заранее. Вы сейчас еще не задумываетесь об этом… К тому же, в вашей стране совсем нет такого понятия, как… культ красоты. Вас будут очень не любить женщины, и будут очень любить мужчины… – Майкл сделал паузу, подбирая нужные слова.

– Короче, – сказал Владимир, – Майкл хочет сказать, что мужчины вас будут не только любить, но и относиться… «как бы чего поиметь», говоря по-русски… Особенно, если это будет связано с карьерным ростом или, если ваш начальник будет мужчиной.

– Бедная я, бедная, – обхватила голову руками Ирина и засмеялась. – Застращали вы меня совсем. – И добавила, – но я надеюсь, что у меня будет достойный защитник в дальнейшей жизни…

– Вы даже не понимаете, насколько это необходимо именно вам… Вам…нельзя без защиты. Никак нельзя. Тот высокий парень в голубой рубашке и есть… предполагаемый защитник? – наседал Майкл, подразумевая именно Евгения.

Ирина чуть кокетливо улыбнулась.

– А вот на этот вопрос отвечать совсем не обязательно.

– Мне кажется, что он вас очень ревнует, – продолжал переводить Владимир.

Ирина рассмеялась.

– А у нас говорят: ревнует – значит, любит… А вообще, мне кажется, я с вами засиделась. Еще раз спасибо за поздравление.

Ирина резко встала из-за стола. Ей стало казаться, что этот разговор не закончится никогда.

Она, наконец, направилась к девчонкам и не могла видеть, как Майкл судорожно полез за визиткой и порывался встать из-за стола, и как, сильно, схватив его за руку, не пускал друга Владимир…

– Ирка, ты так долго, – сказала Наташка.

– А я думала, что ты нас хотя бы познакомишь, – съязвила явно заскучавшая Светка.

– Ну, о чем вы говорили так долго? – допытывалась Наташка.

Ирина вздохнула, подперла рукой щеку, собираясь с мыслями. Легкая тень грусти пробежала по ее лицу. Но она попыталась пошутить.

– Я понимаю, это может показаться странным. Но говорили мы о… забеге. На короткие и длинные дистанции.

И видя, как в недоумении округлились глаза у Светки и Наташки, добавила: «А еще этот американец пытался приоткрыть мне завесу моего будущего»…

– Он что – астролог, экстрасенс, гадалка? – жутко оживилась Светка, – я тоже хочу…

– А где наши мальчики? Пора бы им уже быть, – старалась перевести разговор в другое русло Ирина.

А вскоре появились и они – протрезвевшие, посвежевшие. Видно прогулка пошла им на пользу.

– Так, а откуда шампанское? – спросил Боря, увидев нераскупоренную бутылку.

Тут же рядом лежала и записка, которую Борис прочел раньше остальных.

– Зачем вы, мальчики, красивых любите? Непостоянная у них любовь, – сказал он, положив руку на Светкино плечо.

– Вообще-то, хочется уже куда-то на природу, – сказала Наташа, – мы тут засиделись.

– Отлично, – сказал Евгений, делая знак официанту, – подождите нас во дворе.

Потяжелевшие от сытного застолья девчонки двинулись к выходу.

– А теперь… еще один маленький счет, – обратился Евгений к друзьям, когда официант отошел от их стола. – Подождите, я сейчас…

Он направился к столику, за которым сидели Майкл и Владимир.

Вячеслав и Борис замерли, но на всякий случай сразу сжали кулаки, готовые к развитию событий по типично русскому сценарию.

Евгений приблизился к двум незнакомцам. На лице его играла холодная и вежливая улыбка. И сам он был – воплощение галантности и воспитанности. Он даже слегка поклонился, здороваясь с ними и начал что-то говорить абсолютно свободно по-английски…

Было видно, как Майкл слегка побледнел, затем кивнул и натянуто улыбнулся.

Разговор очень быстро закончился и, прощаясь, Евгений бросил на стол, за которым сидели зрелые мужчины, червонец все с той же улыбкой… И пошел от них уверенной походкой. Походкой победителя…

– Может, переведешь на русский, что ты ему сказал? – допытывался Борис.

– Я сказал, что у него, как и у меня – очень хороший вкус, – выравнивая дыхание и пытаясь быть все таким же невозмутимым, выдавил из себя Евгений. – И что мне, как эстету, приятно встретить такого же эстета, способного оценить женскую красоту… И еще я напомнил ему известную пословицу: «Если моя девушка не нравится никому, то зачем она мне нужна».

– Я бы так не смог …никогда, – сказал Борис. – Ты просто вырос в моих глазах, приятель.

– И я не смог бы. Я всегда считал, что в таком деликатном вопросе самое милое дело – дать в морду, – хмыкнул Славик.

На скамейке в небольшом дворике Дома журналистов сидели девчонки.

– Ну, какие теперь у нас планы? – весело и беззаботно поинтересовался у женского трио Евгений.

Ирина очень пристально посмотрела на своего парня, уловив в веселой интонации еще нечто, похожее на волнение, которое хотят скрыть.

– Только не в общагу, мальчики, – взмолилась Светка, – такого контраста я просто не вынесу…

– Можно завалиться ко мне, – сказала Наташка. – Родители на даче…

– Или к Женьке, – сказал Боря. И слегка паясничая, спросил, обращаясь к другу, – родители на даче?

– Или к Борьке… – подыграла Светка.

– Только не ко мне, – взмолился он. – На наши тридцать два квадратных метра родственники из Одессы пожаловали.

– Разбегаться так не хочется, – немного грустно сказала Ирина.

– А никто и не разбегается, – поспешил успокоить ее Евгений. – Кажется, я придумал… Кто хочет покататься по Москве – реке на кораблике, прошу поднять руки.

– Женька, ты – гений, – просто завизжала от восторга Светка, которой явно хотелось «продолжения банкета».

– Хочу поплавать на кораблике! – захлопала в ладоши Ирина, и затем подняла, голосуя, обе руки вверх.

– А главный фотограф нас там пощелкает, – подытожила Наташка, повиснув на руке у Славика.

И вот вся молодежная компания уже на речной пристани неподалеку от гостиницы «Россия».

Желающих покататься на речном трамвайчике в это время было предостаточно. Но «Ракеты» причаливали к берегу довольно часто.

– Покупайте билеты… 20 копеек билет, билет – 20 копеек, – оповещала всех тучная кассирша, вышедшая из душной маленькой будки «Кассы» подышать летним воздухом на набережную Москвы-реки.

Молодежь с шумом ввалились на верхний ярус «Ракеты».

Борис занялся бутылкой шампанского.

– А вы слышали, что Москву на время Олимпиады хотят сделать закрытым городом? – спросил Славик.

– Это как? – недовольно сморщила носик Светка, явно почуяв угрозу каким-то своим планам.

– А так… Для иностранных туристов с валютой – все пути открыты. А вот для своих сограждан – иногородних и прочих приезжих, – тут Славик демонстративно покосился на Светку, – закрыты. Чтобы не портили они своим провинциальным видом международный спортивный праздник, чтобы не шастали по Красной площади и у Мавзолея с баулами, из которых торчат батоны вареной колбасы и сыплется гречка…

– Какое хамство… Неужели это правда? – не унималась Светка.

– Абсолютная правда из очень достоверных источников, – уже совсем серьезно добавил Славик.

– Но наши люди пронырливые и любознательные… Вроде тебя, Светка… Всегда лазейку какую-нибудь найдут, – сказал чуть насмешливо Евгений. – Ой, чувствую, у нас тут в Москве такое мероприятие интересное намечается. Прямо закрытый эксперимент в отдельно взятой стране развитого социализма…

– Это чего, – подключился к разговору Борис, первым отхлебывая шампанское из бутылки, – неужели колбасу можно будет без очереди в магазине купить?

– И не только колбасу, – сказал Славик. – Представляете, во время нашего бесконечного дефицита… вдруг будет временное изобилие всего. Чтобы не ударить в грязь перед проклятыми капиталистами. Они-то не будут знать, что для нас это временное явление, и что все пути к Москве будут перекрыты…

– Надо хоть чаем хорошим…индийским запастись впрок в это время, – деловито сказал Боря.

– И то дело, – согласился с ним Евгений, – а заодно – и кофе…

– А, может, вы и моего любимого «Юбилейного» печенья припасете ненароком? – поддержала разговор на продуктовую тему Ирина.

– С удовольствием, красавица, если только оно будет в продаже, – улыбнулся Евгений и спросил, – а ты не стремишься попасть на Олимпиаду?

– Но ведь это все во время каникул будет происходить, – ответила Ирина. – Я в это время буду еще дома. Я так скучаю по родным… Подумаешь, посмотрю по телевизору. Ну, а самое интересное вы мне расскажите…

Навстречу «Ракете», в которой плыли ребята, двигалась точно такая же. Оттуда, включенная на всю допустимую громкость, доносилась песня Юрия Антонова «Ах, белый теплоход»… Видно, пассажирам было весело, и они приветственно махали руками пассажирам встречного «речного трамвайчика». Симпатичный юнга с «Ракеты», на которой плыли наши герои, решил не отставать: он тоже «врубил» по полной программе. И зазвучала популярная песенка:

Заводная мелодия, распитая бутылка шампанского… Молодежь подскочила, подпевая и пританцовывая: «Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня»…

Молодость беспечна и не наблюдательна. Танцующие и поющие, они даже не заметили пару милых старичков, наблюдавших за ними: мужчину и женщину. Если этапы человеческой жизни условно можно было бы сравнить с сутками, в которых есть утро, день, вечер и ночь, то… То, глядя на этих людей, человек наблюдательный мог бы заметить, что эти двое перешагнули рубеж, когда уже и лиловые сумерки позади… Возможно, поэтому они смотрели на происходящее как-то по-особому спокойно и отстраненно. Да, они плыли вместе со всеми пассажирами речного трамвайчика, но находились по отношению ко всем остальным, словно в другом измерении… И где-то совершенно по ту сторону от них существовала эта шумная жизнь… Какие-то веселые молодые люди пели и танцевали, а какой-то парень их фотографировал… Красивая пара – молодой человек и девушка с длинными распущенными волосами – сидели чуть в сторонке и о чем-то разговаривали… Голосов их не слышно. Их заглушает песенка о завтрашнем счастье. Как в немом кино, видны только их мимика и жесты. Похоже, они о чем-то спорят. Молодой человек в чем-то ее убеждает, а она – то соглашается с ним, то нет, качая головой. Вот неловким движением руки она нечаянно роняет букет роз в воду. Она наклонятся над бортом, и кажется, что ее длинные волосы окунаются в реку. Похоже, она расстроена, что уронила букет. Молодой человек ее успокаивает…

Заканчивается длинный день московского лета. От реки уже чуть веет прохладой. Заботливый парень снимает с себя джинсовую курточку и набрасывает ее на плечи своей девушке. В этот момент их «щелкает» друг – фотограф.

А кораблик все плывет…

И пока плывет кораблик – праздник не кончается. Они точно знают, что они молоды, веселы, беспечны и полны надежд… Но они не могут знать, что через несколько лет случится Чернобыль, Карабах, что могучая страна, рассыплется, как карточный домик…Что будут путчи и перевороты, первая и вторая чеченские компании, взрывы в Волгодонске и Москве… Они не знают этого ничего. Еще только недавно началась афганская война, называемая помощью братскому народу… И даже им – будущим журналистам – на тот момент не совсем ясно: зачем это нужно и нужно ли вообще…

А кораблик все плывет… И никто из них сейчас не задумывается, что «завтра» не всегда бывает лучше, чем «вчера»… И пока плывет кораблик – праздник не кончается… Они беспечны и молоды. И именно сейчас, пока никто из них еще не осознает, что река жизни уже несет их к другим реалиям и берегам, самое время произнести: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» Или: «О, если б навеки так было!»

…Сквозь приоткрытую в комнату дверь видна софа, на которой спит девушка с длинными темными волосами, разбросанными по подушке. И может показаться, что это Ирина.

Котенок месяцев шести поставил лапки на софу и стал точить коготки. Это видит женщина, заглядывающая в комнату в коротком махровом халатике. Она тихонько, на цыпочках, входит в комнату, осторожно берет котенка и со словами «дай ребенку поспать» прикрывает дверь.

Она идет с котенком на кухню, где сидит, умываясь лапками, красивая, сибирской породы кошка-мама. Женщина открывает холодильник, достает молоко и наливает его в блюдце. Затем достает из холодильника сосиску, режет ее на маленькие кусочки и кладет в специальную кошачью мисочку. Дав еду домашним животным, она наливает себе чашку кофе с молоком. Откидывает кухонное льняное полотенце, которым прикрыто большое блюдо на столе, и отрезает себе небольшой кусок домашнего пирога. Потом идет в комнату, ставит еду на компьютерный столик и включает компьютер. В правом углу экрана вскоре появляется электронный помощник в виде симпатичной кошечки, которая умывается и приветливо машет хвостом.

– Привет, подруга! – обращается к ней, как к одушевленному существу, женщина.

И электронная кошка, словно откликаясь на приветствие, начинает потягиваться, кувыркаться, в конце концов, зависая на какое-то время вниз головой.

Женщина тем временем просматривает какие-то документы и начинает писать электронное письмо, проговаривая его вслух.

– Здравствуйте, Владимир Павлович! Последний номер журнала, где опубликовано сразу две мои статьи, получила два месяца назад. Хотелось бы знать, где затерялся гонорар. Пишите, если еще что-то нужно. Ирина. Она откатилась в кресле от компьютера, прихватив еду. Потом встала и плотно прикрыла дверь, нажала кнопку громкоговорителя на телефоне и начала, наконец, завтракать.

Что-то загудело, зашелестело в телефоне, а потом послышался неприятно резкий женский голос.

– Здравствуйте, Ирина Константиновна! Это вам звонят из издательства научно-технической литературы. У нас намечается большой объем работы. Будете ли вы продлевать трудовой договор? Срочно свяжитесь с нами…

– Нет, только не это… – простонала Ирина. – Жду – не дождусь, когда распрощаюсь с вами.

– Здравствуйте, это беспокоит вас дизайнер Татьяна Смирнова. Помните? Вы писали обо мне два года назад. Я хочу вас пригласить на показ моей новой коллекции, которая будет проходить на подиуме «Бурда-Моден»…

– А… С удовольствием пойду, еще и дочку возьму, – продолжала комментировать вслух телефонные сообщения Ирина, отхлебывая остывший кофе.

– Ну, подруги, до вас не дозвонишься, – вдруг раздался низкий прокуренный женский голос, – нагряну в субботу. Ждите.

– Так ведь сегодня суббота, – сказала Ирина. – Надо же, как кстати пирог …

Дверь открылась и на пороге появилась девушка лет шестнадцати-семнадцати в пижаме.

– Ну, что – опять не выспалась? – спросила Ирина у дочери.

– С вами выспишься, – сказала Алина, – то кошки, то такие ванильные ароматы на всю квартиру…

– К нам сегодня тетя Наташа обещалась в гости нагрянуть.

– А ко мне – подруги, – сказала дочка.

– Думаю, пирога на всех хватит, – подытожила Ирина.

– А с чем пирог? – поинтересовалась Алина.

– Творог с изюмом.

– Угу… – только и ответила довольная дочка, благодарно чмокнув маму в щеку.

На секунду их лица соприкоснулись, и стало заметно, что они похожи: у дочери те же выразительные глаза, пышные волосы, красиво очерченные брови. Рядом они представляли довольно распространенный в жизни дуэт: когда дочка – почти невеста, и мама – все еще моложавая интересная женщина.

Ирина с Наташей сидели на диване, и перед ними стоял столик на колесиках. На столе перед ними в красивом блюде лежал пирог, был нарезан ломтиками лимон, и еще стояла чуть тронутая бутылка белого виноградного вина. Наташа курила.

В кресле сидела Аля и периодически щелкала пультом управления телевизором. Звук был приглушен, но разговор подруг происходил то под клип «Муси-пуси, ты мой родной», то под рекламу какого-то крема для женщин, где рефреном звучали слова: «Молодость, красота, здоровье – счастливы обладающие»…

Со скучающим видом Алина отключила телевизор.

– Нет, погоди, не отключай, скоро новости, – попросила мама, – мы хотим сюжет посмотреть с тетей Наташей о вручении премий журналистам. Ты только звук отключи…

– А у меня вчера, тетя Наташа, сапоги зимние в школе украли, – расстроено сказала Аля.

– И в прошлом году тоже, – недовольно сказала Ирина. – А спрашивать не с кого…

– Да воруют не только обувь, куртки, пальто тоже, – продолжала Аля.

– Значит, хорошо живем, девушки. Раз не все родители своих чад одеть могут, – подытожила невесело тетя Наташа и добавила, – кажется, начинается…сделай звук, Алечка.

– Да кого ты там хочешь увидеть? – спросила Ирина, – кого-нибудь из наших, что ли?

Они все стали смотреть на голубой экран. Пошла картинка вручения премий каким-то людям, чьи фамилии монотонно перечислял закадровый голос. Но вот слово предоставили победителю – мужчине с какой-то стертой, невыразительной внешностью, но с уверенным голосом человека, который привык выступать перед публикой.

– Я благодарен всем, кто оценил мой труд. Сейчас, когда мне вручили награду, я вдруг понял о том, как важна в наше непростое время профессия журналиста.

Ирина с Наташей переглянулись. Ирина прыснула.

– Он вдруг «понял о том»…Ну, с тобой дружочек, все ясно.

Наталья нервно затянулась сигаретой, допила вино.

– Дайте мне телефонный справочник, вдруг сказала она, – только быстро…

– Зачем? – в один голос спросили Ирина и Аля.

– Наташка, успокойся, я тебя умоляю… – попросила подругу Ирина.

– Ах, да, – сказала Наташа, – а где моя сумка?

Алина побежала в прихожую за сумкой.

– Нет, ну это уже переходит все границы, – ругалась Наталья, нервно вытряхивая содержимое своей сумки, пока из нее не вывалился, наконец, блокнот.

– Да успокойся ты, – говорила Ирина, зная взрывной характер подруги и понимая, что ее уже ничем не остановишь.

Наталья полистала блокнот и стала звонить.

– Это телевидение? Я попала именно на тот канал, где сейчас показывали вручение премий журналистам? – допытывалась она.

– Да, – ответил в трубке безразличный и усталый мужской голос. – А в чем дело?

– А в том, – напирала Наталья, – даже если у нас в стране безграмотно говорящим людям вручают журналистские премии, то хотелось бы знать, за что получают зарплату ваши редакторы. Ведь сюжет шел в предварительной записи: неужели нельзя было в месте «ляпа» хотя бы звук убрать или вырезать кусок сюжета? – не унималась Наталья.

– Да кто вы такая? Что вы себе позволяете? – переходя на грубую чиновничью интонацию, возмутился тот, кто был по ту сторону телефонного провода.

– Я – телезрительница…И исправный налогоплательщик. И к тому же – журналист. Наталья Суворова… И даже – член Союза журналистов, – не унималась она.

– А… С этого надо было и начинать, – насмешливо и с издевкой ответил мужской голос. – Вы обижены, что премию вручили не вам?

– Мне жаль, – сказала Наталья уже более спокойным голосом, – что премии вручают тем, кто не освоил курс грамматики русского языка даже на уровне средней школы… А телевидение с удовольствием тиражирует эту глупость на всю страну… Ну, ничего, – и в голосе Натальи опять зазвучали напористые нотки, – я изложу свои претензии в письменном виде и дождусь официального ответа от вашего руководства. Да, кстати, представьтесь, пожалуйста, чтобы я знала, с кем я так мило беседовала…

– На другом конце провода быстро бросили трубку, и послышались гудки.

– А… Испугался, – засмеялась Наташа. – Ну, и хам.

– Ну, тетя Наташа, – это класс, – сказала Алина.

– Каждый слышит, как он дышит…Как он дышит – так и пишет, – попыталась спеть Ирина, припоминая слова известной песни Булата Окуджавы.

– Вот именно… Некоторые – глухонемые от рождения. И туда же – в писатели, – не унималась Наталья.

В дверь позвонили.

– Это ко мне…девчонки, – обрадовалась Алина.

– Ешь, нервы надо «заедать», – сказала Ирина, подвигая пирог Наталье.

– Ну, да – ты печешь пироги, а я почему-то толстею, – усмехнулась Наталья, подвигая к себе блюдо с домашней выпечкой.

– Я тут как-то телепередачу смотрела для женщин, – сказала Ирина. – В гости в студию пригласили редактрису одного глянцевого журнала. Ну, и телеведущая спрашивает у нее, как ей удается руководить творческим коллективом. А она отвечает, заметь, на полном серьезе: «Когда я разговариваю с сотрудницей, и вижу, что у нее не такой маникюр, какой по моему мнению должен быть, я понимаю, что у меня с ней в дальнейшем могут возникнуть проблемы. И думаю, что нам с ней лучше расстаться…»

Наталья усмехнулась.

– Представляешь? – ужаснулась Ирина. – Какова логика… Я думала, телеведущая хотя бы сообразит задать встречный вопрос: мол, а как вы поступите, если с маникюром все в порядке, но работник элементарно не справляется со своими обязанностям? А ведущая стоит, тупо хлопает глазами и улыбается, а зрители в аудитории аплодируют. Чему?

– Да, – вздохнула Наталья, от души налегая на пирог. – Послушай, что я тебе расскажу. Помнишь, у нас на курсе была Надя… Надежда Бирюкова? Так вот. Я с ней случайно столкнулась на одной выставке. Представь, что она мне рассказала… Теперь Надя пашет на нашу же однокурсницу Инку Беляеву…

– Надя… отличница… Та, что окончила с «Красным дипломом»? – сразу вспомнила Ирина.

– Она самая, – продолжала Наташа. – А Инка – теперь главный редактор издания закрытого акционерного типа. Спонсор журнала – Инкин муж – бизнесмен… Фотокорреспондент журнала – их сын. Секретарь редакции – их дочь, она же – студентка вечернего отделения факультета журналистики. Администратор, хозяйственник – тоже родственники… Одна Надька – чужак, затесавшийся в их компанию. И пашет на них, как рабыня Изаура, получая меньше всех – триста долларов… Я и спрашиваю у нее: почему не уйдешь? А она отвечает: «Ты что, не знаешь, что в Москве журналистов – как пауков в банке?» Да и на возраст намекает. Не разбегаешься… Пока платят – работаю.

Наталья закурила.

– А хоть и меня взять: столько лет на радио проработала, а никакой уверенности в завтрашнем дне нет, – сказала она. Если только уйдет мой шеф – а он последнее время сильно болеет – боюсь, и мне придется…

– Да, – вздохнула Ирина. – Все держится на связях и компромиссах. И не важно – коммерческое это издание или государственное. Наверное, поэтому так часто в нашем деле бал правит непрофессионализм, – продолжала размышлять Ирина. – Ну, посуди сама, – балерина, оттанцевав возможное, становится педагогом-наставником. Летчик, налетав летный стаж, выходит на пенсию, и то не всегда… Многие продолжают летать. Но ведь журналист – не шахтер, выработавший свой ресурс… Хороший журналист с годами становится… – Ирина подбирала слова, – как …выдержанное вино… Не помню, кто это сказал: до тридцати лет журналист работает ногами, а после тридцати – головой. Ведь с годами – больше опыта, аналитики, профессионализма…

– Да никому это сейчас не надо, – раздраженно и устало махнула рукой Наталья. – Ирка, мы чужие с тобой на этом празднике жизни! Точнее, на всей этой вакханалии…

В комнату вошла Алина, которая принесла тарелку с яблоками.

– Ну, тетеньки, вы даете! – обронила она, имея в виду остатки пирога, которым хотела угостить подруг.

– Мы едим на нервной почве, – сказала мама.

– Правда, это чисто нервное, – сказала тетя Наташа, похлопав себя по плотной фигуре.

– А еще кто-то собирался сесть на диету, – съязвила Алина в сторону матери, – чтобы нам носить один размер одежды…

– Ладно, – виновато улыбнулась мама, – забирай пирог… или то, что от него осталось. А нам принеси чаю и жареные орешки.

После ухода гостей дочка с мамой сидят на диване. Ирина читает какую-то газету, а Аля смотрит молодежную музыкальную программу.

«Наверно, в следующей жизни, когда я буду кошкой…» – пел тоненький женский голосок.

Вдруг Ирина, читавшая все время под звуковое сопровождение, подняла голову.

– Как, как? Я не ослышалась? «Дна моей помады, прикасаясь взглядом»? Как это?

– А так… Не ослышалась, – засмеялась Алина и пропела: «дна моей помады, прикасаясь взглядом»…

– Ой, мне плохо, дайте мне воды, – сказала Ирина, закрывая глаза.

Аля щелкнула пультом, и послышался вкрадчивый женский голос, рекламирующий крем для женщин: … «счастливы обладающие… молодость, красота, здоровье – счастливы обладающие…»

И, видя, что мама продолжает сидеть с закрытыми глазами, дочка выключила телевизор. Затем Алина придвинула альбом с фотографиями, который лежал тут же, на диване, и раскрыла его. Из него выпала фотография, на которой была запечатлена молодежная компания, плывущая по Москве-реке.

– Мам, – сказала Аля, держа фото в руках, – все хочу спросить…

Ирина открыла глаза, взяла фото из рук дочери.

– Ну, это мы с папой, – сказала она, слегка улыбнувшись.

– Не трудно догадаться, – отозвалась Алина.

– А вот это – тетя Наташа со своим парнем, – продолжала Ирина.

– Да знаю, знаю… А это кто? – дочка показала на блондинку, повисшую на высоченном брюнете.

– О-о-о, – протянула Ирина, – это та еще штучка… Это Светка. Несостоявшаяся телезвезда. А это ее парень – Борис. Она из Питера была, точнее, тогда еще из Ленинграда. Хотела остаться в Москве, чтобы работать на Центральном телевидении. Хотела выйти замуж за Борю… Слишком активно хотела. Мужчинам это не нравится… Пришлось ей вернуться домой – в Ленинград. Там она пошла работать на телевидение.

– Телеведущей? – спросила Алина.

– Да нет же… Ведь большая часть людей, работающих на ТВ, не видна. Они остаются за кадром. И Светка была всего лишь одной из них. Потом она вышла замуж в своем родном городе. Быстро разошлась, – продолжала Ирина. – Но Борю держала все время в поле зрения. Когда узнала, что родители Бориса перебрались в Израиль, как-то нагрянула к нему в гости в Москву, да так и задержалась… Потом и они уехали в Израиль. Потом переехали в Америку. И больше я о них ничего не знаю…

Дочка опять взяла фотографию в руки, пристально ее разглядывая.

– А тетя Наташа, какая симпатичная…

– Да, сказала Ирина, – она была такая хорошенькая, пухленькая… Славик ее все время дразнил «сдобная булочка с изюмом» или «сбитые сливки»… Она страшно на него сердилась за это. А вообще, они очень подходили друг другу. Но, как говорит тетя Наташа, через ее счастье «телега переехала»…

– Тетя Наташа бывает такая взрывная, нервная, – сказала Алина.

– Будешь нервной, если жизнь такая… Они поженились сразу, как получили дипломы. Слава начал мотаться в командировки по стране, которая тогда называлась СССР, – добавила историческую деталь для дочки Ирина. – Был хорошим фотокорреспондентом. Но… все время рвался в Афганистан. Стал ездить в командировки и туда… Бесконечные встречи и расставания. А однажды он просто не вернулся из такой служебной поездки…

– Погиб? – спросила Аля.

– Пропал без вести, – есть такая жуткая формулировка. – Их было трое: Славик, шофер и солдатик из сопровождения. Не нашли никого и ничего – даже обгоревшего автомобиля… Можно только предполагать… Один вариант страшнее другого.

– Как же она все это пережила? – спросила Аля.

– Даже и сейчас вспоминать страшно…А тогда… Она жить не хотела. Они вместе не прожили и двух лет за вычетом его командировок. Она даже не успела забеременеть… Тетя Наташа как-то призналась мне, что больше всего ее жжет боль за непрожитые вместе годы жизни, независимо от того, какой бы эта жизнь не оказалась потом… Понимаешь?

Ирина посмотрела на внимательно слушавшую ее дочь.

– Когда-то я смотрела кинофильм. Он назывался «Сошедшие с небес», – продолжила женщина. – В фильме был придуман интересный режиссерский ход: молодые герои – он и она, любящие друг друга, погибают во время войны с фашистской Германией. А потом перед зрителем как бы прокручивается та жизнь, которая у них могла бы быть, если бы они остались живы… Понимаешь? Любая жизнь со всеми проблемами и трудностями, лишениями все равно лучше небытия…

– Понимаю, – сказала Алина. – И тетя Наташа больше не выходила замуж?

– Нет. Понимаешь, любовь, счастье – это такое состояние… – Ирина, задумалась, подбирая слова. И слова эти сами всплыли в памяти.

скорее прочувствовала, чем процитировала Ирина.

быстро и, немного заученно по-школьному, закончила Алина.

– А вот с последним утверждением я не совсем согласна, – сказала мама. – Здесь можно поспорить… Но только не сейчас, – и, обхватив руками маленькую подушку, лежавшую на диване, Ирина положила на нее голову.

Был обычный будничный день нескончаемой московской зимы. Ирина быстро печатала что-то за компьютером, периодически поглядывая из окна своей квартиры на скучный зимний пейзаж за окном. Иногда она отрывалась от клавиш, чтобы набрать длинный междугородний номер телефона. После нескольких попыток, наконец, на другом конце провода взяли трубку.

– Алло, – ответил бас с сильно выраженным малороссийским акцентом.

Услышав незнакомый голос, Ирина спросила на всякий случай: «Это Киев? Здравствуйте! Вам звонят из Москвы. А могу я поговорить с Владимиром Павловичем?»

– Он у нас больше не работает, – грубо и с нескрываемой злостью ответил незнакомый голос.

– Т-а-к… – только и смогла произнести Ирина, опасаясь, что нелюбезный собеседник сейчас бросит трубку.

– Вы теперь вместо него? – старалась она как-то продолжить тему.

– Я не вместо кого-то, а сам за себя, – насмешливо ответил собеседник.

– А вы не могли бы узнать, почему ваша бухгалтерия не выслала гонорар за статьи, которые были опубликованы два месяца назад? Все-таки, я звоню из другого города…

– А хоть бы из другого государства, – злорадно хмыкнул мужчина. – Я вам не Владимир Павлович. И лично я никаких дел с москалями иметь не собираюсь…

– Ах, вот оно что, – протяжно сказал Ирина. – С этого надо было и начинать. – Может, про Севастополь еще поговорим? А то паны ругаются, а у холопов чубы трещат…

– А хоть про НАТО, – все так же злорадно отозвался собеседник, но трубку не положил. Он явно начинал получать удовольствие от разговора.

– Да вы… да ты – совок типичный… Или еще хуже, – сорвалась Ирина, бросая трубку.

– Чувствую, этих денег я уже не увижу, – сказала она вслух, – да еще телефонные переговоры меня разорят… Ой, да там же еще было четыре фотографии Игоря. Значит, и ему не заплатят…

Она долго смотрела на заснеженный пейзаж за окном, стараясь успокоиться. Но ослепительно-белый снег в сочетании со светлыми тонами архитектуры спального района вызывал у нее только чувство депрессии.

Ирина с досадой выключила компьютер, понимая, что выбита из нормального рабочего ритма, и поближе пододвинула к себе телефон, собираясь звонить. Пока она рылась в каких-то записях, разбросанных на столе, раздался звонок.

– Здравствуйте! Это Ирина? – осведомился молодой баритон.

– Да – автоматически и как-то глухо отозвалась она.

– Это Вам из Питера звонят, из журнала… – продолжал мужчина. – Меня Олегом зовут. Я – заместитель редактора. Мы с вами уже знакомы заочно. Я хочу сказать, что мне и моему шефу нравятся ваши статьи. И у нас для вас хорошая новость. Мы расширяемся… И нам будет нужен свой корреспондент в Москве.

– Неужели? – воскликнула Ирина.

– И я бы хотел, чтобы это были именно вы… Создавать специальный корреспондентский пункт – для нас все-таки накладно…

– Ну, понятно… А у меня – корреспондентский пункт прямо на дому, – подытожила Ирина.

– Да-да, – отозвался баритон.

– Всю жизнь мечтала, чтобы все мои редакционные начальники находились в другом городе, – пошутила Ирина.

– Мы хотим вас вызвать где-то через месяц в командировку, чтобы оформить вас в штат. Вы не возражаете?

– Ну, что вы, буду ждать вашего приглашения…

– И еще…У вас есть для нас какой-нибудь эксклюзив? – поинтересовался собеседник. – Очерк об интересном художнике, например. Сгодится также и интервью с актером…

– Для вас – обязательно. И только – эксклюзив…

«Где-то убудет, где-то прибудет, – подумала Ирина после разговора с Питером. – Но… Расслабляться нельзя. Волка ноги кормят».

Она опять придвинула телефон, опять порылась в каких-то бумагах.

– Добрый день! Я звоню по вашему объявлению в интернете… Вашему журналу нужны корреспонденты?

– Да, – отозвалась женщина на другом конце телефонного провода. – Привозите свои печатные работы и резюме.

– Привозить? Зачем же тратить время на поездку, когда я могу вам выслать все по электронной почте? – У вас что – компьютеров нет? – удивилась Ирина.

– Надо приехать, – безапелляционно сказала женщина и повесила трубку.

Ирина с досадой посмотрела на циферблат настенных часов, понимая, что она ничего не успевает, и что время уходит, как песок сквозь пальцы. И опять стала звонить.

– Здравствуйте. Я звоню по вашему объявлению в интернете…

– Добрый день – отозвался любезный, вкрадчивый мужской голос. – Очень приятно, что вы позвонили именно в наш журнал «Имидж»… нам нужны журналисты-профессионалы. Меня зовут Артем. Я – заместитель главного редактора. Что вы нам можете предложить? – спросил он вежливо.

– Много чего, – сказала Ирина. – И я – именно журналист-профессионал. Ищу постоянную работу в штате.

– Замечательно, – отозвался сладкоголосый мужчина. – Но, понимаете, сначала мы должны узнать, как вы пишите. Сначала надо опубликоваться, а потом мы уже будем говорить о планах на будущее… Вот сейчас, что вы можете предложить нам конкретно по нашей тематике?

И уже понимая, что разговор переходит в некое «дежурное русло», совсем «не то русло», Ирина, старясь не менять интонацию голоса, выдавила из себя: «Да хотя бы зарисовку об известном российском дизайнере, которая показала свою новую коллекцию на подиуме «Бурда-Моден». К тому же, к статье есть много иллюстраций»…

– Замечательно, – встрепенулся Артем, – даже уже готовое фото есть? Так зачем мы тратим время… высылайте немедленно по электронной почте – и текст, и фото.

– Вы ведь находитесь в районе Нового Арбата? – уточнила Ирина. – Я все равно сегодня буду с вами по соседству. Давайте я к вам лучше зайду.

– Замечательно, замечательно, – отозвался Артем, – диктуйте ваши данные, чтобы я мог заказать вам пропуск.

Ирина зашла в предпоследний вагон электрички метро. И как только закрылись двери, в нос ей ударил жуткий, неприятный запах… Многотерпеливые москвичи, симпатичные девушки и дамочки, одетые в весьма приличные дубленки и дорогие шубки сбились в кучу, отпрянув от двух последних сидений. На лицах их были брезгливость и отвращение.

На одной скамье, заняв ее всю полностью, с открытым ртом, спал молодой человек в грязной куртке со следами явной олигофрении на лице. Волосы его были всклокочены, рот приоткрыт, а в уголках рта скопилась то ли пена, то ли слюна. Напротив него, также заняв все сиденье, лежа на боку, спал бомж, у которого пол-лица было закрыто черной шапкой. С сиденья на пол стекала струйка, превращаясь в зловонную лужу…

Ирина хотела прорваться вперед, но поняла, что не в силах сдвинуть человеко-пассажирскую массу и решила дождаться следующей остановки. Она постаралась как можно дольше задержать вдох…

В следующем вагоне было немного свободней. Она прислонилась к дверям, на которых было написано «не прислоняться», но к которым всегда все прислоняются, особенно, если полно людей. И тут же услышала голос: «Извините, что мы к вам обращаемся, мы сами – люди не местные»…

Крашеная цыганка с голубоглазым ребенком на руках проговаривала заученную речь: «Ночевали на вокзале, нас обокрали. Допоможите насобирать на билет … кто сколько может»…

На пересадочной станции вышло много людей, и молодая девушка вкатила коляску с инвалидом – молодым мужчиной. У него была только одна нога, а на месте рук – два обрубка, которые начинались от локтей… Девушка молча катила коляску, инвалид тоже молчал. Кто-то опускал монетки в целлофановый пакетик, прикрепленный к коляске, кто-то отводил глаза, кто-то читал газету…

Выйдя из метро, Ирина еще шла минут двадцать пешком, пока не оказалась перед пятиэтажным зданием грязно-серого цвета. Она сверила адрес по бумажке, миновала вахту и оказалась в редакции, которая размещалась тут же, на первом этаже.

– Это вы звонили? – обратилась к Ирине женщина лет пятидесяти семи в строгом сером костюме, сквозь распахнутый ворот которого выглядывала белая рубашка.

Женщина всем своим видом – и прической, и одеждой, очень напоминала секретаршу партийного босса советских времен.

«Какая нетипичная секретарша для нашего времени», – подумала Ирина, узнавая по голосу недавнюю телефонную собеседницу.

– Давайте, что принесли, – сухо сказала та.

Ирина достала пару журналов и газету, а сверху положила отпечатанное резюме.

– Достаточно трех публикаций? – уточнила она.

– Вполне, – как бы отмахнулась секретарь то ли от Ирины, то ли от стопки лежащих у нее на столе газет и журналов будущих соискателей. И добавила, – а завтра в два часа приходите на тестирование.

– А сегодня никак нельзя пройти тесты, раз уж я здесь нахожусь? – попыталась логически подытожить ситуацию Ирина.

– Нет, – ответила строгая дама в сером костюме с белым воротничком. – Редактор должен ознакомиться сначала с вашими публикациями. Приходите завтра…

Ирина вздохнула и направилась к выходу. «А редактор здесь, должно быть, не мужчина», – подумала она, усмехнувшись, после общения со строгой секретаршей.

Выйдя на улицу, Ирина опять развернула бумажку, на которой было что-то написано. Она огляделась по сторонам, пытаясь сориентироваться, а затем быстро пошла к проезжей части. Проехав три остановки на троллейбусе, она оказалась на широкой улице. Перешла на противоположную сторону, а затем свернула в какой-то переулок. Но вскоре вернулась обратно, потому что там был тупик. Она еще раз огляделась по сторонам, достала мобильный телефон, набрала все по той же бумажке номер.

– Это Артем? – Я, наверное, заблудилась. Или какая-то неточность в адресе…

И затем пошла по длинной улице, балансируя и спотыкаясь на каблучках по скользкому, плохо убранному тротуару.

В приемной сидела девушка с надменным и скучающим лицом, с модной прической и в очень короткой юбке, с очень длинными ногами. Она сидела в окружении добротной офисной мебели, хорошей оргтехники, буквально утопая в экзотических растениях под журчание фонтанчика. Но было в ее облике что-то такое… От чего из глубин памяти Ирины сами по себе вдруг всплыли строчки: «Я сидела на крыльце с выраженьем на лице. Выражало на лице, что сижу я на крыльце»…

– Вы секретарь? – наконец, нарушила затянувшееся молчание Ирина.

– Я курьер, – все с тем же надменно-безразличным видом ответила девушка.

– А как пройти к заместителю главного редактора?

– Артему? – длинноногая, наконец, встрепенулась и оценивающим взглядом посмотрела на интересную незнакомку, – по коридору направо… последняя дверь.

Дверь была открыта. Ирина вошла и остановилась за порогом. Справа от нее, в глубине большой комнаты находился стол. За ним боком, почти спиной к двери, сидел мужчина, положив ноги на стол в хорошо начищенных ботинках, и играл в какую-то карточную игру на компьютере. В кабинете стоял устойчивый запах дорогого мужского «парфюма». Ирине пришлось кашлянуть, чтобы как-то заявить о своем существовании.

Мужчина обернулся, улыбнулся и, не спеша, снял ноги со стола.

– А я вас ждал, – сказал он с неким интимом в голосе, помогая Ирине снять шубку и вешая ее в шкаф для одежды.

– Чай, кофе? Кажется…Ирина…

– Константиновна… Нет, у меня еще много дел, – ответила она любезному, с «иголочки» одетому молодому человеку лет двадцати шести.

Что-то неприятно поразило Ирину в его лице. Какое-то несоответствие мимики и слов… Позже поняла: это было несоответствие широкой, приветливой улыбки в сочетании с холодным, застывшим и надменным выражением глаз.

– Вот текст. А тут – фото, – Ирина вытряхнула из большого конверта штук двадцать фотографий. Только фото я вам не могу оставить. Это снимал корифей… Если я точно буду знать, что вы опубликуете мою статью, тогда и определимся с фото.

– Да, да, конечно, я понимаю. Приятно иметь дело с профессионалами… Какая красота, – сказал молодой человек, раскладывая на столе фото и разглядывая моделей в красивых нарядах.

– Да вы садитесь, садитесь, – сейчас я подарю вам наш журнальчик. Вот почитайте последний номер…

Ирина села на большой мягкий диван, обшитый натуральной кожей бежевого цвета, и стала перелистывать журнал.

Она находилась на довольно большом расстоянии от Артема, который разложил на столе фото, как карточный пасьянс. В какой-то момент, не поднимая от стола головы, молодой человек скосил на Ирину глаза и незаметно, ловким движением руки, скинул в приоткрытый верхний ящик стола пару фотографий… Затем бегло просмотрел текст.

– А давайте, сделаем так, – сказал заместитель главного редактора, обращаясь к Ирине, – текст большой. С ним надо внимательно ознакомиться… Я вам потом перезвоню. И скажу свое мнение. Фотографии корифея не забудьте, – добавил он, широко улыбаясь.

Ирине очень хотелось поскорее выйти на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. В душе она испытывала жуткое чувство дискомфорта. Такое, какое бы могло возникнуть у учителя, если бы на его месте случайно оказался ученик в роли преподавателя, выставляющий отметки не за знания, а из каприза данной ему по случаю власти.

– По-моему все эти объявления по интернету, – напрасная трата времени, – подумала Ирина вслух, не замечая, что она уже спускается в лифте, и к тому же не одна…

– Вы говорите о знакомствах по интернету? – с вкрадчивым любопытством спросила женщина, ехавшая с Ириной в лифте, и которую та даже не заметила в силу своего душевного состояния, когда садилась в лифт.

Ирина вздрогнула, вдруг осознав, что она не одна, увидев перед собой блондинку лет сорока.

– Да что вы… я говорю об объявлениях по поводу работы, – нервно выдохнула Ирина.

– А-а-а… – немного недоверчиво протянула случайная попутчица, придирчиво разглядывая Ирину с ног до головы.

Выйдя из здания, Ирина подошла к высокому сугробу, слепила снежок и приложила его ко лбу. Дела были сделаны не все, а голова раскалывалась. Она полезла в сумочку, достала бумажную упаковку отечественного анальгина, оторвала таблетку, проглотила, закусывая горечь снежком. И двинулась дальше.

Молодой человек по имени Артем дочитал до конца Иринину статью, отодвинул ящик стола и достал оттуда фото. Покрутив снимки в руках, он самодовольно хмыкнул.

В это время, крадучись, как кошка, длинноногая дива, сидевшая до этого в приемной, заглянула к нему в кабинет.

– Какие женщины к нам ходят, – замурлыкала она.

– Да… – интригующе и самодовольно ответил тот, – профессионалы, к тому же, не то, что некоторые, – добавил он, бесцеремонно уставившись на ноги вошедшей. – К твоим ногам ее бы голову, цены бы тебе не было, Светик-драндулетик. А, кстати, я тебя хотел позвать, но ты сама пришла вовремя…

Вошедшая с любопытством уставилась на него.

– Все в курьерах ходишь?… Небось, на факультет журналистики МГУ собралась поступать? А ты знаешь, что туда без опубликованных работ документы не принимают?

Девушка тупо округлила глаза, давая понять, что первый раз об этом слышит.

– Так вот… Есть предложение, – продолжал тот, встав и прикрыв двери в кабинет. – У нас появилась вакансия для журналиста. И ты могла бы ее занять, если сможешь доказать, что не совсем тупая…

Светик обиженно передернула плечами, но угодливо спросила: «А что мне нужно сделать?»

– Да практически ничего… За тебя уже все сделали, – сказал он с видом заговорщика, нагло улыбаясь. – Вот здесь большая, на шести страницах, подробная статья об известном московском дизайнере. Тебе надо ее несколько раз внимательно прочитать и…составить из нее небольшое интервью. Понимаешь? Вопрос – ответ… Например, когда она родилась, где училась, чем увлекается… Это все есть в тексте.

– А зачем, если уже все написано? – тупо упиралась курьерша.

– Так, – начал уже раздражаться заместитель главного редактора. – Повторяю для тех, кто не понял… То, что написано, чужое. А тебе надо сделать твое. С модельершей этой ты встретишься еще… потом… для проформы…для видимости. И задашь ей вопросы. Но сейчас ты должна состряпать из большого текста – маленькое интервью на пару страничек. Сможешь, оформлю тебя журналистом… с окладом в 300 долларов. Нет – ходи в курьерах и о поступлении на журфак МГУ забудь.

– А четыреста нельзя? – быстро пришла в себя длинноногая, как только вопрос зашел о деньгах.

– Нет, – оборвал ее грубо Артем и добавил, уже чуть мягче, – я надеюсь, ты понимаешь, в наше время просто так ничего не делается…

– Ну, и когда начнем? – цинично и насмешливо спросила та.

– Да хоть сегодня вечером, после работы… Зачем откладывать в долгий ящик?

– А, может быть, ты меня хоть куда-нибудь пригласишь… для приличия?

– Можешь считать, что я тебе уже заплатил «для приличия» 300 долларов, – сказал он, вставая из-за стола и открывая дверь ногой, тем самым давая понять, что разговор окончен.

Ирина тем временем подошла к большой стеклянной двери высотного здания из стекла и бетона на Калининском проспекте, и скрылась в нем.

Внутри, на первом этаже было все как-то неуютно и обшарпано, а в «Бюро пропусков» выстроилась очередь. Тут же рядом, при входе, на импровизированном прилавке продавались разные кондитерские изделия, шоколадные конфеты, шикарные подарочные коробки. Ирина подошла к прилавку, купила пару небольших шоколадных батончиков и пачку печенья «Юбилейное». Когда подошла ее очередь получать пропуск, женщина, что их выписывала, долго и с нескрываемым раздражением рылась в каких-то списках, и наконец, сказала: «Паспорт давайте».

– А удостоверение члена Союза журналистов подойдет?

Женщина взяла документ с явным раздражением и, ощущая себя начальницей на своем маленьком месте, сказала: «В следующий раз берите паспорт».

Объяснять, чем не устраивал ее предоставленный Ириной документ, женщина не собиралась.

Ирина лишь усмехнулась, явно не собираясь пререкаться с новоявленной «паспортисткой».

Она поднялась на лифте на двадцатый этаж и пошла по очень длинному коридору со множеством дверей по обе стороны. У одной из дверей выстроилась очередь – человек пятнадцать.

– Только не это, – простонала Ирина, – и поинтересовалась у мужчины в очках, жующего пирожок, – деньги дают?

– Дают, сейчас начнут давать, – успокоил ее жующий. – Просто бухгалтер только что из банка приехала.

Ирина, заняв очередь, прошла в самый конец коридора. Она плюхнулась в какое-то старое, ободранное кресло, рядом с которым в пластиковой одноразовой тарелке на полу валялись окурки вперемешку с засохшим бутербродом. Ирина отодвинула мусор ногой и закрыла глаза, просидев так несколько минут. Потом достала мобильный телефон.

– Доченька, я вернусь не раньше, чем часа через три…

Выйдя в холл спустя некоторое время, Ирина понажимала кнопки сразу всех лифтов, потому что какие-то из них шли только вверх, какие-то – только вниз. Одни везли только до третьего этажа, другие – до первого… Лифтов было штук восемь. Пока она добегала до одного из них, двери закрывались перед носом… В холле никого не было. На противоположной стороне от нее, наконец, открылся лифт. В нем показался единственный пассажир в рабочей одежде и почему-то не к месту в новой шляпе.

– О, мадам… – приподнял он многозначительно шляпу, обнажив абсолютно лысую голову, – и лифт захлопнулся, увозя его выше двадцатого этажа.

Прошло какое-то время, Ирина все еще не могла «спуститься на землю»… Опять открылся лифт, но уже с другой стороны.

В нем ехал тот же человек, и все также один.

– О, мадам, – произнес он, опять снимая шляпу, – и поехал вниз.

Ирине даже стало как-то не по себе. И в душе она ругала всех проектировщиков такого нелепого, неуютного архитектурного сооружения. Прошло еще минут десять, пока, наконец, не остановился еще один лифт. Ирина вошла в него.

В нем ехали две девушки и все тот же человек в рабочей спецовке и новой шляпе. Ирине показалось, что у нее уже троится в глазах, когда этот человек снова приподнял шляпу и сказал в виде очередного приветствия: «О, мадам»…

Девушки прыснули. А веселый рабочий – электрик или сантехник, которому выпала радость обслуживать это необъятное и неуютное сооружение, сошел на пятнадцатом этаже. На этом же этаже вошло сразу несколько человек. Потом еще и еще подсаживались какие-то люди. Лифт был скоростной. И каждый раз, когда он останавливался, у Ирины все обрывалось внутри от этих толчков «в невесомость». После десятого этажа в лифте находилось человек пятнадцать. Но от того, что все стенки лифта были зеркальными, казалось, что людей гораздо больше. Ирина забилась в угол и прикрыла глаза. А потому не могла видеть, что за ней, а точнее, за ее зеркальным отражением, пристально наблюдает мужчина кавказского типа в очках.

Ирина выходила последней, ни на кого не глядя. Даже не подозревая, что у лифта ее кто-то поджидает.

– Ира, Ирочка… Ведь это вы… как я рад…

Ирина обернулась. Этого человека она бы узнала всегда. Слишком неординарная, запоминающая внешность была у него. И акцент, сегодня, правда, заметно сглаженный, но все равно – акцент…

– Ираклий, неужели… – только и проговорила она.

– Вот так встреча… Почти, как в кино – однажды двадцать лет спустя, – все не мог прийти в себя от неожиданности Ираклий.

– У меня сегодня не самый удачный день, – сказала Ирина, автоматически поправляя то волосы, то шарфик. – А говорят, когда встречаешься с прошлым, надо хорошо выглядеть, – добавила она где-то когда-то слышанную фразу.

– О, об этом тебе не надо беспокоиться, – сказал он, как-то сразу естественно переходя на «ты».

– Да, и когда, интересно, ты это успел рассмотреть? – чуть кокетливо спросила Ирина.

– А когда ты в лифте ехала, занавесившись от всех ресницами, – сказал он.

– Понимаешь, – Ираклий деликатно взял Ирину за руку, – меня люди ждут сейчас. Но я хочу, чтобы мы обязательно встретились в спокойной обстановке… Завтра, в Доме журналиста наша редакция проводит встречу с одним поэтом и певцом. Приходи на концерт. Или после. А потом сообразим. В баре посидим. Поговорим… Возьми мою визитку.

Ирина, взяла карточку и собралась уходить.

– Э, нет… Так дело не пойдет, – сказал он, хватая ее за руку. – Ты ведь сама не позвонишь…Ты опять исчезнешь лет на двадцать. Как тогда… Растаешь, как дымка… Так не отпущу. Телефон дай… или визитку, – голос его немного сбился от волнения и акцент стал сильнее.

Ирина засмеялась, порылась в сумочке и протянула ему свою визитную карточку.

Она вышла, наконец, из стеклобетонного «архитектурного шедевра», немного прошла по проспекту и села в троллейбус.

Ирина ехала сначала в одном троллейбусе, потом пересела на другой. Потом шла по каким-то улочкам и переулочкам необъятной столицы, пока не очутилась перед довольно старым, плохо сохранившимся двухэтажным зданием довоенной постройки, к которому был приделан современный козырек. Ирина спустилась по небольшой лестнице, которая вела в полуподвальное помещение. На двери, под козырьком, незаметными маленькими буквами было написано: «Ломбард».

У окошка собралась очередь человек из пяти. На стенах висели указатели о часах приема, «Правила» и прочая дежурная информация. На фоне ее выделялся листок, на котором красивым чертежным почерком было написано: "Уважаемые клиенты! Мы – не скупка. Пожалуйста, выкупайте заложенные вами вещи. Это – золотовалютный резерв вашей семьи, который поможет вам удержаться на плаву при очередном кризисе в стране».

Задерживала всех пожилая дама, унизанная драгоценностями. Она, наконец, отошла от окошка, тяжело дыша, вся красная, с поплывшей тушью на глазах. Сев за столик для посетителей, дама разложила на три части свое состояние – стопку денег, золотые украшения и кучу квитанций.

– Проверьте, у вас тридцать пять квитанций на руках? – донесся из окошка голос сотрудницы ломбарда в адрес запыхавшейся дамы.

– Да-да, – скороговоркой, деловито подтвердила та, быстро, ловким движением пересчитав все бумажки.

– Ну, ты, мать, и нахапала. Видать, в свое время в советской торговле работала, не иначе, – сказала, беззлобно обращаясь к ней, женщина из очереди лет шестидесяти пяти.

– А хоть бы и так, – охотно отозвалась та на реплику. – Разве можно сегодня на нашу пенсию прожить? И что б я сегодня делала, если бы на старость не припасла? – обратилась она с риторическим вопросом к очереди. – Вот так и живу. Хожу по кругу…У меня не только здесь, у меня и в другом ломбарде есть. Хоть бы не запутаться в квитанциях.

Дама достала мобильный телефон и стала звонить.

– Внучек, – сказала она ласковым голосом, – это бабуля. – Я на подступах… Ну, что тебе, родной, купить? Деньги? – есть. У меня всегда есть. Так что купить-то? Ага…ага, – кивала она головой, – пива, суши, крабов…

Очередь развеселилась.

– Я выкупаю, – устало сказала Ирина, протягивая в окошко две квитанции и деньги и получая взамен золотое кольцо и цепочку.

– Ну, и денек сегодня, – сказала Ирина, бросив сумку на столик в прихожей и скидывая сапоги на каблуках. – Я в душ сразу…

Дочка взяла целлофановый пакет и пошла с ним на кухню. Она стала выкладывать на стол молоко, йогурты, глазированные сырки, печенье «Юбилейное» и два шоколадных батончика. Затем включила электроплиту и поставила чайник.

– С легким паром, – поприветствовала Алина маму, пришедшую в комнату в коротком халатике и махровым полотенцем на голове.

Дочка уже приготовила чай с лимоном, принесла печенье, глазированные сырки, сладости… Все это стояло на маленьком передвижном столике перед диваном, на который с большим удовольствием уселась Ирина.

– Кто-нибудь звонил? – спросила мать, отхлебывая чай.

– Да. Какая-то женщина… Она сказала, что твои статьи понравились главному редактору, и чтобы ты завтра приехала куда-то в два часа дня на тестирование и привезла копию диплома.

– А-а-а… – устало протянула Ирина. – Что-то меня плохо «греют» все эти вакансии по интернету…

– Тетя Наташа звонила, – продолжала Алина. – Папа звонил. Хочет, чтобы мы с ним завтра куда-нибудь пошли погуляли…

– Почему бы и нет, – сказала Ирина.

– Да я решила прогулку перенести на выходные…У меня контрольная «на носу». А к тому же, на завтра минус двадцать обещали – не разгуляешься, – подытожила дочка.

– Тебе виднее, – согласилась мама и добавила, – пойдем к тебе в комнату, полежим-поболтаем, а то я уже сидеть не могу от усталости…

Они ушли в другую комнату, даже забыв выключить телевизор. И вслед им вновь зазвучала набившая оскомину реклама. И вновь вкрадчивый голос повторил: «Молодость, красота, здоровье – счастливы обладающие…»

Алина быстро раскидала все лишние предметы, валявшиеся у нее на кровати, разобрала постель. Только они улеглась, из кухни послышался какой-то грохот, что-то полетело и зазвенело.

– Ну, сейчас я разберусь с этими домашними животными, – сказала дочка.

Когда она вернулась в комнату, мама уже спала, даже не высушив волосы, лишь откинув с головы полотенце. Дочка взяла полотенце, выключила свет, но ложиться не стала. Она осторожно прикрыла дверь, пошла в другую комнату и стала смотреть какую-то молодежную музыкальную программу.

Под утро Ирине приснился сон. Она брела по какому-то мрачному зданию с огромными пустынными коридорами. Она хотела выбраться из него и – не могла. В коридорах было множество дверей, которые сами по себе то открывались, то закрывались. Когда двери открывались, из них высовывался какой-то странный мужчина в плаще и шляпе и делал жест рукой в перчатке, как бы приглашая зайти… Ирине хотелось убежать. Она бежала по лестницам, по коридорам. Бежала, бежала… Пока не оказалось, что бежит она уже по беговой дорожке стадиона… Рядом с ней бежали какие-то мужчины и женщины, и ей казалось, что она со всеми, если не знакома, то где-то, когда-то их видела… И они все тоже ее знают. Обгонял всех мужчина в желтой футболке. Ирине очень хотелось увидеть его лицо. Казалось, он был совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки… Но, всякий раз, когда она хотела дотронуться до него рукой, чтобы он обернулся и показал лицо, он только ускорял бег. И Ирина, уже из последних сил ухватила его за футболку. Бегун вырвался, оставляя в руках Ирины кусок желтой материи, так и не показав лица…

В этот момент Ирина пробудилась, резко сев на кровати и замечая вдруг, что спала она не в своей постели. Она посмотрела на будильник. В это время дочка заворочалась.

– Я отключу будильник, – сказала она Алине, но через пятнадцать минут тебе все равно вставать.

Ирина ехала в метро тем же путем, что и вчера. Уже прошла вчерашняя цыганка, «работавшая» под блондинку, только на этот раз она была с другим ребенком. Проехал вчерашний инвалид, прошла какая-то бабушка, просившая помощи с табличкой на груди…

Ирина доехала до нужной ей станции и уже собралась было выходить, но увидела за колонной двух ребят лет десяти-одиннадцати явно беспризорного вида. Перед ними были надутые прозрачные целлофановые пакеты, рядом на гранитном полу валялся тюбик с клеем. Один закатил глаза, а второй просто сидел, безысходно глядя в одну точку. Ирина остановилась. К ним приближалась молоденькая дежурная по станции метрополитена.

– Я уже вызвала милицию, – сказала она, – надо же, нашли себе место…

– Ну, что вы, – ответила дежурной Ирина, – они сдаваться пришли… Если бы они ходили «побалдеть», они бы нашли более укромное место. Посмотрите, они совсем обессилены, какие худые… Они хотят, чтобы их накормили, помыли…

– Вы ведь сами сдаваться пришли? – спросила она у того парня, с которым можно было поговорить.

Мальчишка молча кивнул головой. А девушка-дежурная удивилась.

– Надо же… А вон и милиция идет, – сказала она с облегчением, глядя на милиционера метро, который спускался по эскалатору.

– А… Здравствуйте…вы на тестирование, – даже как-то слишком любезно, как показалось Ирине, встретила ее вчерашняя секретарша в сером костюме и с белым воротничком.

– Пожалуйста, снимайте шубку и располагайтесь…

Секретарь усадила ее за большой письменный стол и отошла.

Ирина огляделась. Напротив нее сидели две девушки, которые что-то писали. Слева от Ирины находился молодой человек в очках лет двадцати пяти, который тоже, видимо, уже начал выполнять задание по тестам. В глубине большой длинной комнаты за компьютерами сидели двое молодых мужчин. Очевидно, это были сотрудники редакции. Они тихо о чем-то говорили между собой, прикрытые зеленью многолетнего фикуса. В конце длинной комнаты виднелась дверь с надписью «Главный редактор». Дверь была чуть приоткрыта, оттуда временами долетали едва уловимые голоса.

– Вот, пожалуйста, – протянула чистый лист бумаги Ирине подошедшая секретарша. – Ваше первое задание такое: вы должны нарисовать животное, которого не существует в природе…Что-нибудь фантастическое…

Подавив некоторое удивление (ведь не художница же), Ирина на секунду призадумалась и стала рисовать какую-то птицу. Минут через десять она закончила рисунок и подозвала секретаршу.

– Что это? – вдруг строго спросила секретарша.

– Птица – феникс. Ее уничтожают, сжигают, но каждый раз она снова возрождается из пепла…

– Фе…фи… как? – запнулась женщина в сером костюме. – Вы подпишите-ка лучше рисунок, – назидательным тоном добавила она.

Ирина взяла лист бумаги назад, ощущая, что она начинает тупеть от происходящего. Но вслух произнесла: «Хорошо, пусть это будет … птица… счастья»…

И сделала надпись под рисунком (для непонятливых).

– Ага, – так бы сразу и сказали, – оживилась секретарь редакции, подсовывая Ирине другой лист бумаги. – А теперь нарисуй те мужчину. Любого мужчину… Нарисуете – меня позовёте.

Ирине вдруг ужасно захотелось встать и уйти. Но она взяла себя в руки и стала рисовать. Очень быстро она сделала набросок мужчины: очкарика с бородой, с пышной шевелюрой и трубкой в зубах.

И дала знак секретарше.

Та даже улыбнулась, беря рисунок.

– А теперь нарисуйте женщину… – и дама в сером костюме с белым воротничком опять выложила перед Ириной чистый лист бумаги.

Ирина стала быстро, чтобы скорее покончить со всем этим, рисовать женщину.

Она начала рисовать профиль, так ей было легче. Украсила женскую головку пышными волосами. Одела женщину в длинный осенний плащ, из-под которого выглядывали ножки в сапожках на каблучках. Затем пририсовала зонт. И короткими косыми линиями обозначила дождь. И опять подозвала секретаршу.

Та подошла, взяла рисунок, а взамен оставила тест-опросник на пяти страницах.

Ирина перелистала его. Надо было ответить на вопросы, что такое счастье, образование, талант и …что-то там еще в таком же духе. Причем, требовалось расписывать по каждому пункту максимально подробно… Ирину охватила невыносимая тоска от того, что она должна участвовать в этой глупости. Ощущение чьей-то злой шутки не покидало ее с самого начала. Она отвечала быстро и максимально коротко. В графе – «как вы понимаете талант» – она написала так: «Он либо есть, либо – нет. Третьего не дано». На вопрос, «что такое счастье», она ответила: «Это – необъяснимая и все время ускользающая субстанция»…

Когда все было заполнено, вновь подошла секретарь.

– Ну, вот, – это уже последний тест… на скорость, – сказала она, снова подсовывая Ирине с десяток листов, подшитых вместе. – Сначала вам дается возможность просмотреть все это… Потом вы подзываете меня снова, и я уже засекаю время – 10 минут. Сколько успеете – столько и ответите…

Когда Ирина стала просматривать последний тест, то поняла, что это – «труба»… И что ей этого никогда не осилить. Сплошные кружочки, треугольники, пересекающиеся линии, точки на плоскости, требующие специального, пространственного мышления.

– Да ведь это – тригонометрия в чистом виде, – невольно вырвалось у нее, я и в школе этого терпеть не могла, как всякий гуманитарий…

– Нельзя ли потише, – сказал вдруг молодой человек в очках, сидевший слева от Ирины. – И на всякий случай отодвинулся подальше от нее, прикрывая свою писанину рукой.

Всем своим видом она напомнил Ирине школьного отличника, боящегося, что у него спишут контрольную работу. Женщину это развеселило. Она наклонилась поближе к противоположной стороне стола, где сидели девушки, и тихонько спросила: «Девчонки, а вы на какую вакансию пришли?»

– Я – на секретаря, – ответила хорошенькая русоволосая девушка с красивой, по-модному заплетенной косичкой.

– А я – на бухгалтера, – ответила другая, с раскрасневшимися щеками, очевидно, от усердного заполнения тестов.

– А-а-а… – протянула Ирина. – А вы и про талант, и про счастье тоже заполняете? – спросила она.

– Да, – ответили девушки.

– Ага, значит, они всех под одну гребенку гребут, – невольно вырвалось у Ирины.

– Потише-потише, разговаривать нельзя, – сделала замечание секретарша, с явным удовольствием исполнявшая роль строгой учительницы на школьной контрольной.

Ирина уже было собралась встать из-за стола, чтобы отказаться от участия в этой коллективной глупости, но в этот момент открылась дверь в комнату, и кто-то из коридора вызвал секретаршу.

Ирина потихоньку стала складывать в сумочку ручку, блокнот. Она была в некотором раздумье… Ей хотелось заглянуть в кабинет главного редактора и спросить, зачем все ЭТО, если их устраивает главное – как она пишет? К тому же, редактор уже был знаком с ее «Резюме», где было сказано, что она – профессионал с опытом работы в СМИ, член Союза журналистов и т. д. из послужного списка…

Она встала и тихонько подошла к двери с надписью «Главный редактор».

Дверь была немного приоткрыта. Ирина стала так, чтобы ее не могли видеть говорящие, зато она их видела и слышала отлично. За большим столом в кресле с красивой обивкой сидел «классический вариант» женщины бальзаковского возраста. Она была моложава, ухожена, и от глаз Ирины не скрылось, что женщина уже прибегала к услугам пластического хирурга. Перед дамой, «приятной во всех отношениях», стояла красивая чашка с блюдцем, какие-то кондитерские изделия лежали в хрустальной вазочке изысканной формы… Напротив нее сидел юноша лет двадцати, перед которым стояла такая же точно чашка. У юноши пылали щеки и уши, это было видно даже на расстоянии.

– Подумайте-подумайте… – как бы уговаривала его редактор.

– Да ведь я учусь на вечернем отделении, – как бы оправдывался юноша. – А у вас, как вы говорите, бывает работа по вечерам… Я думал, что днем буду работать, а вечером учиться.

– Но вы ведь учитесь не каждый день… Мы идем вам навстречу. Будете приходить, когда сможете. У вас будет свободный график. А зарплату будете получать, как будто работаете с утра до вечера…

– Я подумаю, – буркнул себе под нос, вставая из-за стола, полыхавший кумачом юноша.

– Подумайте, подумайте, – снисходительно-ласково пропела редактор. – Ведь никогда не знаешь: где найдешь, где потеряешь…

Юноша выскочил пулей, машинально прикрыв дверь кабинета и, схватив с вешалки свою куртку, скрылся.

– Ах, вот оно что, – невольно вырвалось у Ирины. – А мы тут время теряем…

Она подошла к вешалке, стоявшей у дверей, и стала надевать шубку, с сожалением глядя на девушек, которые до сих пор что-то заполняли. Особенно Ирине было жаль симпатичную девушку с косичкой, которая претендовала на вакансию секретаря.

Ирина вышла. По коридору мчалась секретарша.

– Как? Вы уже уходите? А тест на скорость? – сходу затараторила она.

– К вашему объявлению, помещенному в интернете, надо бы добавить немаловажную деталь о том, что ваш главный редактор отдает предпочтение юношам от 20-ти до 25-ти лет, – сказала Ирина, стараясь из-за всех сил быть спокойной, – чтобы другие просто не тратили здесь время понапрасну.

В глазах секретарши отобразилась целая гамма чувств. Но главным из них был ужас.

– Вы, вы…забыли свои печатные работы, – запинаясь, сказала секретарша.

– У меня их много… Дарю. К тому же, они так понравились вашему главному редактору…

«На фоне такой секретарши начальница всегда будет казаться моложе, – подумала Ирина, выходя на улицу. – Как все просто, однако. Ну, надо же было мне именно сюда и вляпаться»…

Сказать, что на душе у нее было отвратительно, значит, ничего не сказать. Она быстро пошла по промерзшей московской улице, изредка заглядывая в теплые и красочные столичные витрины. Где-то на полпути к метро ей попалась маленькое кафе. В нем пахло кофе и свежей выпечкой. Ирина купила кофе в одноразовом стаканчике и пирожок с капустой. До встречи с Ираклием еще оставалось время.

Ирина зашла в зал, когда концерт уже заканчивался. Она села с краю в последнем ряду и осмотрелась. Зрителей набралась только половина зала. В глубине сцены, за певцом стоял стол с букетом цветов, за которым сидели, надо полагать, организаторы этого вечера. Один из них был Ираклий. Он видел, как Ирина вошла, и едва заметно помахал ей рукой.

– Сейчас мы с приятелем проводим нашего гостя, а после – я в твоем распоряжении, – многозначительно поведал Ираклий. – Да, кстати, куда пойдем – в бар или ресторан?

– Не хочу в ресторан, давай в бар…

– Ну, тогда спускайся в него, я буду там через пару минут…

Ирина потопталась еще немного в холле Дома журналиста, где были развешаны картины модного московского художника, и пошла, не спеша, в бар.

Здесь был полумрак, играла приглушенная музыка, пахло хорошим кофе… И еще почти не было посетителей, потому что бар только что открылся. Ирина осмотрелась по сторонам, выбирая местечко получше. А Ираклий уже был тут как тут.

– Ну, что, проводил приятелей? – поинтересовалась Ирина.

– Ага, – хмыкнул он, – до ресторана… Они звали нас, но ведь они нам поговорить не дадут… Но учти, если ты захочешь, мы в любой момент можем к ним присоединиться.

– Думаю, этого не произойдет, – сказала Ирина.

– Ты что будешь пить, есть?

– Все равно что, кроме крепких напитков.

– Шампанское?

– Да, можно бокал…

– Ну, ты тоже скажешь – бокал…

Он резво подскочил и пошел к стойке бара, а вскоре вернулся с бутылкой шампанского, пустыми бокалами, бутербродами с красной рыбой и икрой, пирожными, солеными орешками и шоколадкой.

– Ну, сказал Ираклий, – пьем за встречу, когда разлил в бокалы вино.

Они чокнулись. Ирина отпила немного и поставила бокал на столик.

– Надо же, – сказала она, – я уже несколько лет подряд езжу в это здание один раз в месяц за гонораром. А встретились вчера…

– Да я работаю тут всего три месяца… Заместителем главного редактора.

– А… – протянула Ирина, отпивая шампанское, – значит, раньше встретиться – была не судьба. – И попросила, – расскажи о себе…

– Да погоди ты, – дай я на тебя посмотрю… Я все своим глазам не верю. Помнишь… Нет, это я помню: ты была примой нашего факультета. Да разве к тебе было подойти… За тобой этот «паровоз» неотступно следовал…

– Почему – «паровоз»? – Ирина рассмеялась весело и заливисто, вспоминая беззаботное время.

– Не знаю, но я его только так про себя называл… Как прицепной вагон… Как я его ненавидел…

– Так, устроили вечер воспоминаний… Да расскажи ты о себе. Ты женат? Дети есть?

– Официальных нет. А остальных – не уверен… Сейчас – свободен, хотя был дважды женат…

– Вот те на, – Ирина усмехнулась. – А как же так вышло, если не секрет?

– Да первый раз женился сразу после университета на сестре своего знакомого… Как-то сразу решились все мои проблемы. И с работой, и с пропиской…

– Так, на малую родину – в Грузию, ты не поехал…

– Не поехал. Зато сразу поехал в Объединенные Арабские Эмираты на пять лет, был помощником пресс-атташе в нашем посольстве…

– Ну, по тем временам ты просто шикарно устроился, – констатировала Ирина. – Это женитьба тебе помогла?

– Да. Но мы оба еле выдержали эти пять лет. И жару, и все остальное… Вернулись в Москву и разбежались в разные стороны. Потом была еще одна попытка, а… – Ираклий махнул рукой. – Но, в результате всего этого, как видишь, я – опять жених…

Ирина засмеялась.

– Ну, у тебя прямо, как в том анекдоте: «Мужчина развелся. На следующее утро проснулся, встал, умылся, побрился, надел галстук – и опять жених».

– Да, – а разве это плохо? – спросил Ираклий. – Какие наши годы…

– А вот теперь твоя очередь отвечать на мои вопросы, не отвертишься, – слегка пригрозил он пальцем.

Ирина сделала глубокий вздох, собираясь с мыслями, с чего бы начать. Но в этот момент в дверях бара показался друг Ираклия, который вместе с бардом находился здесь же – в Доме журналиста, только в ресторане. Он позвал Ираклия. В свою очередь, Ираклий подозвал его к столику.

– Виталий, – протянул он руку Ирине.

Ирина протянула руку, которую тот тут же облобызал. Также она заметила, что Виталий уже был «хорош».

– Пойдем выйдем, – обратился он к Ираклию. – И вообще, чо вы здесь делаете…айда к нам, за наш столик в ресторан…

И мужчины вышли.

В баре уже были заняты все места. Играла музыка, и стоял гул голосов подвыпивших людей. Было так накурено, что едкий дым уже начинал есть глаза.

– Можно я с вами посижу, пока ваш друг вышел? – к столику Ирины подсел мужчина, держа в руках рюмку с недопитым алкоголем. – А то за нашим столиком собралась сугубо мужская компания…

– Сидите, мне не жалко, но только не мешайте мне новости смотреть, – сказала Ирина, глядя поверх его головы в телевизор, высоко подвешенный в одном из углов бара.

– Ах, какие мы гордые… – недовольно буркнул тот. – И зачем только ходят в бар такие несговорчивые…

Ираклия не было уже минут пятнадцать. Подвыпивший навязчивый собеседник жутко раздражал Ирину. Наконец, в дверях появился Ираклий.

– Петр, шел бы ты подальше, – обратился Ираклий к человеку, занявшему его место, как к старому знакомому. – Не про твою честь…

– Куда ты пропал? – поинтересовалась Ирина.

– Что, ухажеры замучили? Да понимаешь, они позвали меня к столу… Выпили все вместе за удачный концерт…

– Я уже заметила, – сказала Ирина. – Небось, водочки?

– Не без того, – сказал Ираклий, которого уже начало потихоньку «развозить».

– Вижу, у вас тут такое мероприятие намечалось… Я не хочу, чтобы вы из-за меня весь вечер ходили от «нашего стола» к «вашему столу», – сказала женщина.

– А никто и не будет ходить, – ответил Ираклий, наливая себе и Ирине шаманское. – Мы еще посидим немного здесь, а потом – плавно перейдем к моим друзьям в ресторан…

– Э, нет, – сказала Ирина, глядя на часы. – Уже девятый час. Меня дома дочка ждет. Да и устала я…

– Дочка? – оживился Ираклий. – Дочке мы шоколадку и пирожных передадим, – он пододвинул к Ирине тарелку со сладостями.

– А, папа, надо полагать…

– «Локомотив», – перебила его Ирина, зная, что он сейчас опять скажет «паровоз».

– Так я и думал… А где же он?

– О-о-о, – неопределенно протянула Ирина, которой совсем расхотелось обсуждать свою личную жизнь с изрядно подвыпившим мужчиной в данное время и в данном месте.

– Можешь и не говорить… Я все равно знаю, что вы должны были развестись… Угадал?

Ирина с удивлением посмотрела на него.

– И знаю, почему … я думаю… все из ревности…

– Да ты психолог, даже на пьяную голову, – усмехнулась Ирина.

– Да-да, все из-за ревности, – продолжал философствовать Ираклий. – Я бы, наверное, тоже не смог…

Ираклий задумался, напрягая уже не слушавшийся его мозг, и изрек.

– Понимаешь, жить с красивой женщиной – это все равно, что… спать на площади у всех на виду…

Ирина рассмеялась.

– Надо же, это кто ж такое придумал?

– Это я сказал – Ираклий. – И тут он икнул.

Ну, а дальше его совсем понесло.

– Я думал… Я тебя вспоминал…Это рок…Ты – роковая женщина… Ты – часть меня. Потому что ты – ИРА, а я – ИРА-клий, – и он ударил себя в грудь, подразумевая то ли какую-то часть своего сердца, то ли – души.

– Ах, Ирка, Ирка… Не родись красивой, а родись счастливой… – при этих словах Ираклий снова эмоционально ударил себя в грудь.

Очевидно, от выплеснувшихся наружу эмоций, мужчина задел бокал с шампанским. Бокал упал, покатился под ноги сидящим за соседним столиком, и кто-то пьяный и веселый на него наступил.

– А как все хорошо садились, как все хорошо начиналось, – сказала Ирина, услышав хруст стекла под чьей-то ногой.

В баре уже совершенно невозможно было дышать от дымовой завесы, стоял громкий пьяный гул. Стали появляться девушки, которые подсаживались в мужские компании, весело плюхаясь просто к кому-то на колени из-за нехватки свободных мест… Им предлагали выпить за знакомство…

Да и ситуация с Ираклием начинала принимать совсем не тот оборот. Соглашаясь на сегодняшнее рандеву, Ирина поступила, скорее, импульсивно. Неожиданность встречи, желание просто поболтать с человеком, который даже не был другом молодости, но с которым ее связывала все же учеба на известном факультете, общая профессия, наконец… Все это, конечно, послужило толчком. К тому же, где-то в душе у Ирины была надежда: а вдруг Ираклий поможет с работой? И тогда она расторгнет, наконец, все эти договора с редакциями, которые что-то ее обязывали делать, но платили лишь мизерный гонорар.

И вот результат: она сидела в прокуренном баре, в котором уже оставаться было не совсем прилично, с пьяным человеком и думала, как бы поскорее «разрулить» эту ситуацию.

В это время в дверях бара показались две симпатичные девушки, и остановились в нерешительности: входить или не входить.

Их увидел Ираклий.

– Ой, девчонки, – вскинул он голову, как только умеют это делать не совсем трезвые люди, – сейчас я вас познакомлю… это мои подчиненные, – обратился он к Ирине.

Ираклий поднялся со стула, чтобы девушки его увидели, и окликнул их.

Девушки обрадовано закивали головой и подошли к столику.

– Вот, Ирочка, знакомься… Это – Верочка – секретарь, а это – Людочка – корректор… в редакции, в которой я почти главный редактор…

Подошедшие засмеялись.

– Как раз наоборот…Это я – Людочка, – сказала одна из девушек, – а она – Верочка… – И добавила, – а мы на концерт с бардом приходили, Ираклий Георгиевич.

– Ладно, не оправдывайтесь… Сейчас у нас будет продолжение банкета…в ресторане… Три на три…

– Ты нам намекаешь, – обратилась Ирина к Ираклию, – что «кто дэвушек ужинаэт, тот их и танцуэт»?

Девушки опять засмеялись.

– Девчонки, вы так кстати, – обрадовалась Ирина. – Давайте вместе выводить его отсюда.

Ирина взяла Ираклия под руку, Людочка подхватила его с другой стороны. Довольный, в окружении женщин, Ираклий и не думал сопротивляться.

– Девчонки, мне надо срочно сматываться, – сказала Ирина тихонько, чтобы Ираклий не расслышал. – Его друзья в ресторане ждут…Доведете? – А ему скажите, что я пошла в «Дамскую комнату»…

– Да не беспокойтесь, – сказала Людочка.

– Ирина, ты куда? – встрепенулся Ираклий.

– Да она сейчас придет, – успокоила его Верочка. – Можно же даме отлучиться на несколько минут…

Ирина задержалась еще на секунду, глядя, как две хрупкие подчиненные под руки ведут своего начальника, вздохнула и быстро направилась в раздевалку. Она подала номерок гардеробщику и позвонила по мобильнику дочери.

– Я задержалась, буду минут через сорок…

Был выходной. Ирина в футболке, облегающих лосинах, с обручем на волосах и косметической маской на лице заканчивала влажную уборку в одной из комнат. Вошла Алина со школьной тетрадью в руках.

– А косметические процедуры, между прочим, положено принимать в спокойном состоянии, – немного поучительным тоном заметила она.

– Замечательно, – сказала Ирина. – Я вот сейчас лягу, а ты закончишь уборку на кухне…

– Только не это, – взмолилась дочка. – Я вот спросить хотела. Нам тут учительница по истории такого наговорила…Она открыла тетрадь и стала читать… Это что: правда, что в 1992 году цены выросли более чем в 2000 раз, а зарплата всего в 740 раз? Это, правда, так было?

– Ой, – Ирина села на диван, облокотив об стену швабру. – Если бы ты знала, сколько уже всего было…в этой новейшей истории. «Шоковые терапии», «черные вторники», инфляции, дефолты и деноминации … То наши финансисты пририсовали нолики – получились миллионы…Потом решили их зачеркнуть…Прямо какая-то игра в крестики нолики в масштабах всей страны… А помнишь, как в девяносто восьмом, в августе мы с моря приехали… А в Москве – пустые полки. Соль и спички – и те размели…

– Помню, помню, – ответила дочка.

– Если бы у меня было время, то обязательно написала бы диссертацию на тему: «Жизнь, прожитая в порядке эксперимента – социального, рыночного, денежного» – невесело пошутила Ирина. – И добавила, – впрочем, если тебе это интересно, поройся в моих статьях. Как свидетель новейшей истории, я тоже отзывалась на эти события…

Ирина встала, потянулась. Взяла ведро с водой и швабру и, выходя из комнаты, попросила дочку включить компьютер.

Она вернулась в комнату через несколько минут, уже без маски на лице и с тюбиком крема, который положила на компьютерный стол.

Дочка уступила ей место.

Ирина плюхнулась в кресло, правой рукой нажимая клавиши, а левой нанося крем на лицо. Потом поднялась, пытаясь размять немного спину…

– Не в службу – а в дружбу: сделай доброе дело для мамочки, – обратилась она к Алине. – Спина болит от этого компьютера, а глаза так вообще на лоб лезут…

– Вакансии посмотреть? – охотно отозвалась дочка и уселась перед монитором.

Ирина, взяв с тумбочки какой-то журнал и подложив под голову пару диванных подушек, стала слушать.

Дочка, немного постучав по клавишам, стала читать.

– Крупный издательский холдинг приглашает на работу журналистов… юношей и девушек от 20-ти до 27-лет… Приглашаются студенты. Предпочтение – дерзким и амбициозным… Зарплата от 500 долларов…

– Ага, – подставляй карман шире, – отозвалась Ирина. – Потому и приглашают студентов, что им всегда рот заткнуть можно… Или вообще – не заплатить. – И спросила, – а про длину ног у девушек случайно ничего не сказано?

Дочка засмеялась и стала читать дальше.

– …новый журнал строительной направленности приглашает заместителя главного редактора… со средним специальным образованием…

– Это что – прораб будет выступать в роли редакционного начальника? – засмеялась Ирина. – Получается, на строителя надо учиться, а на журналиста – нет?

Алина продолжала читать.

– … глянцевый журнал парфюмерно-косметической направленности приглашает на работу главного редактора – мужчину до 35-ти лет…

– Погоди – погоди, – перебила она Алю. – Это уже было… Это объявление появляется с периодичностью в два-три месяца. Парфюмерия… косметика… Абсолютно бабский журнал. Значит, редактор находится, но никто работу в этом гадюшнике выдержать не может.

– Съедают они его что ли? – насмешливо спросила Алина.

– Скорее, поделить не могут, – ответила в раздумье Ирина и добавила, – ну, все…довольно. Все это – несерьезно, все это – напрасная трата времени. А вообще – какая жуткая дискриминация по возрасту. Можно подумать, что до тридцати пяти лет – ты журналист, а в тридцать шесть – бац, и перестал им быть…

– А почему бы тебе самой не разместить свои данные в интернете, там, где ищут работу журналисты? – спросила Алина.

– Боюсь, что это примерно то же самое, что и рассылка вакансий по интернету, – ответила Ирина.

– А ты попробуй, – настаивала дочка. – Что – трудно заполнить анкету?

– Ну, давай заполним, – без всякого энтузиазма согласилась Ирина. – Но…если придурки всякие начнут звонить, виновата ты будешь…

– Ой, – забыла тебе сказать, – вспомнила дочка. – Вчера мужчина звонил какой то. Назвался Ираклием. Первый раз звонил – вроде нормально. А второй раз – по-моему, пьяный был…

– А-а, – протянула Ирина, – это один, не самый счастливый человек…

На следующий день часов в одиннадцать утра зазвонил телефон.

– Это Ирина Константиновна? – спросил мягкий картавый мужской голос, – журналист, член Союза журналистов? Это вы давали объявление в интернете, что ищете работу?

– Да, – сухо ответила Ирина. – А что вы мне можете предложить?

– О, у нас очень солидная газета, – продолжал картавый. – Поэтому нам нужны профессионалы…

– Ну, и какие вакансии вы предлагаете? – нетерпеливо перебила его Ирина.

– А у нас все вакансии заняты… Я предлагаю поработать для начала нештатным автором.

– Ах, вот оно что… А почему бы «для начала» вам не пригласить каких-нибудь студентов «начальных» курсов?

– Ну что вы! Связываться со студентами – как-то не солидно… Многие из них приезжие. Не то, что компьютера, телефона не имеют, – отвечал собеседник.

– Понимаю, – все больше раздражаясь, – отвечала Ирина. – А со мною вам было бы очень удобно: постоянно проживаю в Москве, профессионал к тому же, с компьютером и телефоном, за которые я плачу, между прочим, ежемесячно… А вам не приходило в голову, любезный, что профессионалу надо платить за то, что он – профессионал? – оборвала на этих словах неприятный для нее разговор Ирина.

Через пару минут телефон зазвонил снова. Ирина решила не поднимать трубку. Но телефон звонил почти как-то истерически, призывая к себе абонента. Ирина сняла трубку и, не произнося ни слова, осторожно поднесла ее к уху.

– Ирочка, это ты? – ухнул в трубке прокуренный бас.

Услышав знакомый голос, Ирина вздохнула с облегчением.

– Да, Витя, это я….

– Ирочка, выручай. Только ты. И только срочно…

– Да у тебя всегда срочно, – вздохнула она.

– Можешь написать срочный материал по поводу взрыва в метро? Не просто отклик, а так, как ты умеешь… Взываю к твоему таланту обозревателя.

– Могу, конечно, такая больная тема…А ваш собственный обозреватель почему ж не напишет?

– Его сейчас нет. Он путешествует по Италии…

– Ну, молодцы, вы все хорошо устроились…

– Не так уж и хорошо… Не обобщай, – невесело отозвался собеседник. – Я сам хочу слинять отсюда…

– Допекли? – поинтересовалась Ирина. – Если ты уйдешь, то и мне там больше делать нечего. Но если будешь уходить… то «миленький ты мой, возьми меня с собой», – попросила Ирина.

– Само собой…

– Да вы все что-то обещаете…

– Ну, такая наша собачья доля, – сказал Виктор. – В нашей профессии – сплошная текучка и невостребованность. А нас в Москве – как пауков в банке, сама знаешь… – Ну, завтра утром статья будет у меня на столе? – спросил он уже деловито.

– Постараюсь, – ответила Ирина. – А ты разузнай, почему мне за две публикации заплатили по цене одной?

– Разберусь – разберусь, – пообещал прокуренный голос.

Ирина задумалась.

– Так, – сказала она вслух, – борща и домашних котлеток сегодня мой ребенок от меня точно уже не дождется…

Она взяла стопку бумаги, авторучку, блокнот и села за большой стол, стоявший у окна. Подперев щеку рукой, собираясь с мыслями, она посмотрела в окно на огромные сугробы заснеженного спального района. Затем быстро стала что-то писать…

И тут зазвонил телефон.

Ирина нехотя сняла телефонную трубку.

– Алло…

– Я прочитала ваша объявление в интернете, – как бы извинялся нежный женский голосок с очень сильным акцентом. – Меня зовут Джейн… Джейн Хэтлен…Я – американская журналистка, работаю в Москве.

– Я вас слушаю, – несколько удивилась Ирина.

– Не могли бы мы встретиться, познакомиться…

– На предмет чего? Что вас интересует? – не понимала Ирина.

– Как бы это сказать… Меня интересует очень специфическая тема, – медленно подбирала слова иностранка. – Меня интересуют таланты, самородные, как у вас говорят…Чтобы было очень выражено русское начало, русская тема…

– Я так полагаю, вас интересуют художники, народные умельцы, возможно? – соображала по ходу мысли собеседницы Ирина.

– Да, да, именно – обрадовалась американка. – У вас есть какой-нибудь интересный человек на примете?

– А вам что, собственно от меня нужно? Чтобы я вам имя художника подсказала или свою готовую статью о нем предложила? – уточнила Ирина.

– А у вас и статья готовая есть? – обрадовалась Джейн…

– Даже две… Одна – о художнике, который работает с деревом. А вторая – о человеке, который рисует на бересте. Вы понимаете, что такое береста? У меня и фотографии есть…

– И даже фото есть? – обрадовалась американка. – А мы можем встретиться сегодня?

– А почему такая срочность? – поинтересовалась Ирина.

– Понимаете, я должна уехать… Меня на пару недель шеф вызывает в Чикаго…

– Ну, тогда давайте отложим все до вашего возвращения, – предложила Ирина.

– А, может, мы сегодня все-таки встретимся? – наседала американка.

Ирина задумалась: «В конце – концов, не каждый день звонят из американского издания, может, прилично заплатят хотя бы»…

– Ну, хорошо, давайте встретимся… Говорите адрес…

Когда Ирина вышла из метро «Ленинский проспект», шел сильный снег и дул северный ветер.

Она уже довольно сильно продрогла, когда, наконец, завернула во двор девятиэтажного здания. Еще раз сверилась с адресом, не снимая перчаток, и прошла мимо небольшой будки, в которой сидел охранник в камуфляжной форме. Показав ему удостоверение в окошко, подгоняемая холодом, она быстро прошмыгнула через двор. У двери пришлось еще задержаться, набирая замысловатый код.

Этот дом был в свое время задуман, как обычный жилой дом, но время и его месторасположение на карте столицы внесли, очевидно, свои коррективы. В сегодняшней жизни дом был примечателен тем, что офисы, причем, в основном разных иностранных организаций, находились здесь вперемешку с квартирами обычных москвичей. И еще Ирина обратила внимание на то, что в подъезде было чисто, опрятно и пахло приятным освежителем воздуха.

Офис, в котором работала Джейн, занимал целый этаж. Вход был один, но все квартиры были соединены между собой. Это Ирина поняла, когда искала комнату Джейн.

– Проходите, проходите, раздевайтесь… Сегодня так холодно… Сейчас будем пить чай, – затараторила Джейн, – здороваясь с Ириной.

Ирине совсем не хотелось «гонять чаи», но она очень замерзла.

Гостья села за большой стол, разглядывая Джейн, которая включила чайник.

Это была очень симпатичная темноволосая девушка лет двадцати пяти – двадцати семи, на которой ладно сидели обегающие ее теплый свитер и джинсы.

Чайник закипел мгновенно.

Американка налила себе и Ирине чай и придвинула тарелку, на которой лежали кусочки надломанного шоколада, кусочки сахара-рафинада и какое-то, совсем уж сиротского вида, раскрошенное печенье.

Ирина открыла сумочку, достала оттуда большое красивое зеленое яблоко и апельсин, положила фрукты на тарелку.

– Они мытые…

Гостья придвинула к себе керамическую кружку с чаем и какое-то время просто грела об нее руки. Невольная дрожь сильно замершего человека пробежала по ее телу. Затем она отпила пару глотков и открыла свою сумочку, доставая статью и фотографии. Ирина осторожно, подальше отодвинувшись от кружки с чаем, разложила снимки перед Джейн. Она решила показать ей сначала фото, на которых были изображены рисунки на бересте…

– Как это красиво, и как необычно, – удивилась Джейн.

– Это довольно редко встречается, когда рисуют на бересте…Об этом талантливом человеке снят документальный фильм, – начала рассказывать Ирина.

Джейн окликнула какого-то молодого мужчину, проходившего в этот момент по коридору, сказав что-то по-английски. Молодой человек поздоровался, взял фото и ушел в другую комнату.

– Он сейчас отсканирует фото, – сказала Джейн и взяла ручку и блокнот, как бы пытаясь записать что-то с Ирининых слов.

– Да вам не надо ничего записывать, – улыбнулась Ирина, кивая на текст, который она положила на стол. – Здесь обо всем подробно написано…

– Понимаете, у нас так не принято, – замялась немного Джейн. – Как собственный корреспондент своей газеты я не могу дать статью под вашей фамилией…

Пришла очередь удивиться Ирине.

– Ну, так дайте статью без подписи… Ведь вы сканируете фото, значит, вы собираетесь это как-то использовать…

Джейн неопределенно покачала головой.

– Это еще не известно…

– Извините, я что-то теряю нить нашего разговора. Возможно, мне нужно было просто дать телефон этого художника, чтобы вы встретились с ним и сами о нем написали? Но тогда зачем мне лично нужно было ехать к вам? – все больше удивлялась Ирина. – Простите, а вы недавно приехали в Москву? – поинтересовалась она.

– Я работаю здесь уже три года, – суховато ответила Джейн, которой явно не понравился профессионально заданный вопрос.

В этот момент в комнату зашел все тот же мужчина и молча положил отсканированное фото на стол.

Разговор перестал клеиться вообще.

– Да вы пейте, пейте чай, – сказала Джейн, видя, что Ирина отодвигает чашку. – Понимаете, – явно неохотно попыталась продолжить разговор американка, – вообще-то, у нас есть информаторы, которые предлагают нашим сотрудникам интересные темы, а мы им за это платим десять-двадцать долларов…

– Информаторы? – удивилась Ирина. – Первый раз слышу такое… Я – не информатор, я – журналист. В конце – концов, если вы берете мою статью – не так уж важно: будет там стоять моя подпись или нет. Но главное – моя работа должна быть оплачена. Как, впрочем, и работа фотокорреспондента… И стоит это, я полагаю, не десять и не двадцать долларов…

– Да – да, – вынужденно соглашаясь с собеседницей, кивала Джейн, начиная ерзать на стуле.

В это время в комнату заглянул какой-то новый молодой человек и позвал Джейн.

– Это из Чикаго шеф звонит, – подскочила Джейн, радуясь случайной возможности прервать встречу, инициатором которой она стала. – Извините, пожалуйста… Вот я вернусь из Чикаго, давайте созвонимся… Роберт, проводи… – кивнула она парню, стоявшему в дверях.

Ирина собрала фотографии, аккуратно уложила их в конверт. Подошла к вешалке и стала одеваться. Выбитая из колеи всей этой бессмысленной и не самой приятной поездкой, она даже не заметила, что оставила на столе свою статью у человека, с которым вряд ли она еще захочет встречаться когда-либо.

«Что происходит? – пыталась осмыслить странную встречу Ирина, пока ехала в лифте. – Чего хотела от меня эта особа? Неужели она хотела купить у меня текст и фото за 10–20 долларов, а может, вообще получить даром, считая, что я просто должна быть осчастливлена ее вниманием? И это американцы, которые, как известно, даже не плюнут бесплатно»…

Так и не найдя ответа на вопрос, Ирина вновь вышла на продуваемый всеми ветрами Ленинский проспект и быстро направилась к станции метро.

На часах было уже половина первого ночи, когда Ирина принесла большую кружку чая с лимоном и продолжила делать какие-то наброски, сидя под светом настольной лампы…

Утром она собрала все наброски, пересмотрела их и села за компьютер, чтобы быстрее отпечатать и отправить Виктору, как договаривались. Но… Случилось то, что случается довольно часто в наш технический век с хрупкой электроникой – компьютер завис. Ирина стала нажимать клавиши и компьютерный помощник – симпатичная киска, многократно умножившись, заняла почти весь экран, превратившись в какое-то непонятное существо, которое можно было назвать «многокошкой»…

– Приехали, – вырвалось у Ирины. – Она судорожно начала нажимать разные клавиши, немного покачала компьютер, даже легонько постучала сверху по монитору. А затем стала звонить.

– Вить, привет, это я… Компьютер завис, – обрадовала коллегу Ирина.

– Может, ненадолго? – отозвался тот.

– Не знаю…

– Может, тогда по факсу вышлешь рукопись?

– Во – первых, у меня черновые наброски, никто не разберет мои каракули. А, во-вторых, факса у меня нет. Не заработала еще на него…

– Ладно, – сказал Виктор, – перезвоню через полчаса…

Но и через полчаса ничего не изменилось.

– Ну, как дела? – вновь поинтересовался встревоженный Виктор.

– Все так же… Ну, не ругайся… Выход все-таки есть, – обнадежила собеседника Ирина, поглядев на шкаф с пылившейся на нем под самым потолком печатной машинкой…

– Какой? – обрадовался тот.

– Сделаем так: я сейчас засяду за печатную машинку. Потом сбегаю на почту – отправлю факс. Почта – рядом с домом, только дорогу перейти… Часа через два текст будет у тебя.

– Ирочка, ты прелесть… Я твой должник.

Ирина подставила стул, сняла тяжелую машинку. Поставила ее на стол, вышла за тряпкой. Затем стряхнула пыль с печатной машинки. Это была немецкая «Оптима», с которой Ирину связывало много воспоминаний.

Она обняла ее, как одушевленное существо, положив на нее голову…

– Ну, что? Тряхнем стариной? – и быстро-быстро застучала по клавишам…

К счастью, на почте в нужном окошке не было очереди. Почтовая работница быстро отправила факс.

Выйдя на улицу, Ирина подошла к киоску с хлебом, накупила разнообразной выпечки и направилась домой. Она перешла дорогу с интенсивным движением транспорта и уже находилась в двух шагах от дома, когда вдруг сильно поскользнулась на тротуаре. Ей даже показалось, что в ноге что-то хрустнуло, когда она падала…

…В окошке травмопункта, расположившегося при районной поликлинике, регистратор, не оторвав даже взгляда от журнала с дежурными записями, потребовала у Ирины паспорт и страховой медицинский полис.

– Ой, а я полис забыла, – спохватилась Ирина, протягивая в окошко паспорт, и стоя на одной ноге в зимнем ботинке, а другую – в толстом шерстяном носке, держа в воздухе.

– Как это забыли? – метнула в сторону Ирины недружелюбный взгляд пожилая женщина.

– Ну, понимаете, я почти в шоковом состоянии от боли…наверное, перелом… – оправдываясь, говорила Ирина. – Но ведь в паспорте все написано, я живу в этом районе. И этой наш травмопункт…

– Да вы тут все с переломами и … в шоке – неизвестно от чего, – по привычке безразлично отозвалась регистраторша.

– Мам, я сейчас съезжу домой и привезу полис… – присоединилась к разговору Алина.

– Да-да, дочка сейчас привезет полис, – заверила регистраторшу Ирина.

Одна мысль о том, что из-за какой-то пластиковой карточки она не сможет попасть к врачу, приводила Ирину в ужас. К тому же, сильная боль делает нас беспомощными и не способными в адекватной форме давать отпор тем, кто, пользуясь нашей слабостью, откровенно хамит нам…

Регистраторша нехотя и лениво выписала талон.

Ирина, поддерживаемая дочкой, допрыгала до кабинета, у которого собралась огромная толпа «страдальцев».

Какой-то мужчина встал, уступая Ирине место.

Усадив маму, дочка собралась ехать за полисом.

– Не торопись, будь осторожна, так скользко на улице, – напутствовала Ирина дочь. – И захвати что-нибудь попить и почитать. Я чувствую, это надолго…

Отпустив дочку, Ирина огляделась по сторонам, рассматривая соседей по несчастью.

Прислонившись к стене, стоял паренек лет шестнадцати. Его привела мать, подозревая, что у сына сломана ключица… У него как-то странно и неестественно «зависло» плечо.

– Вот, поскользнулся на улице, – оповестила она собравшихся, занимая очередь и как бы требуя сочувствия от окружающих.

Еще были две старушки, одна из которых привела другую с повисшей, как плеть рукой. Та из них, что была здорова, склоняла плохо убранные улицы вместе с московским мэром и химическими реагентами.

– Вот вчерась по телевизеру сказывали… Закупили какуй-то химию…каких-то реагентов, – говорила старушка, делая в непонятном для нее слове ударение на букву «а». – Закупили на тыщи, а они все погнили… Сыплют-сыплют энти белые шарики, а толку нету… Люди падають шибко…

Еще были трое абсолютно здоровых, но подвыпивших парней, которые пришли за компанию вместе со своим четвертым – сильно избитым другом. Их начала ругать вышедшая из кабинета медсестра за то, что они сидят в медицинском учреждении, не снимая верхней одежды…

Еще был старичок, понуро сидевший, досушивая на воздухе зажатый металлическими зажимами рентгеновский снимок ребер…

Какой-то не совсем трезвый парень стоял под дверью кабинета и оповещал всех собравшихся, что он пойдет без очереди, потому что ему будут зашивать палец… С ним были готовы устроить потасовку четверо неразлучных друзей в кожаных куртках и черных вязаных шапочках…

Какая-то женщина возмущалась, что туалет закрыт на замок, а она уже четыре часа здесь сидит…

Под дверью врачебного кабинета в «Травмопункте» образовался некий социум, который жил своей жизнью: возмущался, охал, вздыхал…

Вот приехала милиция. Два молоденьких блюстителя порядка сопровождали троицу: сомнительного вида барышню с фиолетовым разводом под глазом и двух лиц кавказской национальности. Они, естественно, проследовали в заветный кабинет без всякой очереди. Оттуда какое-то время доносились ругань и крики. Потом все стихло. И криминальное трио, наконец, покинув кабинет врача, молча удалилась под присмотром милиционеров.

Потом приехала «Скорая». Врач «скорой помощи» привела своего пациента. Тоже без очереди.

Потом опять приехала милиция. Другая. С другими клиентами…

Казалось, не будет конца этой человеческой карусели.

– Не хотите хоть немного заглушить боль? – тихонько обратился к Ирине интеллигентного вида мужчина, сидевший рядом.

Он держал в руках небольшой, уже распечатанный пузырек коньяка. – Мне жена принесла, – как бы оправдываясь, сказал мужчина. – Я уже три часа здесь сижу… А боль невыносимая, – кивнул он на ногу свою ногу, обутую в домашний тапочек.

– Спасибо, – сказала Ирина, – но я потерплю. Мы женщины – вообще народ более выносливый. – И добавила, обводя глазами окружающих, – и как вам такая страховая медицина?

– М-да, – многозначительно отозвался собеседник.

Ирина прикрыла глаза и просидела так, пока рука дочери не коснулась ее.

– Ну, как ты? – спросила Алина, протягивая ей небольшую бутылочку минералки.

– Да я-то ничего, а вот движения никакого нет совсем, – сказала с отчаянием Ирина. – Очередь, что сидит на первичный прием к врачу, развернется потом в рентгеновский кабинет… А потом после рентгена – опять к врачу со снимками… Заколдованный круг…

Но все однажды кончается. Даже – «заколдованный круг».

Ирина лежала на кушетке, а медсестра заканчивала гипсовать ей ногу.

– Вы работаете, больничный нужен? – спросил молодой доктор.

– Работать-то я работаю, даже в нескольких местах, – невесело отозвалась Ирина, а вот больничный оплачивать некому…

– И такое бывает в нашей жизни, – понимающе кивнул доктор и, обращаясь к медсестре, попросил: «Танюша, завари мне чаю, а то в горле все пересохло».

Ирина лежала на диване, закинув загипсованную ногу на его спинку. Дочка сидела рядом.

– Ну, теперь у нас веселый период в жизни намечается, – сказала задумчиво Ирина.

– Под названием «костяная нога»? – попыталась пошутить дочка.

– Да уж. Пострадало «орудие производства»… Слава богу, голова на месте. Но планы придется пересмотреть. Так что поездку в Питер придется отложить…

– На месяц? – спросила Алина.

– Ну, что ты, дочка. Через месяц только гипс снимут. А там, как нога пойдет… Ведь все-таки перелом… Хорошо, что без смещения, как сказал доктор. И первое время я хромать буду. Думаю, два-три месяца понадобится, чтобы прийти в себя. Так что в Питер как раз к лету соберемся… Если они к тому времени вообще не передумают. Как хочется весны, лета, тепла… Как я не люблю московскую зиму, которая длится шесть месяцев в году.

– Хромоножка ты моя, хромоножка, – обняла маму дочка.

– Да, теперь от домашних дел тебе не отвертеться, – сказала Ирина.

Во время этого разговора большая красивая кошка сибирской породы запрыгнула на диван. Она стала ластиться к Ирине, а затем улеглась именно на загипсованную ногу, как бы прикрывая больное место всем своим телом.

– Ой, смотри, Марыся тебя лечить пришла, – сказала удивленно Алина и погладила кошку по спине.

– Надо же, – в свою очередь удивилась Ирина. Даже кошка меня пожалела… Ну, с такими лекарями и помощниками мне ничего не страшно, – сказала Ирина и попросила, – принеси мне три… нет, пять таблеток валерьянки… Я попытаюсь уснуть. А завтра утром напомни мне, чтобы я не забыла позвонить в издательство научно-технической литературы. То, чего я так не хотела, – Ирина вздохнула, – сейчас просто находка для надомницы с загипсованной ногой…

Ночью ей опять приснился тот же сон. Она опять заблудилась в неуютном, огромном современном здании, с длиннющими коридорами, нескончаемыми лестничными пролетами и лифтом, из которого выглядывает мужчина в шляпе и манит ее. А она все убегает, убегает от него, пока не оказывается, что бежит она уже по беговой дорожке стадиона… Сзади ей кто-то шумно дышит в затылок, а она все время почему-то хочет догнать, дотянуться рукой до того, кто бежит впереди нее в желтой футболке…чтобы тот повернулся и она увидела его лицо. Но он все время уходит. И уже из последних усилий Ирина хватает его за плечо, но молодой мужчина вырывается, а в руках у нее остается лишь кусок желтой материи…

Человек привыкает и приспосабливается ко всему. Ирина довольно шустро передвигалась по квартире странным способом, который ей посоветовала одна старушка еще в «Травмопункте». Это были не стариковская палка и даже не костыли… Это был складной деревянный стул из кухни, на который она опиралась двумя руками, стоя на одной ноге. Стул хорошо скользил по паркету и таким образом Ирина «ездила» по всей квартире.

Когда зазвонил телефон, Ирина «подъехала» к аппарату и уселась на своем же «транспортном средстве».

– Слушаю…

В трубке ответили не сразу, как бы собираясь с мыслями или испытывая Иринино терпение.

– Алло, вы будете говорить?

– Добрый день. Это Ирина? Меня зовут Александр, и я звоню из Детройта…

– Слушаю, – сухо ответила Ирина, вспоминая свое недавнее знакомство с американкой.

– Я прочитал ваше объявление в интернете. Я русский… уже двадцать лет живу в Америке…

– Странно, – перебила его Ирина, – у вас совершенно нет акцента…

– А вы очень наблюдательны, – ухмыльнулся далекий собеседник. – Дело в том, что я работаю в русскоязычной газете и общаюсь в основном с русскими эмигрантами… А у нас сейчас ночь и я любуюсь с тридцатого этажа ночным городом, – добавил он, как показалось Ирине, несколько невпопад.

– Как называется ваша газета, и что вы от меня хотите, нельзя ли поконкретней? – перебила снова его Ирина, желая повернуть разговор в профессиональное русло.

– Ой, какая вы деловая…Я думал, поговорю по душам с соотечественницей… Ну, хорошо. Мы собираемся открывать представительство нашей газеты в Москве. Нам будут нужны журналисты. И в том числе человек, который бы мог его возглавить.

– И вы ищите этого человека по интернету? – удивилась Ирина.

– А почему бы и нет? Я звонил не только вам…

– И когда вы планируете свое открытие в Москве? – все, пытаясь нажимать на конкретику, – спросила Ирина.

– Через месяц-полтора…

– Ну, вот тогда и поговорим… А пока – вышлите мне, пожалуйста, по электронной почте титульный лист вашего издания, чтобы я имела какое-то представление о нем, – желая побыстрее закончить этот разговор, сказала Ирина.

– Конечно, конечно, – отозвался тот, – я вам еще позвоню…

«Если это – не розыгрыш, то тогда – что?» – подумала Ирина и посмотрела на светящееся табло своего телефона.

Номер звонившего не определился, на табло высветились одни черточки…

Через несколько дней этот человек позвонил опять.

– А, Ирочка, здравствуйте! – обратился он несколько развязно к ней, как к старой знакомой.

– Кто это? – даже не поняла Ирина.

– А это все тот же Александр… Из Детройта… Неужели вы меня так быстро забыли? Или, может быть, вам еще кто-то звонит из Америки, когда у нас ночь? – сказал он более, чем игриво.

Ирина собралась было уже оборвать этот разговор, но, случайно глянув на табло телефона, заметила, что там высветился номер. И лишь поэтому она решила продолжить разговор.

– Как же, помню… Вы обещали выслать электронную версию своей газеты, но так и не выслали.

– А вы опять все о делах… Ну, хорошо. Как бы вы отнеслись к тому, если бы я вас вызвал года на два – три на стажировку в Детройт… чтобы вы вошли в курс дела, поездили по регионам…

Ирина не смогла сдержать усмешки.

– Вообще-то я до сих пор считала, что «регионы» – в России, а в Америке – штаты…

На том конце провода воцарилось затишье. Используя неожиданный «прокол» незнакомого собеседника, Ирина продолжала наседать.

– И кому вы еще посулили поездку в Детройт? Сдается мне, что сидите вы на телефоне ни в какой ни Америке… А в России, и может быть, даже в Москве… И просто желаете познакомиться… Я бы посоветовала вам зайти на страничку «Знакомств» в интернете, но, думаю, что вы там уже были. Там вам не интересно. Там слишком много людей, похожих на вас.

– Такое скажите, – наконец, стал приходить в себя «американец из Детройта». – Вам бы в КГБ работать. Вы меня разочаровали… Я знал, что русские женщины «зажаты»…

– Еще бы, – насмешливо перебила Ирина незнакомца. – Зато вы открыты: телефончик-то ваш у меня определился.

Собеседник замолк, и вскоре в телефонной трубке послышались гудки.

– Ну, ты подумай, какой мерзавец! – в сердцах сказала Ирина. – Чем люди только занимаются!

Она быстро набрала определившийся номер телефона. Послышались длинные гудки, а потом монотонный женский голос, записанный на автоответчик, повторил два раза: «Наберите кодовую цифру. Наберите кодовую цифру».

– Забаррикадировался, – усмехнулась Ирина. – Ну, погоди, сейчас мы тебя «раскодируем»…

И она стала быстро набирать телефонный номер.

– Наталья, привет. Помоги девушке… Повадился тут мне какой-то придурок звонить, который представляется журналистом из Детройта…

– А где он телефон твой раздобыл? – деловито поинтересовалась Наталья.

– В «Поисковых вакансиях» в интернете. А ведет себя, как «мужчина, желающий познакомиться»…

– Ну, ты вечно во что-то вляпаешься, – усмехнулась Наталья. – То американка, то американец…

– Но американка-то была настоящая, – как бы оправдываясь, возразила Ирина.

– Только толку тебе с этого никакого…

– Ну, погоди… дай мне сказать. У тебя есть кто-нибудь продвинутый по телефонной связи? Номер этого придурка определился. Мне кажется, что он звонил с мобильного телефона. Только там еще какой-то код засекреченный…

– Ну, мать, с тобой не соскучишься, – сказала Наташа. Ладно, диктуй номер…

Ирина сидела на диване и просматривала какой-то глянцевый журнал. Она уже была без гипса, но с туго перебинтованной ногой. И все еще поблизости от себя держала вспомогательное «транспортное средство» в виде стула.

В дверь квартиры позвонили.

– Открой, это, наверняка, тетя Наташа, – крикнула она дочери, которая была на кухне.

Наталья влетела в комнату, как всегда шумно, стремительно и с гостинцами – бутылкой белового виноградного вина, сладостями и фруктами.

– Ну, что праздновать будем? – спросила Ирина.

– Будем, будем. Твое быстрейшее выздоровление… Представляешь, разыскали мне этого придурка – Александра из Детройта.

– Неужели? Так быстро? – удивилась Ирина.

– Сидит он, как ты и предполагала в Москве, – продолжала Наталья. – Работает программистом в вонючей газетенке. Вот, стало быть, и шарит по халявному интернету от нечего делать. В том числе, знакомится с женщинами…

– Ну, а причем тут Америка, Детройт, представительство американского издания в Москве, наконец? – возмутилась Ирина.

– А вот мы сейчас и узнаем, – ответила Наталья, решительно направляясь к телефону.

Наташа долго набирала какие-то цифры, пока на том конце провода не взяли трубку. Потом молча дала знак Ирине подойти к ней.

– Могу я поговорить с Александром? – как можно любезнее спросила Наташа.

– Это я, – отозвался мужчина на другом конце телефонного провода.

Наталья быстро передала трубку Ирине, и та услышала знакомый голос, который сказал: «У нас здесь только один Александр».

Ирина тихонько кивнула и сказала шепотом: «Это он»…И дала понять Наталье, что не будет с ним говорить.

Наталья «взяла бразды правления» в свои руки.

– А мне кажется, что у вас работают два Александра. Один – тот, что сейчас со мной разговаривает. А второй – тот, который находится в Детройте…

Алина с Ириной зажали себе рты, чтобы не рассмеяться.

– Вы что: страдаете раздвоением личности? – наседала на вдруг утратившего дар речи собеседника Наталья. – В таком случае, вы больны и не имеете права находиться на рабочем месте…

– Вы – кто? Вы – откуда? – все еще не приходя в себя от неожиданности, наконец, спросил липовый американец.

– Я – Памела Андерсон из штата… «Сибирский регион»… А ты – вонючий программистишка из вонючей газетенки, название которой произнести вслух неприлично. Что – удивлен? Думал, не вычислят тебя? Не узнают, чем ты занимаешься?

Неизвестно, сколько бы еще Наталья издевалась над лжеамериканцем, если бы котенок, сидевший на шкафу под самым потолком, не спрыгнул на стол, задев лапками телефон… Наталья успела подхватить аппарат, но связь прервалась.

– Мам, может, тетя Наташа и с этими мерзавцами поговорит? – сказала Алина, кивнув на глянцевый журнал, который она просматривала перед приходом подруги.

– А в чем дело? – спросила тетя Наташа у Али, – мама еще куда-то вляпалась?

– Ладно, дочка, занимайся английским. Дай взрослым тетям поговорить, сказала Ирина. – Понимаешь, меня месяца полтора назад занесла нелегкая в этот журнал…

– Хорошее начало, – сказала подруга, разливая вино в красивые маленькие рюмки.

– Я там показывала фото, – продолжала Ирина, – и оставила текст для ознакомления, который, якобы, не подошел, как мне потом сказали. А красивых фотографий, что Игорь снимал, было много. Я даже не заметила, что две штуки из них просто свистнули. А сейчас проверила: именно этих фотографий не хватает. И именно они опубликованы в этом журнале.

– Что творится на белом свете, – вздохнула Наталья. – Надо Игорька на них натравить…

– Я ему уже звонила. Будет разбираться.

– А с моим большим текстом, знаешь, что они сделали? Коротенькое интервью за подписью какой-то Светланы Воропаевой. Украли фото, украли тему, – продолжала Ирина. – И что самое интересное, мы бы об этом вообще никогда не узнали, если бы дочка случайно не купила этот журнал…

Наталья что-то хотела ответить, но зазвонил телефон.

– Это, наверняка меня, – сказала Наташа, глянув на наручные часы и быстро сняв трубку.

– Ну, как ты там, мамуль? – спросила она ласково и заботливо. – Ну, выпей таблеточку от давления, а я скоро приеду и измеряю. Хорошо, передам… Алечке – привет, Ирочке – привет и выздоровление. Я уже выезжаю.

Гостья вздохнула.

– Что-то кажется матери, что давление у нее поднялось. Пора по домам, – грустно добавила Наталья, обращаясь к хозяевам.

…Был чудный месяц май. Ирина с дочкой стояли на перроне Ленинградского вокзала в Москве в ожидании заветного поезда.

– У нас, конечно не «СВ», и даже – не купе, – вздохнув, сказала Ирина. – Билеты дорогие… Туда и назад – четыре билета. А нам надо еще хотя бы одну ночь в гостинице переночевать. А командировочные мне заплатят уже после приезда…

– Да ладно, мам, какая ерунда. Зато я еду в Питер… первый раз, – Алина была просто в восторге.

Подали состав.

Мать с дочерью не спешили, чтобы не толкаться, пропуская других. Но вот и они уже в поезде, в чистеньком хорошем вагоне.

– Так, одно нижнее, одно верхнее, – деловито сверяла места с билетами Алина.

Их соседями оказались какие-то студенты – парень с девушкой, которые, забросив наверх свои сумки, быстро куда-то смотались. И еще – старичок с длинной бородой, немного похожий на странника. Он удобно расположился на нижнем боковом месте напротив, и стал раскладывать на столике свои нехитрые пожитки: половинку черного ржаного хлеба, два вареных яйца, соль, пучок зеленого лука, и какую-то видавшую виды флягу.

– Папа обещал подойти, – сказала Алина.

– Ну, раз обещал, значит, будет, – спокойно сказала Ирина.

Она выглянула в приоткрытое окно вагона, стараясь охватить взглядом толпу на перроне. Евгения она увидела сразу, и помахала ему рукой. Он тоже увидел Ирину и ответил ей на приветствие.

На мгновенье в сознании Ирины словно вспыхнул розовый свет…

Лето… Прибывает поезд на Курский вокзал… Она – еще студентка, высунувшись из окна, машет рукой Евгению, который бежит о огромным букетом цветов. Ирина высовывается в окошко поезда, и они целуются.

Потом еще розовая вспышка… Они едут в такси на заднем сиденье. Евгений положил Ирине руку на плечо. Они веселы и счастливы. В унисон их чувствам – и праздничная Москва, украшенная олимпийским Мишкой…

Такси останавливается возле добротного семиэтажного «сталинского дома».

Они входят в подъезд. Затем в квартиру. Кроме них, в квартире никого нет.

Евгений просит Ирину закрыть глаза, а затем с закрытыми глазами осторожно ведет ее в одну из комнат. Ирина открывает, наконец, глаза и ахает… Посредине большой комнаты выстроен настоящий дворец, строительным материалом для которого послужили сотни пачек… печенья «Юбилейное»…

Ирина и Евгений залазят в «сладкий дом», сидят обнявшись. Потом целуются. Евгений нечаянно задевает плечом «строительный материал» и съедобные кирпичики обрушиваются на смеющуюся и счастливую молодую пару…

Розовая вспышка исчезает, и в вагон входит довольно интересный мужчина, хорошо одетый и самодостаточный, как говорят.

– Привет, – улыбается он обеим и целует Алину, одновременно засовывая ей в карман джинсовой курточки деньги. – Пригодятся… Купи себе там какой-нибудь сувенир на память. Обожаю Питер…

Он садится рядом с дочкой и начинает оглядывать вагон. Взгляд его падает на бородатого мужчину, разложившего нехитрую снедь, которую тот запивает непонятным содержимым из фляги.

Взгляд его становится надменно-пренебрежительным, и он спрашивает с раздражением в голосе: «Неужели купе нельзя было купить?»

– В купе билетов не было, – спокойно и, глядя в окно, ответила Ирина и добавила, чисто автоматически, чтобы разрядить обстановку, – что-то тетя Наташа опаздывает…

– Ну, ладно, – сказал Евгений, посмотрев на часы. – Путешествуйте. В «Эрмитаж» сходите. Счастливо. – Он наклонился и поцеловал дочку.

Потом глянул на Ирину. Взгляд был оценивающий.

Ирина сидела, откинувшись на спинку сиденья, в облегающих джинсах и молодежном свитерке по фигуре. Густые волосы до плеч обрамляли ее лицо.

Губы его чуть дернулись. Он посмотрел на нее взглядом постороннего мужчины, в глазах которого промелькнула мысль: «Маша да не ваша»… От пронзившей его мысли он вздрогнул, и лицо его вдруг исказила нервная гримаса.

– Ну, ты там … – начал он, обернувшись к Ирине, – за дочкой смотри получше, а глазки свои красивые поменьше раскрывай… Знаю я тебя…

Ирина при этих словах не шелохнулась даже.

– Пап, не начинай, а… – сказала Алина, быстро поднялась, поцеловала отца и пошла его провожать.

Вернувшись, Алина достала из сумки бутылку минералки, открыла ее, налила в пластмассовый стаканчик воды себе и предложила маме, сидевшей в каком-то оцепенении.

– Вот ведь как интересно, – обозвался вдруг молчавший до этого бородач, у которого заметно порозовел нос, и мнения которого никто не спрашивал.

– Дочку поцеловал, а мать – нет. Не-хо-ро-шо, – сделал свое умозаключение он, растягивая последнее слово и сильно окая.

– Так, – сказала Ирина, тихонько обращаясь к дочери и не думая отвечать на вызов случайного попутчика, – ты вот психологом хочешь стать, понаблюдай… По-моему, очень интересный объект для наблюдения.

Алина прыснула и увидела тетю Наташу в окно.

– Мы здесь, – теть Наташ, – крикнула громко Алина, высовываясь в окно, и побежала ее встречать.

– Привет, подруга, – сказала Наталья, чмокнув Ирину в щеку, грузно усаживаясь и обтирая пот с лица носовым платком.

Она выложила на столик большую пачку чипсов, шоколадку и три больших апельсина.

– Ой, спасибо, – благодарно зачирикала Алина, – а попить не хотите?

Тетя Наташа неопределенно махнула рукой в ответ на Алин вопрос и обратилась к Ирине.

– А я Женьку сейчас встретила… Ну, красавец просто, – добавила она, делая ударение на букву «е».

– Ну, да, говорят, мужчины с возрастом мужают, а мы стареем, – сказала Ирина.

– Ну, не прибедняйся, Ирка. К тебе это не относится… вы с дочкой как подруги смотритесь…

– Вот именно, – вставила свое слово дочка, – только маме надо еще на полтора размера похудеть…

– Да, вот чуть не забыла, – Наталья полезла в сумочку и достала тысячерублевую бумажку, – мало ли что в чужом городе…

– Да мы всего на два дня едем, а ты нас провожаешь как в дальний путь.

– Бери, бери, – настаивала Наталья и, видя, что Ирина чем-то расстроена, спросила тихонько, наклоняясь к подруге: «Надеюсь, без эксцессов обошлось?»

– Почти, – невесело улыбнулась Ирина. – Без эксцессов, но с наставлениями, чтобы все соседи слышали… А ведь я его еще десять лет назад – до развода – уговаривала показаться специалисту. Не захотел. Ревность – как навязчивая идея… Бывает и такое…разошлись, а ревность все равно осталась. А ты еще меня уговаривала не разводиться… Это мания…Тяжелая штука.

В этот момент появились запыхавшиеся девушка с парнем – попутчики, бегавшие куда-то за продуктами. И послышался голос проводника: «Товарищи провожающие, освободите, пожалуйста, вагон».

Поезд тронулся. Наталья махала рукой, пока не скрылась из пределов видимости.

– Вот в Ленинграде я была много раз, – сказала Ирина, – а в бандитский Петербург так первый раз еду…

Дочка и молодые попутчики рассмеялись.

А в это время бородач уже разобрал постель. Глаза его довольно и умиротворенно блестели. Он снял носки и засунул их в туфли.

Мама и дочка одновременно переглянулись. И Ирина сказала тихонько, «окая» и передразнивая соседа: «Пахнет как-то не-хо-ро-шо»…

Утром, когда поезд уже замедлял ход, подъезжая к Питеру, Ирина позвонила по мобильному телефону Олегу.

– Доброе утро, Олег. Это Ирина. С утра хочу устроиться в гостинице. Я не одна, я с дочкой приехала.

– С дочкой? – удивился собеседник.

– Да, она в Питере ни разу не была, а тут случай подвернулся…

– Понятно, понятно, – ответил Олег. – Давайте сделаем так. Возле редакции есть кафе. Постарайтесь там быть часа в два.

– Да, да, – согласилась Ирина. – Говорите адрес.

Ирина с дочкой, не спеша, брели по Невскому проспекту, а потом свернули в переулок, где находилось небольшое кафе.

Они вошли, осмотрелись. Алина села за столик у окна, а Ирина подошла к стойке бара и заказала чашку черного кофе, два бутерброда с колбасой, апельсиновый сок и пирожное.

Вскоре в дверях кафе показался мужчина лет тридцати. Он огляделся, улыбнулся. И направился к питерским гостям.

– А вдруг это не мы, – упредила его вопрос Ирина.

– Добрый день, – сказал он, присаживаясь и разглядывая Ирину с дочкой. – А вы похожи. Странно, я именно такой вас и представлял…

– По голосу? – вставила свое слово Алина.

– И по голосу, и по статьям тоже. Мне очень нравится, как вы пишите. Легко, изящно, интересно…

– Ну, спасибо, давно меня так никто не хвалил, – улыбнулась Ирина.

– Так, а что вы будете есть, пить? – спросил Олег. – Сейчас посмотрим, что предлагают…

Он поднялся и направился к стойке бара и вскоре вернулся, принеся три сока, три кофе, три бутерброда с той же колбасой и соленые орешки.

В этот момент в кафе вошел мужчина лет тридцати пяти, одетый в цветастую пляжную рубаху и направился к стойке бара.

– А вот это – наш генеральный директор, – поприветствовав его, сказал Олег гостям из Москвы. – Сейчас мы все кофе попьем и сразу – в редакцию оформляться.

Стоявший у стойки бара поманил Олега.

– Это что за цветничок с тобой? – спросил он развязно, опрокидывая вторую рюмку коньяка.

– Это – журналистка из Москвы. А тебе разве главный не говорил, что мы ее собкором по Москве берем?

– Да что-то вроде Миша гутарил… Но ты знаешь: он сейчас в больнице. А я без него никого брать не буду. Это – во-первых. А во-вторых, я свои виды на Москву имею. И это главное…

Он кинул не совсем пристойный взгляд в сторону Ирины с дочкой.

– Дамочка, конечно, приятная во всех отношениях… Еще не вечер, как говорится. И я бы с дочкой не прочь познакомиться. Но, понимаешь, Олежка, для моего проекта в Москве нужна хата, в которую я всегда могу завалиться… И что б там девушка была безотказная на все случаи жизни…

– Ну, и заводи себе безотказную, – сказал раздраженно Олег, – и крути с нею шашни. А нам с главным редактором нужен хороший журналист в Москве. При чем одно к другому?

– А при том, – вызывающе ответил генеральный директор, – что вакансия только одна…

– Послушай, я все согласовал с Мишей. Человек приехал по нашему приглашению, мы должны оплатить проезд и командировочные…

– А кто приглашал, тот пусть и оплачивает, – сказал генеральный директор, опрокидывая третью рюмку коньяка, и вышел из кафе.

Опешивший Олег заказал себе рюмку водки и направился к столику.

– Что-то не так? – озабоченно спросила Ирина.

– Да все не так…вы меня извините. Тут главный некстати попал в больницу. С ним все согласовано, – начал Олег.

– А генеральный не в курсе? – спросила Ирина.

– Да в курсе он, в курсе…

– Ну, что ж, – вдохнула Ирина, – подождем, когда выздоровеет главный. И добавила, – зато дочке повезло, больше времени будет на экскурсии. Не все так плохо…

– Нет, вы же меня еще и успокаиваете, – взвился Олег, проглатывая рюмку водки. – Знаете, я сейчас перед вами себя последним идиотом чувствую.

Он достал бумажник, вытряхивая его содержимое.

– Вот возьмите на обратный проезд.

– Что вы… У нас билеты заранее куплены, – сказала Ирина, – мы ведь всего на два дня приехали. А деньги уберите. Лучше посоветуйте, куда нам направиться…

– Можно в «Эрмитаж» податься, в «Русский музей», на «Исаакиевский собор» взобраться…

– Точно, точно, – подхватила Ирина, на «Исакий», чтобы сверху на Питер посмотреть…

– А как ваша нога? – спросил Олег.

– А вы помните? – удивилась Ирина. – Да вроде бы не хромаю, а так – иногда побаливает…

– Звоните, если что вдруг. Я ваш должник…

…Ирина с дочкой сидели в поезде. Окна были в разводах от дождя.

– Вот все мне нравится в Питере, кроме дождя, – сказала Ирина. – Никогда бы к этому не привыкла…

– А я обожаю дождь, – сказала Аля, вглядываясь в замутненное окно поезда.

– Мам, посмотри… Это не Олег случайно?

Ирина выглянула в окно.

Под зонтом и в плаще, с букетом цветов по перрону брел человек, очень похожий на Олега. Ирина постучала в окно. Он вскинул зонт и помахал букетом.

– Вот уж никак не думала, что нас из Питера кто-то провожать будет, – искренне удивилась Ирина, беря букет намокших тюльпанов.

– Вы знаете, я был у Миши в больнице. Все утрясется… Вы не переживайте, – оправдываясь говорил Олег.

– Да по-моему, вы больше меня переживаете. А мы так довольны поездкой. Только устали очень…

Объявили об отправлении поезда.

Олег засуетился, прощаясь: «Я вам обязательно позвоню, наш уговор остается в силе»…

Поезд покачивал пассажиров, в нем было тепло и уютно. Ирина с дочкой пили чай.

– Мама, – сказала Аля, – мне кажется, что этот Олег в тебя влюбился…Точно…

– Не выдумывай…Давай спать. Ноги гудят от усталости.

Они вошли в квартиру, поставили дорожные сумки.

Кошки выбежали навстречу, радуясь возвращению хозяек. Они обнюхивали сумки, тыкали в них любопытные носы.

– Ну, не оголодали тут без нас, домашние животные? – тискала кошек Аля.

– Ты пойдешь в душ? – спросила Ирина.

– Не сейчас, позже.

– Ну, тогда я первая, – сказала мама.

После душа, обмотав полотенцем волосы, Ирина пошла на кухню. Привычно поставила на электроплиту чайник, полезла в холодильник. Сделала бутерброды с сыром, разлила чай по чашкам, поставила все на передвижной столик и покатила его в комнату.

– Только приехали, а ты уже побежала к компьютеру, – сказала Ирина, – позавтракай сначала хотя бы.

– А я почту проверяю, – отозвалась Аля.

– Ну, тогда проверь заодно и мою.

Ирина села на диван и с удовольствием стала пить чай из красивой домашней чашки.

– Ой, что это? Вернее – кто? Смотри… смотри…

Ирина посмотрела на экран компьютера.

На нем постепенно, по частям, проступало фото какого-то незнакомца. Это был фотопортрет мужчины, снятого крупным планом, в ковбойской шляпе и с сигарой в зубах. Его нельзя было назвать молодым, но у него было очень интересное волевое лицо и выразительные серые глаза.

– Хотелось бы знать, что нужно от меня этому ковбою, – недоуменно спросила Ирина.

– А тут письмо еще… на английском языке… – сказала Аля.

– Ну, давай переводи, покажи свои знания…

– А зачем мучиться, я долго буду переводить, – лукаво ответила дочка. – Я сейчас поставлю программу «переводчика».

– Ах, да… Я и забыла, что такое существует специально для ленивых. Везет же некоторым.

Алина пощелкала клавишами и стала читать текст уже на русском языке: «Здравствуйте! Вам пишет американец Майкл Смит»…

При словах «американец» Ирина чуть не выронила чашку с чаем.

– Нет, я больше этого не вынесу… Опять американец? – Ирину начало трясти от нервного смеха так, что на глазах выступили слезы.

– Да, погоди ты, мама, дай я дочитаю…

И дочка опять начала читать.

– «Здравствуйте! Вам пишет американец Майкл Смит. В газете «Чикаго-трибюн» я случайно прочитал маленькую заметку без подписи о русском художнике, который рисует на бересте. Там было также еще две фотографии. Вы даже не можете себе представить, какого труда мне стоило получить ваш электронный адрес. Я так и не смог понять, почему мне не хотела его дать американская журналистка, работающая в Москве, которой я сам лично звонил в Москву много раз и с которой я очень сильно поругался. Все дело в том, что я хочу издать книгу, в которой будет рассказываться о необычных художниках разных стран, и мне будет очень нужен ваш подробный материал и фото. Извините, я не знаю ни вашего имени, ни фамилии. Но мне очень нужно, чтобы вы ответили мне. Кстати, я скоро собираюсь в Москву. И у меня есть там друг-переводчик. Надеюсь, что когда я познакомлюсь с вами, у меня уже будет два друга.

Майкл Смит».

– Ну, вот видишь, по-моему, это настоящий американец, а не «американец из Детройта», – сказала Алина.

Ирина отставила чашку, села к компьютеру и еще раз молча, «про себя», внимательно прочитала письмо. А потом стала пристально разглядывать портрет. Она пару раз провела рукой по экрану компьютера, как бы сметая с него пыль и стараясь лучше разглядеть портрет.

– Ты знаешь, у меня какое-то странное чувство, – сказала она дочери. – Такое ощущение, что я уже где-то когда-то видела этого человека…

– А может это… дежавю? – улыбнулась дочка.

Казалось, Ирина не слышала этих слов. Казалось, она вообще находилась где-то далеко, как бы в отсутствии присутствия.

Она лишь пристально смотрела на изображение в мониторе и вдруг… запела. Старую, забытую мелодию, слышанную когда-то в молодости. Это была веселая песенка о сказочной птице счастья, слова и мелодия которой вдруг как-то сами выплыли из глубин памяти…

Дочка с удивлением посмотрела на мать. Но та удивила ее еще больше, попросив принести томик …Александра Грина.

– Зачем? Мам, ты не переутомилась случайно от всех наших питерских экскурсий? – спросила Аля, обнимая маму и заглядывая ей в лицо.

Ирина засмеялась: «Со мной все в порядке».

– Знаешь, у Грина в «Бегущей по волнам» есть удивительные строки… – Ирина сделала паузу, вспоминая запавшие когда-то в душу слова.

– …«Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас…» – медленно начала проговаривать она.

Аля принесла книгу, Ирина полистала ее и быстро, найдя страницу с закладкой, стала читать.

– «Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся? Не ясен ли его образ? Не нужно ли теперь протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты?»

Алина с удивлением смотрела на маму.

– Да, – сказала дочка, – красиво написано, – но я все же не могу понять, какое отношение все это имеет к ковбою вместе с его письмом?

– Это очень трудно, почти невозможно объяснить, – сказала Ирина в раздумье, подбирая слова. – Это на каком-то, чисто интуитивном уровне происходит… Вот, когда ты читала письмо, а я рассматривала фото, как будто какой-то «щелчок» или «короткое замыкание» во мне произошло. И почему-то вспомнилась именно эта, а не другая мелодия, и именно эти строки… Понимаешь? Это знак… Судьба всегда дает знак. Но просто мы его не всегда можем распознать…

– Ох, уж мне эти фантазии творческих людей, – улыбнулась Аля и щелкнула пультом, включая телевизор.

– Пока что тебе это трудно понять. Остается просто принять на веру, что такое случается в жизни, – спокойно сказала Ирина.

А из телевизора доносились такие, уже набившие оскомину слова: «Молодость, красота, здоровье…

Счастливы обладающие»…

Счастливы ли?