Читать книгу Дуремары перестройки. Так все и было - Алексей Аимин - Страница 8

Поднявшись на второй этаж, в лекционный зал общества «Знание», я увидел расставленные стенды и пару притаившихся скульптур в углах.

Застывшую экспозицию оживляли несколько вяло передвигавшихся посетителей, явно убивавших здесь время. Один из посетителей явно выделялся, так как вел себя странновато. Он резко переходил от одной картины к другой, застывал, делал какие-то несуразные движения, из которых самым понятным было почесывание в затылке, что-то бормотал и переходил к следующему стенду.

В этом посетителе я сразу узнал Снеткова. Подойдя ближе, встал за его спиной. Почувствовав это, он мельком взглянул в мою сторону, но, видимо, не узнал. Я вежливо поздоровался, на что он кивнул и продолжил изучение «шедевра» местного живописца.

На картине был изображен зимний пейзаж с двумя невзрачными кустиками на фоне безбрежной белой равнины. Видимо, у художника белая краска имелась в избытке и он размашисто измазал ею кусок холста размером метр на метр.

Следующим был тусклый невзрачный пейзаж, но уже в сероватых тонах, видимо живописцу удалось разжиться черной краской, которую подмешал в белую.

– Свежо… – негромко произнес Снетков, – даже очень свежо.

– Да чего же здесь свежего? Грязь одна, – возразил я.

– Да нет, судя по дате написания – очень свежо…

Действительно, дата указывала на то, что картина была завершена за день до открытия выставки. Пейзажист явно был нацелен на количество работ и определение «выдающийся» относил к тем творцам, кто выдал на гора больше работ.

Мы прошли к полотнам следующего автора, представившего любителям изящных искусств галерею портретов наших современников. Сверху шла надпись «Гимн трудовому человеку». Это были сплошь герои труда, которые своим слегка озверевшим видом показывали, что выполнить пятилетний план в четыре года для них семечки. Вспомнился плакат висевший у моей бабушки в глухой деревне с радостными лицами доярок. Здесь радостных лиц я не заметил.

Завершал экспозицию автопортрет художника.

– Не сомневаюсь, что кто-то в его в роду был гениальным, – заключил Снетков, вглядываясь в лицо художника

– Одно жаль, что он унаследовал от даровитого предка лишь высокий лоб.

– Где написано, за ним ничего нет – добавил я.

Снетков резко повернулся и внимательно посмотрел на меня:

– Мы, кажется, с вами где-то встречались?

– Алекс, – подсказал я, вспомнив, что именно так он окрестил меня во время первой встречи.

– Да-да, припоминаю…

Василь протянул мне руку.

– Рад тебя видеть, дружище!

Настроение мое улучшилось, у него, я понял, тоже. Мы уже не так внимательно смотрели на полотна, переключившись на обсуждение темы выставки «Роль живописцев в осуществлении перестройки».

Завершали экспозицию авангардные картины с элементами абстракции. Среди однотипной мазни наше внимание привлекло живописное полотно. На фоне полуобнаженных женщин было изображено старое морщинистое лицо. Под картиной надпись: «Казанова». Снетков отступив на полшага, заключил:

– Судя по его морщинам, пахал он много и глубоко.

– А судя по нашим гладким мордам, мы сачки, что ли? – мы оба рассмеялись.