Читать книгу Танцующий феникс: тайны внутренних школ ушу - Алексей Александрович Маслов - Страница 11

Наверное, одна из самых примечательных черт китайского ушу заключается в том, что оно стало воплощеным символом всей китайской культуры.

Сейчас, как и много веков назад, через каналы ушу осуществляется преемственность основных культурных ценностей прошлого. Через боевые искусства китайцы не просто узнают, но и осознают реальность многих философских понятий, приобщаются к образам героев древности. Сеть школ ушу дает ощущение приобщения к единому «родовому древу» традиции – китаец никогда не воспринимал ушу как совокупность приемов, методов тренировки или, скажем, как какой-то отдельный стиль.

В Китае сложилась определенная культура боевых искусств со своими законами и правилами, со своей литературой и театром, с поэзией и рисунками, учебными заведениями, школами, своей элитой и ритуалами. И в то же время весь этот комплекс был столь плотно интегрирован в повседневную жизнь Китая, во всю китайскую культуру, что, рассуждая об ушу, приходится касаться практически всех ее сторон, начиная от философии и вплоть до обычаев повседневной жизни.

На Западе принято говорить о некоей философии боевых искусств. Однако самостоятельной «философии ушу» никогда не было – боевые искусства используют постулаты, пришедшие из различных духовно-религиозных систем, например, из буддизма, даосизма, конфуцианства, даже китайского мусульманства. Например, стиль тайцзицюань практически целиком вобрал в себя неоконфуцианское мировоззрение, шаолиньцюань стал «прикладным» осмыслением буддизма. Однако большинство стилей формировалось при решающем влиянии сектантского синкретизма.

А как сами носители культуры ушу осмысляли духовные грани своего искусства?

Известный мастер стиля синъицюань Чэ Ижун (Х1Х в.) отмечал: «Пути боевых искусств сходятся к срединному Дао… И смысл ушу – в постижении этого Дао» [216]. Фраза весьма примечательна и характерна для «внутренней» традиции осмысления ушу: смысл практики боевых искусств заключен не в доведении своего мастерства до совершенства, но в постижении универсального пути всех вещей и источника мироздания – Дао. Внутренняя суть ушу преломлялась именно в терминах мистической космогонии, а сами боевые искусства превращались в особый метод духовной практики.

Дао дает рождение всем вещам и явлениям мира. Оставаясь невидимым, оно обладает абсолютным могуществом и необоримой мощью. Путем сложной духовной практики человек способен достичь гармонии с Дао, слиться с ним.

«До того как появились Небо и Земля, в середине великой пустоты и безграничности существовала в хаосе пневма-ци, и зовется это состояние Беспредельным: Беспредельное и Великий предел. Великий предел – это корень Неба и Земли, исток и начало мириад явлений»[123]. Этот текст, на первый взгляд, кажущийся отрывком из философского произведения, является фрагментом трактата по тайцзицюань. И в самом начале – обратим на это особое внимание – повествуется не о технике боя, а именно о философских понятиях. Одно из них, ставшее ключевым не только для ушу, но и для всей культуры Китая – ци. Существуют несколько трактовок этого термина – «пар», «воздух», «энергия», «пневма». Мы намеренно оставим его без перевода, поскольку он не имеет прямого аналога ни в одном западном языке, и скорее соотносится с восточным «энергетическим» видением мира, нежели с каким-то конкретным известным нам явлением.

Схема единого ци, возвращающегося в небытие и пустоту

Ци понималось как универсальная квазисубстанция, энергетическая первоткань космоса. Ци наполняет внешний мир («внешнее ци») и самого человека («внутреннее ци»), более того – сам человек рождается от «сгущения ци отца и матери». Смерть человека понимается как «рассеивание ци», поэтому многие системы восточной психопрактики преследуют цель «концентрации ци», «доведения циркуляции ци до совершенства», что не только продлевает физическую жизнь, но и опосредует связь с Космосом. «И небо и человек – все пронизано Единым ци», говорится в канонах стиля тайцзицюань. Так устанавливается небесно-земное единство внутри Человека.

Изначально «хаотическое» состояние ци называют также Прежденебесным («сяньтянь»), то есть существовавшим еще до возникновения Небес. Фактически это абсолютная пустота, определяющая иное состояние мира – Посленебесное («хоутянь»), мир вещей и явлений. Причем переход Прежденебесного в Посленебесное обратим, и человек может вернуться к началу мира, к абсолютной Пустоте («кун»).

В китайской мистике и эстетике Пустота является величайшей созидательной силой. С одной стороны, она не содержит никаких форм и предметов и даже не определяет, какими они должны быть, но с другой стороны, дает возможность возникнуть любой форме.

«Истинный удар исходит из пустоты», – гласит поговорка, родившаяся в школах стиля синъицюань. Такой удар обладает высшей поражающей силой, хотя он может отсутствовать как физическое действие. В традиции ушу существует понятие «внутреннего удара», «удара сердцем», «сокровенного удара». Речь идет не о тайных «энергетических ударах», или о «выбросе энергии на расстояние». Дело в другом – в особом действии Дао, «которое ничего не делает, но нет того, что оставалось бы не сделанным». Здесь и кроется тайна парадоксального утверждения, родившегося в мире китайского ушу: «Боевое искусство создано для того, чтобы им никогда не пользоваться» [63].