Читать книгу Нептунианские солнцезащитные очки - Алексей Александрович Петров - Страница 3

Луиза увидела Алекса уже давно, он тусовался в зале с мутантом, даже кирнул немного. Ее злило, что он не обратил на них никакого внимания, хоть ей было нужно и не его внимание на самом деле, а кого-нибудь более мужественного, но так для кучи. Злость заставляла ее танцевать все более быстро и нервно, но тут она заметила, что с ним что-то не так. Причем совсем не так. Он явно потерялся в пространственно-временном континууме, а это попахивало чредой серьезных проблем. У нее уже выработался за годы работы инстинкт, позволяющий в такой ситуации моментально протрезветь, и что самое главное, приглушить градус своих амбиций. Луиза жестом разогнала толпу, чтоб убирались от стола, и начала искать свою одежку. Те не хотели уходить, а разгорячившись, хотели лапать ее. Ей пришлось въебать какому-то жирдяю пощечину. Это подействовало и все, ворча, начали разбредаться. Оставалось только поискать сестру и узнать, что же произошло с продюсером. Чем скорее она это сделала бы, тем лучше. Ее предчувствие подсказывало ей, что ситуация не из лучших. Они накосячили, не стоило устраивать здесь этот пьяный цирк, осознание приходило вспышками. А что теперь делать, если и он неадекватен? Кто поведет корабль? Кто устроит подготовку к шоу?

Найти сестру удалось быстро, что, впрочем, не вызвало никакого оптимизма. Лулу, которая еще полчаса назад целовалась с женщиной-растением, теперь полностью слилась с ней, уже было не отличить их, они походили на единый организм. Все ее тело было обвито лианами и мелкими бутонами цветов, все это зеленое царство к тому же еще медленно томно вибрировало и переливалось.

– Эй, сестра. Пора сваливать. Там что-то с Алексом.

Лу открыла глаза и посмотрела на нее.

– Нахуй Алекса… Ты что-нибудь знаешь о перекрестном оплодотворении или черенковании или о том, как заниматься сексом, посредством переноса пыльцы медоносной пчелой?.. Это акт растянутый во времени и пространстве, это оргазм медленный как реликтовое излучение… Это… А ты мне говоришь про какого-то уебка? Да, правда, похер на него.

– Слушай. У нас могут быть большие неприятности. Я, конечно, понимаю, что ты ловишь свой кайф, но хоть немного включи разум. Мы и так перегнули палку, хуже некуда. А если еще и продюсер у нас сейчас потеряет свой мозг, то, как бы нам не лишиться всего и сразу.

Она не стала ждать развития ситуации и побежала к Алексу, который стоял обездвиженный, словно в анабиозе рядом со столом.

– Ты прав. Мы немного перебрали. Может, пойдем вместе в мини-бар прямо на нашей развалюхе, чтобы подготовится к полету? – Луиза решила на всякий случай не показывать своих тревожных подозрений, но не удержалась. – А очки зачем? Тут вроде бы солнечных лучей не наблюдается?

Алекс чересчур медлительно повернул к ней голову, его бакенбарды и длинные усы, казалось, источали тонны электроэнергии, они искрили. Игра света и тени в полумраке и лабиринт ассоциаций…

– Многие звезды со своими черными очками сливаются в симбиотический организм. Стоит их снять, и зрители могут ужаснуться форме лица без них, настолько за многие годы они врастают в образ, и становятся неотделимой его частью. А еще, когда ты всматриваешься в зрительный зал, никто не видит того что у тебя внутри, а ведь взгляд может быть совсем недобрым. Так же под черными стеклами могут скрываться синяки от бессонных одиноких ночей и злоупотребления алкоголем, – он цедил каждое слово, так как если бы кто-то просеивал золотые крупинки, через тонны песка на речных приисках, ничуть не быстрее, и ни менее значительно. Он под ЛСД, догадалась Луиза.

– Или расширенные зрачки, например. Ты решил пополнить коллекцию частичек картины? Помниться у тебя там скопилось уже много писем, не вскрытых?

Но продюсер снова провалился в невидимый оркестр своих ощущений и размышлений, его уносило так далеко и так страшно, что порой, слова вызывали у него чувство сожаления, если не отвращения – ими нельзя было передать и половины всего того, что происходит с этим миром. Они кощунственно подменяют реальность и упрощают ее до уровня утренних газет для яппи.

Луиза взяла Алекса под руку и начала говорить про уют их кабины, про то, как они сядут на ушитый ковровым орнаментом их любимый диван, включат любимые песни и лампы по технологии писателя Берроуза – машины сновидений, те, что с крутящимися, изрезанными дырками абажурами, источающие гипнотический эффект. Этот маневр подействовал, теперь оставалось только не нарушить его хрупкий мир, грубыми вибрациями, чтобы не направить чудовищную лавину его мыслей в разрушительное русло. Когда план был выполнен, она аккуратно взяла у него конверт и отнесла его к столу, на котором лежали оставшиеся марки, оставленные для сбора пазла.

– Ну что там, он опять наглотался этой хрени? А картинки, я думаю, там уже хватит размера для вставки ее в анализатор и распознания. Давайте сейчас и узнаем, что это за картина, – раздался с порога пьяный голос сестры. Плохие вибрации ворвались в комнату как сквозняк с западной стороны.

– Алекс, какую музыку поставить? Я помню, у тебя было что-то для таких случаев, – Луиза решила игнорировать происходящие, может мозг продюсера пока еще не различил, что в комнате еще кто-то есть и воспринимает тот голос, просто как помехи в воздухи. Первые минуты это могло прокатить. Но не более.

– Поставь этих легендарных розовых… Забыл как дальше…

Заиграла музыка, слава богу, плейлист был сохранен. Это успокоило продюсера и он откинулся на диван в блаженстве погружаясь в музыку, сливаясь с ней, как с самой любимой женщиной в его жизни, наверное… И тут Лулу все испортила, иногда в женщине просыпается невыносимая жажда быть сукой, сорвать всех собак за испорченный вечер. Женщины в глубине души ранимы, а жестокие, ранимее в разы, просто пропорции обида-срыв у них слегка нарушены. Кому как не Луизе об этом знать? Ее сестра пила из бутылки какую-то бормотуху и уже сидела перед Алексом, всматриваясь в него, пытаясь достать из разума самые обидные слова, это было видно по ее хищному взгляду и вызывающей позе.

– Ну, что, дружок, может, трахнемся? А? Все втроем? Или ты ссышь? Только по пьяни можешь признаваться в любви? А на деле, только со шлюхами своими можешь, а? Ты боишься, признайся.

Еле сдержавшись, чтобы хорошенько не съездить по лицу своей сестре Луиза, подсела к ним и на ухо шепнула ей, что если у него случится «плохое путешествие», то мало не покажется им всем. Кто поведет самолет? А разрешение на посадку к клиенту может подтвердить только он сам лично по видеосвязи и больше никто. Это подействовало. Как только в дело вступал шкурный интерес, то стервозность могла быть превращена в навязчивое искусное обхаживание. «Законченную картину ему сейчас не стоило смотреть, не в этот момент, а уж ее эти ремарки были не то что излишни, а могли настолько его разозлить, что он мог послать все к черту, и, пожалуй, заслужено», – думала Луиза.

Они сели с разных сторон к Алексу, включили лампы-машины сновидений, положили головы ему на плечи и начали слушать музыку.

– Слушай, тихо произнесла Лу, – в ее голосе уже не было ни вызова, ни бравады. А помнишь, его этот миллионер старичок с Земли, который ему присылает письма с марками?

– Его еще зовут так же. Алекс. Алекс Феонин. Известная в узких кругах личность.

Сестра сделала паузу и неуверенно продолжила. – У нас же такая похмелюга будет как раз на время вылета. А у него же были эти пилюли от бодуна. Он их тоже присылал.

– Ты шутишь? Пилюли… Это же самое психотропное вещество во Вселенной «Камертон», но симптомы пост-алкоголя оно снимает за час. Ты права.

– Так вот примем по капле и пару часов посидим с Алексом, послушаем музыку, под утро все и придем в себя. Даже у него пик пройдет и начнется «плато», а там уже, будет он молчаливым, но сосредоточенным.

– Хорошо, возьми немного у него из стола? – она обняла продюсера крепко. – Крапинки, Алекс, их группа называется легендарными розовыми крапинками…

Им было нужно убежище на пару часов, такое место, где их ничто не потревожит и не оторвет от созерцания чужих миров и своих собственных потаенных пещер психики, которые будут освещены факелом Прометея, факелом разума, а вот на скалу со стервятником их прикуют боги сегодня утром. Они опять сорвались с катушек, они опять не покидают «Последний рубеж», а спешно убегают, в надежде, что дурная слава об их безрассудстве через пару месяцев немного осядет на дно, как взмученное болото. Три беспокойные души.