Читать книгу Вечная кровь - Алексей Евтушенко, Алексей Анатольевич Евтушенко - Страница 6

– Всё-таки это удивительно, что здесь так чтут традиции, – сказал Андрей, когда они расположились на открытой веранде ресторана. – Даже старые названия по-польски дублируют. Обычно у нас всё наоборот.

– Что имеем – не храним, потерявши, плачем, – кивнула Ирина. – Да, здесь не так. За это Княжеч и люблю. Он всегда стоял наособицу. Но мне другое удивительно.

– Что? – спросил Андрей.

– Год назад у нас была деревня Кержачи. Сейчас – город Княжеч.

– Не понял, – признался Сыскарь. – Извини, торможу.

– Похоже звучат? – догадался цыган. – А если звучат похоже, то и все остальное может похожим образом сложиться.

– Молодец, – сказала Ирина.

– Бабская мистика какая-то, – фыркнул Андрей. – Похоже звучат… Скажите ещё – в рифму. Внутреннюю. Фу. Не верю.

– Дело хозяйское, – весело согласился Симай Удача. – Мне вообще по удочке. Что будет, то и будет. Однова живём.

– По удочке – это как? – заинтересовалась Ирина.

– Эх, ты, – сказал Сыскарь. – А ещё секретарь на всю голову славного сыскного агентства «Поймаем.ру». Стыдно.

– Пошляки, – секунду подумав, догадалась Ирина и уткнулась в меню. Но тут же не выдержала и рассмеялась.

Подошёл вежливый официант, принял заказ: ченахи, салаты (огурчики-помидорчики), хлеб, две кружки местного светлого разливного пива «Княжеч» и бокал белого сухого вина для Ирины. Кроме них, на веранде почти никого не было. Только в дальнем углу слева чокались рюмками с беленькой двое коротко стриженных молодых людей. Блондин и брюнет. Брюнет повыше и поплотнее, блондин пониже, худенький. Что-то отмечали. По едва заметным признакам, понятным лишь ему, и нескольким долетевшим словам и обрывкам фраз Сыскарь понял, что это коллеги. Точнее, бывшие коллеги, потому что сам он уже довольно давно ушел из полиции. Но по привычке продолжал обращать внимание на «своих».

Пиво и впрямь оказалось выше всяких похвал – свежее, вкусное, с едва заметной горчинкой.

– Как ты на них вышел? – спросил Андрей. – На наших клиентов, я имею в виду.

– Я понял, – сказал Симай. – Парочку дел вместе провернули. Вполне законных. Он был впечатлён, что цыгане его не кинули.

– Не кинули, – повторил Сыскарь. – Надо же. Гляжу, ты быстро адаптировался, словечек нахватался. И вообще. Выглядишь вполне современно.

– Стараюсь. Не так уж это оказалось и трудно. Да что я тебе говорю, ты и сам, помнится, не особо растерялся, когда на триста лет назад нырнул.

– Всё-таки есть разница, – сказал Андрей.

– Нету, – возразил Симай. – Тут главное помнить, что люди особо не изменились. Всё так же хотят лове и справедливости. Причём одновременно.

Посмеялись.

– Ты уже придумал, с чего начнём? – спросил Симай.

– Сам что думаешь?

– Ты спец. Но я бы для начала проверил, не загуляла ли деваха. Родителям веры нет, неизвестно, как они её прижимали. Надоело, терпелка у молодых да ранних быстро ломается, вот и ушла – поминай как звали. Сплошь и рядом такое.

– Правильно мыслишь, – кивнул Андрей.

Ирина достала блокнот, черкнула короткую запись и сказала:

– Надо ещё раз с подругами и друзьями поговорить. С одноклассниками. И обслуживающим персоналом. Шофёром, что нас вёз, секретарём в доме, или кто он там.

– Это само собой, – сказал Андрей. – Странно, что ни компьютер, ни соцсети ничего не дали. Обычно хоть какую-то зацепку, хоть намёк можно найти. Молодёжь беспечна. А тут – сплошные котики, мимими и обычные девичьи глупости в личной переписке.

– Ничего вы, грубые мужики, в наших нежных девичьих глупостях не понимаете, – сообщила Ирина.

– Ясное дело, – согласился Андрей.

Принесли ченахи.

Некоторое время все молча ели. Ченахи оказались выше всяких похвал, и Андрей сам не заметил, как умял весь немалый горшочек, время от времени запивая еду пивом.

– Да пошёл он на хрен! – долетело из угла, где сидели менты. – Я ему кто, мальчик на побегушках? Давай-ка лучше ещё по пятьдесят…

– Давай. И по пиву!

– Легко.

Со стеклянистым звуком стукнулись друг о друга рюмки.

Неожиданная мысль впрыгнула Сыскарю в голову, словно рисковый пассажир в тронувшийся вагон поезда. Как раз и официант подошёл.

– Ещё четыре пива, – сказал Андрей. – Два нам и два вон за тот столик, – он показал глазами.

– Хорошо. Что-нибудь ещё?

– Пока всё.

Ирина и Симай с интересом посмотрели на Андрея.

– Мне кажется, эти ребята могут нам помочь, – сказал он негромко. – А могут и не помочь. Скоро выясним.

Официант принёс пиво. Сначала за их столик, потом за «ментовский». Оттуда на них с удивлением посмотрели. Андрей отсалютовал кружкой. Две кружки поднялись в ответ.

– Пойду, поговорю, я скоро.

Он прихватил свою кружку и подошёл к чужому столику:

– Здравствуйте, есть минутка?

– Мы тебя знаем? – спросил блондин.

– Вряд ли, – Сыскарь поставил на стол кружку с пивом, протянул руку, улыбнулся дружелюбно. – Андрей Сыскарёв. Из органов ушёл капитаном.

– Бывший коллега, значит, – протянул блондин. – Понятно.

Но руку в ответ протянул и даже привстал с места:

– Толя. Что ж, присаживайся Андрей Сыскарёв.

– Можно Сыскарь, – сказал Андрей.

Брюнета звали Юрой. Андрей не ошибся. Оба оказались операми УВД города в звании старших лейтенантов. Отчего они в разгар рабочего дня обедают с водкой в кафе-ресторане, Андрей благоразумно спрашивать не стал. Да и водки ребята выпили, как он обратил внимание, в меру – по сто пятьдесят максимум и больше не заказывали.

– Частный сыщик, – повторил блондин Толя, когда Андрей сообщил, чем зарабатывает на хлеб насущный, и показал удостоверение. – Да ещё из Москвы. По делу приехал или так, погулять? В Княжеч многие погулять приезжают, особенно последнее время. Модно стало. Архитектура, брусчатка, девчонки красивые, то, сё.

– По делу. Можно сказать, командировка. Но город мне действительно нравится.

– Всем нравится, – сказал немногословный Юра и добавил: – Ты приехал и уехал, а нам здесь жить и работать.

– Э…

– Не обращай внимания, – усмехнулся Толя. – У Юры иногда бывают пророческие настроения, – он обернулся через плечо, посмотрел на Ирину и Симая, которые делали вид, что оживлённо беседуют. – А это кто?

– Вместе работаем. Можно сказать. Коллеги.

– Кругом одни коллеги, – буркнул Юра. – Жопу спрятать некуда.

– Так что надо-то? – прямо спросил Толя. – Ты ж не просто так пиво поставил и подошёл. Узнать что-то хочешь.

– Хочу, – не стал скрывать Андрей. – Меня интересует, не пропал ли кто-нибудь за последние три дня. Из взрослых людей. От шестнадцати до шестидесяти. Заявления граждан.

– Сводку надо смотреть, – сказал Толя задумчиво.

– Это проблема?

Толя и Юра молчали, потягивая пиво. Андрей полез в карман, достал и выложил на стол стодолларовую бумажку:

– Диктофона у меня нет, скрытой камеры тоже, документы мои вы видели. Ребята, мне действительно нужна инфа. Человек пропал, я его ищу.

– Заявление на человека было? – поинтересовался Юра, и Андрей заметил, что деньги как-то совершенно незаметно исчезли со стола.

– Мне сказали, что не было. Но всякое может быть.

– Если не было, зачем тебе сводка? – искренне удивился Юра.

– Я тебе потом объясню, – сказал Толя. Он явно соображал быстрее товарища. Перевёл взгляд на Сыскаря:

– Хорошая мысль… коллега.

– Спасибо.

– Три дня, значит?

– Да.

Толя и Юра переглянулись, Толя медленно закрыл и открыл глаза. Юра достал из внутреннего кармана смартфон, включил, полистал:

– Та-ак, сейчас поглядим… Это не то, это ребёнок, нашёлся, слава Богу… Ещё ребёнок… Ага, вот. Вчера заявление принято. Некая Наталья Романовна Дерюгина. Мать. Заявила, что пропал сын Олег. Семнадцать лет. В школе характеризуется положительно, приводов нет. Три дня назад ушёл из дома и не вернулся.

– Им уже кто-то занимается? – спросил Андрей.

Толя и Юра засмеялись.

– Ага, – сказал Юра. – Землю роют. Ты прямо как неродной. Три дня всего прошло, ты что? Загулял хлопец, скорее всего, самый возраст. Проголодается – вернётся.

– Поговорить можно с матерью? Как там её…Дерюгиной Натальей Романовной.

– Почему нет, – сказал Толя. – Запиши. Дерюгина Наталья Романовна, улица Глубокая, дом одиннадцать, квартира шесть. Телефон…

Он продиктовал телефон Дерюгиной, потом они обменялись телефонами друг друга. «На всякий случай», – сказал Толя. И Сыкарь охотно согласился, что случаи могут быть разные. Допили пиво, после чего товарищи опера подозвали официанта, расплатились и ушли. Судя по всему, весьма довольные встречей. «А чего им быть недовольными? Сто баксов просто так на дороге не валяются, – подумал Сыскарь, – а тут, считай, сами в руки упали». Он вернулся за свой столик.

– Поймал что-нибудь? – спросил Симай.

– Пока не знаю…

Он набрал номер телефона Дерюгиной. Женщина ответила почти сразу. По одному её голосу – взволнованному и громкому было сразу понятно, что она ждёт звонка. Хоть какого-нибудь.

– Да! Кто это?!

– Наталья Романовна?

– Да-да, алло, это я, кто это?!

– Успокойтесь, пожалуйста, Наталья Романовна, не кричите так, я вас прекрасно слышу. Меня зовут Андрей. Андрей Сыскарёв. Здравствуйте. Мы можем поговорить?

– Вы… кто вы?

– Андрей Владимирович Сыскарёв. Бывший капитан полиции, а ныне частный сыщик. В числе прочего занимаюсь поиском пропавших людей.

– Полиция поручила вам найти моего Олежку?!

– Скажем так, я ей помогаю в этом деле. Мы могли бы встретиться и поговорить?

– Да! Да! Конечно!

– Когда и где?

– Я дома сейчас, взяла неделю отпуска… Можно у меня, если вам удобно.

– Удобно. Со мной будут двое моих коллег, ничего?

– Ничего. Только… – голос женщины потерял взволнованность, в паузе, которая возникла, слышался если не скрытый стыд, то явное смущение. Как будто собеседнице неудобно было в чём-то признаваться.

– Что? – спросил Андрей. – Если вам неудобно, давайте встретимся в другом месте, никаких проблем.

– Мне удобно. Просто… Понимаете, холодильник пустой, мне вас и угостить нечем. Только чай.

– Господи, Наталья Романовна, ничего не надо. Мы… – он представил себе, что переживает мать, чей сын исчез три дня назад, и от него нет ни малейшего известия. Сидит на телефоне, небось, обзванивает, кого может, включая больницы и морги. Не спит и не ест. – Может быть, вам привезти чего-нибудь?

– Нет-нет, что вы…– испуганно начала она.

– Хлеба и молока возьмём обязательно, – прервал Андрей безапелляционно. – Ждите нас дома, никуда не уходите, мы скоро будем. Адрес правильный? – он продиктовал.

– Да…

– Ждите.

– Всё, расплачиваемся и поехали, – сказал он, пряча телефон. – Поговорим с женщиной по имени Дерюгина Наталья Романовна. У неё ровно три дня назад пропал сын по имени Олег. Семнадцать лет. В школе, как мне было сказано, характеризуется положительно, приводов в полицию не было.

– Так вот зачем ты к тем двоим подсел! – воскликнула Ирина. – Но как ты догадался, что они…

– Менты? – Сыскарь засмеялся. – Ну, это сразу видно.

Симай коротко свистнул и махнул рукой официанту. Тот подошёл с каменным лицом, спросил, не выдержав:

– Вы людей всегда свистом подзываете или только собак?

– Принеси-ка нам расчёт и не лезь в фуфырь, – добродушно сказал цыган. – Там всё равно пусто. Я всё выпил.

– Что ты с ним так? – спросила Ирина, когда молодой человек ушёл за расчётом. – Нормальный, вроде, парень.

– Извини, привычка, – ответил Симай. – Но если бы не ты, я даже извиняться бы не стал.

– Какой ты был, такой и остался, – фыркнула Ирина. – Дикарь средневековый.

– Ага, – демонстративно расправил грудь Симай. – Я такой. Главное, что заметил, девкам нравится. Что тогда, что сейчас.

– Вот именно, что девкам, – сказала Ирина.

– Люблю девок! – с энтузиазмом воскликнул Сыскарь. – Молодых, горячих и этих…как его… Без комплексов, вот!

– Любить, Симай, можно женщину. А тех, о ком ты говоришь, можно любить трахать. Или, смягчая формулировки, любить с ними проводить время.

– Во загнула! – восхитился кэрдо мулеса. – Люблю тебя – не могу.

– Ладно вам, – прервал их пикировку Андрей. – Скажите лучше, улица Глубокая далеко отсюда?

– Не помню такой, – сказала Ирина. – Посмотри по карте.

– Полчаса скорым шагом, – подсказали сбоку. – Лучше взять извоз… То есть, я хотел сказать, шофёра.

Андрей повернул голову. Рядом с их столиком приостановился человек, который, видимо, только что поднялся на террасу ресторана. Был он молод, среднего роста, говорил со странным едва уловимым акцентом, который Андрей не смог определить, и был также довольно странно одет: длинный застёгнутый на все пуговицы какой-то неимоверно старомодный тёмно-серый с зеленоватым отливом плащ, широкополая чёрная фетровая шляпа, на ногах – изрядно заляпанные грязью ботинки. И не джинсы, а чёрные брюки. Тоже, кстати, заляпанные грязью. Не так, чтобы очень сильно, но заметно. Хм, на улицах, вроде, чисто…

– Шофёра? – переспросил Андрей. – В смысле, такси?

– Да, разумеется, – поспешно согласился нежданный советчик. – Я не местный, извините.

После чего поспешно отошёл, сел через два столика на свободное место и принялся с интересом оглядываться по сторонам.

– Он прав, – сказал Симай. – Вызовем такси.

Ехать оказалось действительно недалеко. Впрочем, как успел заметить Сыскарь, в Княжече всё было недалеко. По московским меркам, разумеется. Компактный город. И в тоже время удивительно разнообразный. Вот только что их окружали хоть и старые, прошлого и позапрошлого веков, но вполне респектабельные и даже местами шикарные здания в пять и более этажей, а ноги ступали по хорошо отремонтированным плиточным тротуарам и тщательно уложенной брусчатке проезжей части. Теперь же, всего в каких-то двух километрах, плитка и брусчатка превратилась в изношенное, всё в ямах, заплатах и трещинах асфальтовое покрытие, а двух-и трёхэтажные дома выглядели не просто старыми – откровенно дряхлыми. Причём казалось, что таковыми они пребывают уже не первое десятилетие. Облупившаяся штукатурка грязно-охряных и серых стен, ржавые водосточные трубы, покосившиеся входные двери, лохмотья некогда белой краски на оконных рамах, дерево которых давно почернело от дождей и нужды.

Улица Глубокая сначала ныряла довольно глубоко вниз, а затем карабкалась вверх, полностью оправдывая своё название. Двухэтажный дом под номером одиннадцать находился примерно в середине спуска. Они расплатились и вышли из такси.

– Тусклое местечко, – сказал Симай, оглядываясь.

– По-разному люди живут, – философски заметил Андрей и пошёл в арку, ведущую во двор и к лестнице на второй этаж.

Квартира Натальи Романовны Дерюгиной была под стать дому – невзрачной и обшарпанной. Одна, хоть и довольно большая комната на втором этаже, маленькая, не более четырёх квадратных метров, кухонька. Также имелась тесная прихожая с вешалкой для одежды на стене, покрытой дешёвыми бумажными обоями желтоватого цвета, и шаткой дверью, ведшей в совмещённый с ванной санузел.

– Не разувайтесь, – предупредила Наталья Романовна, когда они вошли и представились. – Всё равно убираться надо. Проходите в комнату. Чаю?

– Обязательно, – улыбнулся Сыскарь. – С молоком, свежими булочками и сахаром. А?

И протянул женщине пакет с продуктами.

Через пять минут все сидели за большим овальным столом в комнате и пили чай. Разговор сразу наладился. Наталья Романовна, уставшая сорокалетняя женщина с робкой улыбкой, жила одна с сыном Олегом.

– Муж давно ушёл, – сообщила он бесхитростно. – Когда я Олежку ещё носила. Да и не муж он был – так, на погулять. Хотя я надеялась, конечно. Пришлось одной сына растить.

– А ваши родители? – участливо спросила Ирина.

– Сирота я, – объяснила Наталья Романовна. – Мама с папой рано умерли. Мне девятнадцать всего было. Девчонка, можно сказать. Сначала папа, потом и мама почти сразу. Не выдержала разлуки. Эта квартира, – она обвела взглядом комнату, – от них мне досталась.

После недолгих расспросов выяснилось, что друзей у её сына Олега практически не было. Он катастрофически не совпадал со своими сверстниками в школе и на улице. Рос без отца, любил читать книжки (в основном, фантастику), много сидел в интернете, спортом не увлекался (хотя хилым и болезненным его назвать было нельзя), к деньгам был равнодушен, учился всегда очень хорошо. И если первое в этом не самом благополучном районе города случалось сплошь и рядом, то последнее особенно не нравилось местной шпане, которая училась с ним в одной школе. А точнее, не училась, проводила время. Олега не трогали только потому, что он здесь родился и вырос и считался вроде как своим. Знакомая формула: семья не без урода, но это свой урод.

Хорошая учёба легко проверялась отметками в дневнике. Любовь к чтению – обилием бумажных книг на полках и электронных в памяти старенького компьютера. Что же касается его остальных качеств, то судить о них со слов любящей матери было, вероятно, опрометчиво, но Андрей почему-то Наталье Романовне верил. Было видно, что женщина говорит искренне. В том смысле, что старается быть объективной и максимально помочь следствию.

«Помочь следствию, надо же. Знала бы она, что на самом деле исчезновение её сына заинтересовало нас лишь постольку поскольку… Но – нет. Не надо ей об этом знать, лишнее».

Вслух Андрей спросил:

– Наталья Романовна, Олег всё вам про себя рассказывает? То, что его волнует, интересует, беспокоит? Или он скрытный по натуре?

– Как вам сказать… Он не скрытный. Это я на работе всё время, лишнюю копейку заработать стараюсь, сыном некогда заниматься, даже поговорить толком… То времени нет, то сил. Я уж и так Богу благодарна, что он таким хорошим вырос. Не хулиган, ни вина, ни пива не пьёт, не курит, мне помогает, чем может, – она вздохнула, поднялась, достала из ящика письменного канцелярского стола, на котором стоял монитор компьютера, общую тетрадку, протянула. – Вот, нашла сегодня утром. Может быть, это поможет?

«Офигеть, – подумал Сыскарь, уже догадываясь, что это. – В наше время?!»

Это действительно был дневник. На бумаге. Заполненный ещё подростковым, не до конца оформившимся, но вполне красивым и разборчивым почерком. Просто какой-то чудной сюрприз. Словно встретил в подмосковном лесу енотовидную собаку, пригляделся, – а это натуральный енот.

Он сразу посмотрел в самый конец и прочёл запись от шестнадцатого сентября, последнюю в дневнике. «Согласилась! Завтра, завтра! завтра!! на том же месте. Спасибо Тебе, Господи!»

И кто это таинственная «она»? Просмотрел ещё несколько записей. Не то, не то…

– Может, мы комп глянем пока? – предложила Ирина.

– Чтобы времени не терять, – добавил Симай.

– Гляньте, – рассеяно кивнул Сыскарь, – отчего же не глянуть…

Ага, вот оно! Длинная запись от двадцать пятого августа.

«Сегодня собирал грибы и познакомился с девушкой. Смешно звучит, но уж как есть. Она была не одна, с компанией. Богатенькие явно. Устроили пикник на моей любимой поляне. Хотя никакая она не моя, конечно. Близко я к ним не подходил – так, посмотрел из-за деревьев. И вдруг слышу сзади голос: «Ой, это у вас грибы? Можно посмотреть?» Я обернулся и, кажется, на несколько секунд остолбенел – такой она мне показалась красивой. Нет, не показалась. Она и была красивой. Красивой и какой-то… родной, что ли. Не знаю, как сказать. Я ничего и не сказал – просто молча протянул ей корзину, как дурак. Она заглянула в неё, засмеялась, и от её смеха у меня на какое-то время остановилось сердце. «О, много. Вы, наверное, хороший грибник. Тут же всё подчистую выгребают, наверное. Город-то рядом». Я ответил что-то вроде «места знать надо», а потом меня, как толкнуло. «Хочешь, – говорю, – забирай. Дарю. Я себе ещё насобираю». Потом только сообразил, что она ко мне на «вы» обращалась, а я к ней сразу на «ты». Нехорошо получилось. Тут её позвали, она ушла, и так я узнал имя. Самое красивое имя, которое я когда-либо слышал. Данная Богом».

– Скажите, – Андрей обратился к Наталье Романовне, которая встретила его взгляд всё теми же встревоженными глазами. – Ваш сын ничего не говорил о своём знакомстве с девушкой по имени Богдана? Богдана или Дана.

– Богдана? – она нахмурилась, вспоминая.

– Вот, посмотрите, здесь про неё написано, – он показал запись в дневнике.

Она неуверенно взяла тетрадку, опустила глаза, мучительно зашевелила губами. Покраснела. Снова подняла глаза, в которых по-прежнему плескались тревога и боль.

– Мне…понимаете, у меня болезнь, дислексия. С детства. Мне очень трудно читать. Почти невозможно. Сразу начинает болеть голова и… – она умолкла, отдала тетрадку Андрею. – Я потому вам и показала, сама не смогла прочесть. Говорите, Богдана? Нет. У них в классе, кажется, есть девочка с таким именем, но они давно знакомы.

– Вы в поведении своего сына ничего необычного не заметили за последний месяц?

Она горько вздохнула.

– Я же вам говорила – то времени нет, то сил… Хотя… Мне показалось, что он как-то радостней стал, что ли. Улыбался чаще. Недавно схватил меня в охапку и давай по комнате кружить. Я ему: «Ты с ума сошёл, отпусти!» А он смеётся: «Как хорошо жить, мама!»

– Это не шестнадцатого сентября было?

Женщина задумалась:

– Вы знаете, кажется, – да, шестнадцатого. Как вы догадались?

– Ещё один вопрос. Наталья Романовна, ваш сын любил собирать грибы?

– Да, очень. Любил, знал, где растут, разбирался в них. Домой приносил, я их жарила, мариновала. Всё меньше на еду денег тратить.

– А где собирал, ездил куда-то?

– Да ну, куда ездить? Вокруг Княжеча-то полно грибов в лесах, знать только надо места. Он в Горькой Воде часто собирал. Я говорила ему, чтобы не ходил туда, нехорошее это место, но он… – её глаза вдруг расширились, она подняла ко рту сжатый кулак, закусила палец. – Вы думаете… Вы думаете, он там пропал? В Горькой Воде, или в Черногорье забрался и… там исчез?!

«Всё-таки голова у неё явно слабовата, – подумал Сыскарь. – Жалко бабу. Но тут ничего не поделаешь. Спасибо хоть правду говорит».

– Мы пока ничего такого не думаем, – сказал он веско. – И вам не советуем заранее расстраиваться и волноваться, – он посмотрел в спины Ирины и Симая. – Ребята, нашли что-нибудь?

– Пусто, – не оборачиваясь, ответила Ирина. – Нет зацепок.

Симай же обернулся и явно хотел что-то сказать, но, поймав предостерегающий взгляд товарища, передумал.

– Хорошо, – сказал Сыскарь. – Наталья Романовна, спасибо за чай и честные ответы. Мы пойдём, делом займёмся. Ещё один вопрос напоследок. Ваш сын религиозен? В Бога верит?

– Да, – ответила она просто. – По воскресеньям мы в церковь на службу всегда вместе ходили… ходим, – поправилась она. – А что, это имеет значение?

– Пока не знаю, – он поднялся. – Телефон не выключайте, пожалуйста, и держите при себе. Дневник мы с собой пока возьмём, ладно? Потом вернём.

– Конечно, конечно, берите.

– Фотографии Олега нашли? – спросил Андрей у Ирины и Симая.

– Есть несколько, – ответила Ирина. – Сгодятся. Я перебросила себе.

– Вы не против? – он посмотрел на Наталью Романовну, которая испуганно переводила взгляд с него на Ирину и обратно.

– Что вы, что вы, берите всё, что надо. Только найдите моего Олеженьку, пожалуйста, найдите его, я, вот… подождите, – она метнулась на кухню и быстро вернулась, зажимая в кулаке две пятитысячные купюры. – Вот, возьмите, копила ему на новый компьютер, только сейчас зачем? Возьмите!

– Наталья Романовна! – повысил голос Андрей. – Прекратите немедленно это безобразие и спрячьте деньги. А то мы обидимся.

– Спасибо, спасибо вам… – у неё задрожали губы, и Андрей, Ирина и Симай поспешили покинуть квартиру.

Когда вышли на улицу, часы показывали половину пятого. Дождя не было, но небо заволокло низкими серыми облаками. К тому же заметно похолодало, и сразу становилось понятно, что вокруг уже сплошная осень, а впереди только зима.

– Рассказывай, – потребовал Симай.

– Когда здесь темнеет? – Андрей, посмотрел на небо.

– Часа через два.

– Нормально, успеем.

– Что успеем? – поддержала Симая Ирина. – Может, действительно расскажешь?

Они дошли до крохотного чахлого сквера с одинокой скамейкой. Уселись, и Андрей вкратце поведал о своих догадках и показал записи в дневнике.

– Ты думаешь, они могли тайно встречаться? – в голосе Ирины слышалось недоверие. – Так, чтобы никто не знал и не догадывался? В наше-то время? Ни одного снимка в соцсетях и даже просто в памяти компа? Как такое может быть? Я видела их аккаунты. Ни малейшего намёка.

– Зато здесь, – Сыскарь щёлкнул ногтем по тетрадке, – их хоть отбавляй.

– А я верю, – сказал Симай. Он откинулся на спинку, закинул ногу за ногу, сдвинул шляпу на затылок. – Правильно ты, Андрюха, рассуждаешь. Богом данная – это и впрямь Богдана. Кто же ещё? Имя редкое, даже для Княжеча. Он пишет, что пикник, на котором она была, устроили явно богатенькие детки. А наша Богдана из богатой семьи. Он же, наоборот, из бедной. Даже очень бедной, я бы сказал. Они из разных сословий. Небо и земля. Встретились. Любовь вспыхнула, как сухой хворост жарким днём. От одной искры. Так бывает, уж я-то знаю. И что им делать? Родителям не расскажешь, сразу в штыки, а то и дверь на запор. Я её родителей имею в виду. Друзьям-подругам тоже, засмеют. Да и нет их особо, друзей-подруг сердечных. Начнёшь по сети общаться – тут же вычислят, всё станет известно. Значит, строжайшая тайна и… как это слово, забыл, кон…конп… – он прищёлкнул пальцами.

– Конспирация, – подсказала Ирина.

– Во! Она самая. Опять же, это страшно интересно. Завлекательно. Знают только они и больше никто. Запретный плод! И только они его вкушают. Чистый кайф! – закончил он словечком, которого от него совершенно не ожидали ни Андрей, ни Ирина, и поцеловал пальцы, сложенные щепотью. Потом секунду подумал и восхищённо добавил: