Читать книгу Смерть Истории - Алексей Артюхин - Страница 3

Евгений Фролов и Виктор Зарубин возвращались в Москву. Два молодых парня. Свежие лица, только уставшие. Светловолосый Женя с голубыми глазами и темноволосый Витя с зелеными. Оба крепкие и уверенные в себе.

Вертолёт нёс их в темноте ночи, а два пилота следили за приборами, изредка переговариваясь друг с другом и слыша голос собеседника в наушниках, которые были на каждом.

Женя и Витя устали. Последние несколько дней они изучали атомную станцию, чтобы составить отчёты и доклады начальству в КГБ. Парни были молоды, но уже много чего повидали, поработав в этой структуре и узнав массу секретов. Их завербовали ещё в школе, когда они, будучи старшеклассниками, проявляли особый интерес ко многим наукам, таким как химия, история и математика. Несколько тестов при отборе позволили им стать агентами. Воспитанные в средних семьях, ребятам сложно давались первые задания ввиду специфики работы чекистов. Ведь родители всегда воспитывали сыновей согласно идеологии своего времени, впитывая в умы ребят, что человек человеку друг и товарищ. А профессия, которая стала для них смыслом жизни, начинала подтачивать и ломать веру в человека, подвергать всё сомнению, искать изъяны везде, даже там, где их нет. Каждый из них справлялся по-своему, но парни всегда поддерживали друг друга, потому что были лучшими друзьями с самого детства и понимали, насколько сложно каждому из них.

Вот и сейчас их нервы были на пределе, так как они воочию наблюдатели глазами специалистов на то, что могло уничтожить жизнь на планете или, по крайней мере, привести к катастрофе. Евгений и Виктор возвращались с Чернобыльской атомной электростанции. Докладывать нужно было своему непосредственному руководителю, а тот не любил плохих вестей. Однако парни понимали всю ответственность обладания данной информацией. Это было их работой. Они обязаны были сообщить о каждодневной угрозе, которая таилась в недрах станции.

Вертолёт приземлился на специальной площадке, когда уже рассвело. Зарубин и Фролов вышли из вертолёта, лопасти которого уже начали сбрасывать обороты после отключения винта, и направились прямиком в здание штаба. Несмотря на ранний час, внутри здания уже вовсю кипела работа. Парни прошли прямиком в кабинет к начальнику, не проронив не слова. Остановившись у нужной двери с табличкой «Зорин», они переглянулись и постучали.

– Заходите!― послышался мощный голос изнутри.

Двое вошли внутрь. За столом сидел мужчина лет сорока пяти с седыми усами и читал очередной документ.

– Здравия желаем, товарищ полковник,― приветствовали парни.

– И вам не хворать,― не поднимая взгляда, сказал начальник.― Садитесь и докладывайте, как там Украина.

Парни заняли места за столом напротив полковника Зорина.

– Товарищ полковник,― начал Зарубин.― Наши исследования будут полностью отражены в рапортах, но если говорить о главном, то все наши наблюдения, исследования и видеосъёмка лишь подтверждают всё изученное ранее другими агентами.

– Ясно,― мужчина снял очки и пристально взглянул на парней.― А конкретно?

– Ввод четвёртого энергоблока был сделан слишком рано. Работа по конструированию системы была проведена не тщательным образом. Вся эта система имеет некоторый ряд опасных недоработок, что может в итоге однажды привести к аварийной ситуации.

– Учитывая, что совсем рядом есть город, при аварии эвакуировать всех за короткий срок не удастся. Уйдёт как минимум неделя,― рассказал Женя.― Те, кто дал одобрение на запуск этого блока недоработанным, поставил под угрозу экологию половины мира.

– О каких недоработках в частности вы можете сказать?― поинтересовался Зорин.

– Их масса,― вздохнул Женя.

– Если конкретнее, то некоторые детали конструкции были спроектированы с неточностями,― рассказал Зарубин.― Даже перекрытия, которые должны быть при всех раскладах из негорючих материалов, в итоге сделали из более дешёвых горючих. В случае аварии это сильно усугубит ситуацию.

– Я понимаю ваши негодования, ребят,― сказал полковник.― Но вы не поверите, здесь даже вмешательство КГБ не помогает. В правительстве ещё при пуске четвёртого блока никто слышать не хотел о возможных проблемах. Важнее всего запустить быстро, показать, мать его, всему миру, что Советский Союз очень силён и впереди планеты всей.

– Так что же нам делать, товарищ полковник?― спросил Зарубин.― Как достучаться до этой верхушки, которая спит и видит, чтобы быть везде впереди всех? И не важно, что могут пострадать люди из-за такой власти.

– Эй, парень,― сказал Зорин.― Следи-ка за своей речью. Я всё понимаю, но надо бы держать мысли такие при себе.

– Не поверите, Степан Иваныч,― вздохнул Зарубин.― Сил уже больше нет. Как докатились мы до такого? Ведь Союз стал перемалывать сам себя в последние годы.

– А мы вот и призваны следить, чтобы в государстве был порядок, вычислять, кто и как может его нарушить,― сказал старший товарищ.― Мне самому всё это не нравится, но сегодня стала править та верхушка, которая уже не стесняется в методах. Главное для них достаток, звание страны, где всё на высшем уровне и обязательно лучше, чем на Западе. Смех.

– Вот и я о том же,― процедил Витя.

Евгений опасался таких вот диалогов. Никогда не знаешь, к чему такого рода рассуждения могут привести.

– Ладно, парни,― сказал полковник Зорин.― Отсыпайтесь идите. Завтра жду у себя в десять утра с докладами.

– Хорошо, товарищ полковник.

Двое друзей вышли из кабинета и отправились по коридору.

– Ты зря так всё ему высказываешь,― сказал Евгений.― Неизвестно, кому он может о твоих настроениях доложить.

– Никуда он не доложит,― махнул рукой Виктор.― Зорин свой человек. Он смотрит на вещи, как мы.

– Как мы?― усмехнулся Фролов.― Я во многом с тобой не согласен.

– О чём это ты?

– Ты считаешь, что система стала непригодна для существования того строя, который в нашей стране уже более шестидесяти лет. А я полагаю, что такое происходит из-за людей, которые возглавили эту страну и пытаются подорвать Союз изнутри. А это совсем разные вещи.

– Но в одном мы оба солидарны.

– В чём же?

– Перемены неизбежны и они уже на пороге, как началась Перестройка Горбачёва,― сказал Виктор.

– О да,― согласился с другом Евгений.― Вопрос только в том, какова истинная цель этой Перестройки.

* * *

Чернобыльская атомная электростанция возвышалась среди равнины. Лучи луны серебром освещали её стены и крышу. Внутри шла работа. Четвёртый блок станции, комната управления. Здесь было несколько людей. Главным сегодня был Анатолий Дятлов, заместитель Главного инженера, один из ведущих инженеров-ядерщиков, человек сильный, который управлял грозной системой станции. Это был уже седовласый мужчина с умными глазами и небольшими седыми усами. Александр Акимов занимал пост начальника смены. Очки на его носу были постоянно, а сам он чётко следил за всеми показателями приборов. Леониду Топтунову было всего двадцать шесть лет, а он уже занимал должность старшего инженера управления. Молодой человек носил усы, а умные глаза не упускали ничего из виду. Его работой был контроль колоссальной мощности реактора. Кроме этих троих в помещении были ещё несколько человек.

Четвёртый энергоблок был запущен совсем недавно. Это считалось великим техническим достижением, гордостью Советского государства. На сегодня было запланировано испытание реактора на безопасность. Дата ― 26 апреля 1986 года.

Множество приборов оповестили Топтунова о проблеме.

– Мощность упала до 500 мегаватт,― высказал свои наблюдения молодой человек.

– Что с ЛАРом?― поинтересовался Дятлов.

– Я отключаю локально-автоматический регулятор реактора,― сообщил Леонид.

Здесь начал завязываться роковой спор между тремя сотрудниками станции.

– Продолжайте!― настаивал Дятлов.

Он отошёл от пульта управления взглянуть на другие приборы. Этим воспользовался Топтунов, который тихо сказал Акимову:

– Что происходит? Мы же не должны опускаться ниже нормы в 700 мегаватт. Это же небезопасно. Может, я ему скажу об этом?

Александр смерил паренька взглядом, понимая, что это работа не его.

– Я ему сам скажу,― заверил мужчина.

– Не надо мне ничего говорить! Я всё знаю сам!― Дятлов оказался уже рядом и расслышал разговор двоих подчинённых.

Он склонился прямо над ухом Топтунова и процедил:

– Думать не твоя работа. Здесь я принимаю решения. Делай, что тебе говорят!― мужчина повернулся к Акимову.― Где ты набрал таких наглых карасей?

– Анатолий Степаныч, мы и так низко опустились. Ниже допустимых 700 мегаватт,― решил на это ответить Александр.

Существовало два важных аспекта во всей этой истории. Первым был опасный недостаток в реакторе, о котором инженеры-конструкторы просто не знали. При низкой мощности работа реактора была нестабильна. Вторым аспектом было неправильное управление Дятлова. И в эту ночь сражение между ними в итоге погубили обоих.

В 0.31 спор продолжался. Эксперимент ведь выполнялся по требованию министерства атомной энергетики. Причиной тогда высказывался страх возможного нападения на СССР. Дело в том, что за несколько лет до этого Израиль разбомбил советскую АЭС в Ираке. Теперь требовали проводить эксперименты на стабильность системы.

Дятлов прямо игнорировал требования к проведению испытаний. Согласно предписанию инструкции начало испытания должно проходить при 700-1000 мегаватт мощности. Это прямо прописано в документе. Дятлов же хотел испытать реактор при 200 мегаватт, чтобы сохранить охлаждающую воду для предотвращения перегрева реактора. Он считал, что риск небольшой. И это ещё одна проблема. В ту ночь рядом не было таких сильных и компетентных людей в этом вопросе, как сам Дятлов. Не было здесь того, кто мог посоветовать этого не делать.

Но он не безрассудный человек. Анатолий родился в семье рыбака в Сибири, в четырнадцать лет убежал из дома, но выбился в инженеры. Это был человек партийный, старался следовать правилам, но хорошо понимал, что в атомной энергетике свод правил и реальность зачастую не одно и то же, а скорее противоположность. Здесь нужно быть умелым, чтобы срезать углы и хитрить.

Время шло. Гашение реактора привело к очень быстрому падению мощности.

– Что там у тебя, Топтунов?― с недовольством спросил Дятлов у Александра, который пристально разглядывал показатели приборов.

– Мощность быстро падает,― с некоторой досадой в голосе сообщил Леонид, почесав за ухом.

Дятлов окинул взглядом показатели приборов и уставился на Леонида с диким взглядом.

– Ты что натворил, идиот?! Ты же мощность упустил!! Руки из задницы растут!!― мужчина отошёл, бросив с досадой Акимову.― Помоги ты ему!

Было заметно раздражение и в Топтунове. Ведь он сказал об опасности.

– Успокойся, Лёня, успокойся,― мирно сказал Александр, встав рядом с подопечным.― Не суетись. Начинаем всё сначала.

Всего в полутора километрах от Чернобыля мирно спал город Припять. Все жители этого городка работали на станции. Среди них был и Фомин ― главный инженер АЭС, который подписал приказ об испытаниях на безопасность. В ту ночь никак не могли уснуть жена инженера Саши Юрченко и её сынишка, который постоянно плакал. Александр было на смене, где вместе с другими сотрудниками был на обходе и говорил о грядущих майских праздниках. Молодой человек рассказывал товарищам о том, что за Припятью есть хорошее место, где он поймал большого сома. Коллеги смеялись, кажется, не веря в рассказ. Они шли через турбинный зал, обсуждая всё это. Река, что рядом со станцией часто становилась целью рыбаков. Сегодня здесь рыбачили двое. Рыба приплывала сюда в тёплые воды, которые становились таковой от действия АЭС. Все они пока не знали о надвигающейся катастрофе.

0.36. Появилась новая проблема. Сигнализация. Старший инженер по управлению блоком Борис Сталирчук контролирует поток воды через реактор. Но на низких мощностях контроль всегда был сложен, и он испуга особого не испытывал. Сигнал такой тревоги стал привычен. Однако через пару минут реактор практически замер. И здесь Дятлов совершает роковую ошибку.

– Ты же уронил реактор!― крикнул на Леонида Анатолий Дятлов.― Поднимай мощность!! Выводи регулирующие стержни!! Бегом!

Регулирующие стержни ― устройство разгона и торможение ядерного реактора. Под пятнадцатиметровой крышкой реактора расположены урановые тепловыделяющие элементы, которые называются твэлы. Всего их здесь 1661. В результате распада ядер урана твэлы выделяют огромное количество теплоты, что превращает воду в пар. Пар подается на гигантские турбины, которые генерируют электроэнергию. Для контроля в реакторе установлены стержни с бором. При их подъеме мощность увеличивается. Если их вынуть полностью – ученые потеряют возможность тормозить процесс. Но именно это Дятлов и приказывает сделать своим подчиненным.

– Извините, Анатолий Степаныч,― наконец не сдерживается молодой Топтунов.― Но разве мы не должны остановить реактор? Так положено по инструкции.

– Это верно, Анатолий Степаныч,― решил поддержать парня Акимов.― Абсолютно верно. Если мы извлечем стержни, управлять реактором нам становится практически невозможно.

– Испытания не проводить вообще?― грозно взглянул на обоих Дятлов.― Испытание будет проведено сегодня.

Он перевёл глаза на Леонида.

– А тебе я скажу, если не хочешь или не можешь исполнять приказания, я могу тебя избавить от этого.

– Да,― лишь изрёк испуганный Топтунов.

– Пошёл вон,― процедил Анатолий.― Тригуб, прими управление.

Бунт операторов сорвался. Попытаться вновь они не решились. Было 0.42. Начались попытки разогнать реактор. Спустя пять минут мощность повышается.

– Удалось поднять мощность до 160 мегаватт,― сообщил Тригуб.

Дятлов был доволен и, кажется, сменил гнев на милость и даже улыбнулся.

– Ладно. Передай управление Топтунову,― сказал он примирительно, но добавил.― Только не уходи. Постой с ним рядом.

Время шло дальше. 0.52. Поступил новый сигнал тревоги. Уровень воды в барабан-сепараторе опасно низкий. Никто за пределами комнаты управления даже не догадывается о споре. Спустя ещё десять минут в помещении тихо. Наконец мощность вышла на отметку в 200 мегаватт.

– Анатолий Степаныч, мы вышли на мощность 200,― сообщил Акимов.

– Очень хорошо,― констатировал Дятлов.― Так начинайте испытание.

Александр медлил, глядя в глаза Дятлову, но решился и произнёс:

– Но по регламенту испытание можно начинать только при мощности в 700 мегаватт. Если вы хотите начать при 200, я прошу вас занести это распоряжение в оперативный журнал.

– Да будет вам известно, что я как заместитель главного инженера могу изменять параметры проведения испытания,― сжал кулаки мужчина.― И я этим воспользуюсь. Продолжайте испытание.

В начале второго ночи механик Валерий Хадимчук находился в насосном помещении. Он, конечно же, не знал, что через двадцать минут умрет.

Из-за недостатка воды постоянно включается сигнализация, но никто не верит в возможность серьезной аварии. Никто не знает о проблеме в реакторе. А она там есть. С шестидесятых годов двадцатого века развитие атомной советской энергетики шло полным ходом. Даже КГБ не могло противостоять этому. С семьдесят девятого по восемьдесят шестой годы правительство игнорировало сообщения о том, что в конструкции Чернобыльской станции есть серьезные недостатки. Последняя секретная экспедиция Фролова и Зарубина подтвердила этот факт. Чернобыльский четвёртый энергоблок был запушен раньше срока, чтобы получить вознаграждение. Безопасностью пренебрегли. Из секретных архивов позднее станет известно, что Буканов, директор ЧАЭС, старался сдать как можно раньше блок под номером четыре. К примеру, по проекту перекрытия должны были быть из огнеупорного материала, но его не было и поставили тот, что не огнеупорный. Несчастных случаев было много, но их скрывали.

В активной зоне реактора происходит что-то угрожающее, но никто об этом не знает. Некоторые из регулирующих стержней с бором находятся в активной зоне реактора, но лишь частично. Нижняя часть зоны не всегда контролируется датчиками. Мощность стала резко нарастать, превращая реактор в мину замедленного действия.

1.12. Дятлов решил провести испытание, не смотря на опасность. Одним из факторов являлось то обстоятельство, что его начальник должен пойти на повышение, а он сможет в случае успеха занять его место. В шестидесятых годах в Сибири Анатолий ставил атомные реакторы на подводные лодки. Следствие установило, что при аварии, которая случилась в Сибири, Дятлов получил облучение около 200 бэр. Его сын умер от лейкемии. Это изменило мужчину. Он стал более целеустремлённый и упрямый. Он борется с ядерной энергией. Это вызов для него.

Дятлов размышлял, что на 200 мегаватт расход воды небольшой. Если что, можно повторить испытание. Но он не знал, как и никто другой, что внутри реактора невидимое горячее пятно разрастается.

В 1.21 Первоченко был вызван Дятловым. Путь предстоял как раз мимо реактора.

– Начинаем испытание,― сообщил Анатолий.

– Запишите все параметры испытания турбогенератора,― сообщил по телефону подчинённым Акимов.― Мы начинаем.

Дятлов приказывает включить два резервных насоса. Подача пара на турбины отключается. Они постепенно теряют обороты. Питание будут обеспечивать резервные дизель-генераторы. Но они начнут давать ток лишь через сорок секунд. Смогут ли замедляющие ход турбины обеспечить работы насосов до включения дизель-генераторов. Без воды реактор может выкипеть досуха, как забытый на плите чайник. Но для Дятлова риск чисто теоретический, так как он не знает о разрастающемся пятне внутри реактора. Питание турбин отключено в 1.23. Воды в реактор подается все меньше по мере остановки турбин. Все больше пара образуется из быстро исчезающей воды. Давление пара нарастает с каждой секундой. От повышения давления пар врывается в насосное помещение. Первоченко заходит в насосный зал и видит то, что никто никогда раньше не видел. Давление пара такое, что поднимает 350-килограммовые наконечники стержней.

В комнате управления Леонид смотрит на приборы и говорит:

– Нужно запускать АЗ-5. Произошел резкий скачок мощности.

– Я включаю систему аварийного снижения мощности,― сообщил Акимов.

При включении АЗ-5, стержни опускаются вниз для снижения мощности. Но это приведет к непредвиденным и страшным последствиям. На концах стержней графитовые вытеснители. И в первые секунды при опускании в реактор это приводит к повышению, а не понижению мощности. Мощность выросла в сотни раз практически мгновенно. Это вызвало срабатывание очередной сигнализации.

– Акимов, что там у тебя?!― недовольно спросил Анатолий Дятлов.

– Это не у меня. Это у Столярчука,― ответил раздражённо Александр.― Реактивность удваивается каждую секунду.

– Это невозможно,― изумлённо произнёс руководитель, приближаясь.

– Уровень мощности превысил 530 мегаватт,― сообщил Акимов.

И в этот момент в комнату ворвался нёсшийся сюда на предельной скорости Первоченко.

– Наконечники срывает с крышки реактора!!!

Хадимчук у реактора чувствовал страшный скрежет, жару от реактора и закричал:

– Ребята!! Люди!!

Давление пара в реакторе превышает критический уровень. Пар выталкивает регулирующие стержни из каналов реактора с твэлами. Происходит первый взрыв. Мощность подскакивает вверх, превращая реактор в вулкан. И яркая вспышка озарила ночь. Прогремел раскатистый мощный взрыв, разрушая всё вокруг и имея такую мощность, что в итоге эту аварию назовут самой страшной аварией за всю историю человечества. Свет в помещении погас, но гулкий взрыв всё ещё отдавался в ушах эхом, закладывающим слух. Была неразбериха, вопросы, где свет в помещении, куда и что пропало, что вообще происходит.

Крышка реактора весом 500 тонн взлетела в небо! Внутрь стал попадать воздух. И это превратило реактор в факел. В атмосферу выбрасывается пятьдесят тонн ядерного топлива, в десять раз больше чем в Хиросиме. 700 тонн радиоактивного графита разбрасывается по территории станции. В помещение управления проникают клубы пыли вместе с газами. Те, кто там находились, отметили для себя, что это странный запах с металлическим привкусом, как озон после грозы. На самом же деле они ощутили на себе дыхание смерти. Этой пылью была радиация. Операторы были достаточно далеко от взрыва и не погибли, но многие пожалеют, что умерли не сразу. Впереди дни, недели, годы агонии, когда радиация будет испепелят их изнутри. Стены толщиной метр бетона прогнулись как резиновые. Было темно, вокруг стояли пыль и пар. И тут жуткий звук шипения вокруг, который никогда не забудут. Саша Юрченко побежал. Перед ним предстал один из операторов. Это был шок. Мужчина был с обожженным лицом, которое было в крови, одежда стала черной. Его можно было узнать только по голосу. Второго оператора всего трясло. Он был в шоке. Когда же Саша оказался в насосной, то увидел лишь руины. Где был потолок, там стало небо. Луна, кажется, светила всё также, не обращая внимания на проблемы Земли.

А затем был хаос. Людей рвало уже в три часа ночи. В шесть сами передвигаться они уже не могли. Их вели в медпункт. Потом в медсанчасть. Юрченко в итоге выжил, что довелось немногим после событий той ночи.

* * *

Евгений Фролов проснулся от звонка телефона. Он поднял трубку, потирая глаза.

– Алло,― сказал он.― Кто это?

– Это Виктор, Жень. Собирайся, у нас экстренный вылет.

– А что случилось?― нахмурился сонный парень.

– Наши исследования к несчастью стали правдой,― вздохнул Зарубин.

– О чём это ты?

– Произошла авария на Чернобыле. Реактор взорвался.

– Твою мать,― сон за секунду слетел с Евгения.― Радиация?

– Уверен, что да, но точно не могу знать. Приезжай сразу на взлётную площадку. Мы должны дать оценку событиям и решить, как действовать.

* * *

Пожар на станции тушили всю ночь. Здесь было множество пожарных расчётов, но никто из них не знал о том, что тушить такой пожар равносильно самоубийству. Здесь было столько радиации, что даже на будущих кадрах видеосъёмки отпечатались изменения.

Одними из первых на тушение выехал расчёт, в котором служил Афанасий Клименков. Парень проучился всю жизнь в Москве, но затем вернулся на Родину, в Украинскую ССР и жил там. Молодой пожарник отдавал себя всего на борьбу с последствиями взрыва, как и все остальные, кто в ту ночь облучились смертоносной радиацией. Они стали чувствовать себя плохо уже ночью, а под утро многим самим понадобилась помощь, ведь передвигаться было уже невозможно. Но Афанасий стискивал зубы и продолжал бороться, глядя, как его товарищам становится плохо, да и сам он уже ослаб сильно.

Уже рассвело, когда вертолёт КГБ летал в воздухе. Отсюда Фролов и Зарубин вели съёмку, полностью облачённые в противорадиоактивные костюмы. Этот ужас завораживал и пугал. Четвёртый энергоблок был полностью разрушен. На его месте зияла дыра. А постоянное шипение счётчиков фиксации радиации пугало как никогда раньше. Ведь друзья осознавали, что они забрались прямо внутрь смерти и играют с ней. Виктор приближал и отдалял кадры, снимая всё, и тут камера выхватила одну из пожарных машин, где были пожарники, сматывающие шланги. В одном из пожарников Зарубин узнал своего друга и одноклассника Афанасия Клименкова.

– Быть не может,― сказал парень, фокусируя камеру на друге.― Да не мотай ты бля вертолёт!!

Гнев вспыхнул внутри Виктора, когда он прикрикнул на пилота.

– Что стряслось?― спросил Евгений.

– Там внизу Афон тушил пожар.

– Афон? Клименков??― испугался Фролов.

– Да, мать его. Снижайся. Нам нужно забрать человека!― приказал пилоту Виктор.

– Я не имею на это право,― отозвался пилот.― Здесь везде радиация.

– Я сказал, снижайся!― настаивал Виктор.

– У нас будут неприятности,― сказал Женя.― Что ты хочешь сделать?

– Забрать его в Москву. Ему нужна помощь специалистов, чтобы остаться в живых,― объяснил Виктор.

– Но это прямое нарушение приказа,― схватил за руку друга Евгений.

– Мне плевать. Он мой друг и умрёт точно, если мы ему не поможем прямо сейчас. Снижайся, мать твою!

– Я должен получить приказ от полковника,― ответил пилот, удерживая штурвал.

– Я приказываю, садись здесь!― Виктор направил пистолет в голову пилота.― Я убью тебя, мразь.

– Что ты творишь, Витя?!― округлил глаза от такого поворота событий Евгений.

– Наша судьба будет общей!

Вертолёт сел недалеко от места дислокации пожарных расчётов. Пожарники с интересом рассматривали людей в костюмах радиоактивной защиты. А Евгений и Виктор бросились бежать к машине, где был Афанасий. Виктор оглядывался, держа в руке пистолет. Но вертолёт всё также ждал на земле. Двое подбежали к Клименкову.

– Ты идёшь с нами,― властно сказал Виктор.

– Куда? Зачем?― пожарник сначала не узнал друзей. Он так устал, что сейчас мечтал о сне, но радиация уже была внутри него и начинала убивать.

– Афон, это мы. Витя и Женя из Москвы,― сказал Фролов.― Мы отвезём тебя в больницу.

– О! Привет. Вы как здесь?― нахмурился парень.― И что на вас за костюмы?

– Нет времени объяснять. Пошли,― Зарубин взял друга под руку и повёл к вертушке.

– Но мне смену нужно сдать,― попытался объяснить Афанасий.

– Забудь. Здесь повсюду смерть.

Трое уселись в вертолёт и взлетели в небо, удаляясь как можно дальше от пепла ядерного пожара.

* * *

― Вы два дебила!!― кричал на Фролова и Зарубина полковник Зорин.― Вы с ума сошли!! Такое вытворяете!! Какого лешего вы взяли гражданского в наш вертолёт, да ещё облучённого?!!

– Это наш друг,― спокойно объяснил Виктор.― Мы не могли его бросить там.

– Да вы охренели совсем?!― удивился Зорин.― Какая дружба у вас тут на службе? Вы выполняете долг перед страной.

– А эта страна позаботилась, чтобы тысячи людей там сейчас гнили заживо от радиации?

– Прикрой рот, сопляк!― встал со своего кресла Зорин.― Совсем страх потерял?!

– Я действовал так, как считал нужным. Спасал товарища,― рассказал Зарубин.― Это для меня также важно, как и безопасность всего государства.

– А ты чего?― спросил мужчина у второго.

– Я помогал ему,― пожал плечами Фролов.― Он мой друг. Я знаю, что мы пошли против устава, но моё решение было обдуманным.

– Я вас обоих посажу настолько, что стариками выйдете,― процедил полковник.― Вертолётчик мне уже доложил о вас.

– Это ваше право, товарищ полковник,― встал со своего места Виктор.― И вы вправе поступить так, как считаете нужным… то есть по совести.

Повисла тишина.

– Правительство хочет скрыть масштабы аварии. Это возможно?― перевёл тему Зорин.

– Это идиотизм и нереально абсолютно,― сказал Фролов.― Нам нужно срочно эвакуировать людей оттуда и создавать зону отчуждения.

– Наши исследования показали, что такого даже в Хиросиме и Нагасаки не было,― объяснил Виктор.― Там рвануло так, что полмира будет подвержено радиации.

– Твою мать,― вздохнул мужчина.― Тогда вперёд. Жду от вас рекомендаций в течение часа. Нужно действовать.

– Разрешите идти?― спросил Фролов.

– Валите,― упал обратно в кресло полковник.

Двое вышли.

– Нам кранты,― сказал Фролов.

– Прорвёмся,― слегка улыбнулся Виктор.― Зорин нормальный мужик. Он понимает, почему мы так сделали.

* * *

Облако развивалось, захватывая Белоруссию и продвигаясь в Европу. Самое страшное было ещё впереди. Утром 26 апреля КГБ снимали место самой страшной атомной аварии. Человек, который снимал, получил огромную дозу радиации.

На следующий день об аварии сообщили в Припяти. Сообщение шло по всем улицам города. Женский голос сообщал, как будто вбивал гвозди в крышку гроба: «Внимание, внимание. В связи с аварией на ЧАЭС складывается неблагоприятная радиационная обстановка. Для обеспечения полной безопасности людей, в первую очередь детей, возникает необходимость провести временную эвакуацию людей из города в близлежащие населенные пункты».

Эвакуация 135 тысяч жителей города Припять заняла неделю. Была создана тридцатикилометровая зона отчуждения. 600 тысяч советских людей было мобилизовано, чтобы спасти остальной мир. Все они мужественные люди, которые не щадя здоровья шли туда и ликвидировали последствия. У них не было у многих элементарных средств защиты. Все, к чему они прикасались, оставляло радиационные ожоги. Радиация распространилась далеко за пределы страны. Сегодня она продолжает жить в растениях, животных и людях. Запад считает, что Чернобыль стал символом того, что должно было произойти ― распад СССР. Ученые предполагают, что в течение 70 лет возможно 10 тысяч заболеваний раком в России, 25 тысяч в Европе. Пока участились случаи рака щитовидной железы у детей. Рыбаки той ночью продолжали смотреть, как пожарные тушат пламя, пока им не стало плохо. Их начало рвать. В течение нескольких часов кожа почернела. Впоследствии такую черноту назовут ядерным загаром. Они умерли. 30 пожарных погибло от мощных доз облучения. Валерий Хадимчук пропал бесследно во время взрыва.

Валерий Первоченко умер через 6 недель от ожогов, которые были получены во время поиска Хадимчука, своего друга. Акимов умер через 15 дней от острого радиоактивного отравления. Пока он мог говорить, он утверждал: «Я все делал правильно. Я не понимаю, почему это произошло». Топтунов умер через 18 дней. Он тоже настаивал на своей невиновности. Уверял, что сделал все, что мог. Фомин, главный инженер был приговорен к 10 годам принудительных работ с тюремным заключением, но скоро освобожден ввиду потери рассудка.

Юрченко выжил. Ему провели 15 операций по пересадке кожи. Ожоги проявились уже в Москве, куда его доставили специальным рейсом. Кожа была черная, сыпалась как порошок с ксерокса. По сей день этому человеку приходится избегать бензина, масла и других специфических жидкостей. Раны заживают долго, кровь останавливается небыстро.

Дятлов получил 390 бэрр облучения. Но даже такая опасная, в птяь раз превышающая смертоносную дозу, не погубила его. Он умер в 1995 году от инфаркта. Дятлов рассказывал: «Реактор был не пригоден к эксплуатации по вине института атомной энергии. С таким букетом несоответствия пунктам требований нормативных документов взрыв его был неизбежен. Он четким солдатским шагом шел к взрыву».

* * *

Зона отчуждения была создана размером тридцать километров. Со всей страны начали прибывать люди, чтобы работать в этой зоне. Среди них были специалисты, которых командировали для работ на разрушенном четвёртом блоке и вокруг него. Также сюда направляли регулярные воинские части и резервные. Люди работали посменно. Те, кто набирал максимально допустимую дозу радиации, отправлялись обратно, а их место занимали другие. И так продолжалось. Основные работы прошли в 1986 и 1987 годах. 240 тысяч человек жертвовали своим здоровьем, чтобы спасти мир. Все они доблестные люди. Впоследствии их стали называть «ликвидаторы». За все годы работ таких людей было 600 тысяч.

Первые дни были самыми важными. Дело в том, что была опасность ещё более мощного взрыва. Остающееся внутри реактора топливо могло выделять тепло. Из-за этого могло произойти расплавление активной зоны реактора. Расплавленное вещество вполне могло проникнуть в затопленное помещение под самим реактором. Тогда бы новый взрыв ещё сильнее отравил всю планету. Воду откачали. Специалисты приняли меры, чтобы топливо не попало в грунт под станцией.

Объект «Укрытие» ― так назвали бетонный саркофаг, который возвели вокруг разрушенного энергоблока.

Пришлось вывести из пользования пять миллионов гектар плодородных почв. Сотни малых населённых пунктов поблизости были закопаны тяжёлой техникой. Более 200 тысяч квадратных километров подверглись радиоактивному загрязнению. Специалисты подсчитали, что около семидесяти процентов этого загрязнения пришлось на Украину, Белоруссию и Россию.

Болезни и смерть людей ещё долго будут напоминанием о том, насколько опасна может быть ядерная энергетика, если неправильно обращаться со сложным оборудованием. Эта авария наглядно показала, что человек всего лишь мелкая крупица природы, которая не всегда может управляться с мощными возможностями, которая дала ему природа.