Читать книгу В лесу - Алексей Белый - Страница 6

Я проснулась с рассветом, когда уже было светло, но солнце еще не грело. Птицы заливались трелями, и от их пения стоял настоящий шум, от которого я и проснулась.

Открыв глаза, я первым делом подкинула дров в тлеющий костер, пламя начало оживать, появились голодные язычки, облизывающие и поедающие свой завтрак из пары высохших пеньков.

– Запомни Ася, нам нужны зубные щетки и паста, а то во рту уже скоро начнут болеть зубы – сказала я сама себе, сделав напоминалку в голове. Я часто так делаю, когда нужно что-то запомнить.

Взяв один пакет с едой, я положила его на угли разгорающегося костра. Мне нужно было позавтракать и идти к самолету, в моих планах на сегодня была доставка велосипедов, до оврага, ну и зубная паста со щетками.

Фольга на металлической подложке с едой надулась и начала шипеть, отодвинув ножом ее с углей, я аккуратно разрезала фольгу и крюком на ноже сдвинула ее. Внутри лежала куриная грудка и рис.

Я любила куриную грудку и обрадовалась, как будто вытянула джек-пот в лотерее. Позавтракав и запив все это соком из открытой коробки, я подошла к маме и поцеловала ее в щеку. Мама открыла глаза.

– Мама я пошла, у меня сегодня много дел. Костер я разожгла, еще часа два, три гореть будет – сказала я.

– Знаешь дочь, я всегда думала, что услышу такие слова только, когда тебе станет, лет двадцать, а мне будет уже далеко за сорок – улыбнувшись, ответила мама и закрыла глаза. Димка спал рядом с мамой глубоким сном.

Маме было тридцать четыре года и в августе планировалось празднование ее тридцатипятилетние. Сейчас я уже стала сомневаться в этом, выберемся ли мы к августу из этого леса. Пребывание здесь в течение пять дней, мне уже кажется, целой вечностью.

Взяв свой рюкзак, я пошла в лес, к самолету. Шагая по лесу, мой путь мне казался уже привычным, и обыденным. Вот сломанная береза, дальше будет огромный пень, который выдавила земля. Потом будут два больших гранитных камня, торчащих из земли, далее березовая рощица, а потом ровный сосновый лес без растительности и с двойным дном, где у меня была протоптанная тропа, на которой я не проваливалась вниз, даже с тяжелым рюкзаком.

Через тридцать минут я вышла к самолету. В лесу стоял легкий ветерок, и запах от трупов был не такой тошнотворный. Звери из леса, тоже времени не теряли, все больше пассажиров были истерзаны клыками и когтями, несколько человек были выволочены из самолета и лежали без рук и ног.

Первым делом я прошла в салон и накрыла Наташу куском синтетической ткани, которую подобрала из обломков на поле.

– Я тебя обязательно похороню, чтобы звери не съели тебя – поклялась я себе и ей.

Моя труба, которую я вчера нашла, лежала у ящиков, где я ее и оставила, только вот на одном из ящиков стояла бухта с металлической проволокой, которая мне была нужна, как никогда.

– Откуда ты здесь взялась? – спросила я, рассматривая ее. Тысяча метров, тонкой, крепкой, проволоки, смотрели на меня, намотанные, на пластиковую катушку. Плоскогубцы для скручивания были у меня в чемоданчике, и это была лучшая находка за все время, но вчера ее здесь точно не было. Может звери ее принесли ночью?

Я сразу засунула тяжелую катушку себе в рюкзак. По моему плану мне нужно было найти зубную пасту и щетки. Вскрывая чемоданы ножом, я вытрясала содержимое на пол и искала нужное мне. Вскрыв пару десятков чемоданов, я нашла два тюбика зубной пасты и три новых, еще запечатанных, зубных щетки.

– Первая часть плана выполнена! – подбодрила себя я.

Вторя часть плана, состояла из того, что мне нужно было разобрать ящики и вытащить из них велосипеды. Взяв трубу, найденную вчера, я отрывала доски одну за другой. Первый ящик мне удалось вскрыть довольно быстро. Отогнув бумагу, я посмотрела на велосипед.

Он лежал в коробке, весь промазанный маслом, рама была мощной, как и вилка переднего колеса, где стояли масляные амортизаторы, оба колеса были надуты, на раме были прикреплены, ручной насос и бутылка для воды. Судя по звездочкам на переднем и заднем колесе, скоростей у него было несчетное количество. В ящике, рядом с велосипедом, лежал пластиковый дипломат с инструментами для обслуживания.

– Интересно, сколько стоит такой конь? – произнесла я вслух.

Поднимая велосипед из ящика, я удивилась его легкости, если снять колеса с тяжелой резиной я бы смогла его носить одной рукой, настолько легок он был. Выкатив первый велосипед на поляну, я села на него. Сидение было опущено до самого конца, как раз, так как мне было нужно. Мои ноги встали на педали, нажав на которые я поехала к оврагу. Ехать на таком велосипеде было легко. Широкие колеса с большим протектором не погружались в мягкий грунт и ехали по поверхности. Разобравшись со скоростями, я с удовольствием катилась к своей семье.

Нажала на педаль и велосипед тебя провез десять шагов, еще нажала и еще десять шагов.

Димка очень удивился, когда я съехала в овраг на новеньком велике.

– Крутяк! – сказал он, когда я въехала в овраг, с высокого спуска.

Остановившись возле костра, я спрыгнула с велосипеда.

– Классно два километра по лесу за пять минут! – произнесла я.

Мама, видя все это, даже не знало что сказать, но собравшись, смогла произнести: – Ася, где ты это взяла?

– Мама, там еще один есть, и мы сделаем тебе карету, на которой доставим тебя домой! – задорно ответила я.

– Как мы сделаем карету? – спросил Дима.

– Приду, покажу – ответила я, и побежала обратно к самолету, оставив велосипед и рюкзак на нашей стоянке.

Обратно, пешком было идти долго, на велосипеде расстояние сокращалось намного быстрее. Судя по солнцу, время было около двух после полудня.

– Мне нужно достать второй велосипед, можно собрать доски от ящиков, для настила, где будет лежать мама – ставила задачи себе я.

Когда я дошла до самолета, где лежал второй ящик, на нем стоял пластиковый дипломат белого цвета с большим красным крестом.

– Кто здесь? – крикнула я. Но мне никто не отвечал. Этой вещи точно здесь не было час назад, мало того, я вижу ее в первый раз.

Я открыла дипломат, внутри были медикаменты, бинты, пластыри, жгуты. Прозрачные коробочки внутри были подписаны маркером: «От боли», «От живота», «Сердечные», «Диарея», «Температура», «Антибиотики», «Инсулин», и еще много всего. Я закрыла дипломат и застегнула застежки. Это была вторая лучшая находка, и мне ее явно кто-то подкинул, вчера я не могла ее не заметить, как и катушку с проволокой, до этого.

– Вы мне помогаете, тогда зачем прячетесь? – опять крикнула я. В ответ я услышала только тишину.

Не теряя времени, я принялась разбирать второй ящик. Трубой, отрывая одну доску за другой, я медленно продвигалась, этот ящик действительно был сколочен на совесть. Оторвав половину досок, я достала, из рядом стоящей, паллеты, сок и попыталась напиться. Сок был сладкий и только наполнил мне живот не утолив жажду.

Промочив горло соком, оно перестало слипаться, и я продолжила отрывать доски от ящика.

Когда ящик был разобран, я вытащила из него второй велосипед. Колеса были спущены, а ящика с инструментами внутри не было.

– Пусть это будет небрежность сборщиков, а не дырявые колеса! – взмолилась я.

Ручной насос был на закреплен на раме, как и у первого велосипеда. Сняв колпачок с шины на колесе, и прикрутив шланг от насоса, я руками начала качать насос.

Колеса были большие, и качать приходилось долго. Накачав первое колесо, открутив шланчик насоса от пимпочки, я легла на землю, чтобы отдышаться.

Пролежав десять минут, я потрогала колесо, оно было тугое от давления внутри и, похоже, не пропускало воздух.

Собравшись с силами, я прикрутила шланг насоса ко второму колесу и болевшими от усилий мышцами на руках начала качать второе колесо.

После двадцати минут движения поршня ручного насоса, металлический корпус нагрелся, до обжигающего состояния, стало понятно, что, сколько бы я ни качала, оно спускает, а это значит, что оно проткнуто.

– Да чтоб тебя! Не могли целый положить, что ли! – выругалась я.

Ножом в ножнах я отогнула шину от обода и вытянула камеру. Ощупав шину внутри, мне не попались, торчащие предметы и я принялась осматривать камеру.

Брак на камере сразу бросился в глаза. Серое пятно, на черной резине, размером с копейку, имело трещину. Намазав ее слюной, я надавила на насос. Моя слюна на трещине запузырилась и лопнула.

– Китайцы, вы конечно молодцы, но брак, пропускаете! – фыркнула я.

Открыв, неизвестно кем подаренный мне, дипломат, я достала упаковку широкого лейкопластыря, которым перемотала рану на камере. Истратив весь рулон, у меня получилась повязка ширенной десять сантиметров, теперь даже при надутой шине пластырь должен держать воздух, выходящий из трещины.

Засунув камеру в шину и забортировав колесо, ломая ногти, я накачала его насосом, и теперь оно не сдувалось.

Найдя подходящий рюкзак, среди ручной клади, в салоне с дурно пахнущими трупами людей, я вернулась к велосипеду. Загрузив медицинский чемодан, консервы, сок и доски от ящика я поехала к оврагу.

Когда я приехала, Дима уже пристраивался к велосипеду, но он ему был сильно велик.

– Привет, а вот и я! Мама смотри, что я нашла и, спрыгнув с велосипеда, я достала медицинский дипломат. Вытащив дипломат из рюкзака, я поднесла его маме, как воин, подносит трофей, своей царице.

Мама открыла чемодан и, заглянув в него, сразу попросила принести ей бутылку воды.

Она открыла крышку пластикового отсека с надписью «От боли» и, взяв две таблетки, выпила их, запив принесенной мной водой.

– Ася, я уже устаю гордиться и восхищаться тобой! – сказала мама, и протянула руки, так чтобы я подошла к ней и обняла ее. Что я и сделала.

В мое отсутствие в этой семье никто не ел, достав три пакета, я положила их рядом с костром.

– Я не знаю кому, что достанется! – предупредила я, так как упаковки с едой все выглядели одинаково.

– А мне все нравится – ответил Дима.

– Мне тоже – ответила мама.

Я села на бревно возле костра и стала думать, как соорудить маме карету из двух велосипедов.

Мой взгляд упал на нашу лужу, которая куда-то утекала.

Кресла от самолета, в которых мы упали, уже торчали на половину спинки.

– Два велосипеда, а между ними одно из удобных кресел самолета, вот что нам нужно! – озарило меня.

Я взяла папин чемоданчик и, достала ящик с инструментами от велосипедов, приготовив их для работы.

– Ася, что ты делаешь? – спросила мама, когда увидела, что я начала снимать одежду.

– Ты не поверишь мама, но я сейчас полезу в холодную воду откручивать для тебя кресло – засмеялась я.

– Асенька, только будь осторожна – ответила мама, уже полностью доверяя своей дочери.

Баланс в семье поменялся, если мама раньше заботилась о дочери, то внезапно маленькая дочь стала заботиться о матери и о брате.

На глазах у мамы Ася в одних трусиках заходила в холодную воду, она уже была почти взрослая, ее грудь была красивой, ровной почти сформировавшейся.

– Димка не смотри на меня, я стесняюсь без лифчика! – крикнула я, когда заметила, что Дима смотрит на меня.

– Ася, я тебя даже в туалете на унитазе видел, а без лифчика ты постоянно дома ходишь! – крикнул в ответ Дима.

– Маленький извращенец, прошептала я и нырнула в ледяную воду. Руками я искала крепежи сиденья, чтобы понять, как они прикреплены к полу. Мои пальцы прощупывали каждый миллиметр и нащупав крепежи я поняла что это заклепки.

Выбравшись из воды, произнося грязные ругательства в своей голове, я села у костра отогреваться.

– Ася если пойдешь еще к самолету, поищи нам нижнее белье. Мне вообще нужно подмыться – сказала мама смущаясь.

– Мам, здесь вода чистая, давай устроим тебе купание – предложила я.

– Как мне спуститься к воде Ася? – спросила мама.

Я встала и, надев только одну футболку, поднялась из оврага. Мне пришлось срубить ножом две высоких шестиметровых сосенки диаметром в десять сантиметров. Каждую из них я обточила, так чтобы, ползая по ним, мама не смогла пораниться, за это время прошло еще около двух часов. Я спустила два ствола в воду с берега и стоя в воде, связала упершиеся в ил края стволов капроновым шнуром снизу и сверху.

– Мама ванна готова, спускайся по горке вниз и мойся! – торжественно произнесла я.

Мама радостно начала раздеваться и снимать свою одежду. Она голенькая на руках поползла на мою горку и, спустившись по ней в холодную воду, лежа на спине, на бревнышках, начала мыться.

Я взяла ее одежду, от которой сильно пахло потом, и кинула ее в воду, после чего сама прыгнула туда и начала полоскать и стирать ее.

Когда мама вылезла из воды, она сразу приняла еще две обезболивающие таблетки. После чего надела на себя оранжевую футболку со смайликом, которую я принесла из самолета.

– Ася ты не поверишь, но я счастлива! – сказала она.

– Мы взрослые мечтаем, как бы выбраться на природу с детьми и чтобы тебя ни кто не беспокоил! Посмотри вокруг! Я на природе с детьми, и меня никто не беспокоит! – сказав, засмеялась мама.

– Мам скажи Диме, что ему тоже нужно помыться, иначе блохи заведутся – попросила я.

– Дима! Сегодня день чистоты, быстро в воду, помой все свои принадлежности голову попу и подмышки, но долго не купайся! – скомандовала мама.

Дима то ли ждал, этого приказа, то ли сам уже хотел нырнуть в воду, но как только мама произнесла последние слова он уже, голый прыгнул в воду.

Стирая мамино белье, я думала, как мне достать кресло для кареты.

Когда я полезла за плоскогубцами в свой «Папин» чудесный ящик я увидела небольшой, но грубый напильник в наборе.

– Можно попробовать сточить верх клепки и тогда она отпадет! – осенило меня.

Натянув проволоку между двух деревьев и затянув ее плоскогубцами, я развешала Мамино белье сушиться.

Димка увлекся купанием и катался с маминой ванны, как с горки.

– Дима, выходи из воды, она холодная! – крикнула мама. Дима не одобряя мамино решение, молча, поднялся на берег и с синими губами и дрожащими руками сел на бревно возле костра отогреваться.

Я в кустах сняла мокрые трусики и надела Наташин костюм, он был действительно как скафандр, где всегда было тепло, не жарко, а именно тепло, никогда не душно и не холодно.

Мама, в оранжевой футболке достав еду из рюкзака положила ее рядом с костром.

Когда верх у металлических подложек нашего ужина надулся, мама срезала фольгу своим ножом и выдав нам пластиковые вилки, объявила ужин.

Я не могу сказать, что мне плохо или я устала, мне нравилось в лесу, здесь нет городского гула и безликих людей. У меня есть нож и с ним я чувствую себя в безопасности, все, что меня волнует, это здоровье мамы и то, что нам нужно уходить из оврага, пока не пришли волки.

Я практически не спала всю ночь, смотря на хвойный потолок шалаша, с таблетками из дипломата, мама, наконец, крепко заснула и даже похрапывала этой ночью.

Все были чистые, и не от кого уже не пахло неприятным запахом.

Как только костер стал угасать, я вылезла из шалаша. Только начинало светать, и было довольно прохладно. Набросав больших поленьев в угли, я принялась изучать напильник. И приспособления лежащие рядом с ним. Ручка, которая как мне показалась с первого взгляда была лишней в наборе, оказалась востребованной. Она крепилась ко всему, простой поворотный механизм крепил ее тисками к любому инструменту, где требовалась поддержка.

От напильника я отвернула родную ручку, чтобы она не мешала тереть клепки и привернула сверху, универсальную ручку, затянув крепежи как можно сильнее, чтобы под водой не потерять напильник.

Набросав в костер дров, я сняла свой шикарный костюм и надела сухие но холодные трусики.

Было холодно, и когда я вошла в воду, мне показалось что вода теплее воздуха.

Нащупав клепку на ее головку, я поставила напильник и начала тереть, давя со всей силы на прикрученную рукоятку, вода бурлила, от моих движений и, судя по ощущениям, клепка стиралась. Когда меня начало трясти от холода, я почувствовала, что край кресла освободился.

Мне пришлось выйти из воды, меня пробирала дрожь, вернее меня колотило от переохлаждения.

– Мамма! – сказала я трясущимися губами.

– Что детка? – спросила мама.

– Мне ужасно холодно и жарко одновременно – прошептала я.

Маме хватило этой информации, чтобы понять, что у меня переохлаждение.

– Быстро! Надела свой костюм! – закричала она так, что соскочил Димка.

–Ася ты с ума сошла! Сколько времени ты была в воде? – грозно спросила она.

Я, надевая свой костюм трясущимися ногами и руками, ни как не могла попасть в штанины и рукава. Мама увидела это.

– Дима помоги своей глупой сестре! – отдала она приказ своему резерву.

Вместе с Димой мы запихнули меня в костюм, где я начинала отогреваться.

Мама на руках подползла к костру и налив воду в пустую от еды подложку поставила на угли.

– Дима, помоги маме – попросила она. Димка посмотрел на нее.

– Я буду показывать на куст, а ты срывай с него листья и неси мне – сказала она.

– Давай! – ответил он.

Вскоре он принес ей листья Иван-чая и малины, которые мама густо бросила в подложку с водой.

Когда вода стала закипать, она поняла, что у нас нет ни одной кружки или стаканчика. Я, лежа в углу поляны, там, где и оделась, лежала в костюме, содрогаясь от судорог, которые периодически меня навещали. Когда судорога уходила, меня бросало в жар. Мама на руках доползла до чемоданчика и начала перебирать поддоны с таблетками.

– Не верю, чтобы твой отец купил что-то без стакана! – только сказала она, улыбаясь, и тут же нашла стальной складной стакан.

Собрав его, она подползла к костру и вылила содержимое в стакан.

– Дима отнеси сестре, пусть пьет, постоянно, не останавливаясь, пока почки не отказали, а потом сразу нарви мне все тоже самое что до этого – она ругалась, и такого не было очень давно.

Перепуганный Дима принес мне стакан, который я не могла взять, потому что меня трясло. Руки вибрировали с амплитудой в несколько сантиметров.

– Мама ее трясет, она не может пить! – прокричал Дима.

Мама на руках полезла в мою сторону. Когда она доползла, она легла на меня сверху, остановив конвульсии и начала поить мне сваренный горячий чай.

– Дима нарви тех же листьев и положи у костра в подложку с водой – попросила мама. Дима стоял, как вкопанный и смотрел на трясущуюся меня.

– Быстро! Я сказала! – заорала мама. Диму, как пчела ужалила, и он побежал в кусты за сбором растений.

Мама расстегнула мне куртку и легла на меня, грея своим телом.

– Дурочка! Сколько ты в воде пробыла? – спросила она.

– Я не помню, но одну клепку я стерла – ответила я.

Мама отогрела меня и споила свой отвар, меня уже не било в конвульсиях и я смогла перебраться в шалаш, но от жара меня все равно трясло.

Мама достала дипломат с красным крестом и, достав оттуда таблетки, дала мне, после чего доползя до наших запасов, кинула мне пол литровую бутылку с водой.

Через полчаса я начала потеть, мне стало очень жарко, и мама снова сняла с меня костюм.

Эту ночь не спал никто, ни мама, ни испуганный Димка, ни я.

Когда жар спал, и я уже не потела, я уснула, мама уснула на моих ногах, а Дима залез в шалаш и лег рядом со мной, прижавшись ко мне всем телом, пытаясь согреть.

Судя по всему, у меня случилось переохлаждение. Бывают тепловые удары, но бывают и удары от холода.