Читать книгу Тёмных дел мастера. Книга четвёртая - Алексей Берсерк - Страница 7

Глава 17

Оглавление

Между тем, что осталось позади нас, и тем, что находится перед нами, есть небольшое отличие, заключающееся в том, что находится внутри нас.

Ральф У. Эмерсон

Возможно, если бы всемогущие боги и подарили человеку такое полезное свойство – оценивать окружающую действительность ещё до того, как его голова стукнется об очередную границу жизненного восприятия, а не просто отмечать эти пределы в памяти уже после их непосредственного появления, то его жизнь определённо перестала бы иметь всякий смысл, пребывая в пучине постоянного всезнания. Или стала бы похожа на одну сплошную линейку с чёрточками и точками, где ноль с самого начала уже располагался бы на той же стороне, что и сотня, независимо от действий отмеряющего. Возможно…

Однако, как правило, для Фейр подобные суждения обычно совершенно не играли никакой роли, поскольку она всегда знала то, что и положено знать постоянно стремящейся только вперёд активной современной женщине. А также видела перед собой лишь намеченный к постижению судьбоносный путь, со всеми его планируемыми и даже не планируемыми поворотами. И её невозможно было переубедить, если разговор заходил о существования чего-то нелогичного или принципиально нереального.

Но всё же, как оказалось, за последние дни её восприятие изрядно пошатнулось. И виной тому оставался даже не тот факт, что на свете может существовать какая-то альтернативная магия (ведь последняя пара десятилетий могла смело именоваться «десятилетиями открытий» и всеобщего изобретательского авантюризма), а нечто совершенно иное. Некая совершенно бесподобная возможность для полностью элементарных натурфизических предметов прерывать воздействие магии просто так, без лишних усилий, по мановению руки. Или, скорее, лишь только по мановению руки, в то время как даже самые передовые войска сегодняшних подразделений секретных боевых групп королевства должны были задействовать для этого целую кучу зачарованных печатей, контрольных маячков и прочей подобной высокоуровневой магии. Ну или хотя бы использовать простейшее заклинание «Сиа Локк», остающееся тем не менее порождением всё той же магии, а не простых свойств какой-то изогнутой штуковины!

– …Это металл? – задала Фейр довольно простой вопрос Фейр своему спутнику, когда оба молча стояли на вершине плавно спускавшейся вниз грунтовой дороги в окружении абсолютной тишины наступавшего рассвета.

– Чего? – безэмоциональным голосом проговорил Гортер, не переставая вглядываться в далёкий пейзаж расстилавшейся впереди поселковой долины. Там повсюду виднелись уже не только новые заводы, но и обычные для современного времени двух-трёхэтажные дома, сложенные по большей части в классическом сентусском стиле.

– Должно быть, металл, – как-то отстранённо и в то же время уверенно продолжила говорить сама с собой девушка, не обращая внимания на слова бывшего следопыта. – По-другому и быть не может. Послушайте, мне наплевать, как вы его так сумели зачаровать, чтобы он мог развеивать заклинания. Но хотя бы рассказать мне об этом вы могли?

– Х-хе, не пойму я тебя, девочка, – только и усмехнулся в ответ на её упрёки Гортер, натянув на лицо грубую улыбку. – То ли ты на самом деле думаешь, что старые века не оставили после себя совсем ничего, что могло бы ещё как следует вразумить вас, новое поколение, и показать заодно, как много полезных вещей вы забыли. То ли даже после увиденного воочию ты до сих пор считаешь свою магию единственным средством, которое может править миром.

– Конечно, так и есть! – опять запротестовала Фейр и впервые с начала разговора на мгновение заглянула собеседнику прямо в лицо. – Ведь как бы далеко мы ни обращались в прошлое – все эти века являлись безнадёжно отсталыми, пока человек не изобрёл магию. И не позволил ей распространиться по миру. Или вы сейчас станете утверждать, что ваши восковые свечки были прогрессивнее наших постоянно работающих световых кристаллов?

– Может, и не стану, – немного задумчиво проговорил старый охотник. – Но свечку любой здоровый человек с рабочими руками мог всегда слепить из пчелиного воска. А вот магия ваша без знаний и постоянной покупки всяких вещей работать уже не станет. И когда у тебя закончатся деньги – то нечем будет платить государству за новую магию. Неоткуда будет получить знание. А если ты даже и способна сама создавать эти свои… световые кристаллы или, как оно было в моё время, «световые шары», то без денег твои усилия всё равно ни к чему не приведут. Что эти ваши новомодные кристаллы, что прежние поганые «световые шары» – и те и другие стоят денег, ведь так? Но если раньше эти деньги ты платила просто за то, чтобы твоё заклинание работало, покупая себе либо образование с книжками всякими да палочками, либо подыскивая наёмного магуса, то сейчас, посмотри: одни и те же чёртовы кристаллы у всех. А это значит, что одни и те же чёртовы затраты! Денег куда больше стали тратить, чем было в моё время. Сколько сейчас у вас цена за один такой кристалл? Беляков пятнадцать, наверное? Чёртовы грязные монеты…

– Странно… – только и промолвила на эту его очередную поучительную лекцию Фейр. – То вы показываете абсолютно нулевые знания в устройствах современных принципов магии, то вдруг рассказываете такие вещи…

– Да это потому, что я и рад бы не знать обо всём таком, детонька! – резко и до боли надрывно заговорил Гортер – Я и рад бы продолжать доживать остатки своей жизни по завету отцов. Но, едрить его мать, это же вы мне всё не даёте! Это же из-за вас, магусов, я в своё время стал волей-неволей дела эти порочные постигать, о которых раньше и не… *Х-х-х-х*… – выдохнул вдруг на последней фразе матёрый охотник.

На короткое время повисло молчание.

– Послушай, – продолжил он уже спокойно. – Я и правда никогда не хотел влезать в эту вашу магию больше, чем оно вообще было надо мне для работы. И я правда не хочу понимать того, чего всем сердцем так не люблю.

– Тогда расскажите мне о том, в чём вы разбираетесь! Расскажите о том, чем владеете! – так же внезапно, хотя и намного более несдержанно, чем умудрённый летами Гортер, заговорила девушка – Давайте! Расскажите о своём чудо-луке! Что это за вещь вообще такая?! Как он вообще может…

– Ладно, я всё понял, понял, погоди, – задумчиво провёл ладонью по бороде старый охотник, когда заметил на лице у спутницы растущее напряжение. – Но знаешь что-о… – протянул он затем, кивнув мельком в сторону трёх негодяев, до сих пор отдыхавших под воздействием его лишающего сознания самодельного порошка. – Давай-ка я сначала расскажу тебе одну северную легенду. И если после этого ты всё ещё захочешь узнать от меня – старика – какие-то другие вещи, то тогда я и их тебе тоже с радостью поведаю. Вот прям как есть – всё на духу открою! Что скажешь?

– Эн певес? – на этот раз куда более серьёзно и сосредоточено проговорила сквозь сомкнутые зубы Фейр, многозначительно посмотрев спутнику в глаза.

Но, конечно, Гортер не понял ни значения этой фразы, ни того, что хотела услышать от него в ответ девушка.

– Х-мс… Это значит «без шуток» по-гилийски, – раздражённо пробормотала она, выдохнув через нос, когда заметила пустое выражение лица бывшего следопыта. – Давайте рассказывайте уже. А я пока о завтраке позабочусь.

– Хорошо, дочка. Только чур меня больше такими заграничными словами не перебивать, – кивнув, сдержанно ответил Гортер, поскольку шутить он с ней и так не собирался. Да и времени оставалось совсем немного: скоро предстояло отправляться в путь.

Правда, для Фейр его последнее обращение сыграло примерно такую же роль словесного раздражителя, как и её собственная предыдущая фраза на гилийском, обращённая в адрес старого охотника.

– И хватит уже называть меня так!!! – прокричала она напоследок.

Однако Гортер уже начал.


Далеко… Далеко…

Когда-то, так далеко от дел настоящих, что сейчас уже про такое, пожалуй, помнят только звёзды на небе да скалы на тверди, было время, когда даже море набиралось по капле. А для того, чтобы ущелье скалистое по дну перейти, любому мужу иной раз требовалось столько же сил потратить, сколь и просто узнать верную дорогу до него. Без волков да разбойников, по пути часто рыскавших.


То было время наших отцов и праотцев, всех до единого живущих ещё в деревнях и сёлах, но не стонавших от тяжёлой доли своей, сколь бы сильно она их ни припирала. Потому что, скажу тебе по секрету, страдать тогда им от неё было ой как некогда! Ибо хлеба стояли в ту пору на полях везде, куда ни кинь взгляд, здоровущие. И для того чтобы под осень собрать только их одни, приходилось твоим бабкам весь день до заката серпами махать. А моим дедам за ними снопы скопом вязать. После чего к рассвету они менялися.


Ну, а что же до тех, кто закладывали потом свои города на торговых перепутьях холёных да на реках, вытачивая вокруг них сначала, как зубья острые, деревянный частокол, за которым в свой час шли уж и камень, и скобы железные – так и у этих свои заботы могли целый день занимать…


Хотя чем дольше они в тогдашних городах жили, тем чаще всё бедствовали. Потому как завидно много у них богатства там становилось в закромах да на карманах. А такое дело, как знаешь, и жульё и бездельников за собой порождает, после чего уже на тебя и соседние управители начинают недобро посматривать. А ведь чужое добро, оно никогда лишним не бывает…


…И вот однажды, когда на западные берега Кальста опустились зимы лютые, а соседи одному нашему тогдашнему князьку до боли спать не давали, задумал он по весне снарядить поход к границам земель своих. Чтоб и сил для новой войны, если что, сберечь, и деньжат лишних у тамошних племён северных наворошить, да чтоб себе их потом в казну и упрятать. Ибо бедствовали тогда его люди от постоянных войн шибко, а последняя зима так и вовсе, считай, из казны его всё забрала.


Сказано – сделано. И как только снега сошли, первой его командир сам лично княжеские отряды вести решил, пока они до границ своих последних не добрались и на временный постой там в одной деревне не встали. А когда уже собирались уходить, то обнаружился у них под носом вдруг кузнец один, с утра до ночи наконечники для плугов ковавший и ни в чём таком больше не ведавший. Разве что только в своих делах деревенских, да и то – с грехом пополам.


Семья его – семеро по лавкам, да уж больно грязна, скотина в стойле – корова одна, да уж больно худюща, а во дворе сад-огород стоит такой, что даже у соседей урожая на ветках весит вроде как погуще да поразмашистей. Но зато очередь к нему временами – и по двое, и по трое стоят у дома, лишь бы с хозяином договориться работу старую прямо из рук забрать, а новую – передать, пока старая, порой ещё в воде лежа, даже остыть не успела.


Насмотревшись на такое диво, пузатый княжий командир сам со всей свой ярой надменностью вознамерился работу его проверить. Да тут же и обомлел, когда саблю свою о плуг этого кузнеца сломал. После чего, ни минуты не мешкая, того себе в армию силой упёр за ворот, отвалив напоследок его домочадцам не добра, не злата – но хорошего тумака за то, что те было посмели перечить его решению беспрекословному. Хоть и пообещав вернуть доходягу к концу осени, если тот по пути-дороге себя не окупит как следует. На том у кузнеца прежняя жизнь и кончилась.


Шёл он после с обозами княжескими далече, шагал по путям неизведанным мимо Чартанских гор, пока войска княжеские не стали больно на восток забирать – в земли кочевничьи, что далёки да холодны, а летом жарки да кусачи. Вот только лето в тех краях стояло обычно не долго. Но даже и за такой срок успел он больно полюбиться новому командиру делами своими. Поскольку, как только покинул их прежний воевода, обратно до князя вернувшись вскорь, кузнец сей чуть ли не всему отряду успел в походной кузне по новому топору да копью выковать. Работал иной раз на постое молча и день и ночь – то ли от дум своих тяжких, то ли от безысходности.


А когда железо и бронза у войск королевских закончились и ковать было уже не из чего – чинил он доспехи и шлемы им, правил рукой своею всё до последней трещинки, клепая их порою так здорово, что солдаты такого вовек в своих кузнях столичных не видели. Пока в назначенную пору не заморосили над ними промозглые северны дожди, и тогда встала королевская армия у реки на последнюю стоянку свою, потому как нашли они наконец то, что искали.


С тех земель диких уж больно часто заходили за границы их княжеские, а оттуда – и на соседние, до самых гилийских перевалов, порой в сторону долуков, жившие здесь иные народы непонятные, которые ничем, кроме молока своих лошадей, не питалися да детей своих, по слухам, зверям на воспитание отдавали. Но не устрашились воины своей главной задачи и, напав на первое племя, вернулись от них вскоре с победою. В чём немало было и заслуги кузнеца ихнего, доспехи каждого воина перед битвой так старательно и долго латавшего.


Пойдя вниз по реке, нашли они дальше у устья её много добычи иноземной, у других княжеств да племён в своё время награбленной. Но недолго длились радости их, потому как вслед за дождями подоспела и зима – а зимой в тех местах ни пешему, ни конному было с непривычки долго не протянуть. И поняли быстро старшины отрядов княжеских, что пора им домой вертать, иначе ждёт их впереди верная гибель. Однако не успели всё ж они договориться между собою в срок, ибо смерть к половине из них потом совсем от другого пришла. От жадности.

И вот как оно случилось так.


…На одной переправе без имени захватили они в бою языка безродного. И без пыток тот сразу сознался им, что, по слухам, от местных племён подхваченным, лежат тут такие сокровища царские во гробницах их жрецов-безбожников, о которых мало доселе кто слыхивал! Но не к добру то знание им аукнулось, потому как разделились тотчас же на обратной дороге войска княжеские: на тех, кто уходит и кто оставаться решил.


А когда под конец дошла очередь и до отряда, где кузнец наш дни свои коротал, – повели отчего-то бесы главаря их лихого не в ту сторону, и остался он со вторыми всё ж.


Ну а местные кочевые народы, считай, только того и ждали от них. И, поднакопив побольше силёнок, решили княжьих наглецов непременно догнать. Ведь легче им теперь сладить-то с половиной отрядов уж было, отчего много тому командиру ещё пришлось повидать на своём пути кровавых сражений. Прежде чем однажды не разбил неприятель людей его почти наголову.


Но успели всё ж лазутчики верные до того отыскать сокровища, и в сражении том не погиб кузнец. Потому как вместе с охраною да с припиской от главаря своего вольнодумного был за пару дней отправлен последним обозом в стольный град монарший. Где их князь беспокойный, точно флюгер на маковке, уж цельну пору крутился по дворцу в ожидании…


Но от того, дело ясное, не было много радости молодому кузнецу, ведь вернуть его в деревню по концу всех военных дел обещалися, да так и не воротили. А потому вознамерился он одной ночью сбежать от княжьих солдат.


Однако вместе с ним везли они ещё в обозе такой странный металл один, что мерцали его грани, как радуга. И когда настал заветный час – не смог кузнец позволить себе навсегда распрощаться с ним, продолжая вместо того молоточком без устали три дня пробу брать. Пока так и не уснул с металлом этим в обнимку. А проснулся как – то стоял уж их обоз на самой что ни есть центральной площади города.


Походил вокруг добрый князь, порассматривал, что его молодцам удалось добыть у врага в запасниках, посчитал расходы свои да опись добычи в золоте. А ещё последними словами недобрыми помянул под конец тех собак паршивых, что на обратном пути своевольничать вздумали.


Но не слишком долго величавый князь буянил на площади, потому как после первых же слов возник у него за спиной рябой старикашка оборванный. И, порыскав в солдатских обозах последних, отыскал он там какой-то шар хрустальный – да тут же с ним и пролетел через всю толпу, только его и видели.


Но народ здешний уже слишком хорошо знал того беса юродивого, потому как был это самый сильный маг на все окрестные княжества и губернии, что ходил у правителя их сейчас во служении.


А вот какой другой странный груз молодцы государевы из обоза извлекли – оказалось для них удивлением, ибо был это на вид совсем обычный холоп, но с припиской до князя и большим куском хладной глыбы в руках, без которой он выходить наружу напрочь отказывался.


Почитал князь приписку, пораздумывал, воеводу своего главного позвал, раз уж тот сам бедолагу этого из деревни безымянной в сей поход отправил, и солдат своих верных про него поспрашивал. А когда все они дружным голосом ответили, что кузнец здесь сидит перед ним тот самый, особенный, только оголодавший больно да за время похода заросший, пожелал у него князь тогда сам спросить: чего душа его хочет – в княжьих кузнях служить иль домой к семье с сумой золота на добром жеребце возвратиться?


Погрустнел тут кузнец от слов князевых и сказал, что хотел бы отныне он пуще всех благ земных тем металлом, что рядом с ним всю дорогу лежал, заниматься – ковать да испытывать. Но без кормильца тогда не продержится вся семья его деревенская, ведь ходил он в поход слишком долго. И потому пусть же светлый князь смилуется, раз уж дело такое, отпустит кузнеца домой. Но с рудою за пазухой. Потому как сейчас – грош цена металлу этому.


А когда придёт час – возвратится назад в стольный град сей кузнец в броне да с оружием, коих ни на одной другой земле не сыщется. И служить будет в них князю до конца дней своих. Чтобы долг уплатить за доверие.


К тому времени, как Гортер завершил рассказывать эту часть своей незамысловатой истории, Фейр уже закончила все дела по сборке походного снаряжения – благо везли они с собой совсем немного. И теперь, наскоро позавтракав вяленым мясом и суховатой краюшкой хлеба, напрочь отказавшись от других нехитрых припасов старика, девушка сидела в задумчивой позе рядом с напавшими на них вчера рабочими, внимательно оглядывая погружённые в глубокий сон суровые мужские лица. Точнее, лица только тех двоих, которым ещё повезло отделаться малой кровью, поскольку третий их товарищ лежал сейчас перетянутый самодельными бинтами в другой части лагеря, и его Фейр удалось вырвать из лап смерти лишь в самый последний момент. Благо в кармане одного из нападавших вовремя нашёлся контрафактный кристалл с сильным заклинанием врачевательской магии.

И всё-таки, даже несмотря на то, что кристалл не треснул во время активации, девушка до сих пор находилась под сильным впечатлением от событий прошлой ночи.

– Как же вам удалось создать такой состав, который действует не хуже наших заклинаний усыпления? – медленно, однако вполне звучно проговорила она через какое-то время. А затем добавила: – Удивительно. Нет, даже больше, чем удивительно! Это что, какая-то особая трава такая? Не знаю ни одной подобной.

Поначалу Гортер старался просто не обращать внимания на её отвлечённые высказывания, продолжая максимально красноречиво рассказывать заученную им наизусть еще в детстве северную легенду, хотя на самом деле рассказчик из него всегда был неважный. Но через какое-то время такое отношение его спутницы стало потихоньку выводить бывшего следопыта из себя, отчего он даже на несколько секунд умолк, так чтобы она обратила на него своё внимание. Правда, когда этого так и не произошло, Гортер решил уже напрямую обратиться к ней:

– Ты ведь пообещала меня не перебивать. Эй, ты вообще слушаешь?

– Да слушаю, слушаю. Нудятина это всё какая-то, история ваша, – строптиво промолвила Фейр, наспех поднявшись с колен. – Может, уже начнёте складывать свои вещи? У того, кому вы порвали щёку, кровотечение вроде бы почти остановилось.

– Хе-хе, ну давай начну, – немного расстроено ответил ей матёрый лучник. И тут же продолжил: – А я было подумал, что ты сначала захочешь вызвать для этих доходяг какую-нибудь городскую стражу своей магией. Что, неужели передумала?

– Да нет на самом деле, – отстраненно пробормотала Фейр. – Будь мы сейчас поближе к столице, я бы, наверно, именно так и поступила. Но пока мои зачарованные печати до сих пор почему-то очень слабо работают, и сигнал постоянно прерывается. А тащить эти три раненых сонных туши обратно к их начальству – будет пустой тратой времени, потому что… смотрите, – и, указав рукой в сторону одного из оставшихся далеко позади магических заводов, девушка обратила внимание Гортера на медленно приближающуюся к ним повозку, запряжённую двумя хорошими лошадьми.

– До этих людей я всё же смогла достучаться сегодня под утро через «канал»… И на самом деле я рада, что вы не стали убивать вчера напавших на нас работников, – добавила девушка. – Даже с учётом того, что у одного из них был с собой незаконный кристалл с боевым зарядом. А вместо этого позволили мне даже залечить и перевязать раненых. Теперь я вижу, что Вы действительно весьма необычный человек, мистер Гортер… Исключительно необычный, если говорить начистоту. Но всё-таки кто же Вы такой на самом деле? И как смогли попасть из лука по этим бездельникам, когда каждый из них находился под воздействием «невидимости»? И не нанесли им при этом ни одной смертельной раны, не считая последнего. Признайтесь, Вы ведь использовали провидческую магию?

– Х-хмф, – только и выдохнул через нос бывший следопыт, но ничего не ответил, а просто подошёл к седлу и привычным движением забросил его на спину лошади.

– Подождите, – вдруг окликнула его Фейр. – Не стоит. Узнав о ночных похождениях своих работников, руководство этого завода согласилось выделить нам в дорогу одну из рабочих телег. Взамен на то, что с нарушителями они потом разберутся своими силами. Интересные здесь промышленники обитают, да? Они и с регулярной стражей тоже обещали договориться, когда она доберётся сюда… Хотя, признаться, этого бы мне сейчас хотелось меньше всего. Так что давайте просто подождём, пока за нами приедут из столицы.

– Какая же мозговитая спутница мне попалась… – прохрипел на это Гортер с удивлением, слегка изменившись в голосе. – Но нет. Либо мы сами доберёмся до Кальстерга, либо застрянем здесь ещё очень надолго.

И Фейр впервые было действительно нечего ему возразить, поскольку так они рисковали потерять след преследуемого Гортером преступника навсегда. Хотя она и не утратила твёрдого желания явиться в Кальстерге к дверям ближайшего отделения стражи с повинной, поскольку не желала, чтобы этот инцидент бросил тень на их сыскное агентство. А ещё девушка не желала доверять людям, которые обещали ей самостоятельно договориться со стражей, только бы Фейр молчала о случившемся происшествии.

Вот почему через каких-то полчаса, приладив к Гортеровой лошади новую упряжь и побросав в неё свои нехитрые пожитки, они уже довольно бодро катили вперёд – примерив на себя совершенно иную роль расслабленных путешественников, которым больше не нужно весь день трястись в седле, равно как и заботиться о прокорме своей четвероногой труженицы. Потому что вдобавок к новому грузовому приобретению, которое Фейр обещала в дальнейшем вернуть, услужливый начальник завода даже позволил себе отдать им в довесок целых три мешка превосходного овса для кобылы.

– …Слушайте, тут у вас рядом тянутся дымогонные пути. Поэтому будем весьма благодарны, если скажете: не проходил ли по ним недавно хоть один состав? – процедила ещё тогда сквозь зубы подоспевшим работникам девушка, с заметным недоверием относясь ко всей их бригаде.

Но, пока те подтаскивали своих развязанных, однако всё ещё крепко спящих товарищей за спины к освободившимся заводским лошадям, ни один из них не ответил Фейр утвердительно.

– Странно-о, – безэмоционально протянула себе под нос молодая сыщица.

Хотя на самом деле такой поворот событий не слишком удивил Фейр, поскольку её спутник и так предсказывал нечто подобное, отчего сейчас она ещё сильнее чувствовала и без того острую необходимость во что бы то ни стало заставить его говорить вновь.

– …А что было дальше? – попыталась она для начала продолжить играть по его правилам, поскольку до столицы им оставалась ещё никак не меньше одного дня неспешного лошадиного ходу. Да и кобыле, несмотря на запасы овса, нужно было давать время на восполнение сил, а для этого, как объяснил девушке Гортер, необходимо было искать по пути достаточно чистые водоёмы. Ведь теперь лошадь уже не могла обходиться остатками последней зеленеющей травы под каждым встречным холмиком и любой придорожной лужицей, как происходило совсем недавно в полях. Хотя, по мнению Фейр, по какой-то непонятной причине старик слишком уж сильно пёкся о здоровье животного.

– Что, и правда так хочется узнать? Ты же говорила, что моя легенда, как там… нудятина, – с огоньком в глазах передразнил её Гортер.

– Да, но делать-то пока всё равно больше особо нечего. Рассказывайте дальше уРаРРвапиеиРассказывайте уж дальше про своего кузнеца… – пробормотала Фейр, размеренно потянувшись.

И старый охотник продолжил сплетать заученные строфы в единый рассказ.


Вот прошли ещё три недели весенние, и прибыл наконец княжий полк небольшой в деревню знакомую, привезя кузнеца да металл вместе с ним в стальном коробе, от которого лишь сам кузнец ключ и имел. Посмотрел честной люд, поразнюхивал, что за гость к ним в деревню пожаловал, а кузнец к ним с расспросами про семью свою: где они? Да жены-то уж нет, умерла давно. Долго чахла она всё от голоду да к Единому и отошла душой прошлой осенью.


Стал кузнец тогда снова расспрашивать: где сыны мои трое да девочка? Нет сынов, в лесу потерялися. Лишь один из них у знакомых рос. А девчушку на речке мороз схватил… Утонула с вёдром как-то в проруби. Не нашли её тела, как снег сошёл.


Двинул в сторону тогда кузнец домов тех указанных, у знакомых сынишку забрал в тот час же. Но не смог не прогневаться на солдат, на князей и на весь их поганый род, в городах своих жизнь прожигающий, когда честным людям и так тяжко жить. А они, супостаты, ещё семьи без нужд берут да ломают в угоду страстям своим. Но в том не был кузнец на всех них похож – и от клятв своих, как бы горько ни было, юлить не стал, от речей своих прежних отказ искать. А лишь взял он сынишку последнего, взял короб из обоза, взял грамоту – и в хату к себе направился, потихоньку ища новой жизни там.


…Год прошёл, два прошло. Вот уж третий год всё кузнец ищет, как бы устроиться, и хозяйство поднял, хоть и шаткое, на старых сельчан особо не сердится. Потому как самим им всем тяжко пришлось той зимой: ведь скотина повымерла от хвори, дикарём каким-то притащенной. А семья его, без коровы оставшись вдруг, до последнего с хладом свой бой вела. Но не сладила, не смогла одна всё ж его жена на своих руках целый дом тащить – и, как только слегла, тут же вслед за ней стали дети искать любого спасения от судьбы худой, да вот не сложилося.

Все, кого сберегли, были девочка да сынок младшой – только он теперь выжить и смог.


Но нельзя на селе долго жизнь прожить без могучих рук да без стойких ног, а ещё без умения особого, что в народе умением твоим кличется. И оттого потихоньку вернулся кузнец за свою наковальню заросшую, чтоб ковать, чтоб латать и чтоб чистить от ржавчины, чтоб металл от его молота, как и раньше, пел. А заодно и жену себе нову взял, потому как хозяйка в доме – то была ещё одна и последняя вещь, что нужна каждому. Дабы смерти избежать и долгой славы снискать. Хотя бы в детях своих, Единым посланных.


Но не унимался кузнец, всё не щадил себя, зная, что на самом деле дарует ему волю к жизни истинну. Ни богатств, ни почёта никогда не желал и не чванился, потому как владел уже душой его тот самый металл, который он по ночам отныне тайно ковал у себя после всех дневных забот. Порой втайне от сына и от новой жены его скалывал, чтобы в печь, чтобы в жар – и потом тонким молотом аккуратно мять да кромсать, проверяя на качество. Но уж знали про то все домашние.


И тогда стал он брать с собой в кузню сына от прежней жены, теперь понимай как старшего, потому что были у него вскоре уже и ещё один сын да девочка, от другой жены уродившиеся. Но ковал кузнец вместе с ним только княжий чудо-металл, у шаманов северных отобранный, потихоньку сына ещё навыкам своим семейным каждый раз поучая да заставляя их оттачивать.


И вот уже десять лет прошло, постарел кузнец, повзрослел его сын – а металл тот особый всё никак не поддаётся мастеру. То слишком мягок, то ломок получается. И посланцы от князя уж забыли о делах его, перестали в деревню наведываться. А кузнец всё упорствует, и последние деньги в семье всё не впрок им тратятся, а лишь на медь, на железо да олово у торговцев заезжих обмениваются. Да при том, что хозяйство его как было хилым – так хилым и стоит год за годом, не спорится, когда все вокруг потихоньку знай разрастаются. И оттого каждый раз ворчит на мужа своего жена всё сильней, что ни лето, ни осень – жизни простой семейной требует и за то, что слишком сильно увлёкся кузнец, грубой бранью его осыпает. Даром что не на людях.


Но неотступен остаётся стареющий мастер от идей своих да желаний незыблемых, потому как вот уже в шестом колене он дела своих предков да праотцев продолжает, совершенствует, и как бы ни было тяжело ему – а завету их безропотно следует. Заодно и сынишке первому ум совращает, отчего не смогла уже терпеть их обоих кузнецова жена – взяла однажды детей своих за руки и от мужа ушла втихомолку подальше, к соседним хуторам. А муж её бывший даже и не заметил того: вот как работа всей жизни мужика за горло взяла, подставила.


И вот холод настал в их покосившейся хате вновь, но кузнец всё куёт, год, другой – ему всё равно. И работа их с сыном вроде как движется: стал металл особый иной раз волю к жизни подавать, когда один его сорт, в кузне созданный, гибкой веточкой обращался вдруг – иль твердел, аки перст Единого. Но другой его сорт так и стыл в бадье, оставаясь, как был, без особой разницы.


Но разницы не виделось лишь на первый взгляд, потому как ещё через пять лет забрёл к ним однажды в деревню бродячий маг-колдун, общим страхом овеянный. Колдовал, колдовал, деньги с народа собирал за зрелище, потешался своей силою истинной. Но когда на исходе дня кузнецов сын к нему с осколками металла последнего в отчаянии направился, чтобы совета спросить да ещё заодно и на иные темы пожаловаться – заревел вдруг колдун от бессилия, когда хитростью своею безбожной, бессовестной хотел у него кошель с пояса срезати.


А в ту пору маги ещё силою, сродни целой армии, обладали в руке одной. А в другой хитрость да знания вековые прочно удерживали. И, кичась грозным превосходством своим, захотел корыстный маг кузнецова сынка ошарашить, чтобы сбежать потом. Но не смог, не сумел он огнями да молниями сжечь и одной жалкой ниточки с рубахи парня, потому как все силы его в один миг закружилися и исчезли куда-то.


Но зато в новый миг, за ним следующий, парень – детина крепкий – уж кулак свой занес. И проломил тому магу кулаком лысу голову – сам не зная, что в первый раз так случилось под небом, когда кто-то без магии, без отрядов дружинных да без конницы сумел мага убить. Повезло, все подумали.


Но лишь стоило в день тот кузнецу самому всё про сына прознать, да за проделки его окаянные наказать по-отечески строгим словом неласковым, тумаками затем в хлев прогнав на всю ночь спать там с курами, как смекнул он, что всё оно не от просто так, должно быть, случилося. И на утро, забрав у того три осколка своих металлических, стал гадать кузнец у себя в пустой кузнице, какой сплав его так славно сработать смог.


А меж тем, пока он гадал, незаметно и ещё год пустой прошёл. Стал сынок вскоре отцу новой опорою. Потому как слабел уж кузнец глазами, да и сам-то дряхлел, и рука его иной раз подводила, когда бил он по подковам, ножам да серпам с мотыгами. Но зато в тени отца смело рос новый мастер на смену ему, прилежно все заветы отцовские слушавший. Да уже после проступка того более не озорничавший, потому как открыл ему отец вскоре тайну великую, что не его это был металл, а государем добытый. И тому ж государю обещанный, как лишь час придёт в оружие его славное выковать.


И вот уж в новый черёд колесо на дороге времён к повороту клонится – обзавёлся сын и своей семьёй, отчего дом их старенький снова криками ребячьими наполнился. Но не сдаётся кузнец, родовым заветам верный, как отец его, до того своему отцу покорный – всё куёт, всё стареет, ищет сил в себе.


И когда последний живой волосок в его бороде пеплом кузни стал сам собой оборачиваться, точно в саван веков и тело старческое пеленая – позвал тогда кузнец сына своего на порог, стерев со лба у себя последнюю испарину и наследника ею по лбу наградивши. Да так и помер затем у ворот кузни своей. Но к тому моменту уже знал обо всём сын, владел отцовской волею, как своею собственной. И лишь последний завет родительский на плечах у него висел, оставаясь невыполненным.


По завету тому от тех самых времён перестал род их зваться родом кузнеческим. И не взял больше в руки сын ни разу отцовского молота – но, за волею предков последовав, основал он свой род. Род княжьих лучников. Потому как, войдя затем в кузницу, обнаружил новый наследник в заре дня наступавшего на столе три предмета, как огонь, блистающих.


Первый – лук особый, из металла сделанный, который гнулся всё же при этом без излому, как хворостиночка, и стрелял с силой трёх таких. Второй – лёгкий диск в полруки с рукоятью особенной, назначенье которого было в порче любой магии, что творилась вокруг. А третий – особая плоская бляшечка, что могла своего хозяина, а ещё двух любых людей, коих за руку он возьмёт, от иной напасти защитить – магии внутренней.


И всё это почивший кузнец сыну своему уже давно разъяснил, но лишь здесь и сейчас тот всё понял. Потому как на плечи свои обязанность по договору с князем в одночасье взвалил – ту самую, что лишь честный человек способен был вынести. Взял в руки лук, покрутил да повзвешивал, потому как до этого лишь с обычным луком дозволял отец ему в леса за зверьём иногда ходить. А остальной весь скарб так в рюкзак и сложил, по пути в столицу решив разобраться с ним.


А до той поры завещал жене своей ни с кем больше новой жизни не искать, но ему одному верность до срока хранить, пока не устроится на новом месте он. И ещё, как бы худо ни становилось им – детей уберечь. Ведь теперь лишь дети его, как и было впредь, могли завет отца унаследовать, а уж сам их отец о деньгах позаботится, потому как у князя в отряде служить – дело всегда прибыльное. Лишь бы только деньги платил, не обманывал.

Да так и ушёл от них на следующий день отец вместе с торговым обозом по дороге на юг, не задерживаясь.


Долго ещё ему выпало потом скитаться, а порой и ехать в обозе, без конца охраняя его, пока самых княжьих чертогов не достиг бывший кузнец. А там на троне возьми уже да объявись другой правитель наследный. Посмотрел он на бумаги ветхие незнакомца пришлого, пораздумывал, в бумагах отца своего покопавшись ещё. Но – то ли от лени, то ли от порядков в своём княжестве других – так ничего и не сыскал. Махнул тогда князь на нового лучника, поставив его в свою первую лучную гвардию да сразу на войну после этого и отправивши.


Но не так-то прост оказался стойкий сын деревень северных – и в первую же сечу пострелял один врагов немерено, заодно мастерство своё хорошо на них отточив да оправивши, отчего внимание начальников своих на себя сразу и обратил. Стали тогда они его в новые бои посылать – но ничего не вредило молодому лучнику, и сделали они тогда его сначала десятником, а потом и сотником взвода целого. А бывший кузнец-хитрец всё втихую сражается да деньги семье своей каждый год, как положено, шлёт с надёжным гонцом.


Так и впредь шла у него работа военная, хорошо ладилась. И проходит уж десять лет кряду, как война вдруг кончается. Но к тому моменту матёрым лучником стал уж он, почти всех солдат-соратников своих переживши. Отчего и попал однажды снова к князю во внимание, величать королём которого теперь стало принято.


Посмотрел тогда на него сей король в упор, поразглядывал и спросил, чего хочет он: в граде стольном жить иль домой вновь к семье воротиться с почтением, но оставив здесь лук свой особенный, потому как металл на него лишь одолжен отцу его был. Но смолчал бывший кузнец, поскромничал, лишь отца своего рассказ схожий вспомнил. И заговорил вскоре о новом договоре с правителем, про который уж не забудут ни потомки короля, ни потомки семьи его.


И издал тогда король указ высечь в камне слова свои: что обязан отныне каждый старший сын из рода Устенов по пятнадцать лет жизни своей в армии потомков короля с честью служить. А за то ни один из грядущих наследников рода королевского не осмелится на лук тот особый своих прав предъявлять. И будет впредь уговор сей ими помниться. И во веки веков оставаться в силе, покуда обе стороны соблюдают его по совести.

На том и порешили…


Дослушивая конец истории Гортера, Фейр становилась всё мрачнее. Казалось, она мучительно пыталась вспомнить что-то, связанное с этим сюжетом. А когда старик дошёл в своём повествовании до финала, его голос неожиданно на минутку стих, и девушка увидела, что теперь он просто внимательно смотрел прямо на неё, не произнося при этом ни единого слова.


…А когда пришла пора – возвратился бывший кузнец на родину. Сын его уж окреп да подрос к тому времени, по завету отца стрелять хорошо научившися. И как только пробил заветный час – поведал тогда родитель сыну все секреты последние да так и отпустил того к королю на поклон с луком их родовым и отцовским благословением. Чтоб, когда минет срок, – возвратился он и продолжил дело их как глава семьи общее. А сам теперь занялся простою охотою, состругав себе лук обычный из ветвей ясеня.


– Это… это же была моя любимая сказка на ночь! От мамы. Её больше никто не знает! Даже отец… – в полном изумлении заверещала вдруг Фейр, точно так же пристально разглядывая обветренное лицо старика. – На самом деле я и сама уже давно забыла. Пока вы мне сейчас снова не напомнили конец. Но откуда вы можете её знать?!

– Потому что… – на мгновенье с отчётливо прозвучавшей горестью протянул Гортер. Но тут же осёкся и резко переменил тон на более нейтральный и, как даже показалось девушке, более чёрствый и холодный. – Потому что однажды твоя мать пару лет прожила на севере. И-и… у нас были общие друзья. Они ей и рассказали.

– Вы лжёте, – с омерзением в голосе ответила ему обиженная Фейр и тут же отвернулась.

Какое-то время она больше не расспрашивала старика ни о чём, пока через пару километров не начала вновь искоса поглядывать на спутника.

– А что случилось с Вашими детьми? Их Вы тоже обучали своему мастерству, чтобы они могли так же метко стрелять наугад по укрытым заклинанием «невидимости» живым людям?

От этого её вопроса Гортер как-то разом помрачнел:

– Нету у меня детей. Я – последний Устен. Но не по своей воле я всю жизнь в дороге да в лесах провёл, поверь мне. Ведь уговор тот самый, про который я говорил, на камне высеченный, нарушил первым отец вашего нынешнего короля. Когда прежние войска все свои на старости лет заменил новыми магическими, чтоб его! А деда моего, который в ту пору единственным оставался, кто на поле боя мог ещё с вашими новыми магусами наравне тягаться – ни за что ни про что в один день вместе с остальными раньше срока в отставку и… отправил.

А когда отец мой к нему после этого дознаваться пришёл, сто земель на своих двоих прошагав, так королевские слуги ему тоже от ворот поворот дали. Хотя он и не был из нашего рода, потому что семью деда моего только дочкой одной Единый в своё время и наградил – матерью моей, значится. И потому очень дед хотел, чтобы я его место занял. Но отец мой первым всё рассудил, когда дед помер. Продал наш лук фамильный, гад.

– Но, похоже, вы его всё-таки вернули, – продолжила за старого охотника Фейр. – Та история с гномом…

От этого прямые брови Гортера на мгновение нахмурились:

– Она что, тебе и про это рассказывала?! Ах она, курва!.. Вот же тоже мне, клялась, что вовек никому…

– Ну хватит уже! – снова недовольно лязгнула своим звонким голосом его спутница – Можете больше не прикидываться. Теперь я точно знаю, почему ваш облик показался мне в первый день таким знакомым! Я знаю, кто вы, мистер «лучник с севера». Ну, то есть теперь я хотя бы знаю, что это на самом деле были никакие не сказки, и мне известно, как вас на самом деле зовут. Хотя мама мне вашу внешность почти никак не описывала… Только про доспехи и лук… А я всегда думала, что это она всё сама сочиняла… О Вейс, мне же тогда всего четыре года было! Но как же я могла всё забыть?!

– Это потому, что вам, молодым, уже давно нет дела до мудрости своих отцов и дедов, – нравоучительным тоном вновь напомнил ей Гортер. – А между тем я тебе говорил, что старое время хранит в себе куда больше ума, чем эта ваша новомодная магия. Тьфу!

Однако Фейр не особо обратила внимание на его последние слова. Сумбурность и смятение наполнили её душу до самых пределов.

– Почему же вы мне ещё тогда не сказали? – пробурчала она себе под нос, однако настолько злобно и отчётливо, что матёрый лучник сразу её расслышал.

– Не думаю, что что-то изменилось бы.

– Но вы же меня как-то сразу узнали, хоть мы никогда не встречались! – прокричала ему Фейр уже куда более рассерженно почти в самое ухо и опять отвернулась в сторону. – И сказку эту зачем-то рассказали мне сейчас…

– Я узнал тогда не тебя, а твою мать… И только потом понял, кто передо мной на самом деле, – немного с горестью протянул в ответ бывший следопыт, также не оборачиваясь.  – Да и что там теперь эта сказка стоит? Грош ей цена, если уйдёт она со мной в могилу.

Однако девушка уже ничего ему не ответила.

И всё же любопытство продолжало подогревать Фейр изнутри, поэтому, когда они проехали ещё пару километров, она решила снова осторожно нарушить молчание:

– Скажите, а вот стрелять так метко, как Вы… Это вообще тяжело? Ну, то есть, – уже более уверенно затараторила она, – как у вас получается с первого раза так попадать?! Без магии… Я бы никогда не подумала, что человек чисто физически способен на такое.

– Хм, – задумчиво поскрёб пальцами морщинистый лоб Гортер. – Если честно, я и сам не знаю… Помню, в детстве, ещё раньше, чем я научился ходить, мой дед уже достал для меня откуда-то маленький лук. И я просто так сначала вертел его в руках, приноравливался. А потом через пару лет, когда я из него первый раз хорошо стрельнул, то стало уже всё по-другому: полдня работа, полдня пускай стрелы в стог. И так каждый день. Пока пальцы не отсохнут. А дальше мы с ним каждую неделю на охоту стали ходить. На зайца, на утку, на соболя.

Пока дед однажды меня к одному своему другу плотнику не привёл. А у этого плотника сын – дядька взрослый был, моему отцу, скорей, в ровесники годившийся. И вот они с плотником нам тогда испытание и устроили: по жукам майским у сирени стрелять тоненькими стрелами. А каждая стела была ещё клеем смазана у наконечника, чтобы жук к ней лип от попадания и не землю не падал.

– Ну и что? – с интересом спросила Фейр.

– А ничего, – коротко ответил ей матёрый охотник, поудобней схватившись за поводья. – Клей только у него был. А у меня – просто стрела оказалась с тупым наконечником, вроде тех напёрстков твоих вчерашних. Однако ж я сам не помню, как всех жуков в тот вечер у плотника во дворе посшибал. У куста их больше не осталось. А сын его усатый только в одного и попал. Да и то когда дед ему с крыльца подсказал, как надо целиться было.

– Выходит, Вы лучше него в таком раннем возрасте стрелять уже научились? – чуть ли не констатировала спутница Гортера, на мгновенье отвернувшись от него.

Но старый лучник и не думал подтверждать её слова.

– Да не-ет, – назидательно протянул он. – Правда, и я так, как ты, сначала подумал! А потому на обратном пути деду это тоже сказал. А он тогда знаешь что мне в ответ? Лучник тот сын у плотника, говорит, был первосортный! В саму столицу однажды ездил и стрелой по стреле в центре мишени попал с двадцати метров. Ему за это пятнадцать золотых тотчас пожаловали. А вот по летающей туда-сюда мелюзге того же размера он, считай, попасть уже и не может.

– А Вы… – начала было говорить за спутника Фейр, когда почувствовала паузу в его словах.

– А я могу! – горделиво и упрямо дёрнул подбородком лучник, и обдувавший его слабый ветер на несколько секунд расправил длинные седые волосы старика, как своеобразное родовое знамя, словно отдавая должное его непоколебимой стойкости. – Потому что нельзя так просто взять, выбрать мастерство для себя, чтобы со временем, всего за одну жизнь, освоить его до конца. Чтобы мастером ты стал в нём, и нечему тебе было бы научиться. Всё равно не получится. Для этого не только сила твоя нужна, но и сила каждого из твоих предков – всех до единого. Которые точно так же, как и ты, в своё время этому мастерству учились у своих отцов да с молоком матери его по капле впитывали. Вот в чём всё дело, дочка. Вот в чём всё дело… Не много истины сокрыто в нашей одной жизни-то.

Дослушав его очередную историю до конца, Фейр теперь уже надолго замолкла, обхватив своё изящное тело обеими руками, после чего, немного сгорбившись в плечах и спине, обратила пустой взгляд в сторону.

Сердце подсказывало ей ни в коем случае не доверять этому охотнику за головами, действительно вполне способному на убийство. Но как она могла не доверять тому, кого когда-то так хорошо знала её мать?.. Правда, сам Гортер, при всех его внешних особенностях, всё же не выглядел как древний замшелый старик, возраст которого приближался к семидесяти, а больше походил на ровесника матери Фейр. Не говоря уже о том, что раньше девушка вообще считала его плодом своей фантазии, пока этот лучник оставался лишь персонажем маминых шутливых сказок. О таком обычно и не думаешь как о чём-то действительно серьёзном или реально существующем, пока лоб в лоб не встречаешься с их главным героем вот так просто – через уйму прожитых лет и одну ужасную катастрофу.

Между тем начавшая меняться ещё со вчерашнего дня погода продолжала плавно собирать на небе сплошной ковёр, состоящий из тонкой завесы белёсых облаков. Невесомые скопления мельчайшей измороси в воздухе ясно говорили о том, что огромный и величавый Кальст определённо находится где-то впереди, уже совсем неподалёку. Опавшая листва больше не металась под ногами их лошади со случайными порывами ветра, а аккуратно стелилась вдоль становившейся всё более опрятной и чистой дороги, основное покрытие которой уже давно превратилось из грунтового в плиточное. А вскоре грозило перерасти и в монолитно-бетонное, наподобие того, которое Гортер уже видел в Варгосе. Хотя холодный речной воздух, веявший временами, казалось, со всех сторон, всё равно продолжал оставаться для старого лучника достаточно тяжёлым и как будто даже немного подпорченным.

Тут мимо них впервые за долгое время, спеша по своим делам, громко прокатилась по плитам чья-то блестящая карета, и бывший следопыт наконец понял, что снова оказался где-то рядом с большим городом. Хотя, в отличие от Варгоса, данная местность совершенно не изобиловала разного рода свалками, что встречались ему до этого практически по всему северу. И это выглядело откровенно странно, поскольку именно здесь Гортер предполагал застать самые высокие и обширные горы столичных бытовых и магических отходов. Особенно если учесть недавно виденные им на пути вереницы заводов и объёмы работающих там людских масс.

– Скажите, а чего для Вас вообще в этой природе хорошего? Чего она Вам так нравится? – в какой-то момент совершенно безэмоционально проговорила Фейр, заметив, что её спутник снова уставился куда-то вдаль, думая о чём-то своём. – Вот я, например, выросла в городе. И никогда не думала о природе как о чём-то особенном. Ну деревья, ну животные… В конце концов, для людского общества это всегда оставался лишь ресурс. А ещё, как нам объясняли в академии  – постоянный источник опасности и угрозы, с которым человек изначально боролся ради своего выживания. И потому просто обязан продолжать бороться в будущем, если не хочет погибнуть.

– А как своими мозгами думать, вас там, случайно, в этой ах-деми-и не учили? – попытался открыто уязвить её самолюбие Гортер, не на шутку оскорбившись от таких её слов.

Однако девушка продолжала оставаться совершенно безучастной к его попыткам снова затеять ссору, смотря в одну точку и словно не замечая недовольства спутника. Хотя отчасти сама, как всегда, являлась его причиной.

– Что? Всё злишься на меня из-за того, что я сразу не рассказал тебе о своих догадках про вашу с матерью вылитую похожесть? – решил тогда немного изменить схему беседы матёрый охотник, поскольку уже давно, с самой юности, знал, как надо было вести себя в подобной ситуации. – А между прочим, ты даже сейчас остаёшься похожа на неё гораздо больше, чем сама думаешь.

– Да как вы смеете! – тут же гневно обернулась к Гортеру засуетившаяся Фейр, однако в следующую же секунду поняла, что старик просто хотел таким образом подловить её и заставить хоть как-то реагировать.

– Знаешь, у твоей матери ведь тоже никогда особой причины не было и дальше бродить вместе со мной во времена нашей молодости, – тихо добавил бородатый лучник, смиренно разглядывая свою морщинистую ладонь. – В основном, конечно, именно из-за её характера. А еще потому, что она с самого начала была не против использовать эту вашу магию. И вообще была очень твёрдая, как кремень… Намного раньше меня поняла, чего вообще от нашего совместного блуждания по северным краям хочет. И какие простые связи в этом деле видит. И только лишь мне самому тогда виделось в том нечто иное… Даже венчаться ей предлагал… От ведь дурень был!.. Однако знаешь что: даже такие вещи со временем проходят!

А что насчёт твоего вопроса – так это, считай, почти то же самое дело. Ведь если однажды тебя вдруг забросит в незнакомые земли за пределами города, то ты, наверно, и сориентироваться-то толком не сможешь! Вот до чего у вас, молодых, дело дошло… М-да-а…

– Вообще-то я как раз из такой провинциальной местности возвращалась, когда ваш преступник на наш дымогон напал! – сварливо напомнила ему Фейр.

Но старый охотник только помотал головой.

– Это ты про какое-то большое тамошнее село говоришь? Как там его?..

– Невионн. Почти как небольшой город уже, – напомнила ему девушка. – Хотя места вокруг него остаются по большей части всё такими же малообжитыми. И вот, кстати, именно по ним я и шастала, выполняя своё задание! Даже каблук себе чуть не сломала, когда под конец обратно на дорогу выбиралась. Но задачу выполнила.

– Вот видишь… – многозначно проговорил Гортер и сделал небольшую паузу. – А у нас в деревне на целых сорок вёрст вокруг раньше стояли одни леса, да еще луга с мелкими речушками на юге. А на севере – сплошные обрывы шли с отвесными изломами, до самых Чартанских гор. И не как сейчас, ты не думай: людей тогда с повозками только на главной дороге можно было увидеть. А дальше считай что только наши деревни и стояли последние. Дворами своими прямо в лес за каждым домом выходили.

Но вот только наработаешься ты за день в огороде или находишься с дедом по лесам этим, бывало, до ломоты в ногах, а потом присядешь уставший на завалинке – и настолько сладко тебе сразу становится оттого, что просто лето вокруг стоит. Аж слов не хватает… И берёза у нас во дворе зелёная, как здоровенный остов такой, небо собой подпирает, а через её листочки солнце тебе иногда в глаза так и слепит. Особенно когда ветер ей ветки топорщит. А потом откуда ни возьмись у тебя вокруг головы начинает шмель летать, досаждать, но ты на него особо не обижаешься, потому что и он этому лету принадлежит. И нету вокруг ладнее места, чем твой родной дом, и нету ничего вкуснее, чем мамкин квас холодный, который она специально в погреб с вечера холодиться поставила да в крынку тебе немножко отлила. А когда пьёшь ты его – то самоей сутью своей жизни пропитываешься без слов. Как будто вот он, весь мир, на ладони.

И пусть даже потом батька тебя опять в лес за ягодами криком посылает с соседом сходить, а ты вместо этого на плотину к мельнице бежишь рыбу в садок втихаря собирать, пока мельник снова воду не пустил – вот она где вся радость твоя.

Да и живи ты как хошь, ведь на самом деле! Торгуешь  – торгуй! охотишься – охоться! Землю пашешь – паши хоть целый день! Но вот к чему гадить-то самому себе под дверь? К чему рубить столько деревьев, что их до самого горизонта уже не остаётся? К чему столько заразы выбрасывать, чтобы травить ею бывшие поля плодородные, от леса когда-то отнятые под пашни? К чему, в конце концов, нужна вся эта ваша магия, если от неё и вам самим худо, и природа вокруг только страдает?! – громко вскрикнул в заключение бородатый лучник.

Но Фейр, конечно, не удостоила его немедленным ответом, уставившись вместо этого на собеседника слегка выпученными глазами. Их выражение ясно говорило Гортеру о той же самой отстранённости и безучастности, которую он уже однажды читал в глазах того престарелого жителя Варгоса, без шума решившего передать Гортера в руки властей, когда бывший следопыт просто разговаривал с ним на схожие темы.

– Послушайте, я не знаю, на что Вы так взъелись, – попыталась всё же через пару секунд продолжить вести более-менее конструктивный диалог девушка, – но наше правительство во главе с Его Величеством Королём постоянно трудится над тем, чтобы страна элементарно держалась на плаву, давая её народу как можно больше благ и свобод. У нас уничтожается производимый мусор гораздо эффективнее, чем, скажем, это происходит в колониях Великого Гилия в Сунгхи. Конечно, ещё многое предстоит сделать и по этому вопросу тоже…

– Эх, не спеши надрывать глотку, девочка-а, – махнул рукой Гортер, снова уставившись вперёд на круп лошади. – Вижу я, что ничего ты не знаешь на самом деле, и судишь только по чужим словам. Веришь, нет, но в моё время такого истребления жизни вокруг ещё не было! Чтоб по всему северу мусор да целыми горами лежал… Хотя как же я прав оказался тогда, когда последний раз был в вашей столице и понял, что это королевство когда-нибудь и до такого дойдёт. Но насколько всё-таки быстро это время… слишком уж быстро… А в лесах от этого знаешь что творится? Лучше тебе и вовсе не знать!

– Да, но большая часть людей живёт в городах, – предприняла последнюю попытку оправдать свои жизненные ценности Фейр. – И до ваших лесов им всем как до сиреневой звезды, в общем-то.

– Чего-о? – недовольно пробурчал бывший следопыт – Это им наплевать, что ли, ты хочешь мне сказать?! Так они ж все как один – все-е, деточка – от этих лесов зависят! И от рек с озёрами тоже, и от…

Однако тут до начавшего было с новыми силами упорно отстаивать свою точку зрения старика внезапно дошло нечто совсем иное. И от этого открытия он чуть ли не со всего размаху влупил по лошади поводьями – до того хлёстко, что она не только мгновенно приободрилась, но и дёрнулась скакать дальше по дороге в ускоренном темпе. А через какие-то секунды и вовсе перешла на галоп, хотя волочившаяся за ней телега, конечно, не давала кобыле возможности разогнаться до полной скорости. И всё же, спустя всего пару минут, она уже мчалась почти без оглядки, пока спутница Гортера безуспешно пыталась выведать у него, зачем это ему вдруг приспичило так гнать. Но бывший следопыт совершенно не обращал на неё и доли прежнего внимания.

Проносясь мимо целых участков совсем недавно начавшей появляться по обочинам дороги кустистой растительности, матёрый лучник вскоре выехал к довольно обширной зоне криво растущих осин и других деревьев, обосновавшихся в этой местности. Часть из них он заприметил вдалеке ещё с утра – до того, как дорога принялась постепенно уводить телегу путников к лежащей впереди туманной низменности. И благодаря этому Гортеру оставалось лишь всё время следовать вдоль пологих скатов по прямой, неотвратимо приближаясь к тому, что когда-то просто не могло не поражать его своим великолепным размахом и поэтичной чистотой серебристой глади. Однако теперь являлось лишь очередной сплошной помойкой, протаскивающей иногда за собой целые десятки метров плавающего мусора и растягивая его по берегам без какой-либо надежды на избавление или естественное природное очищение.

Кальст.

Некогда самая полноводная река страны, да и всего остального заграничного мира (известного Гортеру в основном, конечно, не более чем понаслышке), отныне в ширине своей не превышала и трети прежних огромных размеров. Отчего теперь опредёленно уступала и описываемой его дедом ао-шиньской Муань-те, и даже устью реки Сеалио, живописные пейзажи которой Гортеру однажды довелось повидать самому, рассматривая шикарные картины на стенах в нижнем зале загородного дома одного из южных сентусских аристократов.

Нынешний Кальст представлял собой довольно удручающее зрелище, поскольку воды его определённо поменяли свой цвет. А распространяющаяся всё дальше от берега густая болотная растительность грозилась однажды просто схлопнуться на его середине, разделив некогда могучую реку на отдельные заводи и навсегда перекрыв её бескрайнее русло практически полностью.

Лишь сейчас старый лучник понял, откуда разносится тот затхлый запах, который он почувствовал совсем недавно, и теперь ни Гортеру, ни Фейр уже не представлялось возможным избежать этого явления на дальнейших участках пути. Так же, как и никому другому из следовавших вдоль речных берегов путников. Из-за чего матёрому охотнику, наоборот, даже очень хотелось, чтобы они, без сомнений повинные во всём творившемся здесь безобразии, как можно дольше продолжали вдыхать последствия своих каждодневных деяний. Пусть даже большинство из них творили эти действия во многом по привычке, неосознанно или по чужой указке, не зная, куда в конце концов попадают их нечистоты.

– Успокоились наконец? – с нарочитым укором обратилась к спутнику Фейр уже после того, как Гортер стал снова натягивать поводья, постепенно возвращая лошадь к прежней скорости. – И что Вас, чёрт подери, на этот раз так могло взволновать?

– Оно же не само собой… – тихо прошептал в ответ Гортер, но тут же вернулся к своему прежнему голосу: – Такое просто не могло случиться само! Это же Кальст, дочка! Это ж наше всё!.. Скажи, откуда могли взяться берега такие засушенные, а? Нет, ты посмотри! Здесь же километра полтора будет в длину от прежних берегов, да что там – все три!..

– Ох, что-то я совсем перестала Вас понимать… – утомлённо протянула девушка, пройдясь рукой по волосам, чтобы поправить растрепавшуюся причёску. – Мы же выехали к реке, так? Значит, до столицы остаются какие-то считанные часы дороги. Давайте правьте уже к границам Итхейнесской слободы, а оттуда я знаю, куда сворачивать.

– Вот для тебя, значит, как это дело выглядит со стороны? «Ничего особенного». Понятно, – горько, но при этом до боли грубо одним махом выпалил Гортер. И почти сразу же затем отвернулся от спутницы, уже по привычке уставившись в оба глаза на дорогу, как будто только она сейчас и продолжала существовать, а всё остальное абсолютно утратило прежнюю значимость.

– Ну вот в чём я-то здесь виновата, а? – наскоро оправдываясь, заявила в не менее упёртой манере Фейр. – Это, между прочим, был масштабный государственный проект Его Светлейшего Величества, начавшийся ещё до моего рождения. Следуя новейшим схемам, на всём протяжении Кальста создавались полностью автономные магорегуляционные мосты-плотины, часть из которых шла на обеспечение многих соседних районов первыми системами кристаллических световых комплексов. И именно благодаря этим комплексам снабжались потом бесперебойной магической подпиткой не только частные дома, но и многие городские улицы, между прочим! А кристаллы на них ежедневно подпитывались именно из этого самого генерируемого плотинами автономного магического поля. Чтобы освещать ещё и лечебницы, например, места общественного пользования… ну и так далее. Сейчас эти плотины, конечно, больше для конвейерного зачарования кристаллов используются. На это тратится очень много воды. Отчего Кальст больше не разливается.

Кстати, раз уж Вы мне снова напомнили: думаю, стоит попытаться связаться отсюда с мамой через «канал» ещё раз. Возможно, что центральный радиус от вещания ближайшей магорегуляционной плотины мне очень даже поможет.

– Валяй… – отчуждённо, если не сказать злобно ответил на это абсолютно ничего не значащее для него объяснение старый лучник.

Однако девушка быстро смекнула, в чём здесь состоял подвох с его стороны, и лишь осторожно покосилась глазами на лежавшее недалеко от неё в кузове телеги боевое оснащение Гортера.

– Да, очень смешно. Полагаете, я и в третий раз попалась бы на этот ваш фокус? – заносчиво проговорила Фейр.

После чего уверенно спрыгнула с телеги, поскольку та уже катилась далеко не на полном ходу.

– Только не гоните слишком быстро! – прокричала она Гортеру. – Я постараюсь всё закончить минуты за две, когда Вы будете-е… вон на том повороте. Притормозите там на всякий случай!

Наблюдая за её действиями, старый охотник лишь в очередной раз молча удивился той мгновенной сообразительности, что временами проявлялась в повадках этой егозы совсем так же, как когда-то и у её матери. Но возражать желаниям девушки исключительно из-за того, что она могла раскрыть его планы той, кого он при нынешних обстоятельствах совсем не хотел втягивать в свои дела, по какой-то причине не стал.

– Ладно, – громко и ясно ответил матёрый лучник без лишних эмоций, поскольку ещё слегка злился на спутницу. Хотя причиной этому, возможно, были больше его собственные смешанные чувства от увиденной только что душераздирающей картины умирающего Кальста, чем выданные Фейр запутанные объяснения на эту тему. Которые, в сущности, являлись для её поколения уже обычными реалиями жизни, ведь она даже не знала, как здесь обстояли дела ещё каких-то четверть века назад.

Потому, нехотя осознав, что с девушкой всё же стоит обходиться помягче, Гортер решил попытаться в следующий раз хотя бы немного смирить свой нрав. Несмотря на то, что в глубине души у него сейчас бурлил настоящий ураган страстей, от которого дикое нутро северного отшельника побуждало его рвать и метать, насаживая чьи угодно головы на пики своего негодования и праведной мести.

Однако откуда конкретно предстояло начать и как вообще можно было определить, кто же на самом деле стоял у истоков подобных злодеяний против кормившей когда-то целую половину страны реки, бывшему следопыту, к сожалению, оставалось только гадать. Поскольку даже во времена своей зрелости Гортер почти не разбирался ни в устройстве чиновничьего аппарата королевского правительства, ни в издаваемых им на всех землях постоянно обновляемых законах. Да и не хотел разбираться, предпочитая уделять больше внимания изучению их фактической деятельности, а также разнообразных немагических методов, которые они для этого использовали. Конечно, очень может быть, что если бы в те прежние дни не слишком постаревший ещё следопыт хотя бы раз попытался усвоить для себя некоторые сложные особенности своего извечного врага, то, возможно, сейчас он не столько удивлялся бы этой чуждой для своих глаз обстановке вокруг. Ведь так поступает любой мало-мальски успешный охотник, годами изучая все без исключения слабости каждого зверя, живущего в его лесах. Но, помимо прочего, Гортер помнил и иной завет своего деда, который тот передал ему самым последним, находясь уже на смертном одре в глубокой старости.

– «Не касайся того, что несёт в себе лишь грязь…» – неосознанно принялся проговаривать его себе под нос матёрый охотник, почти не замечая того, что руки его давно опустились и лошадь стала постепенно притормаживать ещё до указанного Фейр поворота. – «…Ибо чем дольше ты её своими руками месишь – тем больше застревает её потом под твоими ногтями».

– Чего? – раздалось вдруг немного сбоку, и Гортер наконец обратил внимание, что уже какое-то время попросту стоит без движения на одном месте. А Фейр снова подсаживается к нему, залезая на козлы после небольшой пробежки, заметно более довольная и запыхавшаяся, чем раньше.

– М-м? Да нет, ничего. Всё в порядке, – так же отстранённо проговорил старый охотник. И тут же задал другой вопрос: – Ну, как успехи?

– Да не очень, – призналась ему девушка, убирая обратно в ридикюль свой гладкий камушек с отработавшим заклинанием и затыкая за пояс палочку. – Нет, ну то есть с Кальстергом я связалась, можете меня поздравить! Вот только мамы на месте не оказалось, потому что, как и следовало ожидать, они вместе с отцом узнали о крушении нашего дымогона гораздо раньше, чем мы сюда добрались. И теперь отправились искать меня прямо на место крушения, если я всё правильно поняла со слов её секретарши.

И всё же госпожа Тавия вот-вот ожидает, что кто-то из них вернётся обратно. Тем более что сегодня происходил последний сеанс связи по «каналу», и наша самоходка уже стояла где-то неподалёку от Кальстерга. А отец возился с мелкой поломкой в магопреобразователе, отчего маме пришлось вызвать таксон из города. Но зато, возможно, мы сможем встретить отца по дороге прямо сейчас… Ну или могли бы встретить, если бы вас на кой-то чёрт не потянуло забрать так далеко на запад от дымогонной дороги. Ведь мои родители, как и все нормальные люди, поехали вдоль неё по Северному шоссе, когда узнали о произошедшем.

И к слову: если судить по информации секретарши, то от того места, где случилось крушение, до Кальстерга через поля, леса, промышленные районы да ещё и через пригород… это всё равно получается не меньше целого дня пути на дымогоне. А мы с вами и вовсе ехали на лошади через лес с минимальной скоростью. И эти последние два дня… Скажите, сколько мы на самом деле провели в пути, если мои родители лишь недавно узнали об аварии?

Однако на такие замечания со стороны спутницы у Гортера, как и следовало ожидать, совершенно не оказалось в запасе ни одного разумного объяснения. Поскольку, честно говоря, он и сам ещё не вполне понимал, каким образом им обоим удалось преодолеть настолько значительный отрезок раскинувшихся перед северными границами Кальстерга лесов. Особенно с учётом того, как мало ему до сих пор вообще оставалось известно о своей загадочной силе. Поэтому единственным, что Гортер смог в тот момент придумать, стало выраженное вслух сомнение по поводу того, насколько быстро родители Фейр могли получить эти вести с помощью магии.

– О, да не смешите меня! – громко расхохоталась на столь безграмотное по нынешним меркам заявление Фейр. – Там же произошло настоящее крушение века! Такие заметные происшествия в наше время становятся известны вещальщикам достаточно быстро. Я же вам уже про это рассказывала вчера. Тем более что в соседнем дымогоне тогда за нами следовали королевские спецслужбы. А уж об их передвижениях все всегда осведомлены в нашем офисе – это первостепенная обязанность! Когда, конечно, их удаётся засечь.

…Правда, если только мама не решила, что я задержалась ещё на пару дней до следующего пассажирского рейса, учитывая, сколько времени вообще мне потребовалось для выполнения этой работы в Невионне. Или если вдруг её не отвлекло что-то другое, случившееся накануне…

Скажите, а что если напавший на дымогон преступник, которого вы преследуете, успел за это время натворить в столице что-нибудь не менее заметное и разрушительное? Учитывая, какой магией он обладает.

– Вот это не знаю, дочка, – задумавшись над её словами, признался Гортер. – Но если он и впрямь так давно в столице уже, раз на вашей железке, как ты говоришь, смог всего за день туда докатить, то, скорее всего, должен был и целей там своих худо-бедно достичь. Прежде чем в другое место снова бежать. Если только в ваш город он не отдыхать и не пополнять запасы приехал. Что, по правде сказать, после Варгоса уж точно не кажется мне на правду похожим.

– А, да. Вы же говорили, что он не слишком надолго задержался в Варгосе, – припомнила одно из его вчерашних кратких замечаний Фейр.

– Говорить-то говорил, – потёр бровь мимолётным движением суховатой ладони старый охотник. – Но одно дело, когда этот парень на севере рыскал по одному лишь Единому знамо какой своей причине. И совсем другое, когда эта причина затем потащила гада не куда-нибудь, а именно в столицу вашу. Об этом ведь я тоже тебе упоминал вроде бы, даже ещё раньше… Потому как слишком уж здоровый город у вас, чтобы в нём просто деньги краденые прожигать да веселиться. Не-ет, чует моё сердце, в этот раз они в Сентус не просто заявились, чтобы школы магии опять громить. Не похож он на своего учителя.

– Да, пожалуй, – немного понуро согласилась со столь малосодержательными на её взгляд рассуждениями Фейр. И всё же попыталась запомнить информацию из них. – Странно, однако, что мамина секретарша не упомянула в нашем с ней разговоре ни о чём подобном. Быть может, он всё же решил залечь на дно где-нибудь на окраине столицы? Хотя бы на какое-то время. Перед тем как снова решиться нанести удар… Кстати, я также сообщила ей и по поводу того происшествия в промышленной зоне у заводов.

– И что? – без особого интереса отозвался Гортер.

– Ну, в общем-то, много чего, – с нарочито загадочной интонацией ответила девушка, коварно ухмыльнувшись. – Как оказалось, этот Ваш случайно встреченный приятель из прошлого был прав: остатки отлучённых там действительно шастали когда-то довольно давно. Вот только он, должно быть, хорошо скрывал или совершенно не знал о том, что последние из них перестали бродяжничать, занявшись самым настоящим подпольным бизнесом. Через скупку определённой части заводов у местных предпринимательских групп. Чтобы потом производить на них те самые, оказавшиеся, конечно, ещё и поддельными, зачарованные кристаллы, которые, как я думаю, они как раз использовали вчера против нас. Ведь это были их, так сказать, не слишком легальные рабочие, что напали на нас. Ничего себе скачок от одежд из шкур сразу к современной магии, правда? Так что хорошо подумайте в следующий раз, прежде чем называть наши магические технологии никудышными.

…Хотя, если бы у того патлатого в кармане не оказалось до кучи ещё и заживляющего кристалла, то я бы не смогла вылечить здоровяка, что схватил меня. И всё же даже этот кристалл сработал совсем не так, как легальная продукция. Заживил лишь часть раны, и кровь до конца так и не остановилась.

– Используй ты эту магию на своей до сих пор раненой руке, а не на этом бездаре, – попытался вставить своё мнение Гортер, – то давно бы уже не прижимала локоть к боку, как сейчас.

– И что? По-вашему, я должна была просто вот так вот взять и позволить этому …нарушителю закона умереть от потери крови?! – взвинтилась тут Фейр, слегка замявшись, когда попыталась дать правильное определение своему вчерашнему обидчику, чуть не обозвав его в порыве чувств каким-нибудь бранным словом. Ведь девушка до сих пор ощущала в своих волосах его вонючую лапищу и до синяков звериную хватку, сковавшую её в первые моменты поперёк груди без какой-либо надежды на спасение. А ещё жёсткую щетину, которой тот карябал её шею… Этого, как казалось Фейр, ей было уже не суждено забыть никогда. Несмотря на то, сколько всего девушке довелось повидать к настоящему времени как профессиональному агенту и сыщику.

– Но ведь он напал на тебя! Поди, случись с тобой такое в одиночку, то тогда ты уже не стала бы думать особо как поступить. Потому что с самого начала боролась бы за свою жизнь, – продолжил тем не менее в открытую строить новые предположения Гортер, поскольку совершенно не подозревал о настоящих чувствах, довлевших над его спутницей. Но потом резко отмахнулся и протянул с досадой: – А-а, что сделано, то сделано. В следующий раз поступай, как захочешь.

Однако девушка уже не удостоила бывшего следопыта хоть какой-то реакцией.

Постепенно их обоняние стало притупляться из-за вездесущей болотной вони, исходящей от Кальста и его окрестностей, и спустя ещё несколько километров впереди начали маячить первые поселения. Они были отмечены всё теми же новомодными плоскими крышами и длинными участками собиравшихся отовсюду дорог и путей. Это мигом напомнило старику о точь-в-точь выглядевшей картине, нарисовавшейся перед ним, когда он впервые достиг окраин Варгоса не так давно. И хотя обмелевшие берега Кальста всё ещё продолжали тянуться где-то справа от дороги, то появляясь, то исчезая за становившейся вновь достаточно густой придорожной растительностью, теперь всё чаще на глаза стали попадаться не только одинокие, заросшие травой и кустарником поля, но и довольно обширные рощицы. Последние иногда подступали к самым обочинам дороги, обрамляя их рядами теряющих листву тополей и тихонько дрожащих на ветру, но упрямо не сдававшихся осени плакучих берёз. А также редких сосёнок и других радующих Гортеру глаз высоких деревьев.

Раздававшиеся изредка над головами отрывистые стоны чаек и заметно участившиеся встречи с проезжими экипажами богато украшенных карет также говорили спутникам о том, что постепенно они приближались к хорошо обжитой людьми территории. И хотя до самого Кальстерга было, по-видимому, ещё далеко, начинавшаяся отсюда зона влияния этого огромного города становилась более чем очевидна.

– Погодите, – кратко проговорила Фейр, когда их невзрачную и обшарпанную телегу в очередной раз обогнала одна из таких лакированных карет.

После чего девушка отыскала в своих походных принадлежностях совсем маленький зачарованный кристалл, которым уже давно намеревалась воспользоваться, и достала для него подходящую однозарядную палочку.

– Остановите-ка здесь ненадолго.

– В чём дело? – не оборачиваясь, спросил Гортер. – Облегчиться нужно?

– Хам! – резко, хотя и не особо злобно отреагировала на это девушка. – Ничего подобного. Просто мне надо ещё раз сколдовать кое-что.

– И опять скажешь, что мой лук мешает, – заворчал старый охотник, но продолжать спор не стал. И, лишь молча натянув поводья, осторожно подвёл лошадь к ближайшему подходящему пяточку сбоку.

Проделав за это время все необходимые манипуляции с палочкой, его спутница быстро соскочила вниз, как только телега окончательно остановилась. И, отойдя на пару метров от неё, с помощью трёх стандартных жестов так же быстро очертила вокруг себя невидимый треугольник, который тотчас же обратился в жёлтое свечение, поднявшееся от земли в воздух с коротким звуком «вум-м». После чего одежда Фейр будто сама собой засияла, представ перед глазами Гортера практически как новая.

– Что это за хитрая магия такая? – удивился бывший следопыт, когда девушка вернулась к телеге и принялась снова карабкаться на козлы.

– О, это мои спасители, – довольно вальяжно закинула перед ним ногу на ногу заметно изменившаяся в своём поведении Фейр, которую теперь было, наверное, и не узнать.

И немудрено: помимо магическим образом залатавшихся и очистившихся от грязи предметов её туалета, само тело девушки источало сейчас хоть и совершенно искусственный, но очень заметный и буквально бьющий по носу аромат каких-то резких духов и иных ароматических эссенций. Из-за чего старому охотнику, не любившему эту особенность в городских жителях ещё с юности, когда ему впервые довелось повстречаться с ними, пришлось отсесть от неё подальше.

– Да? И от чего же они спасают? – хмуро проговорил он, торопливо трогаясь с места и невольно разгоняя лошадь побыстрее, чтобы её скорость хотя бы частично избавила его от сомнительного удовольствия дышать этим составом до самого Кальстерга.

Но у Фейр его реакция вызвала лишь очередную долю непонимания и брезгливости:

– Хм, по-моему, это очевидно. Хотя вам такое, наверно, будет сложновато объяснить… Но всё же без них я не смогла бы каждый раз возвращаться после задания снова в приличное общество как нормальная девушка. А не как какая-нибудь «Глаша из Навозкино». Бэ-эх… А хотите, я и на Вас такой же магический состав применю? У меня и мужские версии этого заклинания с собой ещё остались.

При этих словах девушка вполне серьёзно и открыто взглянула на Гортера как на вполне достойного кавалера. Но старый охотник наградил её таким презрительным молчанием, что его спутнице оставалось только разочаровано протянуть:

– Ну и глупо. Как я, по-вашему, должна буду себя в городе чувствовать рядом с таким, как вы? Да ещё и сидя в каком-то тарантасе. Это недопустимо.

– Тебя здесь никто и не держит, – напомнил ей в очередной раз бородатый лесник и слегка ослабил поводья.

– Да знаю я, знаю, – слегка растеряно согласилась с ним Фейр. – Но мама мне голову оторвёт, если потом обнаружит, что я упустила из виду… ну-у, кого-то вроде Вас. А не просто случайного проходимца, нашедшего меня после крушения в поле. Да и к тому же мне теперь самой интересно, что она на этот счёт сможет мне рассказать. Уверена, это будет история на миллион! А ещё… ещё моё обещание Вам до сих пор не исполнено.

– Понятно, – почти без каких либо изменений в голосе ответил Гортер и снова слегка поднатянул поводья. Но всё же его спутнице на мгновение показалось, что сопровождавший её седой бродяга отчасти порадовался таким словам.

Через какое-то время пологие берега Кальста стали всё больше уходить далеко в сторону от начавшей стелиться между первыми одноэтажными постройками дороги. А глазам Гортера пришлось снова привыкать к мельтешению людей вокруг, некоторые из которых, поскольку дело уже шло к полудню, частенько выходили наружу, чтобы наведаться в продовольственную лавку за товарами или заняться другими насущными делами. Местная же детвора играла внутри огороженного специальным забором поля, толкая руками зачарованный магией мячик, летавший по воздуху сам по себе, или просто резвилась во дворах.

Впрочем, как только они с Фейр проехали эти несколько поселений, стоявших довольно близко друг от друга вдоль одной линии, то последующий отрезок пути снова стал представлять собой лишь сплошные пустыри да косогоры. Хотя часть из них была искусственно создана руками человека во время строительства этой самой дороги, по которой Фейр и Гортер сейчас так размеренно двигались.

– Знаете, а ведь за весь сегодняшний день Вы так ни разу и не спросили о моём отце. Разве Вам не интересно, кто он? – проговорила в какой-то момент девушка, стараясь держаться так, чтобы не смотреть на своего спутника и в то же время отслеживать каждое тончайшее изменение мимики на его морщинистом лице. Ведь за все дни их совместного путешествия Фейр уже успела понять, насколько скрытным оставался в подобных вопросах этот всегда прекрасно владеющий собой человек. Даже когда вовсю злился или куражился.

– Не особо, – как и ожидалось, вполне нейтрально ответил на это Гортер, практически сразу раскусив не слишком хорошо скрываемые намерения спутницы. И, дав ей пару мгновений на то, чтобы она успела переварить его реакцию, решительно сменил тему разговора: – Лучше расскажи мне вот о чём: эти ваши мосты-плотины на Кальсте, они что – как обычные плотины работают? Это значит, что с нашей стороны отбыло, а с той, получается, наоборот, запруда?

– Ну, н-нет, не совсем, – находясь ещё во власти собственных дум, продолжила Фейр диалог со стариком. – Точнее, существует постепенное управление этими сооружениями. Водохранилища образуются только в определённых местах на всём протяжении реки. За Карроном, например, я слышала, есть одно. И в Хоккарии. Хотя в последнее время река почти везде такая, как здесь, насколько мне известно. Только, может, мусора по берегам поменьше там, выше по течению… А что, в ваши времена она выглядела как-то иначе?

– Ты даже не представляешь как… – холодно и разочарованно прошипел себе под нос Гортер. – Её называли «житницей страны». Через весь Сентус эта река тянулась. От слияния с Веской только шире становилась. А в устье за столицей прямо у Внутреннего моря водился такой здоровенный сентусский осётр, что иногда его и в два твоих роста вылавливали! Все сети конопляные рвали. А они знаешь какие прочные были?.. Эх, даже представить боюсь, что сейчас там по твоим рассказам творится…

– Да ничего не творится, – надулась на него девушка в который раз. – Просто обычный рыболовный край. Как и в ваши незабвенные времена, наверно. И осётр этот там, которого вы сейчас мне нахваливаете, до сих пор, между прочим, водится. Хотя про такие фантастические размеры мне лично никогда слышать не доводилось. Максимум – это не больше метра. Как на нашем праздничном столе в день поворота года. О, если бы вы только знали, как хорош он был с лимоном и ореховой посыпкой… В общем, хватит мне разгуливать аппетит тут своими рассказами! Лучше давайте я снова с картой сверюсь, чтобы лишний поворот не пропустить.

Вслед за этим спутница Гортера снова попыталась было заставить его притормозить на каком-нибудь подходящем месте, как делала это, когда последний раз использовала на себе одно из своих особых заклинаний. Правда на сей раз Фейр хотела применить ещё и навигационную провидческую магию, позволявшую видеть в голове через «канал» огромную мысленную карту местности с указанием не только их конкретного местонахождения, но и ближайшей конной дороги прямо до того района Кальстерга, где находился арендуемый её матерью офис.

Но Гортер решил попридержать её.

– Зачем? Я и так хорошо сориентировался после твоих слов с прошлого раза. А если тебе так уж не терпится постоянно в голову тыкать своей магией, то подожди хотя бы до последний стоянки. Когда я лошадь буду перед городской стеной поить у пропускных ворот. Поильни у вас там ещё ведь стоят для лошадей?

– Какой стеной? – опешив, переспросила Фейр.

Но старый лучник по одному лишь выражению лица девушки смог понять достаточно, чтобы соотнести эту реакцию с тем, чего он также не увидел в пределах Варгоса.

– Как?! И тут снесли?! Ну вы, черти столичные, даёте! Хотя чего я ждал? Однако разворотить такую махину камня… Куда ж вы его пустили потом? На свои высоченные домины?

– Я совершенно не понимаю, о чём вы, – уже немного спокойнее отреагировала на слова спутника Фейр и призадумалась. – Хотя постойте. Неужели вы ещё застали те времена, когда вокруг Кальстерга стояла городская стена? Это же было не меньше пятнадцати лет назад! Тогда этот памятник ещё существовал. Доживал свои последние дни, по большому счёту… Ну что же! – вдруг перешла она на более восторженный и одновременно зловредный тон, основным назначением которого было точно так же насолить и оскорбить Гортера, как он только что позволил себе провернуть это с ней. – Тогда вас ждёт там очень большой сюрприз-з по прибытию. Ведь Кальстерг теперь разросся куда больше, чем вы можете себе представить! И к тому же, чтоб вы знали, я ещё очень осмотрительно пользуюсь магией, поскольку у меня уже почти не осталось никаких кристаллов. Вот почему я прямо-таки с большим нетерпением жажду увидеть, как изменится ваша физиономия, когда вы наконец сами станете свидетелем того, что такое настоящий прогресс!.. Ведь по сравнению со столицей Варгос ваш – это полнейшее захолустье!

– Не бойся, – попытался максимально невозмутимо принять от неё этот удар старый охотник. – Уж после того последнего раза я что угодно смогу теперь выдержать от вас, городских.

И, поспешно отвернувшись, Гортер продолжил стойко сверлить глазами медленно выплывавшие у границы горизонта новые дома и здания, которые по высоте уже значительно превосходили предыдущие. Однако на душе у бывшего следопыта всё равно повис тяжёлый камень: ведь Фейр, можно сказать, попала своими словами прямо в точку, являвшуюся настоящим средоточием всех его отрицательных мыслей, постепенно нараставших и раздражавших Гортера по мере приближения к Кальстергу, как зудящий у самого уха гнус.

Несмотря на то, что прошло уже целых двадцать пять лет с последнего и единственного его посещения столицы Сентуса, Гортер до сих пор отлично помнил, как же тяжело ему давалось тогда видеть и слышать всё, что там происходило. Да и просто находиться внутри этой невозможно суетной обстановки! А также одновременно замечать раздражение, высокомерие, а иногда и слишком приторную фальшь и откровенную ложь, порождённые чуть ли не повсюду творившейся за городскими стенами магией. И уже только из-за этого сейчас ему до скрипа в зубах не хотелось посещать данное проклятое самой природой место вновь.

Но, даже учитывая всё вышеперечисленное, Гортер отлично понимал, что в настоящий момент он уже никак не мог тягаться ни с современным уровнем развития магических транспортных средств в королевстве, ни с тем, как ловко использовала их себе на пользу его нынешняя хитроумная жертва. От чего её преследование становилось теперь для старого охотника всё более сложной задачей практически день ото дня. И как раз таки именно поэтому Гортеру просто необходимо было сейчас хоть откуда-нибудь раздобыть новую достоверную информацию о передвижениях треклятого парня. И в этом, если верить словам Фейр, мать девушки могла как следует помочь Гортеру, попутно придав их встрече необходимую секретность, так как сейчас этот фактор играл для старика не меньшую роль, учитывая все остальные обстоятельства его предыдущих приключений в Варгосе. А также возможное внимание к нему со стороны кальстергской городской стражи. Хотя сам бородатый отшельник до сих пор искренне не понимал, в чём же таком ужасном и непотребном он оставался виноват перед новым законом.


В ничем не примечательной, отделанной лишь сплошным грубым камнем тёмной комнате, среди абсолютно непроницаемой обстановки, вдруг сам собой зажёгся неяркий магический свет. Его лучи пали на невысокий письменный стол и два простых, но добротных стула. На одном из них сидел ужасно избитый и ободранный человек, привязанный к спинке буквально по швам – и, как видно, сидел уже довольно давно. А вот второй такой же стул напротив пока до сих пор пустовал.

Не проявляя заметной тяги к какому-либо сопротивлению, человек сначала почти никак не отреагировал на то, что вокруг него снова появилось освещение. Но когда в определённый момент к нему из темноты медленно вышел суровый военный, в повадках которого читался опыт профессионального дознавателя, то поведение первого резко изменилось. Заёрзав ногами, избитый кое-как попытался собрать остатки самообладания в единый комок, который ещё можно было бы назвать достойной ответной реакцией на это появление.

Однако спокойный военный поначалу даже ни разу не посмотрел в его сторону, усевшись за стол с таким невозмутимым видом, словно ему было всё равно. И только когда его руки небрежно достали из кармана небольшой серебристый портсигар, а извлечённая из него заграничная сигарета плавно перекочевала военному в рот, зажженная от небольшой блестящей палочки, покоившейся у того в чехле на поясе – глаза обоих наконец впервые встретились.

– Ну что, господин Мескольд, – произнёс практически полностью на выдохе грубоватый, но отчётливый голос военного, и пары сигаретного дыма устремились избитому человеку прямо в лицо. – Вы и сами прекрасно понимаете, зачем вы здесь. И думаю, что изначально наш с вами разговор зашёл несколько в другую сторону, поэтому давайте теперь обойдёмся без профилактических мер.

– Понимаю, – ни на миллиметр не отвёл от него взгляда измученный Мескольд, поскольку отлично знал, как надо и как не надо вести себя со столичными королевскими агентами. Ведь до этого ему самому не раз приходилось оказываться на месте своего теперешнего собеседника.

– Итак, вот тут передо мной снова лежит довольно объёмная стопка всех собранных по Варгосовскому инциденту показаний, – военный расторопно притянул с другого края стола целый блок документов, после чего не без усилий открыл его и начал рыться в отчётах. Однако вскоре также демонстративно схлопнул их, да с такой силой, что несколько листов сместились в стороны. – Но если уж говорить начистоту, господин Мескольд, то мне давно осточертело шерстить этот кирпич сверху до низу. Поэтому давайте мы не будем снова проходиться по вашим неуставным грешкам, а сразу перейдём к финалу. Продолжите мне с того, что случилось после Варгоса.

– …Наш отряд, – заговорил сухим голосом бывший капитан элитного подразделения, – был вынужден снять с рейса второй пассажирский дымогон, стоявший у них на запасных путях.

– И зачем же он это сделал? – подталкивающе направил его к дальнейшему развёрнутому объяснению сидящий напротив военный.

– Затем, что мы ещё могли настигнуть того преступника из «Инферно-5», если бы заставили оператора дымогона разогнать состав до предела. Пока господа «Второй» и «Четвёртый» по моему личному приказу везли из наших временных конспиративных квартир имевшийся у нас тогда в распоряжении служебный гранджезл. К тому же с таким тяжёлым магическим оборудованием и несколькими представителями регулярной стражи в качестве поддержки мы не могли использовать самоходку.

– Но вы с ними в итоге так и не поехали, почему? – не отступал в своём пристрастии докопаться до истины внешне остававшийся всё таким же спокойным и невозмутимым военный.

– Потому что через пару часов в город прибыл наш руководитель и постоянный представитель в министерском Военном Совете, мистер Элеймонт, – холодно заявил Мескольд. – И сделал это один. Без запрашиваемого мной экстренного подкрепления.

– И всё это должно было произойти, насколько я понимаю, только лишь исходя из вашей непременной уверенности в том, что, помимо одного из представителей «Инферно-5», вы самолично за пару дней до этого изловили какого-то… – на несколько секунд повисла пауза, поскольку военный вновь обратился к бумагам. – Так… где это… А, вот: «Гортера Устена. Давно потерянного для следствия, но тоже сыгравшего когда-то в этом деле заметную роль – предателя-наёмника». Это ваши слова?.. Хмф… Знаете, Мескольд, а ведь наши архивы также подтверждают, что он являлся когда-то тайным агентом самих «Инферно-5». И помогал им впоследствии снова скрыться от королевских наблюдателей на последующую пару-тройку лет. Прямо после того, как его наниматели разрушили Хоккарианскую школу магии №57.

– Всё верно, – без особого рвения подтвердил уставший Мескольд и впервые за всё время с начала разговора осторожно позволил себе перевести взгляд немного в сторону.

– Однако по поводу того неуставного использования почти всех варгосовских регулярных городских стражей в личных целях… Тут вы крепко вляпались. Зачем вы организовали из них засадные отряды у тюрьмы? – ещё раз затянулся сигаретным дымом прозорливый военный, невольно сверкнув в сторону Мескольда бликами на резко вздёрнувшемся гладковыбритом подбородке и довольно покатой лысине.

– Я… – чуть ли не впервые в жизни резко запнулся Мескольд. – Я действовал в интересах Короны. И всего народа Сентуса. Мы впервые в истории имели шанс схватить одного из настоящих чёрных колдунов. Я знал, что он направляется именно в Варгос, чтобы освободить своего сообщника. Но я не представляю, как он смог узнать о его заключении. И почему сначала направился не в тюрьму, а в библи…

– Ложь, – мгновенно констатировал оппонент, вернувшись в своё первоначальное положение за столом.

– Да как вы смеете! – тотчас же возразил Мескольд. – У вас же должны были остаться кристаллы «ока», о которых я говорил господину Элеймонту! – Позволив себе ранее немного расслабится, теперь он совсем потерял контроль над ситуацией и дал гневу овладеть собой. – Клянусь, это всё правда! И если на них присутствуют отдельные «запечатления» того, как преследуемый мною объект использовал свою магию, то у вас просто нет оснований называть меня лжецом! Это же дело государственной важности, наконец. Поймите это!

– О нет, вы немного не поняли, – ни разу не уподобившись своему собеседнику, всё так же спокойно продолжил объясняться с ним военный, мерно покуривая тлевшую в полумраке сигарету. – Это ложь не потому, что я или ваше руководство так считаем. Это ложь – потому что общественное массовое сознание ещё пока не готово принять тот факт, что наша разведка, армия и тайная правительственная агентура в полном составе вот уже как минимум два последних века продолжают стабильно терпеть неудачи при попытке покончить с этими представителями «Инферно-5». Которых, как вы и сами отлично понимаете, никогда для них не существовало и не должно существовать впредь, пока на свете остаются более опасные враги. Например, хаас-динские фанатики-террористы. Ведь это именно они взорвали здание городской администрации в Миренкиане. И это именно они виноваты в случившихся недавно в Варгосе событиях.

– Но… – с недоумением и порицанием попытался перебить его абсолютно глупо выглядящие аргументы Мескольд. Однако тут почувствовал, что его сознание начинает слегка западать куда-то в сторону и словно растворяться на фоне точёных черт лица допрашивавшего его военного.

– Правда, вы можете не волноваться, – уверенно завершил свою версию произошедших событий сидящий напротив немолодой собеседник в форме, медленно убирая из правого кармана совершенно незаметно опущенную туда пару секунд назад руку. – Ведь с нынешним уровнем развития магической науки нам больше не составляет труда настигнуть их по горячим следам и уничтожить. Ведь ничто не может быть выше Короля, и ничто не может быть выше государственного Закона.

Однако к тому моменту, когда он закончил говорить, застывшее лицо Мескольда больше не выражало ни злости, ни удивления, ни хотя бы какой-нибудь другой малейшей эмоции. И даже, казалось, сама заинтересованность в звучавшей только что за столом беседе куда-то исчезла, растворившись в мглистых углах комнаты. А на месте теперь уже бывшего капитана одного из элитных отрядов СПМР сейчас покоилась только какая-то кукла, которая всё так же до последней черты в одежде и внешности напоминала его прежнего – и в то же время смотрелась со стороны до боли неестественно и фальшиво. Точно изображая собой всего лишь пародию на человека.

Через пару секунд опрятный военный медленно поднялся со своего места и, потушив в складной металлической пепельнице сигарету, поспешил удалиться обратно во тьму, оставив привязанного к стулу Мескольда одного.

А бывший служащий отряда специального назначения королевства больше не помнил ничего «лишнего» из произошедших в его недавнем прошлом событий.


– …Сколько ещё сегодня у нас на очереди осталось нерассмотренных дел, связанных с этим инцидентом, сержант? – донёсся вскоре откуда-то всё тот же вкрадчивый голос присутствовавшего недавно в комнате с Мескольдом дознавателя.

– Только одно, господин полковник, – тихо проговорил другой голос, прозвучавший куда более устало и понуро, – дело мистера Александро Дожа. Он – нынешний глава Варгосовского района, который, похоже, тоже владеет некой информацией по поводу замеченных там личностей пятого уровня опасности. Хотя приказа о его обработке к нам в управление ещё не поступало.

– Ах, этот, – немного более расслабленно тут же произнёс на выдохе военный. – Знакомый товарищ. Ну, по поводу него, Хейрис, можно не волноваться. Это известный мошенник, и за него, как я слышал, уже давно взялась официальная прокуратура. Поэтому вскоре его, без сомнения, увезут от нас. И надолго посадят по какому-нибудь стороннему обвинению. Мы можем не вмешиваться. Как-никак новая политика главы всех северных округов королевства, мистера Верингтона, представляет собой централизацию власти, а значит упразднение любой местной власти в подобном захолустье. Ведь теперь все они будут оставаться подконтрольны только Кальстергу, если я всё правильно понимаю. По закону. Хотя, по-моему, у него там везде будут располагаться на главных постах каждой городской инстанции лично им назначенные ставленники… Даже в лечебницах и детских садах. В общем, неважно – свою работу мы и так исправно выполняем. А это уж их дела.

– Тогда, надо полагать, с этим капитаном вы закончили, – сейчас же уточнил сотрудник, которого назвали Хейрисом.

– Да, из него больше ничего не выжмешь, – с лёгкой ноткой раздражения ответил военный. – Поэтому я изменил его сознание по форме АСМ-4. Забавно всё-таки выходит… Наш исследовательский отдел в КСС имеет такой раздутый бюджет. Но изобрести заклинание, которое бы позволяло не просто проникать в мысли, а читать воспоминания, как открытую книгу, они, видите ли, до сих пор не могут.

Однако его собеседника, похоже, не очень-то интересовала такого рода неуставная полемика. И поэтому он просто позволил себе перейти к следующему вопросу, зашуршав бумагами:

– Позвольте спросить, сер. А что тогда по поводу пострадавших от вторжения во дворец королевских стражей? К нам до сих пор не поступало отчётов об их прибытии.

– Хм… Ну, так как они не смогли эффективно противостоять объекту «Инферно-5» во время нападения, то я полагаю, что скоро их к нам всё-таки пришлют. И участь их будет примерно такой же, как у этого Мескольда, – уверено заявил голос военного. – Однако посмотрим ещё, что завтра придёт в распоряжениях сверху. А то у нас по штабу уже второй день ходит слух, что ответственных за план обороны дворца генералов Великий Министр лично отправил в отставку. И ещё неизвестно, как сложится судьба у этих. Правда, как по мне, это всё политические игры, Хейрис. Не переживайте.


…Пожалуй, в этот раз всё было определённо иначе: надвигающийся вечер и ослепительно яркие огни огромного количества куда более настораживающей, чем четверть века назад, разнообразной магии. Всё это сочеталось с целой прорвой неугомонных потоков людей, бесконечно курящих свой вонючий иностранный табак и толпящихся вдоль бескрайних дорог, которые, в свою очередь, также оставались набиты под завязку бесчисленными скопищами лошадей, карет и жутко грохочущих безлошадных повозок, до сих пор пугавших Гортера и при свете дня, не говоря уже о сумерках.

К тому же он не мог позволить себе полностью полагаться на Фейр в подобной сумасбродной обстановке, поскольку чуть ли не каждая малейшая странность вокруг, как и тогда, вызывала в старике поспешную ответную реакцию. И время от времени это заканчивалось тем, что диковатого вида охотник рефлекторно хватался за свои метательные кинжалы, поскольку лук его, по настоятельному указанию Фейр, всё так же находился позади Гортера в телеге.

Целые моря столичной вездесущей суетности просто захлёстывали разум одинокого лучника своими непрекращающимися волнами, пока он продолжал не спеша перемещаться вдоль проспектов. И прежде всего среди этой обстановки ярко выделялось то, насколько сильно изменилась сама доступность магии для всех прослоек горожан, поскольку в наступившие времена не одни уже богатые могли позволить себе постоянное использование разнообразных заклинаний. Из-за этого не всегда можно было с уверенностью понять, кто в данный момент находится рядом с тобой – человек или обычный указательный столб, немного подсвеченный у табличек. К счастью, второй, в отличие от первого, всё же находился на одном месте и, как правило, вообще не двигался.

Такое положение дел по-своему угнетало бывшего следопыта, и порой ему приходилось замечать, как не только люди, но и лошади становились объектом для использования какого-нибудь странного заклинания, витавшего над их головами и ушами. Точно так же, как это происходило абсолютно со всеми проходившими мимо городскими жителями, которые теперь практически постоянно пользовались одним из тех заклинаний, что недавно применяла на себе спутница Гортера.

Хотя оставалось и ещё одно серьёзное отличие, которое старый отшельник просто не мог не отметить, поскольку оно с самого начала вызывало у него приличную долю недоумения и раздражения. Каждый второй из встречавшихся ему на пути людей очень часто говорил лишь с самим собой. Порой он мог весело смеяться или куражиться, порой старался говорить достаточно звучно, не забывая при этом посматривать по сторонам, а иногда и злился. Но всё это он делал не по отношению к кому-то из находящихся с ним рядом в тот момент людей – а исключительно себе под нос. Что, впрочем, также могло сопровождаться иногда и каким-нибудь бессмысленным мимолётным взглядом сквозь лица остальных прохожих или иступлённым сверлением глазами своих лакированных ботинок или изящных полусапог. Однако, как оказалось впоследствии, никому, кроме самого Гортера, до этого решительно не было никакого дела, словно для каждого городского жителя такое поведение являлась уже абсолютно привычной картиной.

– Что за чертовщина? Я уже третий раз думаю, что это они всё мне говорят! – не выдержал в какой-то момент старый охотник, поспешно обратившись к Фейр сквозь царивший повсюду шум и гам. Но вдруг с удивлением заметил, что и она тоже разговаривает как будто сама с собой, а над головой у девушки витало точно такое же голубоватое светящееся облако из чистой магии.

– Да-да. Я тоже рада… Я скоро буду в офисе. Не спеши уходить… Что? Работа? Ну, ты прям как всегда у меня, о Вейс!.. Ладно, я всё поняла, – неспешно обращалась она к кому-то, безучастно смотря на дорогу.

Но Гортер больше не собирался терпеть подобного нахальства. Схватившись за краешек своего лука, бывший следопыт мгновенно подтянул его к себе и прямо на глазах Фейр хлёстко махнул им над головой девушки, отчего её магия полностью прекратила своё дальнейшее существование.

– Эй, вы что делаете-е?! – резко возмутилась сейчас же сменившая тон спутница старого лучника. – Я же только-только смогла связаться с мамой через «канал». А вы всё испортили, ллоус!

– Со мной говори, а не с ней!!! – почти повелительно и куда более грозно прогудел ей в ухо бывший следопыт.

И этим даже сначала заметно напугал перебаламутившуюся Фейр, поскольку прежде она не часто видела его в подобном состоянии. Да и то каждый раз оказывалась более-менее готова к тому, что могло последовать за этим. Однако сейчас её спутник становился всё менее похож на себя.

Отчего-то в глазах у Гортера читались искреннее непонимание и злоба относительно всего того, что его окружало. Морщинистые руки старика то и дело подрагивали, и Фейр впервые обнаружила для себя, каким пожилым и утомлённым казалось теперь его лицо, освещенное столь привычными девушке объятьями разнотипной магии, которая непрерывно светила откуда-нибудь сбоку, пробегая лучами по кромке его изношенной шинели. Её Фейр посоветовала Гортеру накинуть совсем недавно, уже на окраинах города. Но даже сейчас она видела, как из-под пологов шинели выглядывают тонкие черты его угловатых локтей, обёрнутых в засученные рукава грязной холщовой рубахи, подозрительно напоминавшей своим фасоном тюремную одежду заключённых. Да еще и заношенной при этом чуть ли не до дыр.

А ведь именно этот старик за последние несколько дней уже не раз и не два доказывал ей, насколько внушительным и ловким может оставаться простой человек, если жизнь его изначально не была особо связана с современным миром! Даже несмотря на то, каким невозможным фактом казалось подобное существование. И учитывая, что этот современный мир уже давно шагал по планете семимильной поступью безоговорочного прогресса. А последние деревни и сёла попросту исчезали, сминаясь под этой мощной пятой оттого, что изначально не могли тягаться с удобством магии в быту.

– Слушайте, я… – попыталась тогда немного оправдаться перед своим спутником Фейр.

Но Гортер не стал слушать. Изобразив на лице полное безразличие, он тотчас же отвернулся от девушки и больше не проронил ни единого слова, пока она сама не решила ещё раз заговорить с ним.

– Я просто… Хм… Зато теперь мы точно знаем, что странные аннигилирующие свойства Вашего лука не распространяются на «полителеканальную» магию!.. Ну, не больше, чем на обычную. Поэтому мне больше не надо слезать с телеги каждый раз, когда я использую подобные заклинания. А плохая связь тогда на карьере – была просто плохой связью, наверно, и всё.

– Так мне ведь от этого всё равно не легче, дочка, – прокряхтел усталым голосом старый отшельник. – Потому что эти твои, как ты там сказала… свои-ства идут совсем не от лука. Вот смотри. Видишь его рукоять? Она двойная. К ней кожаным ремнём примотан полудиск. Тот самый, про который ты слышала из нашей были семейной. Но он мне в таком виде стрелять чутка мешает каждый раз. Потому что стрела к нему плохо прилегает, когда он примотан у рукояти. Оттого раньше я этот полудиск часто снимал, когда не с магусами, а с обычными людьми дело имел. Правда, тут всё равно ничего не исправишь. Таким этот лук мой предок выковал. Не смог, как видно, другую форму ему придать. И хотя помогает мне этот полудиск разбивать вашу поганую магию, но не выходит у меня хорошо попадать из лука, когда добыча стоит дальше, чем в тридцати шагах, а к рукояти этот полудиск притянут. Приходится тогда заранее снимать его. Но и снимать, как раньше, мне теперь его тоже боязно. Потому что сама видишь: куда ни плюнь, одни магусы теперь кругом. А так я хотя бы более-менее их вижу, кто откуда целится. Поближе их, если что, подпустить смогу. Ну а дальше уже руки сами за меня всю работу делают. Да и к тому же со временем, хех, немного подковыряли другие мои предки этот полудиск. Сделали так, чтобы он всё же покрепче держался в рукояти.

– Я этого не знала… – несколько более смущённым и в то же время предельно сосредоточенным тоном сообщила ему после небольшой паузы Фейр. – Так значит, это не сам лук защищает от магии, а только его… хм, блестящая штучка посередине?.. Но всё равно Вам лучшее будет не махать им больше вот так у всех на виду в городе! Иначе проблем потом с регулярной стражей не оберётесь, если они заметят. Даже если у вас на него и официальная лицензия есть. Всё-таки не палочку с собой носите, которую легко спрятать.

Однако бывший следопыт на это её заявление даже головой не повёл, продолжая упорно смотреть вперёд на дорогу и придирчиво править лошадью, то и дело уводя её подальше от более быстрых экипажей и прижимаясь к самой обочине. А точнее, поскольку дело происходило в городе – к нераздельному каменному бордюру, обрамляющему эти монолитные полосы всеобщего движения с надлежащих сторон.

Но всё же от него уже мало что зависело, и Гортер продолжал оставаться лишь скромным возничим, так как теперь эта территория всецело принадлежала глазам его спутницы. И временами Фейр, отлично ориентирующейся в знакомой обстановке, приходилось кратко указывать ему, где, куда и на каком углу лучше всего сворачивать, чтобы не попасть, как выражалась его спутница, в «обычную вечернюю пробку». А выехать вместо этого на новый участок городских кварталов, разделённых всё теми же загруженными потоками карет и людей, хотя иногда Гортеру казалось, что кое-где их становилось чуть меньше.

И всё же, чем больше он углублялся в эти монохромные дебри, состоящие изо льда магостеклянных окон и искрящего переливами слепящего света, отражавшегося от влажной блестящей поверхности осенних улиц, тем сильнее просыпались в нём давно знакомые приступы головной боли. Которые, по правде сказать, в этот раз ощущались стариком куда сильнее, чем когда-либо в прошлом. Определённо перед ним вырисовывалась уже абсолютно другая столица Сентуса, несмотря на то, что и прежнее её воплощение бывший следопыт искренне ненавидел – пожалуй, больше всего в жизни. Если, конечно, не считать той заклятой ненависти, что он испытывал к разрушившим его деревню проклятым магусам, приспешника которых Гортер всё ещё надеялся здесь выследить. Но такова уж, видно, оставалась его извечная участь – искать среди глубин греха и порока следы куда более опасного зверя, уводившие его за собой в ещё более непроглядную тьму.

Между тем дорога всё чаще стала выводить на старательно вылизанные и казавшиеся уже почти хрустальными улицы когда-то знакомой Гортеру архитектуры. Жилые дома здесь располагались по сторонам от дороги, а их первые этажи были полностью заняты всякого рода магазинами, лавками и торговыми предприятиями. Однако данная неприятная старику коммерческая особенность оказалась только прелюдией к тому, что матёрый охотник увидел дальше, поскольку вскоре над крышами этих домов стали появляться действительно настораживающие и одновременно потрясающие его восприятие признаки того, чем же на самом деле занималась эти двадцать пять лет постоянно разрастающаяся здесь цивилизация.

Как выяснилось, магическое превосходство и использование всякого рода новейших материалов, вроде того, что покрывал сейчас ровным каменным ковром ту самую дорогу, по которой медленно катилась вперёд их щербатая телега, в какой-то момент позволили своим укротителям настолько сильно увеличить предельно допустимое количество этажей в отдельно взятых строениях и зданиях, что даже увиденное Гортером в Варгосе похожее явление казалось настоящим пустяком в сравнении с этими стройными гигантами. Ведь своей высотой они попросту застилали половину неба, превосходя в этом отношении большинство растущих в последних дремучих чащобах Сентуса родовых деревьев, и эти здания, пожалуй, можно было теперь сравнить разве что с Чартанскими горами!

Но всё же Гортер нисколько не обманывался по поводу обычно куда менее очевидных для любого горожанина вещей. И чем дольше он продолжал наблюдать перед собой стремительно увеличивающееся число таких невообразимых домов, готовых вместить в себя, наверное, целые сотни отдельных семей, тем отчётливей понимал, насколько огромное количество сопутствующих природных ресурсов, как говорила его спутница, должно быть, требовалось их строителям-магусам. Отныне вместо прежних широких окон и открытых веранд, о которых старик помнил ещё с прошлого визита в столицу, он видел лишь железо и блеск шпилей на крышах, которые с каждым новым кварталом поднимались на всё более значительную высоту. И, возможно, для них уже не годилось одно лишь то стандартное заклинание, позволявшее перемещать людей и объекты по воздуху нужным движением палочки, с которым Гортер частенько сталкивался в прошлом. Наверняка здесь использовались целые отряды и легионы заклинателей, одни из которых день за днём вырубали остатки лесов, чтобы затем вторые могли пускать их на топливо для своих заводов, на которых третьи без остановки продолжали клепать эти проклятые зачарованные кристаллы…

– Что, совсем не просто на такой небоскрёб с непривычки смотреть, верно? – с нисколько не скрываемой и полной язвительного бахвальства ухмылкой обратилась к старому отшельнику Фейр, когда заметила его выражение лица.

Но Гортер лишь угрюмо покосился на неё.

– Не просто будет потом вам, когда истощится земля и не останется сначала денег, а после и жизни вокруг, чтобы возводить эти-и ваши… дворцы, – мгновенно и всё же довольно скомкано ответил он, попутно заставив себя перестать уже так ошарашено засматриваться на всё ещё располагавшиеся где-то сравнительно далеко от них помпезные конструкции. И поспешно развернул голову обратно по направлению к дороге.

И тем не менее девушке оказалось этого мало, поскольку теперь она могла с полной уверенностью наконец уесть его за все свои прошлые обиды:

– Ха, вот, значит, как вы думаете! Да подобную чушь сегодня мог сморозить разве что какой-нибудь кочевник или дикарь, прибывший из-за Внутреннего моря. Поскольку, чтоб вы знали, есть такая замечательная вещь, как ВВП. И он в нашей стране уверенно ползёт вверх каждый год. А это больше, чем у большинства других стран, между прочим. Или вы опять начнёте говорить, что и в таких вещах королевское правительство нас обманывает?

– Не знаю, – раздражённо бросил Гортер, – мне без разницы. Давай уже показывай, куда дальше сворачивать.

– Сюда, сюда, налево, – покорно сообщила ему Фейр. Однако такое поведение оказалось лишь ширмой, поскольку про себя девушка мимолётно отметила абсолютную победу изложенных ею доводов. И не преминула продолжить их тривиальный спор: – Вообще, мой отец как раз таки и занимается инвестициями в строительство, поскольку данное направление остаётся одним из самых перспективных в Кальстерге. Оно даёт работу всем, кто в ней нуждается, облагораживает старые постройки с помощью новых магических инструментов реставрации, а ещё…

– Сколько же людей там живёт сейчас? – поспешил немного сменить направление разговора бывший следопыт, пока девушку совсем не раздуло от гордости.

Он надеялся услышать хоть что-нибудь кроме её постоянных хвалебных речей в поддержку современных реалий жизни, так как от их всепоглощающей натуры, где форма развивалась взамен содержания, Гортера уже давным-давно в прямом смысле слова тошнило. Или, быть может, причиной этому были всё те же отработанные магические испарения, которыми старый охотник вдоволь успел надышаться ещё в Варгосе? Хотя тут в столице их явно образовывалось гораздо больше, и теперь они с Фейр были вынуждены получать этими выхлопами в лицо почти каждый раз, когда мимо них на большой скорости проносилась очередная самоходная карета. Впрочем, спутница Гортера старательно делала вид, что ничего такого не замечала.

Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

Подняться наверх