Читать книгу Чудесно жить. Стихи насущные - Алексей Болотников - Страница 3

Наказ

Мама едет на гастроли.

Говорит – строжится – Оле:

– Будь послушна у отца.

Да… не высиди птенца.

Продолжая в том же стиле,

Наказует строго Иле:

– Ты смотри тут у меня.

Ни того… на счет вина…

И, с грозою по лицу,

Так командует отцу:

– Ты отец семейства здеся

Остаёсся. Перебейся…

Оставайся в этой роли

Пока кончатся гастроли.

Кто заявится с долгами,

С бутылем и пирогами,

То про эту чепуху

Не звони ко мне в Уфу.

Кто напросится на баню,

На попойку послебанну, —

Собрази на счет стола

До приличья – не дотла.

Если за город поедешь

С тетей Любой, дядей Петей,

Токо – если их шашлык!

Сам не пей. Смотри – как штык!

Ну, а ежли что случиться:

Иля вздумает жениться,

Оля психанет учиться,

Подгорит, допустим, пицца…

Иль залетная синица

В сексуальном сне присниться,

Шапкой вспучится брусница…

Иль правительство сменится…

Про такую чепуху

Не трезвонь ко мне в Уфу.

В общем, лишних слов не надо.

Расстаемся без парада.

В холодильнике есть рыба.

Да скажите мне спасибо,

Что наказов не даю!

Я поехала.

Адью.

Зарисовка

Я репортер. В дурдоме… Крупный план.

Во мне придурок Ленина узнал.

Он сорок лет расстреливал Каплан.

…Крест перспективы… рабица… финал.

А дома гости. День рожденья дочки.

Э… к нам заехал питерский вокзал?!

Дошло до кульминационной точки:

Я репортаж с броневика сказал.

А в вытяжном отверстии – «Отелло» —

Сосед соседку поучает жить.

А где-то свадьба… «Эта свадьба!.. пела…»

Да так, что кошка порывалась выть.

А по Лондону мне, по Лондону,

Как степному коту голодному,

В оном марте не выть уж мысль

«Побродить бы с английской мисс…»

Не поплыть на плоту, на ялике…

Здесь донашивал Герцен валенки,

Поощряя английскую спесь

На три фунта (на сколько есть)…

По Гудзону, по Темзе – штилевым

Протестующим духом Тилевым,

Как мятежный их Роберт Бернс,

Не вопить озорную песнь.

Маяковского сэры помнят ли?

«Блек энд уйт…» пел он красной полночью,

Словно гимн с мужиками потными

Про советский социализм.

Не по-англицки, но по-герценовски,

Заваруху не взбучить с бомбами,

В старый колокол не звонить.

Не до нас им там – брексит в Лондоне.

И поэтому мне, по Лондону,

И холодному, и голодному,

Потерявши житейский смысл —

Не ласкаться с английской мисс.

…одиннадцатый час в микроволновке.

Часы ушли без боя в мир иной,

Как штык из отстрелявшейся винтовки.

Ах, как не похваляться новизной…

Вот дом, вот кот, вот пишущий поэт

Маячит как с трибуны маяковской.

Вчера, сказать, убийцам Политковской

Свершился приговор: по десять лет.

У смерти, очевидно, недовес.

А, впрочем, в прочих случаях, бог весть…

Уж коли воли нет, а выход есть —

Обидно, что назначены несть крест.

По приметам этим летом

Пролетающий фантом —

Не винтом и не хвостом —

Не причислится к кометам.

Не причислится к придумкам

Слух о новом конце света —

Ни к пророчествам об этом,

Ни к статистике придуркам.

По приметам этим летом

Упадет налог на дом,

Будто неглиже с мадонн

Соскользнет сакральным светом.

По приметам этим летом

Рухнет бизнес табака,

Кучевые облака

Озаря астральным светом.

Но народ

Смолчит

О том.

Опять – по понедельникам оскал! —

Спарилась флейта с плачами кларнета

И…и… из начинавшегося лета

Дождь си-бемолью по степи скакал.

Сто сорок солнц свалилось за Убрус.

Едва занявшись в зареве рассвета.

А костная хроническая грусть

Кость ломит, словно позы для минета.

Вчерашний день, скорей автовокзал,

Экскурсией «ТесьТур» в эпоху русскую,

Мне баню с преферансом заказал,

Стихи и прозу жизни на закуску.

Из какого шоколада в подворотню, говоришь?..

…Твоя трогает баллада мою проклятую жисть.

Дом мой крепость.

И не надо обсуждать меня на роль.

Ты, как вижу, не наяда.

Я, как видишь, не король.

Поищи другого гада, в одеянье дорогом.

Угостить тебя бы надо…

Да на нары голышком…

Только здесь нужна граната.

А откуда здесь ей быть?

Здесь пузатая посуда

Пластиковых фуфырей

Держит в тонусе рассудок

Недобитых упырей.

Здесь, как крысы папы Карло,

Годы жизть мою крадут…

Огрызаются с оскалом,

И уходят. И идут.

Хочешь, я тебе сыграю

На регистровой трубе?

Рай-то рай…

Не надо раю…

Дай мне выжить.

Иль убей.

Закатное солнце осеннее,

Завороженное западом,

Березовым веет запахом,

В березовой прячется зелени.

По паркам стоят заповедные —

Березовыми истуканами —

Солдаты, пропавшие без вести…

Герои, в бессмертие канувшие…

Здесь плачут березки вдовами,

Осинки дрожат невестами,

Лишь тополя багровыми

Кострами кричат из леса.

Клапан закрылся – микроинфаркт.

Знаю, не вечер, но ветер оттуда.

…Как эта девочка чувствует шар?

Что она чувствует, гибкое чудо?!

Клапан – не мячик, не выдержал, гад.

…Как она чувствует с шаром соосность?

С шаром земным, устремившимся в космос,

Как не свалиться в кульбит и шпагат?

Шар ли вращается, тела ли стать,

Девичьи ноги, худая осёнка…

Спицы мелькают. И годы летят.

Цирк – это жизнь, понимаю, девчонка…

Не понимаю на шаре своем:

Глыбой земной под ногами ютился.

Но горизонт, как Земли окоем,

Перекосился и перекатился…

И равновесия не ощутив,

Сердце и шар раскатились порозно.

Не авантажный, должно быть, мотив.

Жизнь – это цирк. Понимаю, но поздно.

Есть финансист.

Есть вор.

Есть нумизмат…

Пойди-пойми:

Кто нищий, кто богат?

И «новый русский», надо полагать,

Есть новая ворующая знать?

Шел бы ты, сынишка, в шопу, что ли…

Как же жить-то будешь – поживать?

Ничего не дали тебе в школе.

Ничего отец не дал, ни мать…

Мать твоя тебя учила, вспомни,

Алгебру гармонией сверять.

Лучше бы учила на гармони.

Лучше б я учил тебя стрелять.

Сына бы отцу не потерять.

Ноет во мне отчая природа…

Сын – как символ продолженья рода —

Бриллиант на тысячу карат.

Сыну бы среди земных утрат

Не терять отечества (как царства)…

Как молитвы с раннего утра,

Ноют мысли утреннего часа.

Я бывший партийный организатор.

Вышел из масс

И ушел, растворяясь в толпе.

Не идол. Не вождь.

И, конечно, не первый автор

Айсберга, растворившегося в мутной среде.

Айсберг СССР, не поднявшийся выше ватера.

В центре тяжести – грузы явлений.

Первый из первых: человеческий фактор,

Утонувший в фарватере коммунистических съездов.

Э-э-з, посмотри на меня, сирота коммунизма…

Реваншист, из прошлого не умеющий встать.

Кто призреет тебя, взяв права опекунства?

Кто тебя похоронит, как знамя, в веках?

Век грядущий – верно, век вандализма.

И поэтому горько

Осознавать свои чувства.

Театр

Константину Малинину,

режиссеру народного театра 90-х.

Всё отражают зеркала.

Всю боголикость и безличье.

От жара мыслей и дотла

И до деталей единичных,

Отображающиеся

И эстетически, и грубо,

Зевок (зевнула ты, Гекуба!)

И пресный взгляд поверх плеча…

Всю косметичность элементов,

И всю сценическую ложь,

И теплый дождь аплодисментов

Из бельэтажа, и из лож, —

Всё отражают зеркала!

Декабрь лютует на исходе!

Замерзла крынка на колу.

И даже мысль о новом годе,

Увы, замерзла… Под полу

Сквозит студеная поземка

Озябшей матушки-зимы.

И нежный трепет от земли —

Как наркотическая ломка.

Трясет и душу, и мослы.

О, боги будущих циклонов,

О, вьюг рождественских послы,

Примите дань моих поклонов.

Вопя с Егорьевской часовни,

(часовня в помыслах моих),

И в небеса вонзая стоны,

Я не псалом читаю – стих

О том, что злой декабрь лютует,

Замерзла крынка на колу.

Но Рождество – как аллилуйя —

Вот-вот завьюжит по селу!

Столица нашел родины

песня

Есть такая столица – Минусинск.

Есть страна-аркадия – Россия.

Ставлю лапти против мокасин:

Есть в Сибири сказочная сила.

Ах, сказка-зима,

Ах, присказка – лето.

Бахвалится кума

И про то, и про это…

Есть в столице родины моей

Малая артерия – Протока.

Поделился щедро Енисей

Беловодьем горного истока.

Ах, сказка-зима,

Скажи мне милая открыто:

Я далеко не идеал?

Всё то ж, по-Пушкину, корыто

Сто крат на новое менял?

Перо в перинах – на соломы,

В шампанских пены – на пивка?

И у боярския хоромы

Челом не вышиб потолка?

Ну, словом, ни ума, ни чести?

Но вот, изволь, моя стрела:

Скажи мне, милая, без лести:

А ты мне Лебедью была?

Ну, посидели пару раз.

Погорячились парой фраз,

Попарились на пару…

Ну, посмотрели порнофильм

Про смоковницу из Афин.

Позарились на пару

Смазливых крепких ягодиц.

На торс – от бедер до ресниц —

На кимру и тиару.

Поговорили об ином.

О том, о сем. А заодно

Поспорили по факту:

Что содержание без форм —

Не жизнь, а только марафон

И спринт к инфаркту.

Ну, оценили кто и что…

А кто и что?

Да дед Пихто!

И Баба-Ежка…