Читать книгу Хроника жажды - Алексей Брайдербик - Страница 5

Я первооткрыватель… Я от скромности не умру, рано менять местами вводную мысль и себя! Вводная мысль: открывать в себе новые, ранее не испытываемые чувства – хорошо и… Слово «ранее» – что это за придаток? Ампутировать, чирк карандашом – исправлено. Думаю, за поддержкой моей оценки не придется долго искать кого-нибудь: кто угодно станет на мою сторону. Прямо кто угодно? Мне список всех согласных составить, и приложить к дневнику? Однако плохо, и здесь у меня с мнениями людей о моей оценке не возникнет противоречий, плохо все-таки некоторые вопросы умеют сплачивать, когда эти новые чувства омрачают жизнь. Мысль о себе, увы, но о первом мне не придется писать, как бы ни было велико мое желание, а вот на второе я не пожалею страниц. Но опять-таки это вновь не то, к чему у меня душа лежит. Не самая ужасная мечта – оказаться на последней странице дневника, когда уже и писать негде, хотя материала по горло, и за что ни возьмись, боишься что-нибудь упустить.

Если бы я себя не знал, то сказал бы, что схожу с ума. Не думаю, что разговор с дневником – хотя какой там разговор, извинения за то, что ему придется терпеть мой рассказ о борьбе с потребностью, – это показатель психического здоровья. Я почувствовал, как мое несчастное горло ссохлось и сузилось. Не припомню, чтобы пил или ел много соленого, или что там еще способно воздействовать подобным образом на организм человека – не одна же соль виновата. Если бы я проглотил хлебную крошку, то она неминуемо показалась безжалостным комом в самом начале пути. Я бы не умер, и готовить себя к похоронному маршу и к надгробным речам не стоит. Насколько я слышал, от хлебных крошек еще никто на тот свет не отправлялся. И к этой неприятности я себя не готовил. Ну а к сухости в горле я себя подготовил? Куда там. В общем, с моими силами что-то не то: пытаюсь управлять мышцами глотки, а не могу, как будто куда-то подевались они. Непослушание в давние времена розгами вытравливали. Жаль, что сейчас для этой практики нет места, я бы преподал собственным силам пару уроков. А кадык? Ага, хоть какая-то часть меня не сопротивлялась моим командам, двигалась вверх-вниз, вниз-вверх – вот она, стабильность вещей в мире, тут следовало бы перекреститься и сказать: «Дай бог и дальше так».

Помассировать горло. Я не знал, как быть. Опыт, мне нужен опыт борьбы с чем-то в этом роде: только кто им поделится со мной? Жизнь? Она во что угодно меня лицом окунала. (Не сталкивала, она не столб, и я не машина, влипшая в него. Мое положение не менее плачевно, хотя слова «лоб в лоб» не подойдут – всё это так больно, и без последствий не уйдешь). Видимо, тут жизнь решила: пощады ему! Нет, дорогая, спасибо, но лучше бы ты придерживалась прежней схемы. Может, я ошибаюсь и не там ищу ответ. Вероятно, мне стоит отталкиваться в своих мыслях от позы? Да, от позы, в которой я провел ночь, во сне же не уследишь за собой – и вот итог. Моя память чиста, ни на какие детали она не сможет пролить свет. От нее проку – ноль. Я глубоко вздохнул. Ай, ай! Горло просто пылает, словно в нём раздули жаровню – кому она там понадобилась? – а затем нарочно перестали обращать на нее внимание, и огонь, ощутив, что его ничто не сдерживает, волнами своего жара – как бы еще выразиться, дабы удивить, поразить его силой – заполнил всё горло. Но в горле жаровни нет, я пощупал его, чтобы убедиться в этом: гладко и, слава богу, мягко. Уф, я-то испугался, а просто в первый раз не ощутил этой мягкости. А вот и кадык. Чисто!

Я откашлялся. Скольких раз достаточно, чтобы избавиться от позыва прокашляться? Да всё зависит от того, когда приходит осознание, что больше не нужно. Я понял это довольно быстро, и мне не пришлось кашлять до одышки. Жжение исчезло: ни следа от него. Жажда мне не в новинку, то есть к врачам незачем было обращаться, да и сухость во рту – тоже, как говорится, к катастрофе не готовься. Но тогда к чему прошлое удерживать? Дальней ему дороги в небытие. Но сегодня сухость во рту такая, что язык, не менее сухой, чем всё остальное, впору продавать как закуску пиву. Это корка на нём или налет? У меня появился шанс узнать, чем оно является: упускать шанс неразумно, а ума я пока не лишился – возраст не тот. Без звуков не обошлось. Всякому знаком звук скотча, отрываемого от картона, так вот, звук отдираемого от нёба языка почти в точности напомнил его, вроде бы не глохнешь, однако список музыкальных номеров для вечеринки или дня рождения этим не пополнишь. Гостей, после того как прозвучит этот «трек», убавится, долго будешь удивляться, куда они подевались.

Похоже, еще кое-кого придется объявить в розыск. Слюна, ты где? Это уже совсем никуда не годится! Впрочем, ложная тревога: подвигав языком, я понял, что из списка проблем можно вычеркнуть одну. Что же, тогда можно сосредоточиться на том, что пока еще со мной. Я посмотрел на руки. Вероятно, день прошел бы напрасно в фантазиях о неосуществившемся, и я бы ни крупицы внимания не уделил рукам, если бы не случайно брошенный взгляд. О боги! а с ними что не так? Какой цвет кожи символизирует здоровье? Мои руки словно мукой присыпаны – думаю, кожа из-за своей чрезмерной белизны не будет по определению излучать здоровье. Мягкая кожа рук —это верх приятных ощущений, мечта, сказка, к которой не можешь не прикоснуться. Правда мне никто не предлагал потрогать его руки, и к своим рукам я на пушечный выстрел не подпущу – это странно, и тянет от этой странности извращением. Но была не была – пойду в своих предположениях на некую авантюру и скажу, что и кожа рук, напоминающая на ощупь пемзу, тоже кого-то не оставит хладнокровным, возбудит до помрачения ума. Что я чувствовал, когда медленно проводил пальцами попеременно то по правой, то по левой руке? Как будто я с особым усердием натирал их на терке. Не уверен, что найдется сравнение, которое выразило бы их грубость и шершавость. Так и напрашивается мысль о трудностях с выбором перчаток.

Очередное мое открытие – судя по всему, сегодня перебоев с открытиями не ожидается, я серьезно, пора бы позаботиться об их нумерации: «открытие номер один – описание, затем номер два – бросаешь все слова, какие знаешь, чтобы показать его суть, номер три…» Кожа на руках потрескалась, вон какой на них алый узор. Это потому, что кровь проступила. Похоже, проблема глубже, чем казалось, причем глубже буквально: у меня здесь глубочайшие желоба на планете. Я легко оторвал маленький кусочек омертвелой кожи, на членовредительство я не подписывался, мол, дерзай терзать собственную плоть. Хм, надежды пошли прахом, золой, тленом и прочими бесполезными субстанциями: думал, будет больно, но, похоже, поспешил приготовиться к этим ощущениям, которые явно не назовешь приятными, но ничего не почувствовал. Либо меня заговорили, либо боли я неинтересен. Я никогда не жаловался на кожу рук: цвет – как ни силься, повода для нареканий не придумаешь; текстура – судьба знает прок в подарках и сюрпризах; а здоровье – буквально глаза в пол-лица: быть такой здоровой – как это возможно? Должно быть, наследственность – а что еще может прийти в голову в первую очередь? Генетика распорядилась всем и распорядилась более чем успешно. От кого же мне достался цвет кожи, кто постарался – отец или дед? А кто позаботился о ее идеальной текстуре – отец или деды? А моя мать и бабушки внесли вклад в здоровье моей кожи? Не знаю, с расспросами об этом я ни к кому не приставал.

Ну что, новая попытка? Я оторвал еще кусочек, от первого я избавился, вряд ли он мог бы стать предметом коллекционирования, и сам я не ощущаю себя тем, кто рад жизнь положить на это. Ай, больно! Я не из тех, кто находит усладу в боли. Судьба распоряжается, кому падать в обморок от боли, а кому блаженствовать от нее, – а что в моём случае? На мою долю выпало явно не последнее, у кого бы занять стойкости, чтобы переносить боль, стойкость должна быть нешуточной. Я ахнул и даже не удержался от того, чтобы выругаться, и поморщился. Другого рефлекса и не ожидаешь. Курсов по укрощению боли я не проходил, не подфартило, а укрощать пришлось бы основательно – о чувстве, будто мне в кожу втирают мелкие обломки бритвы, не скажешь: «Смягчил его, и вполне сойдет». Умопомрачительное обличие боли. Фрагмент красного узора на коже стал еще ярче. Великолепно, хуже стало вдвое! Стоп, кровь – как бы ею не испачкать всё, а то уборки будет по горло. Боль вообще цепкое зло, и потому скажу: «Стоп, кровь и боль!» Случилось ужасное – почему до сих пор не прописывают таблетки для смягчения ужаса? – я спугнул удачу, в этот раз всё для меня, и прелестям боли не видно ни конца ни края. Очевидно, я сделал нечто, что ее оскорбило. Но как бы там ни было, боль не задержится надолго, поизнуряет меня и успокоится. Пожалуйста – чем не смягчение ужаса? И таблеток не надо.