Читать книгу Собрание разных зарисовок и сочинений. Том 1 - Алексей Брайдербик - Страница 13

«У-у-х»! Это я выдохнул не оттого, что якобы исповедался (у меня много времени, чтобы не задумываться об исповеди: не набрал нужного количества причин и грехов для этого), а потому что просто на душе легко. Какая уж исповедь – нашли, что называется, дурака для пустословия, впрочем, почему сразу дурака, просто: нашли пустослова. Я такого слова, как «исповедь» (да и чего свою речь замусоривать словами, при общении с друзьями их не употребишь), до шестнадцати лет не знал, а слышать – где бы мне такое счастье улыбнулось. Ну почему все приходит тогда, когда не ждешь, и когда это не требуется? Точно все как снег на голову. И это при том, что – самое интересное – я не на не обитаемом острове родился и вырос, конечно же, то есть меня не уличишь в полном неведении: хочется (не хочется), хочется, я говорю (не хочется), хочется, (не хо… даже не начинай) – но не получится.

Может, от признания я выдохнул – без причины никакого веселья – раз уж для исповеди не время. Ну а что еще придумать? Придумалось лишь это – «признание». Нет, это, скорее, я завел заунывную песню: начал жаловаться на все (чисто технически я предпринял попытку пожаловаться – то есть это выглядит, как прелюдия, – во вступлении, со слов об «исповеди», мол, чего-чего, что это?). Я не нажил себе такого груза поступков – вроде как не нажил, – чтобы говорить, говорить, не умолкая, хотя для жалобы того, что есть, вполне достаточно. Вместо этого – если продолжить жаловаться, и не идти же на попятную в момент (последний) – в последний момент – я набрал пару килограммов лишнего веса (о, вот и понеслись галопом причитания: бока наел, но наел-то – вкусной едой). Вот тебе неловкий момент: вспомнить о диетах, которые были всегда побоку, и это опять же тот самый неловкий момент, когда можно сразу после вспоминания забыть о них – кашу уже поздно маслом сдабривать, особенно если эта каша скисла. Чую, одной жалобой все не закончится: на подходе еще одна, а там как Бог распорядится.

А на боль в коленях я жаловаться не стану, ну болят и болят себе. Да, они болят ой-ой, прямо терпишь из последних сил. Ясно, что на мне свет клином не сошелся в вопросе здоровья, другие, у кого есть такая проблема, без лишних слов поймут все, буквально кружок по интересам организуй и возглавляй. Ладно, в целом это все лишние… Кто? Не иначе как «тараканы в голове». Вспомнил, на что еще хочу пожаловаться. Это уже входит в какое-то правило, еще немного – и станет законом! Еще и лысина свои пять копеек к общему разочарованию добавляет, каждый день – кап-кап: пять копеек тут капнут, пять копеек там. Причем лысина такая, что под каждым углом она выглядит по-особенному. Кто кому показывал ее – ну как показывал, в шутку скажу – кого ею пугал, – тот уже наудивлялся и понапугался вдоволь. Вообще, с чего волосы так капризничают? Жизнь, она такая – как бы до оскорблений не докатиться – такая, что любит разводить свиней, и еще больше любит их подкладывать. Хотя какие ж это свиньи, скорее уж целые боровы или огромные, неподъемные хряки. С одним таким «боровом» я уже имел дело, когда со скотобойни уволили без «здравствуй» и «до свидания», хоть бы по-человечески пояснили, за что, а то ограничились формулировкой в пару слов. Я так ничего и не понял. Такое чувство, что подкинь мне еще хряков – а то у меня поводы для жалоб быстро закончатся, – сразу же свинарник целый появится: их как раз на свинарник наберется. Я опять начал сопли распускать? Фу! Что так получилось с работой – это моя, пожалуй, самая большая жалоба. В своей жалобе я один, и это моя вторая большая жалоба.

Похоже, я уже наговорился (молчание – золото, знаю, а немолчание? – желание языком почесать, ну и желание оставить последнее слово за собой) и нажаловался так, что язык не ворочается. Понял, что и говорить, и жаловаться не о чем больше – вот и конец словам. Минуту внимания – не хватает колокольчика, чтобы звоном внимание привлечь, бубенцы подошли бы? – минуту внимания, которая должна все перевернуть, но на самом деле нет. Ай, ладно, не пойду я на радикальные перемены, моих способностей хватит разве что на то, чтобы компьютер свой перевернуть. Хотя и тут всего-то и дел, вернее всего-то и дело: зачем огород городить и ворочать его на месте туда и сюда, он и так стоит на самом подходящем месте (только в дебри эзотерики уходить не надо, мол, не та сторона света, не под теми звездами). Экран прямо на меня смотрит – положение и без эзотерики всякой высший класс, как и расположение клавиатуры. Кстати, сегодня решил пальцами по клавишам постучать, чтобы этот текст родить, спасибо тебе! Хорошо, что о своем комфорте я так пекусь. Моя зона комфорта – моя территория и дом, так что вот мои плечи, ложись, забота обо всем, на них. Но пекусь ли я о желании сделать признание, это же все еще оно? Ну просто замечательно: на месте раздул из ничего целую новую жалобу: определенно я уже поднаторел в этом деле, коли не по желанию (желать надо миллион долларов и дом на тропическом острове) и не позову сердца – какой зов, так, комариный писк – начинаю причитать и плакаться.

Да, не ровен час с таким багажом жалоб, а багаж-то все пополняется и пополняется, заскучать: шокирующая стабильность или как там говорят… «те же яйца с любого ракурса и цвета», те же яйца с любого ракурса и цвета…, а нет, про цвет это уже моя концовка. Этот же рассказ – жалобный скулеж на все и вся не для скуки, весельем, конечно, тут и не пахнет, даже не попахивает – это новогоднее выступление по телевизору идеальное снотворное, прости Господи: смаривает, хлещи – о снотворном написал, что же, еще повторюсь – хлещи снотворного. Хр-хр-хр.

Ну и хватит!