Читать книгу Тёмные воды. Зимний апокалипсис - Алексей Черкасов - Страница 15

Наша колония выросла, таким образом, вдвое – прибавились восемь жертв бандитов, решивших поиграть в рабовладельческий строй. «Общежитие», где мы размещались, нужно было расширять. На следующий день Денис с Артёмом под руководством и при помощи Генки обложили утеплителем дом справа от нашего. Правда стекловата кончилась, её не хватило даже полностью на этот дом. По стандартной процедуре запенили все щели изнутри, поставили печку, шестеро из восьми новоприбывших заселились и стали обживаться. Две девушки – Люда и Алёна, остались в нашем доме, в освободившейся после переезда Егорыча с Мазаем комнате.

На улице стояли суровые морозы, шкала термометра случалось, переваливала уже за минус сорок. Временами поднимался сильный ветер, и на улице было невозможно находиться, приходилось заматывать лицо, оставляя только глаза. Этот ветер навёл меня на мысль о ветряной электростанции – ведь я же был главным энергетиком нашей колонии и не забывал об этом.

У меня в смартфоне, при огромном количестве книг, не было ничего об устройстве ветряков, не нашлось по этой теме ничего и в библиотеке. Общее представление о ветряных генераторах я, конечно, имел, но проработка проекта давалась мне нелегко. Приходилось учитывать наши практические возможности, а они у нас были сильно ограничены.

Генка, тем временем, куда-то сгонял на «Ниве» и привёз мощный прицеп, скорее, даже не прицеп, а платформу. Затем он, Витя и Денис с Артёмом поехали в лесок возле части, где спилили несколько небольших деревцев и хорошенько обтесали, сделав брёвна. Отволокли их в часть. А на следующий день все мужчины поехали туда, чтобы грузить генератор военных. Брёвна использовались как катки. Полдня мы ворочали генератор и несмотря на сорокаградусный мороз все вспотели. В конце концов, он был погружен на платформу, Генка зацепил её трактором и повёз в Поляны.

Этот генератор установили рядом с имеющимся, а поскольку он был намного мощнее, то, скорее, вместо. Так решился вопрос с недостатком энергии. Теперь мы могли готовить и очередную ферму.

Ближе к Новому году наши девочки, которых теперь стало вдвое больше, озадачились изысками кулинарии. Им захотелось готовить рыбные блюда. И они потребовали от нас рыбы. Я подумал: а почему нам раньше не пришло в голову рыбачить? Ведь рыба подо льдом наверняка чувствует себя как обычно зимой, то есть жива-здорова. И мы с Генкой и Витей пошли бурить лунки. Речка промёрзла глубоко, толщина льда была уже сантиметров двадцать – двадцать пять.

В итоге закинули донки и через пару часов у нас было три десятка окуньков и сом килограмма на полтора. Девочки варили уху, жарили рыбу и плясали от радости. Готовую рыбу раздавали всем желающим. В разгар этого кулинарного шабаша вдруг появилась Алёна. Она была одета в невесть откуда взявшуюся у неё мини-юбку и в рубашку с расстёгнутым верхом. Алёна взяла со сковороды кусочек рыбы и съела его, облизав пальцы с таким видом, что привлекла общее внимание. Затем подошла к Генке, обняла его за шею и страстно поцеловала в губы. Генка опешил, в кухне стало тихо. Томка опустила голову, а Алёна, наоборот, повернулась к ней и сказала:

– Спасибо, Геннадий Сергеевич. Обожаю этот солоноватый вкус… – и вызывающе посмотрела на Томку.

Прозвучало очень двусмысленно, Томка покраснела и выбежала из комнаты, а Алёна, как ни в чём не бывало, подошла к плите, зацепила вилкой румяную рыбину и сказала:

– Я же о рыбке, а она о чём подумала?

Генка посмотрел на неё и молча пошёл вслед за Томкой.

– Он подкаблучник, что ли? – спросила Алёна. – Буду иметь в виду на будущее…

– Алёна, ты дура? – без предисловий спросила Зойка. – Или шалава?

– И то, и другое… а что? – как ни в чём ни бывало ответила Алёна.

– Томка интеллигентная, но я тебе сама за неё пакли подёргаю, колчушка! – заорала Зойка и кинулась на Алёну.

Я схватил её за плечи и принялся оттаскивать от Алёны. А та посмотрела на меня и сказала насмешливо:

– Лучшие друзья парней – это их матери, правда, Стас?

Тут Зойка совсем озверела. Мне с трудом удалось её увести. Уже закрывая дверь в комнату, я услышал из коридора:

– Асталависта, беби!

– Ну и тварь! – возмущалась Зойка. – Вот для чего она устроила этот спектакль, а?

– Да успокойся, Зой… что там она устроила… Томка с Генкой сами с этим разберутся, – успокаивал её я.

– А ты чего это её защищаешь? – подозрительно спросила Зойка. – Может, она и твою «рыбку» уже попробовала?

Так произошёл первый скандал в нашем «общежитии».

До конца ноября мы снарядили ещё несколько экспедиций по окрестностям. Побывали снова в части, на этот раз загрузили полный багажник лекарств. Съездили на элеватор и на товарные склады ближе к райцентру.

Во время одной из экспедиций возле леса заметили удивительную белую лисицу. Долго удивлялись этакому диву, пока меня не осенило:

– Да это же песец!

– Откуда у нас взяться песцу? – спросила Зойка, сидевшая справа.

– Ну кто же его знает? Но факт, песец это, полярная лиса.

– Неужто мигрируют?

– Похоже, на севере совсем плохо… ну смотри, если у нас уже к минус пятидесяти подбирается, то там сколько? Минус сто?

– Глядишь, так и белые медведи до нас доберутся…

– Дык если кормовая база найдётся, то доберутся. По логике, наши животные, видимо, откочевали на юг.

– Когда потеплеет, вернутся? – спросила Зойка.

– Когда? – покосился на неё я. – А когда потеплеет, Зоя?

– Ну вдруг? Мало ли? Может быть, Земля ещё вернётся на свою орбиту.

– Сомневаюсь. Пока мы улетаем всё дальше и дальше. Хорошо, если хоть на какой-то орбите в Солнечной системе останемся, а если совсем улетим? Тогда Земля, в конце концов, остынет до температуры межзвёздного пространства, а это где-то минус двести пятьдесят…

– А если останемся в Солнечной системе?

– Ну это смотря где. Например на Европе – это спутник Юпитера – минус сто пятьдесят.

– Ого! Так холодно?

– Это ещё не холодно, Зоя. Это на Европе тропики. В полярных областях минус двести…

– Ладно, – буркнула Зойка. – Едь давай.

К Новому году нам пришлось ставить в домах дополнительные печки. Особенно холодно стало в доме, где жили Денис с Артёмом и четыре девушки, так как он был обложен утеплителем только наполовину. В какой-то момент температура в нём опустилась ниже десяти градусов, и они подтапливали там электрообогревателем.

Дров у нас было очень много, однако они сжигали кислород в домах, поэтому с двумя печками было тепло, но душно. А дышать, к слову, и на улице было тяжеловато. Тогда Витя вспомнил, что в части были баллоны с кислородом. Генка загорелся, и мы снова поехали. По пути я пошутил:

– Сколько мы туда искатали бензина, нам легче было бы там поселиться, ёлы-палы.

Генка посмотрел на меня и ничего не сказал. Несколько баллонов с кислородом погрузили на прицеп, Генка залез в кабину трактора, и мы потихоньку отправились обратно. Трогаясь, он сказал:

– Ты прав, Стас, нам здесь жить было бы неплохо… – он сделал ударение на «нам», и я его понял.

Морозы стояли такие, что резало глаза, особенно при ветре, даже слабом. Глазные яблоки воспалялись, чесались и как будто высыхали. Однажды Генка привёз пару десятков очков для плавания, они плотно прилегали к коже, и глазам на морозе в них было намного комфортнее, правда, за счёт видимости.

Между тем, нас ждал ещё один космический сюрприз. Числа пятого декабря Томка, глядя в окно, закричала:

– Немезида падает на нас!

Мы все ошалели и подбежали к ней. Томка показывала пальцем в окно и кричала:

– Смотрите, какая она огромная! Она упадёт на нас и всех сожжёт!

Бросившись к окну, мы, действительно, увидели красный диск, который был намного больше красной звезды, к которой мы уже привыкли и не обращали на неё особого внимания.

– Кошмар какой, – ошарашенно запричитала Зойка. – Но когда она успела так вырасти? Ведь ещё вчера была намного меньше… Неужели мы правда на неё падаем?

Нас охватило отчаяние.

– Интересно, хоть до Нового года доживём? – обречённо спросил Генка и посмотрел на меня. – Ты у нас астроном, что скажешь?

– Скажу, что Немезида сейчас должна быть на другой стороне небосвода, – растерянно сказал я.

Я прошёл к противоположному окну и выглянул в него. Немезида висела ровно на том месте, где я и ожидал.

– Да вот она, Немезида, – сказал я.

Вся компания кинулась ко мне. Убедившись, что наша звезда, действительно, нашлась, и размер её не изменился, они немного успокоились, но тут же спохватились:

– А там что за звезда?

– А там… – они все смотрели на меня с надеждой, как будто я был, как минимум, академиком. – Там что-то ещё, – ответил я.

Похоже, я их разочаровал.

– А мы на это «что-то ещё» можем упасть? – спросил Генка.

Я молчал.

– Ну какой из тебя астроном, – махнул рукой Генка, и тут меня осенило.

– Так это же Марс! Похоже, мы приближаемся к его орбите!

Да, это был Марс, олицетворявший бога войны древних эллинов. С каждым днём размер его увеличивался и к Новому году достиг почти полной Луны. Буровато-красный свет, которым он освещал ночью наши комнаты, делал всё таинственным и мрачным. В бинокль мы могли различить на нём равнины, горы, знаменитые каналы. В учебнике астрономии я вычитал всё, что мог, о географии красной планеты и теперь проводил по ней экскурсии.

Марс восходил по ночам, и мы всё ещё опасались, что врежемся в него, но в то же время зачарованно смотрели на него каждый вечер. Непривычно было видеть в небе две луны – одну обычную, серебристую, и вторую – красную, быстро двигающуюся по небосводу.

Новый год мы решили отметить все вместе. У нас было довольно много водки и красного вина, а вот с «Шампанским» возникли сложности. Девчонки молчали, но понятно было, что Новый год без «Шампанского» теряет часть своего шарма.

И тогда Артём притащил с нашего склада разных вещей сифон и коробку с баллончиками. Мы поняли его без слов.

– Молодец, Артёмка! – похвалил его Егорыч. – И где ты только его отыскал!

Тридцать первого декабря утром мы залили в сифон красное полусладкое вино и вставили баллончик. Раздался сипящий звук, означающий, что углекислый газ пошёл внутрь, и через несколько секунд наше самопальное «шампанское» было готово.

– Попробуем? – подмигнул Генка.

И мы за десять минут усидели первую порцию на четверых.

– Неплохо. Только что красное, – довольно сказал Артём.

– Давайте сделаем белое, – сказал Генка.

И мы налили в сифон «Ркацители».

– Уххх! Вырви глаз! – скривился Егорыч после пробы.

– А если добавить сахара? – предложил я.

Добавили сахара. Кислятину перебить не удалось.

Так мы экспериментировали около часа и все четверо изрядно накидались. В конце концов остановились на варианте с красным полусладким.

– Жаль, сифон только один, – сказал Артём. – Придётся на ходу газировать.

Стол накрывали в гостиной, а в соседней комнате Генка подвесил к потолку медную трубу, чтобы лупить по ней в полночь молотком, изображая куранты.

Около десяти вечера, как принято, сели провожать уходящий год. Столы поставили буквой «Т», как на свадьбе. Было тесновато, но Таисия Прокофьевна и дед Мазай не собирались даже дожидаться Нового года, а Егорыч планировал уйти спать сразу после полуночи.

Перед самым застольем Генка и Артём с таинственным видом повесили на стену большой телевизор и воткнули в USB-вход флешку. Когда за столом наговорились, они перемигнулись и включили экран. На флешке оказались записи старых концертов «Песня года» и несколько советских фильмов.

– Что включаем? – спросил Генка.

Народ проголосовал за музыку. За столом стоял весёлый гомон. После напряжения последних месяцев нам всем хотелось расслабиться и забыться. Поэтому вино и водка лились рекой, звучали тосты, поздравления и пожелания.

В полночь, когда Генка стал бить молотком по своей трубе, я взял сифон и разлил из него девушкам нашего импровизированного «шампанского».

– Как вы до этого додумались? – удивилась девушка по имени Василиса.

– Это он во всём виноват, – показал я на Артёма. Тот сидел уже изрядно пьяненький и глупо улыбался. Василиса улыбнулась ему в ответ. Артём, воодушевился, пересел к ней и начал токовать.

Артёму было лет двадцать с небольшим, он у нас был самым молодым. Частенько он присоединялся ко мне, когда я чертил на бумаге макеты будущих электростанций и, случалось, давал очень удачные советы. У него был явный математический склад ума. Кроме того, казалось, он прочёл всю мировую литературу. Коллекция книг на его смартфоне была просто колоссальной. Как-то раз я спросил у него, откуда он всё это набрал.

– Был когда-то такой литературный портал… – ответил Артём. – Торренты накачал. Разную левоту поудалял, осталась, в основном, классика.

– А учебники по энергетике у тебя там есть? – спросил я. – По физике, может быть?

– Вряд ли, – сказал Артём. – Но я посмотрю.

Василиса была из тех девушек, которых бандиты захватили последними. Она успела испытать на себе «инструктаж» Черновола, но вообще пробыла в плену всего четыре дня, её не успели сломать как Людмилу, потерявшую в результате нападения всех близких и в немалой степени лишившейся самоуважения. Василиса была жизнерадостной и весёлой, с самого начала она привлекла к себе внимание, но тактично уклонялась от ухаживаний. Она жила в соседнем доме, деля комнату с двумя другими девушками – Катериной и Полиной. Ещё одна, Марина, практически сразу сошлась с Денисом и поселилась с ним в отдельной комнате, Артёму же пришлось перебраться в проходную гостиную, через которую день и ночь бегали все обитатели этой коммуналки.

И вот сегодня всё шло к тому, что к Артёму в его проходную комнату переселится недотрога Василиса. Наша колония образовывала семьи. И это, вроде бы, было хорошей тенденцией. Но у нас оставалось три «лишних» девушки, и это могло создать ненужное напряжение в обществе, привыкшем к моногамным отношениям. Особенно меня тревожила Алёна, которую я не раз уже видел выходящей из «мужских» комнат. А однажды из комнаты, которую Алёна делила с Людой, выходил Генка. Когда я попытался расспросить его, что он там делал, Генка только отмахнулся. Со мной Алёна тоже флиртовала, но Зойка была настроена решительно, и в конце концов, я, похоже, был исключён из списка потенциальных «женихов».

У Алёны была привычка разговаривать фразами из фильмов. Казалось, что на все случаи жизни у неё припасены пара цитат. Иногда получалось довольно уместно и почти всегда смешно. Она легко сближалась с людьми, легко и расставалась. Денис, который учился с ней в пензенской школе с первого класса, рассказывал, что после школы Алёна куда-то пропала, и только спустя год он узнал, что она живёт в Москве и работает в модельном агентстве. Алёна звонила ему несколько раз, чтобы попросить денег взаймы… впрочем, никогда не возвращала. Она появилась в Пензе незадолго до катастрофы, чтобы продать квартиру, оставшуюся от родителей. В день, когда объявили о Немезиде, она как раз получила деньги и вскоре явилась с ними к Денису, пообещав «всю эту кучу» за то, чтобы он отвёз её в Сочи или Геленджик. Денис отговорил её от немедленной поездки, свозив полюбоваться на многокилометровую пробку. Следующие два месяца Денис иначе как «медовыми» не называл. В середине октября они отправились в путь. По пути встретили на обочине Марину, которая не знала, как ей выбраться из опустевшего города и взяли её с собой. Ну а потом была остановка у «военного патруля» и плен, из которого мы их освободили через несколько дней.

Часов после трёх все стали расходиться по своим комнаткам. Наши дома были соединены между собой как вагоны в поезде. Ушли и Артём с Василисой, а Катя с Полиной пошептались и остались с нами праздновать. Генка поставил какую-то старую комедию, и все болтали, вполглаза глядя на экран.

– А почему мы раньше не смотрели здесь кино? – спросила Полина.

– Раньше у нас телевизор был, а кина не было, – ответил изрядно захмелевший Генка. – Эту флешку и ещё несколько я нашёл в штабе в столе адъютанта, когда ездил туда в последний раз. Похоже, он впопыхах забыл их, зато у нас теперь неплохая фильмотека.

К этому времени нас осталось восемь. Вдоль верхней планки буквы «Т» сидели мы с Зойкой и Генка с Тамарой. Алёна и Люда сидели с одной стороны «ножки», а Катерина с Полиной – с другой.

– Давайте хотя бы раз в неделю собираться так и смотреть что-нибудь вместе, – вдруг сказала Люда. – Пусть у нас будет кинотеатр как раньше.

Людмила жила с нами в одном доме, но оставалась замкнутой и необщительной. Не могла её разговорить даже Алёна, которая обычно за словом в карман не лезла. Люда участвовала во всех работах по дому, но, если и говорила, то коротко, а при первой возможности уходила в комнату. Мы понимали её состояние и не приставали к ней с разговорами, не пытались лезть в душу, ждали, когда она оттает сама.

– А что? Нормалёк, – сказал Генка. – Как это… культурно-массовая работа? Люда, давай ты у нас возьмёшься курировать эту область?

Людмила, услышав это, неожиданно разулыбалась.

– Культмассовый? Это ведь мой профиль, я закончила факультет культуры и искусств. Можно сказать, массовик-затейник, – она рассмеялась. – Буду вас развлекать. Спляшу, спою…

– Плясать необязательно, – сказал Генка, – а вот как-то организовывать досуг… мы в свободное время только и умеем, что спать или водку пить.

Мы стали поддерживать Генку. И не столько из-за того, что нам был нужен какой-то досуг, сколько из-за желания чем-то занять поникшую, как осенняя трава, Люду.

В конце концов, её уговорили, и для начала она согласилась после Нового года проштудировать содержимое всех флешек, которые пока хранились у Генки. Из той же воинской части мы уже давно привезли компьютер с установленной операционной системой Ubuntu. Он был мало востребован нами из-за постоянной занятости и отсутствия желания вникать в незнакомый софт. Было решено с первого января передать его во владение Людмиле. А в помощь ей тут же определили Витю, который спал и знать не ведал, что без него его женили, причём, как выяснилось позже, и в прямом смысле тоже. На Витю выбор пал только потому, что как-то в разговоре промелькнуло, что он знаком с этой «убунтой». Или не только поэтому.

Встреча первого Нового года на несущейся в космическую бездну Земле закончилась.

Подводя итоги этих нескольких месяцев с середины августа, можно сказать, что в целом мы приспособились к изменяющимся условиям: наши жилища были согреты, освещены, у нас были достаточные запасы продуктов. К тому же мы сумели оперативно организовать поступление свежих овощей, сохранили кур и коз, которые уже обеспечивали нас молоком и яйцами. У нас был более или менее налажен быт, мы научились отдыхать в новых условиях… и перестали бояться.

Уже после Нового года выяснилось, что нашу коммуну ждёт пополнение: Зойка объявила мне, что… ждёт ребёнка примерно к лету. Точнее, к летним месяцам. Это известие меня очень взволновало, я тут же начал бегать по нашим складам в поисках вещей для новорождённых, но ничего не нашёл. Егорыч, который у нас отвечал за всю хозяйственную часть, спросил, чего я мечусь, и я рассказал ему. Он одобрительно покачал головой, но сказал, что нет, ничего для детворы в его закромах не найдётся.

– Не волнуйся, всё наживём для-ради, – сказал он и похлопал меня по плечу.

В первой декаде января Марс в небе достиг своего максимального размера – чуть больше диска Луны, а со второй декады стал уменьшаться и к середине февраля снова превратился в звезду – более яркую, чем мы привыкли в прошлые времена, но бинокль уже не помогал разглядеть на нём подробности рельефа. Земля пролетела орбиту Марса и продолжала удаляться от Солнца. А у нас возникла новая фобия.

– Что там дальше, за Марсом? – спросил меня за общим ужином Витя.

– Следующая станция – орбита Юпитера, – ответил я.

Зойка охнула.

– Он же самый большой! Он же нас притянет!

– Зоя, не паникуй, рано, – подмигнул я. – Нам до него лететь два года. Точнее, не до него, а до его орбиты. Сам Юпитер может в это время оказаться в противоположной части эклиптики. То есть очень-очень далеко. Он проходит один круг по своей орбите за двенадцать наших лет. Грубо говоря, наш год – его месяц.

Однако мои объяснения особого толка не возымели. С тех пор тема «огромного» Юпитера стала постоянной на кухне. Девочки и охали, и ахали, причитая – неужели Бог такое допустит? а иногда к ним присоединялись и некоторые мальчики, которые как ни храбрились, не могли скрыть своей настороженности.

Между тем, к середине февраля похолодало до минус семидесяти пяти, стало ветрено, и мы избегали выходить на улицу, так как всего за десять минут можно было отморозить кожу. Таисия Прокофьевна извлекла откуда-то клубки шерсти и засела за вязание тёплых варежек в два слоя. Варежки получались очень тёплыми, и пару раз в неделю она одаривала ими очередных везунчиков. От мороза стали дохнуть курочки, пришлось перевести их на ферму, где соорудили пару загонов.

За окном больше не становилось светло. В полдень, даже при чистом небе, было как в сумерках, повсюду блестели звёзды.

В самом конце февраля Генка вдруг забредил прудом.

– У нас рыба холодноводная, – говорил он. – Много тепла не надо, выкопать бы небольшой прудик, да запустить туда хоть карасей.

На все возражения он отвечал одно:

– Речка до дна промёрзнет, останемся без рыбы навсегда…

И началась работа. Генка выбрал дом за тем, где жили Артём с Василисой и компания. У Артёма с Василисой, кстати, дела шли на лад, с той самой новогодней ночи они были неразлучны, и Катя с Полиной уступили им свою комнату, перебравшись в проходную гостиную с условием, что им там соорудят ширму.

Предстояло выкопать небольшой котлованчик глубиной метра четыре, чтобы добраться до глиноносного слоя и углубиться в него хотя бы метра на два. Почва промёрзла на целый метр в глубину, поэтому сначала мы установили в доме аж четыре печки, чтобы протопить его.

В течение недели Денис и Артём отогревали почву, в том числе, и паяльными лампами. Затем мы принялись копать пруд, частично вынося почву на наши две фермы, а частично – за забор.

Затем всем населением стали носить туда снег. На эту работу ушло почти три недели. После этого мы отправились бурить лунки. Однако лёд был уже в метр толщиной, мы долбили его ломами, лили кипяток, плавили паяльными лампами. В итоге вместо лунок получились две воронки диаметром сверху сантиметров по семьдесят, а внизу как раз на бур.

Рыба была сонной, клевала плохо. Нарядившись в сорок одёжек, замотав лицо и руки всем, чем только было возможно, мы с трудом за день наловили два десятка карасей и краснопёрок и каждого тут же несли в ведре с тёплой водой в пруд. Согретая до тридцати градусов вода прямо на глазах покрывалась коркой льда.

Баграми натаскали из толщи воды водорослей, которыми так же заселили наш водоём.

К пруду вести прудовое хозяйство переселились Артём с Василисой, а Катя с Полиной вернулись в свою комнату. Артём оказался заядлым аквариумистом, поэтому кое-что о рыбах знал. В доме они заняли единственную оставшуюся комнату. Забот у них было немного, но проблема была в том, что холодноводной рыбе, как объяснял Артём, нужна будет смена сезонов. То есть раз в полгода им было необходимо устраивать хотя бы короткую зиму. Это означало, что жилую площадь и помещение с прудом иногда предстояло отапливать в разных режимах.