Читать книгу Линия крови - Алексей Ефимов - Страница 6

После ночи, проведенной у Димы, боль в животе утихла, но Ника знала, что скоро она вернется. Боль всегда возвращается. «Придешь сегодня?» – спросил Дима у порога, глядя на Нику без надежды, с предчувствием ответа. «Нет, – честно сказала она. – Дела вечером». «Завтра тоже дела?» – Он произнес это почти утвердительно. «Насчет завтра пока не знаю. Позвоню». – Она оставила ему надежду, справедливо решив, что так будет лучше, и он принял эту надежду из ее горько-сладких уст – что еще ему оставалось? Рано или поздно она придет. Он нужен ей, а она – ему.

В ее смартфоне – зашифрованный файл с детализацией звонков Логинова, а также данные о владелице «Крузера» с госномером А 666 ВА 77. Полина Бессонова, гражданка России двадцати восьми лет отроду, зарегистрирована в Центральном административном округе Москвы, у Чистых прудов. Хорошее место. Хорошая машина. Нехороший дом в Тарасовке?

Теперь у Ники Корневой тоже есть дом в Тарасовке. Вчера всё оформили. Хозяйка, тучная энергичная женщина, приехала через пять минут после звонка, с соседней улицы. Она тоже не поверила своему счастью, когда Ника, бегло осмотрев требующий ремонта домик, в комплекте с баней и уличным туалетом, подписала договор, внесла залог и плату за месяц. «Здесь жил мой папа, – сказала женщина. – Умер в августе. Умеете топить печку?» – «Нет. Научите?» В глазах хозяйки она увидела вопрос: «Тебе точно это нужно, милая? Зачем тебе сюда?» – но хозяйка промолчала. Тридцать тысяч в месяц на дороге не валяются. «Научу, – сказала женщина. – Если что, я рядом, звоните по любым вопросам».

Ударили по рукам. Вместе истопили печь. Потом хозяйка уехала, а Ника осталась одна в доме, со связкой ключей и обещанием приехать к Диме. Обещание она выполнила. Приехала. Совершила взаимовыгодный обмен. Теперь пора обратно в Тарасовку, в дачный домик с удобствами на улице, к излучине реки Клязьма, куда люди в черных пальто приезжают на машине с номером 666.

Боль в животе усиливается. Надо успокоиться, подумать о чем-то другом, не дразнить тех, что внутри, прожорливых тварей, требующих пищи. Ей нечего им дать. Пока нечего.

Переключимся на погоду.

Сегодня хорошая пасмурная погода. Солнца нет, но и дождя – тоже, ночью подморозило, а сейчас столбик термометра поднялся чуть выше нуля, и на том спасибо. На часах шестнадцать десять. День давно прошел апогей. Короткий осенний день. Скоро вечер. Потом длинная осенняя ночь. Она проведет эту ночь в Тарасовке, с пользой для дела, и удобства на улице ее не пугают. Ее вообще ничего не пугает.

Между тем боль в животе нарастает. Подступает чувство сродни сексуальному желанию, тяжелому, почти непреодолимому, нездоровому, – можно терпеть его какое-то время, но потом все равно сдаешься и делаешь как оно велит.

Вот и Тарасовка.

Навигатор ведет к местному продуктовому магазинчику. Ей много не надо – хлеб, воду, каких-нибудь овощей, чего-нибудь к чаю. Деревенская идиллия. Может, истопить баньку, позвать местных мужичков да гульнуть как следует?

Накатывая волной жара и боли снизу вверх, темное, тяжелое возбуждение, смешанное с иным темным желанием, не оставляет ей выбора. Почему бы и впрямь не истопить баньку?

Магазин соседствует с рынком, где есть всё: запчасти, стройматериалы, сантехника, велосипеды, – и выбор в нем невелик. Много алкоголя, мало еды. У стеллажа с огненной водой толкутся двое субъектов подозрительной, как принято говорить, наружности – не испитые, но спивающиеся, не старые, не молодые, с недобрыми мутными глазами – не те, с кем хочется встретиться в темной подворотне, когда рядом нет того, кто может тебя защитить.

«Будут цепляться, – решила Ника. – Что ж, значит, судьба такая».

Субъекты следили за ней не стесняясь, приклеившись к ней недобрыми глазами, – а она не смотрела на них, но чувствовала их.

Они вышли на улицу первыми. Она вышла через несколько минут после них, в ранние октябрьские сумерки, и не удивилась, увидев их.

Они ждали ее.

– Привет, красавица, – сказал один из них, закуривая. – Что-то я тебя здесь не видел. Не местная?

– Нет. – Ника заглянула в мутные липкие глаза. – Как тебя зовут?

– Жека.

– Жека, отойди, пожалуйста, дай пройти.

Она знала, что он не отойдет, и знала, что будет дальше, а он тоже думал, что знает, но на самом деле не знал.

– Поехали с нами, – сказал Жека. – Выпьем, пообщаемся. Мы поллитру взяли.

Он стоял перед ней и дышал на нее смесью перегара и вони гнилых зубов. Его товарищ стоял рядом, противно ухмыляясь, с сигаретой меж синих от наколок пальцев.

– Ребята, мне надо пройти к машине, – сказала Ника.

– Проход платный, – сказал Жека. – Платят там. – Он махнул головой в сторону ржавой «Газели».

– Сможешь взять плату-то? – спросила она.

– Хочешь проверить?

– Да.

– Идем.

Они пошли к «Газели»: Жека впереди, Ника за ним, товарищ Жеки – за Никой.

В таком порядке и залезли в «Газель».

– Будешь водку? – спросил Жека у Ники, расположившись на рваных сиденьях в торце «Газели». – Для расслабления.

– У меня мало времени, – сказала она. – Надевай.

Она бросила ему презерватив.

Глядя на нее снизу вверх удивленно и недоверчиво, Жека расстегнул свои джинсы не первой свежести, спустил их до колен, и Ника увидела, что он пока не готов брать плату.

– У тебя пять минут, – сказала она. – Потом сделка отменяется.

– Не так быстро, красавица, – товарищ Жеки тоже расстегнул джинсы. – Ртом поработай, язычком. Не гони лошадок, а?

Он качнул пенисом, от которого разило по-бомжатски.

– Мыться не пробовал? – спросила Ника.

– Пробовал. Снова чернею, – гоготнул товарищ Жеки.

– Тогда сам себя ублажи. Язычком. Или друг друга.

– Сука ты, – перекосило товарища Жеки. – Щас я тебя ублажу.

Он угрожающе надвинулся на Нику – как был, со спущенными ниже колен джинсами, – и запах грязного тела залепил ей ноздри, в то время как Жека тоже встал со своего места, тоже со спущенными джинсами, и надвинулся на нее с другой стороны.

В руке Жека держал нож-бабочку.

– Не дергайся, сучка, – сказал он. – Сама пришла – заднюю теперь включаешь? Не по-людски, да?

– Ладно, ребят, – сказала Ника. – Продолжим. – С этими словами она взяла товарища Жеки за член, спокойно, без выраженной брезгливости. – Так лучше?

– Нож убери, – сказала она Жеке.

Тот убрал нож.

– Так, сучка, да, – понравилось товарищу Жеки. – Давай, губками его теперь.

Это было последнее, что он успел сказать.

Сжав его орган, Ника ударила его головой в переносицу.

Потом она пнула Жеку между ног, а через секунду завернула ему руку за спину, и что-то хрустнуло в этой руке.

– А-а-а, падла! – взвыл Жека.

Его окровавленный товарищ бросился на Нику.

В следующее мгновение он увидел перед лицом нож с пятнадцатисантиметровым лезвием.

Чирк! – лезвие прошло по плечу, разрезав куртку, майку и кожу.

Крови стало еще больше.

Жека орал от боли. Потом стало больнее, когда Ника ударила его кулаком в кадык. Разинув рот, он кулем отлетел на задние сиденья, и там и остался, не в силах ни выдохнуть, ни вдохнуть.

Оттолкнув товарища Жеки, Ника выскочила из «Газели» и крикнула тем, кто внутри:

– Вылезете – убью! —

И задвинула ржавую дверь.

Бум!

Внутри орали, матерились, но дверь не открывали. Нож с пятнадцатисантиметровым лезвием был веским аргументом.

Через минуту Ника выехала со стоянки.

«Do what thou wilt shall be the whole of the Law».

Она сделала то, что следовало сделать.

Вспотевшая и возбужденная, грязная, но как бы очистившаяся, теперь она улыбалась дикой улыбкой и ехала прочь от того места, где ее прошлое вернулось в настоящее, чтобы она смогла его изменить. В Ангарске она не могла ничего изменить. Ее насиловали и били. Сегодня била она.

По телу проходили судороги – словно от тока или оргазма – и прогорклый мужской запах на ее коже, отвратительный, тошнотворный, был сейчас по-своему приятен. Так пахнет член насильника, который она могла бы отрезать одним движением, если бы захотела. Это вам за Ангарск. За боль на грязном бетонном полу. За демонов, с которыми я живу.

Боль ушла. Демоны получили свое.

Хорошо, когда нет боли. Боль помогает чувствовать себя по-настоящему живой и как бы сближает с реальностью, с твоим собственным телом, – но человеку свойственно стремление избавиться от боли. Никто не любит боль, но она нужна, чтобы знать, что такое отсутствие боли. Боль нужна, чтобы помнить, когда хочешь забыть.

Ника подъехала к дому.

«Крузер» с номером 666 стоял на прежнем месте, а рядом стоял черный седан «БМВ», тоже с тремя шестерками на номерном знаке. С деньгами у них все в порядке, такие машины и номера даром не дают.

К этому времени стемнело. Улица не освещалась, и окна домов по обе ее стороны желтели как редкие зубы в черной пасти чудовища. Погожим летним днем здесь мило и уютно, на улочке у излучины реки, с травкой и деревцами, с цветочками в палисадниках, но сейчас, в конце октября, холодным мокрым вечером, в преддверии ночи, без солнца и зелени, в чужом доме, – не уютно, а… тревожно? В доме пар изо рта. Пахнет нежилым. Пыльно. Не истопить ли печку? Может, и баньку? Почему бы и нет, пусть и без бонуса в виде местных мужичков. Мужички уже были, хватит на сегодня. Ей не требуются мужчины, чтобы закончить начатое.

Бум-бум-бум!

Стук в дверь.

Мгновенным движением выхватив нож из сумочки, она притихла и стала вслушиваться в тишину, с напряжением в мускулах и нервах. Она слушала с этой стороны, а кто-то слушал с другой.

Бум-бум-бум!

Снова постучали.

– Есть кто-нибудь живой? – раздался голос за дверью. – Соседи.

Сунув нож за ремень джинсов сзади, Ника открыла дверь.

За дверью стоял Николай Логинов. В черном пальто нараспашку, с зачесанными назад темными волосами, с вежливой прохладной полуулыбкой на губах. Не нужно было обладать каким-то особенным воображением, чтобы представить, как он убивает Олю.

Рядом с ним стояла темноволосая красивая женщина, та самая, тоже в черном пальто.

– Здравствуйте, – сказал Николай. – Мы соседи, через дом от вас. У вас не найдется бинта? Подруга сильно порезалась, а у нас даже аптечек в машинах нет.

– У меня есть, – сказала Ника.

Она взяла из сумочки бинт и гемостатический гель. Протянула женщине.

– Намажьте и забинтуйте, – сказала она.

Перехватив удивленный взгляд женщины в черном, она прибавила:

– У меня медленно сворачивается кровь, это моя аптечка, – сказала она.

Она не могла сказать им правду. Та, которая наносит себе порезы, пытаясь избавиться от боли иного рода, не может быть признана нормальной по среднестатистическим меркам.

Возможно, гостья почувствовала фальшь в ее легенде, увидела что-то своими темными цыганскими глазами в глубине ее глаз, под слоем лжи, на дне, – но Ника тут же отбросила эту мысль, на всякий случай. Какая разница?

– Полина, – представилась женщина. – Вы недавно тут? Здесь долго никто не жил.

– Вероника. Я вчера сняла этот дом, хочу пожить за городом. Тружусь на удаленке.

– Хотите к нам в гости? – спросила Полина. – Нужно налаживать соседские связи. У нас есть виски и много чего еще.

Логинов бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал.

– С удовольствием, – сказала Ника. – Она улыбнулась Логинову, но он не ответил на улыбку. – Спасибо за приглашение.

– Тогда идемте, – сказала Полина.

Они вышли на улицу. Улучив момент, Ника вынула нож из-за пояса и положила в сумочку.

Сзади послышался шум автомобиля.

Еще не обернувшись, Ника поняла, что это за машина. «Газель» Жеки и его немытого вонючего товарища.

Затормозив с противным скрипом в трех метрах от них, «Газель» слепила их желтым светом фар и гремела на всю округу через дыры в выхлопной системе. Потом водитель заглушил двигатель.

Из машины вышли старые знакомые Ники и еще двое новеньких. Жека подвесил сломанную руку на какой-то тряпке, перекинутой через шею, а нос его приятеля распух и под глазами расплылись синяки. В руках приятель держал монтировку. Новенькие были из тех же слоев общества, оба с ножами.

– Сучка, мы тебя нашли, – прошипел Жека. – Думала, просто так свалишь? Ты кто такая на хрен, а?

– А ты кто такой? – сказала спокойно Полина. – Похож на избитого мудака. Кто тебя так?

– Я, – сказала Ника.

Логинов и Полина смотрели на нее, а она смотрела на Жеку сотоварищи, которые двинулись к ним как четверка вооруженных зомби из фильма ужасов.

Логинов усмехнулся:

– Вас избила девушка, а вам все мало?

С этими словами он пошел навстречу четверке из «Газели».

Ника пошла следом.

Через два шага Логинов вынул из-под пальто пистолет и выстрелил в Жеку.

Попал в грудь.

Отлетев на пару метров, Жека упал на гравий и через несколько секунд, с задержкой, заорал во все горло, корчась как червяк, которого разрезали пополам.

– Это травмат, – сказал Логинов. – Но в доме есть ружье. Сходить за ним, или вы и так всё поняли?

Товарищи Жеки поняли. Атака зомби захлебнулась. Подхватив под мышки поверженного матерящегося приятеля, они вернулись в «Газель» и убрались восвояси задним ходом.

– Вероника, расскажешь, как всё было? – спросила Полина. – Я тоже так хочу.

Они пошли дальше.

– Запишись в секцию рукопашного боя и тренируйся каждый день в течение нескольких лет. Потом сможешь также.

– Должен быть стимул, – сказала Полина. – У тебя он, видимо, был.

– Да.

Больше Ника ничего не сказала.

Открыв чипом электрозамок на двери в высокой железной ограде, Логинов вошел внутрь, и Полина с Никой вошли следом.

– Добро пожаловать, – сказала Полина. – Тебе у нас понравится, мы с тобой одной крови.