Читать книгу Танцующая среди львов - Алексей Евстигнеев - Страница 5

Как-то раз Василий приехал в Москву. Нужно было увидеться с отцом, поговорить о ремонте в квартире. Договорились обо всём быстро: организационные хлопоты отец брал на себя, Василию оставалось только «достать» дефицитную плитку для ванной комнаты, красивые обои да импортную краску.

– Ты молодой, красивый, – сказал отец. – Тебе девчонки в главке вмиг всё сделают. Позвонят кому надо, пообещают билеты в первый ряд на новое представление. Да ты сам знаешь. Мне туда соваться уже смысла нет, староват я для таких дел.

Василий рассмеялся:

– Если узнает Виолетта, на какие дела ты меня подбиваешь, она и мне голову оторвёт, и тебе заодно.

– Если обоим оторвёт, не страшно, – философски заметил отец. – Да я ведь тебя ни о чём плохом не прошу. Одной улыбнёшься, другой анекдот расскажешь – вот и всё. Ниже спины их гладить не надо. А то ведь одной понравится, а другая шарахнет дыроколом по голове, подумаешь, лучше бы Виолетка эту голову оторвала.

Он достал из-под стола двухпудовую гирю и начал медленно поднимать её и опускать, то держа за рукоятку, то поставив на ладонь.

– Пап, не тяжело тяжести таскать до сих пор? – поинтересовался сын. –У тебя ведь уже были пару раз проблемы с седалищным нервом. Будешь снова ночами не спать и таблетки есть горстями.

Отец легко перекинул гирю с одной ладони на другую.

– Без движения ещё хуже, – заметил он. – Тебе-то как без акробатики? Не надоело за собачками жены бегать?

– Пап, у нас здоровенные собачищи! – обиделся Василий. – С ними тоже намаешься не меньше, чем с твоей гирей. Вон, Рекс недавно забастовал, не хочет работать – и всё тут! Пришлось заставлять, а он взял и проявил характер.

Василий показал руку, на которой был отчётливо виден не полностью заживший укус собачьих клыков.

– Смотри аккуратней. Меня мои железяки хотя бы не кусают, – усмехнулся Вольский-старший и пошёл в комнату, продолжая на ходу поднимать и опускать гирю.

Василий не стал долго тянуть с визитом в Союзгосцирк. Всё равно, приезжая в Москву, каждый цирковой артист заходил в знакомое здание на Пушечной улице в центре. Кому-то нужно было договориться о репетиционном периоде, кто-то шёл с просьбой пошить новые костюмы или изготовить реквизит, кто-то добивался внеочередного отпуска, да мало ли что. Директора и руководители цирковых программ просили, а иногда и требовали новые аттракционы и номера. И всем без исключения было интересно встретить коллег, поговорить, посплетничать, узнать новости.

Вначале семидесятых Союзгосцирк представлял из себя самую мощную цирковую организацию в мире. Официально она называлась Всесоюзное объединение государственных цирков. В неё входили все цирковые предприятия и учреждения на территории СССР, а также все артисты, режиссёры, музыканты, художники, администраторы, руководители и работники, общим числом более пятнадцати тысяч человек.

Но между собой цирковые называли Союзгосцирком именно здание на Пушечной, где размещалось руководство. И второе название ему дали – главк. А что, у всех были свои главки: и у производственников, и у военных, и у учёных. Вот и у цирковых он был.

Здесь принимались решения о создании новых цирковых номеров или обновлении старых. Здесь выделялись деньги на все хозяйственные нужды цирков и зарплаты всем сотрудникам. Здесь утверждались программы гастролей, в том числе и зарубежных.

В объединение входило больше шестидесяти цирков – тех, у которых были свои здания. Таких капитальных стационарных цирков не было ни в одной другой стране мира. И вообще специализированные цирковые здания во всём мире можно было по пальцам пересчитать. То есть в Советском Союзе их построили в десять раз больше, чем во всём остальном мире, дословно выполнив установку вождя мирового пролетариата «Из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк».

Но представления шли не только в капитальных строениях. Помимо этого, с апреля по октябрь по стране разъезжали шестнадцать передвижных цирков-шапито. Передвижки, как звали их артисты. А ещё было тринадцать зооцирков, так называемых зверинцев. И шесть дирекций, ответственных за организацию выступлений цирковых артистов, в их распоряжении находилось около пятидесяти коллективов со своими программами. И даже государственный ансамбль «Балет на льду» тоже был «под крылом» Союзгосцирка.

Василий быстро договорился с секретаршей генерального о краске, плитке и обоях, подарив ей шоколадку.

– Вась, я тебе сама могу подарить какую хочешь шоколадку, – засмеялась секретарша, принимая его подарок.

Она открыла перед ним ящик письменного стола, где уже лежало пять или шесть шоколадок. Однако ни одной шоколадки секретарша ему так и не подарила, а по-хозяйски добавила к своим трофеям новую плитку.

– Спасибо, – поблагодарил Василий. – Буду выступать в Москве – приходите на выступление.

– Ну да, конечно, – иронично скривила губы секретарша, – а то мне тут цирка мало.

Она помахала ему рукой и принялась что-то печатать на машинке. А Василий направился в отдел формирования программ.

В главке было несколько отделов и два управления. Одно из них называлось Управление формирования программ и эксплуатации цирков. В нём было три отдела: отдел формирования программ, отдел эксплуатации цирков и отдел эксплуатации передвижных предприятий. Управление со своими отделами располагалось на первом этаже здания. Когда-то всеми его делами занимался один отдел, в котором работал только один человек. Сейчас этот человек занимался только формированием программ, а хозяйственные задачи передал в другие отделы, но забот ему осталось всё равно немало.

Звали его Павел Леонтьевич Слухов. Своему делу он отдал полжизни. Этого нешумного человека знали абсолютно все артисты и старались поддерживать с ним хорошие отношения. Он в прямом смысле решал их судьбы – кого в какой цирк направить. Павел Леонтьевич был несравненным мастером по составлению графика так называемого циркового конвейера. Он старался не обижать артистов, учитывать их интересы и в то же время обеспечивать все цирки достойными программами. Он же занимался и планированием репетиционного периода, когда артисты готовили новые номера.

Павел Леонтьевич несколько раз был в гостях у Вольских, известных цирковых артистов, и Василия знал с детства. Поэтому, когда в дверь постучал и вошёл, улыбаясь, крепкий молодой человек, он искренне обрадовался.

– А, Вась, заходи! Какими судьбами? Вы же вроде сейчас в Куйбышеве выступаете? Если я ничего не путаю. А я никогда ничего не путаю.

– Здравствуйте, Павел Леонтьевич. Вот приехал на пару дней к отцу. Надо с ремонтом помочь.

– Отлично, молодец. Старшим надо помогать. Папе передавай привет. Ну, наверное, ещё что-то хочешь мне сказать, раз зашёл? Новый номер придумали? Нужно время на репетицию или что?

– Хочу заниматься львами или другими крупными хищниками. Опыт дрессировки у меня есть. Павел Леонтьевич, поддержите, пожалуйста, дайте мне львов, – без всяких предисловий выпалил Василий.

– Какой опыт?! – усмехнулся Павел Леонтьевич. – Собаки у каждого во дворе живут. Если ты занимался собаками, это не значит, что сможешь дрессировать хищных животных. Иди в кинологи, на границу, в милицию, пожалуйста!

Василий не отступал:

– Дрессировка – это закрепление условных рефлексов, закрепление навыков животных. Я с этим давно работаю, и у меня всё-таки есть опыт…

Слухов отмахнулся:

– У тебя нет династии, нет родных в этом деле, которые могли бы научить тебя работать. Таких примеров, чтобы без династии и сразу в дрессировщики, немного.

Василий не согласился:

– Как же? А прекрасная дрессировщица львов Ирина Бугримова? Никаких родственников! Спортсменка, пришла в цирк и затем стала дрессировщицей. Я тоже…

– Что ты тоже? – раздражённо перебил начальник отдела.

– Я спортсмен, акробат. Мне даже легче, я всё-таки из цирковой династии.

Павел Леонтьевич скептически скривился:

– Что акробат, что боксёр – льву всё равно, кого сожрать, а я после отвечай.

Василий не сдавался и наседал:

– А Маргарита Назарова? Она тоже была не из цирковой династии. Вообще пела и плясала, а потом пришла к хищникам.

– Ты перечисляешь женщин, – примирительно начал Павел Леонтьевич. – Им мужчины помогли стать теми, кем они стали.

Василий принял предложенный примирительный тон:

– Да, им помогли мужчины, не спорю, а мне поможет женщина.

– Кто? – спросил зам.

– Моя жена, – ответил Василий.

– И как она тебе поможет? – скептически прищурил глаз Павел Леонтьевич.

– Она верит в меня.

На следующее утро Василий улетел в Куйбышев, а вечером в тесном, скудно обставленном номере гостиницы Василий и Виолетта обсуждали разговор в Союзгосцирке.

– Всё-таки они согласились, – рассказывал Василий. – Правда, дали только одного львёнка. Его забраковали все дрессировщики, которым нужно пополнение. Место для подготовки определили в харьковском цирке. Там сейчас ремонт. В кассовом зале, сказали, можно пока репетировать. Это помещение будут отделывать в последнюю очередь, не в этом году и, может быть, даже не в следующем.

В Харькове находился филиал Всесоюзной дирекции по подготовке новых программ, аттракционов и номеров. Там же находились мастерские художественно-производственного комбината, где изготавливали реквизит. Именно в Харькове многие артисты в течение репетиционного периода создавали новые номера, но помещений не хватало, и дирекция временно использовала помещения цирка, который был закрыт на ремонт.

– А как же наш номер? – расстроенно напомнила Виолетта.

Муж сел поближе и приобнял её за плечо:

– Солнце моё, ты прекрасно обойдёшься без меня. Дрессировка собак – это твоё. Ты отлично справляешься. Я ведь совсем чуть-чуть тебе помогаю, а вынести на сцену реквизит сможет любой униформист.

Виолетта взорвалась:

– К черту любого униформиста! Ты мне нужен как муж. Ты мне нужен рядом с твоими здоровыми собаками. Кто будет с ними возиться? Я привыкла к своим маленьким.

Василий ответил:

– Большие псы знают своё дело прекрасно. Если сейчас я не использую этот шанс, второго не будет. Мне ясно сказали, если что-то сделаешь с этим львёнком, покажешь, что можешь работать, найдём тебе ещё несколько львят, будешь делать номер. Это шанс. Может быть, единственный шанс. Ты же знаешь, как я этого хочу.

Виолетта быстро успокоилась:

– Хорошо, моя радость, делай, как считаешь нужным. Я верю в тебя. У тебя всегда всё получается. Получится и на этот раз. Но когда меня пошлют на гастроли, я буду очень скучать.

Василий взял её за руку:

– Вот сделаю номер, и опять будем ездить на гастроли только вместе.

Жена опять сникла:

– Мы молоды. Гастроли, разлука, соблазны…

Василий улыбнулся:

– Никогда ни на одну женщину я не посмотрю так, как смотрю на тебя. Ни с одной я не буду разговаривать так, как с тобой. Мне нужна только ты.

Виолетта положила голову мужу на плечо:

– Ладно, свои люди, разберёмся.

– Что тут разбираться? – уверенно сказал Василий. – Мы будем жить с тобой долго и счастливо, и я буду дрессировать львов.

Через несколько дней Василий уехал в Харьков. Там он обратился к местному администратору, и тот без лишних разговоров выдал ему ключи от помещения кассы.

– Смотри, чтобы там чисто было. Животное всё-таки, хоть и маленькое.

– Всё будет нормально, – заверил Василий.

– И чтоб реквизит нам весь не сгрыз, – добавил администратор.

– Прослежу, – ещё раз убедительно кивнул Василий.

Обшарпанное помещение кассы было наполовину заставлено цирковой мебелью и реквизитом. У стены стоял роскошный, но изрядно протёртый кожаный диван, перекочевавший сюда из приёмной директора. Рядом – небольшой стол и стул. Возле дивана фанерный ящик средних размеров. В нём Василий хранил свои вещи. В таких ящиках перевозили цирковой реквизит. Многие известные цирковые фамилии подписывали ящики, чтобы все знали: это вещи Корниловых, это – Филатовых, а вон в том ящике – ещё чьи-то. Некоторые артисты рисовали на ящиках целые картины. Чаще всего это были сценки из цирковых номеров обладателей ящика. Кто-то вырезал из фанеры ажурные кружева, приклеивал эти наличники к ящику и раскрашивал их. Такой ящик впоследствии смотрелся как предмет старинной восточной мебели.

Свой ящик Василий нашёл среди реквизита. Он был пуст и, очевидно, когда-то использовался для перевозки вещей не отдельной династии, а общего реквизита. Витиеватыми буквами Василий написал на торце ящика «Вольские» и нарисовал льва. Так к Дуровым, Корниловым, Филатовым добавилась ещё одна династия дрессировщиков.

Львёнка нужно было кормить и дрессировать, и конечно, куда без этого, убирать за ним. А ещё с ним надо было разговаривать, чтобы он с младых когтей знал голос хозяина.

Василий кормил львёнка и разговаривал с ним:

– Ешь, поправляйся. Вроде неплохое мясо привозят. Только резать его столовым ножом я замучился. На рынок ходил сегодня. Хотел нормальный нож купить, да где там? Холодное оружие, говорят. А мне чем мясо резать? Один мясник вроде пообещал достать. Посмотрим. Только, говорит, покажи львёнка. Никогда, говорит, не видел. Придёт сегодня смотреть. Так что считай, у тебя сегодня премьера.

Львёнок слушал и ел.

В дверь постучали. Василий открыл. Зашёл крупный мужик лет тридцати пяти. Звали его Анатолий. Он работал мясником на местном рынке. Все друзья звали его Толик, и Василию его на рынке представили так же.

– Привет, дрессировщик, – сказал Толик.

– Здравствуй, Толик, – кивнул Василий.

Толик подошёл к львёнку и сел на корточки:

– Матерь божья, какая красота!

Василий кивнул. Мясник посмотрел на кость, которую грыз львёнок.

– Мясо-то у нас на рынке получше будет, – усмехнулся Толик.

Василий снова кивнул:

– Да, мясо цирк получает по безналичному расчёту. Так что какое есть, и этому рады.

Толик показал на миску крупным сильным пальцем:

– А чё такими большими кусками? Ему ж неудобно кушать.

Василий снисходительно заметил:

– Во-первых, он лев, хоть и маленький. С мясом как-нибудь разберётся. Во-вторых, нож нормальный не могу купить, а на кухню не набегаешься. Я ж на рынок приходил сегодня именно за ножом. Или забыл?

Толик на вопрос не ответил, но задал свой:

– Есть копейка?

– Что? – удивился Василий.

– Копейка, говорю, есть? Деньга такая, мелкая.

Василий пожал плечами:

– Зачем тебе?

Он порылся в кармане и достал пятикопеечную монету.

– Вот пятак. Годится?

Толик улыбнулся:

– Годится.

Он взял пятак, сунул в карман брюк. Достал из-за пазухи хороший мясницкий нож и протянул Василию.

– Некоторые говорят, ножи дарить нельзя, – дружелюбно сказал он, – поэтому я тебе его продам за пятак. Давай на всякий случай соблюдём примету. У тебя и так профессия опасная. Эта киска через год в комнату не влезет. Правильно я говорю?

Василий взял нож:

– Спасибо, друг! Да, львы быстро растут. А мне ещё троих привезти обещали. Писал во все инстанции, и вот наконец пришёл положительный ответ. А ещё через три месяца один старый дрессировщик уходит на пенсию и, по слухам, отдаст мне клетки.

Толик открыто улыбнулся:

– Значит, жизнь налаживается?

Василий согласно кивнул. Львёнок как раз закончил есть, подошёл к Василию и ткнулся ему в руки. Василий взял стек и поднял вверх.

– Оф! – скомандовал он.

Львёнок сел на задние лапы и поджал передние.

Толик восхищённо открыл рот и снова сел на корточки, рассматривая львёнка. Львёнок бойко подошёл к нему сбоку и ткнулся мордой прямо в оттопыренный боковой карман куртки.

Толик хлопнул себя по карману:

– Я ж гостинец не отдал!

Он достал из кармана свёрток. Развернул тряпку, затем бумагу. В свёртке оказался килограммовый кусок мяса.

Толик положил мясо перед львёнком.

– Вот. Самая лучшая шейка. И нож заодно попробуешь, – повернулся он к Василию.

– Он свою порцию уже съел сегодня, но ещё граммов триста, думаю, не во вред будет.

Василий отрезал новым ножом небольшой кусок.

Толик обрадовался, как ребёнок, когда львёнок принялся есть принесённое мясо:

– Конечно, лишний кусок мяса не помешает. Организм растёт – и хвост, и грива, как говорится. Чё-то я не то сказал? Да ладно.

В дверь громко постучали.

– Открыто! – крикнул Василий.

Вошёл сторож.

– Вась, к тебе пополнение прибыло. Ещё троих привезли.

Василий радостно вскочил. Он поймал львёнка, запустил его в помещение, откуда билетёры продавали билеты, когда касса работала, а сейчас здесь был временный вольер.

– Ну, пойдём принимать пополнение.

Они со сторожем вышли на улицу. За ними поспешил и Толик.

На площадке возле цирковой кассы ожидал грузовик. В его кузове стояла клетка, накрытая брезентом. Полог брезента был откинут, и в свете из открытой двери все увидели в клетке трёх молодых львов.

Толик обрадовался:

– Надо же, как удачно получилось! Думал, увижу одного львёнка, а увидел сразу четверых.

Молодые львы тыкались мордами в прутья клетки.

Василий показал на одного из них:

– У этого, самого большого, на груди складочки, как полоски. Он будто в тельняшке. Назову его Матрос.

Сторож поддержал тему:

– Тогда вон того нужно назвать Капитан, больно серьёзный.

Толик не удержался:

– А вон того, того, третьего, нужно назвать Боцманом. Пусть будет Боцман. Нормально же – Боцман?

Василий кивнул:

– Нормально. Пусть так и будет.

Хлопнула дверь кабины. Подошёл водитель с документами.

– Кто тут дрессировщик? – устало спросил он. – Надо расписаться.

Василий уверенно произнёс:

– Я дрессировщик.