Читать книгу Шоу «Прожить на минималку» - Алексей Евстигнеев - Страница 2

– Витёк, а почему мы? Мы своего материала наснимали – выше крыши. Передачи на три хватит.

– Вадик из нового проекта попросил. Думаю, не стоит отказывать. Проект на личном контроле у начальства, да и Вадик – пацан неплохой, он меня не раз выручал.

– Витёк, а кого хоть снимать-то будем?

– Депутата Котова.

– Да ну?!

– Вот тебе и «да ну».

Молодой худенький оператор теребил за рукав своего старшего коллегу и задавал всё новые и новые вопросы. Ведущий, полноватый мужчина лет тридцати пяти, курил и лениво отвечал.

– Ты камеру-то держи наготове, – посоветовал он. – Вот-вот должен появиться. Если прикинуть время, то он уже опаздывает. Но сделаем ему скидку на непривычность ситуации.

– Вот, вот, Витёк, я всё хочу спросить: а почему же депутат – и вдруг на метро? Им что, машины отменили?

– Машины им отменят в том случае, если отменят государство, это ли, другое ли. Поскольку в обозримом нефантастическом будущем человек не сможет обходиться без государства, то, естественно, у его слуг (я имею в виду государство) будет всё нормально. Но это, в сущности, неплохо. А из метро он выйдет потому, что принимает участие в проекте «Прожить на минималку», который ведёт Вадик, что непонятно-то?

– Витёк, а, Витёк, давай пивка попьём, а? Такая жара начинается. У нас ведь не прямой эфир.

– Я тебе попью, я тебе щщас так попью! У тебя всё готово? Тогда включай – вон он!

– Здравствуйте, Евгений Павлович.

– Здравствуйте. Вы что, будете преследовать меня на каждом шагу?

– Вы имеете в виду нас, телевизионщиков? Так это же телепроект? Ха, как же без нас? А что у вас с лицом, Евгений Палыч?

– Даже не знаю, стоит ли рассказывать. Наверное, всё-таки стоит. Вам для шоу это будет, очевидно, интересно. В метро на меня напали двое каких-то отморозков и похитили деньги, те, что выдали мне в студии. Вы не могли бы связаться с Вадиком, ведущим моего шоу, и проконсультироваться, стоит ли мне, как положено, обратиться в милицию?

Старший съёмочной группы позвонил и через некоторое время сообщил, что Евгений Павлович волен делать всё, что считает нужным.

– Если будете обращаться, мы поговорим с ребятами из местного отделения, чтобы они вас надолго не задерживали. Мы про них только что снимали эпизод передачи и нам не откажут.

– Да мне тоже не откажут! Я ведь депутат!

– Вот этим козырять не желательно, Евгений Павлович. Вы же в телепроекте. У вас просто примут заявление, как у рядового гражданина, и всё. Я скажу, что вы мой знакомый, и чтобы вас долго не задерживали.

– Да, но если паспорт «пробить» по компьютеру, то сразу будет известно, кем является его обладатель. Да и милиционеры, конечно же, меня узнают в лицо.

– Не обольщайтесь, не узнают. Вы не Зюганов или там, к примеру, Чубайс. А с вами общались обычные милиционеры. Обычные, а не те Пинкертоны, которых показывают… показываем мы, по телевизору. Да и «пробивать» по компьютеру рядового обратившегося потерпевшего вряд ли будут. Вам, скорее всего, предложат не писать заявление, мол, деньги уже не вернёшь, ворюг не найдёшь, а что воруют, так мы, мол, милиция и так об этом знаем. И по мере сил они борются, правда, уж мы-то знаем, сегодня всё утро сюжет о них снимали. Ну что, начнём? Сначала расскажите телезрителям о том, что с вами случилось в метро, а затем мы с вами снова спустимся в метро, в отделение милиции.

Витёк кивнул напарнику, тот направил объектив телекамеры на него и ведущий с серьёзным лицом включился в работу:

– Здравствуйте, уважаемые телезрители нашего канала. Продолжаем наш новый телепроект «Прожить на минималку». Перед вами депутат Госдумы Евгений Котов, с которым вы расстались в студии «Останкино» всего час назад. Вы не поверите, что произошло за это время! Наш уважаемый депутат был жестоко избит и ограблен двумя неизвестными криминальными личностями прямо в вагоне метро. Грабители унесли всё, что депутат получил от организаторов шоу, чтобы прожить месяц. Скажите, Евгений Павлович, вы укладывались в эту сумму, чтобы покушать в ресторане одному и без выпивки?

– Вы эти журналистские штучки засуньте себе сами знаете куда, – сразу привычно собрался перед телекамерой Евгений Павлович и дружелюбно рассмеялся. – Вы сообщили серьёзную настоящую информацию, а мне предлагаете быть клоуном. Я, конечно, не против побыть шутом перед своими потенциальными избирателями. Но только когда я этого хочу, а не когда меня вынуждает к этому журналист. Не обижайтесь, Виктор, – и депутат покровительственно потрепал репортёра по плечу. – Да, я действительно тратил такие деньги, чтобы покушать. Просто покушать в ресторане. Если же это был званый обед или ужин, то счета за них бывали и в сотни раз больше. А если приглашал попеть на банкете эстрадных отечественных и зарубежных звёзд, то счёт мог быть больше и в тысячи раз. Дело не в этом. Я эти деньги заработал, и когда я их трачу, то, естественно, даю зарабатывать другим людям. Вы сейчас не на том акцентируете внимание.

Дорогие телезрители, я сейчас, буквально минут десять-пятнадцать назад, был ограблен двумя отморозками. Одного мне удалось сбить с ног, но другой нанёс удар сзади.

В это время оператор навёл объектив на разбухшую, даже немного рассечённую скулу депутата. Из раны, вытертой предложенным сердобольной бабушкой платком, всё ещё сочилась сукровица.

– Можно подумать, – продолжил депутат, – что всё это подстроено устроителями шоу или мной, для повышения рейтинга передачи или моего личного. Но обращаюсь хотя бы к тем, кто меня хорошо знает: я сейчас не вру, всё – правда. И я обещаю, что найду этих молодчиков и, не дай бог за ними кто-то стоит, поверьте, и тех найду обязательно! – сказав это, Евгений Павлович сделал над собой усилие и успокоил заигравшие на скулах желваки и ослабил мощно сжатые кулаки.

По знаку своего коллеги оператор перевёл камеру на него. Журналист быстро закончил съёмку словами:

– Мы все желаем, чтобы наш мужественный депутат с честью вышел из всех передряг: уже навалившихся на него и тех, что ещё обязательно появятся. Поверьте, с такими деньгами, а точнее – уже даже и без них, неприятности не заставят себя долго ждать. Пожелаем Евгению Павловичу мужества и удачи.

Через полчаса возмущённый депутат опять вышел из метро:

– Безобразие! Так и не приняли! Говорят, чего ты из-за четырёх штук шум поднимаешь? Всё равно не вернёшь, а я им, видите ли, показатели испорчу. Вот вернусь на работу, я им кое-что другое испорчу!

– Да не волнуйтесь так, Евгений Павлович. Главное быстро, и совесть очистили. Выполнили, так сказать, свой гражданский долг. Может быть, вас подвезти, а то вы и дороги, наверное, не знаете? А мы своим журналистским нюхом быстро найдём следы нападавших. Хотя, помогать, наверное, не положено правилами шоу?

– К чёрту правила! Меня избивать в метро – тоже было не положено. И в милиции было положено принять у меня заявление и искать преступников, а не успокаивать, что мол, не я первый, не я последний.

Микроавтобус быстро домчал ограбленного депутата до его будущего временного дома.

– Вы не расстраивайтесь, Евгений Павлович, – на прощание сказал ему журналист Витёк. – Мы же всё-таки работаем в криминальной хронике. Я обещаю, что прошерстю, нет, прошерсщу, тьфу… Я задействую все свои знакомства, чтобы выяснить, не случайное ли это нападение. Если случайное, то, наверное, и думать забудьте, а вот если нет – решайте сами, что делать. Вы человек влиятельный.

– Да уж, только, похоже, не в ближайший месяц. Счастливо, Витёк, – депутат пожал руку журналисту. – Счастливо, молодой человек, – он пожал руку оператору. – Вон, гляжу, меня уже встречают.

Действительно, от блочной девятиэтажки к нему бежал долговязый ведущий Вадим и высокая плечистая девушка с телекамерой наперевес.

– Стоило оставить ненадолго, как вы уже попали в историю, – раздражённо заявил Вадим. – Миллионы людей ежедневно передвигаются по городу с помощью метро, а именно вас угораздило… – начал он.

– Вот-вот, что-то здесь не то. Что-то меня настораживает, – подозрительно сощурился депутат. – Если это ваши игры, ну, не ваши лично, а, допустим, вашего канала, то считайте, что он уже закрыт.

– Да бог с вами, Евгений Павлович, – ужаснулся Вадим. – Когда Витёк позвонил, я чуть штаны не обделал от страха. Да правда, подумайте, Евгений Павлович, если бы это были игры канала, то мы бы уж обязательно как-нибудь продумали, как снять такой убойный материал.

– Да, действительно, хоть и цинично, но похоже на правду, – согласился, несколько успокоившись, депутат.

– Пойдёмте, Евгений Павлович, к вашему новому временному жилищу. По пути обсудим возникшую проблему. Точнее, можете высказать всё, что накипело за этот час. Мы-то при всём своём желании не имеем права вам помогать. Таковы условия.

– Да, кстати, по поводу условий, ну-ка повтори, что вы там навыдумывали? Какие запреты и препоны? – поинтересовался Евгений Павлович, бодро шагая в направлении, которое указывал ему Вадим.

– Никаких особых запретов. Вы можете зарабатывать любым способом, кроме криминального. Вы не должны использовать свои возможности депутата и связи удачливого бизнесмена. Вы не можете зарабатывать деньги с семи часов утра до шести часов вечера. Причина: по условиям вы как бы зарабатываете свою минимальную зарплату в этот отрезок времени. То есть, вы не только получаете мизер, но и убиваете на это кучу времени. А вот во время своего, так сказать, отдыха, пожалуйста, зарабатывайте. Вечером, ночью и в выходные, в субботу с воскресеньем.

– Н-да, – усмехнулся депутат, – руки выкручиваете.

– Что вы, Евгений Павлович, куда нам до вас, народных избранников, – не удержался от колкости журналист.

– Банально и пошло. Образованный же человек! Что вы, как попка, повторяете избитые штампы про слуг народа?

– Какая попка? – высунула молодое полноватое лицо из-за видеокамеры девушка-оператор.

– Отстань, Маша. У тебя всегда одно на уме, – засмеялся Вадим. – Попка – это попугай. Ты не вырывай отдельные слова из контекста, это моё дело, дело ведущего. Извините, Евгений Павлович, за штампы. Вот мы и пришли, – и Вадим указал рукой на обычную блочную девятиэтажку.

Маша побежала в крайний подъезд дома.

– Куда это она метнулась? – спросил Евгений Павлович.

– Так мы же сейчас будем входить в квартиру, вы будете знакомиться с хозяйкой, а Маша будет снимать.

– Ясно, – усмехнулся Евгений Павлович. – Чёрт, как-то даже волнуюсь немного, – и он расхохотался. – Блин! Сватовство гусара.

– Но это же шоу, Евгений Павлович. Здесь же всё понарошку, – успокоил его Вадим.

– Ты это моей жене расскажи, – опять рассмеялся Котов. – Она бы мне устроила шоу. Кстати, ко мне вернулось прекрасное настроение. Веди, Сусанин!

Они стояли у ларька с цветами. Там продавались шикарные дорогие розы, хризантемы всех расцветок и размеров, крупные гвоздики. У ларька стояла бабушка. Возле неё стояло ведро, из которого торчали несколько георгинов. Видно, она продавала цветочки со своего огорода и уже почти все продала. Евгений Павлович полез в карман и достал деньги, которые лежали отдельно от других, на транспорт. Их грабители впопыхах не забрали. Там оставалось рублей шестьдесят с мелочью.

На эти деньги, конечно же, я вряд ли смогу что-то купить? – с улыбкой обратился он к пожилой женщине, протягивая на ладони всю свою наличность.

– Да забирай все, сынок. Я всё равно собиралась уже уходить. Не выбрасывать же. А тебе, я вижу, действительно нужно. Может быть, когда-нито в церкви свечку за меня поставишь, – прошепелявила бабулька и протянула ему все оставшиеся георгины, предварительно сосчитав, чтобы было нечётное число.

Депутат чуть было не отдёрнул руку за спину. Он не привык вот так. Бывало, ему давали, но всегда с надеждой, что он что-то «утрясёт», «войдёт в положение», «поговорит с кем надо». Давали с ясными глазами, с детскими непорочными взглядами, со словами «от чистого сердца», «от души». Бабушка же, наоборот, смотрела хитрющим и немного осуждающим взглядом, мол, что же ты, герой, даже денег нет на недорогой букетик, да и рожа вон разбита, как у ханыги какого-нибудь. Но Евгений Павлович вдруг почувствовал, что впервые за десятки лет ему дают действительно «от души». И кто? Та, у кого пенсия меньше этой самой минималки, из-за которой и начался весь сыр-бор. А может, и чуть больше? Евгений Павлович точные цифры не помнил.

– Да бери ж ты! – бабуля нетерпеливо сунула ему букет в руку, подняла ведёрко и пошла к автобусной остановке.

– А деньги? – крикнул ей вслед депутат, глядя на цветы в одной руке и на деньги в другой.

– Детям «чупа-чупс» купишь, – отмахнулась уходящая женщина.

– Я верну! Я обязательно верну, – крикнул ей вслед депутат, но голос его, хорошо поставленный на многочисленных собраниях голос, сорвался.

«Ты что это раскис, – тут же выговорил себе Евгений Павлович. – Как будто не встречался никогда с народом? Да в прошлую предвыборную кампанию столько пришлось поколесить по стране! Благодаря этим поездкам, благодаря его, Евгения Павловича, ораторскому и организаторскому искусству он и сам находился в Госдуме не первый срок, и создал СДАЛПРАНОС, в будущее которого верил. Не расслабляться, не расслабляться! Тебе ещё сейчас на женщину производить хорошее впечатление», – правда, за последнюю мысль депутат не волновался. Он нравился женщинам и привык к этому.

Мужчины поднялись на лифте на седьмой этаж. Вадим позвонил в одну из дверей и пропустил вперёд Евгения Павловича со словами:

– Ваш выход!

Дверь открылась. На пороге стояла женщина лет сорока и смущённо улыбалась:

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Давно вас ждём.

Мужчины вошли. Первым Евгений Павлович. Он вошёл и тут же протянул женщине цветы.

– Очень приятно. Спасибо. Меня зовут Люба. Ой! То есть – Любовь Михайловна.

– Да, мне уже сообщили. То есть, извините, очень приятно. А я – Евгений Павлович Котов.

– Да-да, я знаю. Я видела вас по телевизору. Когда мне предложили участвовать в проекте и я дала согласие, то начала смотреть передачу «Парламентский час» и новости по всем каналам, чтобы немного заочно узнать своего… своего?..

– Своего партнёра по телешоу, – подсказал ей из-за спины Евгения Павловича Вадим.

– Да-да. Раздевайтесь, пожалуйста. Проходите.

Евгений Павлович в свою очередь успел рассмотреть свою напарницу по проекту. Это была симпатичная женщина. Не полная, но и не худая. Светлые волосы, стрижка чуть выше плеч. Совсем немного косметики. Лицо приятное и приветливое.

Депутат скинул джемпер, повесил на крючок в прихожей и вошёл в комнату.

– Стоп, – подняла протестующе ладонь Любовь Михайловна. – А обувь? Я только что полы помыла. Это не у вас в парламентах, где уборщицы получают больше, чем дипломированные специалисты, отработавшие десятки лет на родное государство. А я не собираюсь полы мыть каждые пять минут.

– Снимай, снимай! – шептал Вадим операторше, потирая ладони. Конфликт, скандал для журналиста – что стервятнику падаль, необходимая пища.

– Извините, – смущённо произнёс Евгений Павлович и вернулся в прихожую.

– Я там тапочки приготовила. Заранее узнала у организаторов, какой у вас размер ноги. Должны подойти. И, если хотите умыться, в ванной на вешалке слева висит полотенце. А то у вас с лицом что-то, ссадина какая-то или шрам. Надеюсь, расскажете о своих приключениях?

В прихожей, возле полки с обувью, действительно стояли новые мягкие домашние тапочки. Евгений Павлович переобулся. Тапки действительно были ему по ноге. Котов сходил в ванную, умылся, стараясь не мочить чуть присохшую ссадину, и сияющий появился в комнате.

– Проходите, садитесь за стол. И вы, ребята, садитесь, – обратилась женщина к телевизионщикам. Я напекла пирожков, чаю попьём. Организаторы разрешили оставить немного муки, варенье, чай и чуть-чуть песку. Как говорят, для коммуникабельности. Посидим вместе за столом и будто бы узнаем друг друга поближе.

– Это им коньячку надо было оставлять, – засмеялся Котов и тут же поправился, с оглядкой на социальную среду, – или водки.

– А вы без спиртного за стол не садитесь, что ли? – спросила Любовь Михайловна.

– Да я шучу, тоже для коммуникабельности.

– Отлично. Я тоже пошутить люблю, – обрадовалась женщина. – А то я волновалась, что придёт какой-нибудь зануда с задранным носом и начнёт изрекать заумные термины. А с шутками да прибаутками мы с вами на любую минималку проживём.

Любовь Михайловна на секунду замешкалась и добавила:

– Наверное.

– Проживём, проживём! – бодро заверил её Котов. – Ещё как проживём! Мы всем покажем кузькину мать…

В это время в комнату вошёл подросток.

– Это мой сын Кузя, – представила его Любовь Михайловна. – Моего дедушку звали Кузьма. В его честь назвали сына.

– Значит, вы настоящая Кузькина мать? – засмеялся Котов и дружелюбно кивнул подростку. – Привет, Кузя.

– Сам ты – Кузя! – огрызнулся парень. – Меня Серёжа зовут. Мамка прикалывается, а вы ведетесь.

Котов растерянно посмотрел на смеющуюся женщину. Та, смеясь, развела руками, мол, да, бывает, прикалываюсь.

– Один-ноль в вашу пользу, – опять рассмеялся Котов. – Но, поверьте, матч только начинается.

Тем временем Сергей, длинноволосый подросток лет тринадцати, уселся за стол, налил себе чаю, взял пирожок и, с интересом разглядывая Котова, спросил у матери:

– Мам, мы чего, теперь голодать будем?

– С чего ты взял?

– Всё это шоу ваше «Как прожить без денег» попахивает идиотизмом. Что, действительно правда кто-то знает, как прожить без денег?

– Не совсем без денег, Сергей, – ответил ему вместо матери Котов, – а на минимально разрешённую оплату труда.

– Ну, так я же и говорю – без денег, – рассмеялся подросток. – Если бы «это» были деньги, мама и сейчас работала бы врачом! А, мам?

– Сиди, ешь, болтун, – цыкнула на сына Любовь Михайловна.

– Откуда такие познания в экономике, молодой человек? – перешёл в нападение Евгений Павлович. – Да, это небольшие деньги по сегодняшним ценам, но прожить на них можно. Скромно, но можно. И это ведь минимальная оплата труда. Это как бы трамплин. Человек должен вертеться, искать лучшее место работы с более высоким заработком. Должен учиться, переучиваться, должен постоянно совершенствоваться. Под лежачий камень вода не течёт. Ведь есть специалисты с такими высокими зарплатами, что ни малый, ни средний бизнес такого дохода не даст. Стремитесь, дерзайте, добивайтесь. Вот так, молодой человек.

Маша сосредоточенно снимала вдохновенную речь депутата, не выпуская вкусный пирожок изо рта. Сергей недоверчиво слушал депутата, но не нашёлся сразу, что ответить. За него ответила мать:

– Евгений Павлович, у Серёжи не познания в экономике, он просто реально по-взрослому знает цену деньгам. Он знает, сколько стоят приличные кроссовки и джинсы, хотя сам носит похожие китайские вещи, но с «Черкизона», с Черкизовского рынка, тут, недалеко. Серёжа знает, сколько стоит хороший велосипед, компьютер, но главное, он часто помогает мне ходить в магазин за продуктами, или сам ходит в сберкассу оплачивать коммунальные услуги. Вот и вся Серёжкина экономика.

И ещё я хочу добавить: раньше считалось, что если человек хорошо работает на одном месте, то именно там он добивается больших профессиональных навыков и даже, я бы сказала, высот. А вы говорите – вертеться? Бросать, начинать всё заново? Да, для кого-то это путь, но не для всех же? Я думаю, многие люди хотят обыкновенной стабильности. И трамплином малая зарплата может быть только для молодого человека. А нас, уже не молодых, что же, всех на кладбище?

– Где тут немолодая? – Евгений Павлович ловко сменил напрягающую тему. – Вы очень даже молодая эффектная и… и…

– Что «и»? – засмеялась игриво Люба.

– Красивая.

– Ну уж, – зарделась Люба. – Правильно Серёжка с вами о деньгах начал разговаривать. Нам, женщинам, только скажи ласковое слово и мы всё, сразу теряем интерес ко всему остальному. Сразу так и хочется посоветовать: продолжайте, продолжайте говорить, – засмеялась женщина.

– Я готов продолжать сколько угодно, – артистично приложил руки к груди Котов.

– Болтун, – махнула на него рукой Люба.

– Вишь, – обратился Котов к Сергею, – нас с тобой охарактеризовали одним и тем же словом. Уже как-то легче.

Сергей кивнул, дожёвывая пятый мамин пирожок.

А Котов продолжил разговор, обращаясь к Любе:

– Только не все женщины так легко ведутся на комплименты. Есть такие акулы, которых ничем не прошибёшь: ни комплиментом, ни уговорами, ни матом, ни угрозой.

Люба пожала плечами:

– Может быть. Я-то обыкновенная. Кстати, – обратилась Любовь Михайловна к Вадиму, – а ваш проект не пересекается с познеровским «Королём ринга»? Что это вы привезли депутата таким помятым? И, как мне показалось, даже – побитым?

– Я думаю, Евгений Павлович сам всё расскажет, – ответил ведущий.

– Да-да, – подтвердил депутат. – У меня есть, что рассказать.

Вадим сделал знак рукой операторше и попросил у всех присутствующих тишины, приложив палец к губам. Маша перевела камеру на Вадима.

– На этом моменте доброго знакомства мы и оставим наших героев до следующей съёмки. Камеры наблюдения установлены в двух комнатах, на кухне и в коридоре. Дорогие телезрители, надеюсь, вам будет интересно, как наш уважаемый депутат, бизнесмен, не побоюсь этого слова – миллионер, Евгений Павлович Котов проживёт на социально гарантированную минимальную зарплату. Пожелаем же удачи нашему, говорю абсолютно искренне, герою!

– Её ещё нет, этой минимальной оплаты труда, – поправил депутат. – Закон должен вступить в силу с начала 2009-го года, а сейчас, как известно, лето 2008-го и сейчас минимально разрешённая заработная плата две тысячи триста рублей. А нам с Любовью Михайловной выдана сумма прожиточного минимума, рассчитанного на конец 2007-го года.

– И всё же, в обоих понятиях существует слово «минимум». Мы напомним нашему зрителю, что слово «минимум» означает примерно «меньше уж некуда». А посему, название передачи выбрано, я думаю, верно. Итак, смотрите на нашем канале новое шоу «Прожить на минималку»!

Маша выключила камеру. Телевизионщики начали прощаться. Любовь Михайловна проводила их до двери. Они ещё раз пожелали ей удачи.

– Вот и всё, нас оставили одних, – вошла в комнату Любовь Михайловна и остановилась у стены.

– Ну, не одних, – отозвался Евгений Павлович, с аппетитом поглощая неизвестно какой по счёту пирожок. Он показал взглядом на маленькую видеокамеру, установленную в углу комнаты у потолка. – Кто-то хитрый и большой наблюдает за тобой, – процитировал он слова услышанной по радио песенки.

– Мам, я поел. Я – гулять, – сообщил матери Серёжа.

– Звони, если где-то задерживаешься надолго, или приходи – показывайся, – напутствовала его мать.

– Хорошо, мам.

– И о Евгении Павловиче пока поменьше распространяйся среди своих друзей. Те дома расскажут – и пошло-поехало… Проходу от соседей не будет. А так, глядишь, месяц пройдёт, а там решим, что рассказывать и как рассказывать.

– Понял, мам. Я пошёл, – крикнул Сергей, захлопывая за собой дверь.

Любовь Михайловна нерешительно подошла к столу, присела на краешек стула и спросила:

– Ну, рассказывайте, что приключилось? И как вы представляете нашу совместную жизнь? То есть, я хотела сказать, наше совместное участие в проекте? Вы же видите, у меня две комнаты. В одной, маленькой, живёт сын. В этой живу я. Точнее, жила. А теперь как же?

– Я думаю это не самое трудное препятствие, – улыбнулся Евгений Павлович. – Кухня у вас довольно просторная, побольше, чем стандартные шесть метров. Я прекрасно помещусь на кухонном диванчике. Это неудобство вам придётся потерпеть всего месяц.

– Это вам придётся потерпеть, – засмеялась Любовь Михайловна. – Нам-то что, мы как жили, так и будем жить. Вон актёры и певцы всякие месяцами жили на островах, спали вместе в палатках и ничего, всё нормально у них. А уж нам-то! Подумаешь, на кухне будет жить… – Любовь Михайловна задумалась.

– На кухне будет жить домовой и сторожить кухонное хозяйство, – помог ей Котов.

– Пусть так. Нам с сыном этот месяц вряд ли принесёт какие-нибудь трудности.

– Э-э-э! Не скажите, Любовь Михайловна. Присаживайтесь поудобней, у меня есть, что рассказать вам интересненького.

Любовь Михайловна села за стол.

– Люба, вы, кстати, тоже называйте меня Женя или Евгений, да как хотите, но по имени. Без отчества. Мы же в тандеме, в одной связке, так сказать.

– А может быть, лучше, наоборот, по отчеству? – игриво спросила женщина. – Павлович! Палыч. Звучит!

– Как хотите, – не стал спорить Котов, – но я думаю, что к концу проекта мы точно будем на «ты».

– Посмотрим, – пожала плечами Люба.

– Теперь – самое страшное, – выдохнул депутат, но в последнее мгновение не решился сказать то, что хотел, и, оттягивая тяжёлый момент, спросил. – А вы, наверное, подсчитывали наш совместный бюджет? Сколько мы будем тратить на всякие житейские статьи расходов? Я, чего греха таить, немного отдалился от таких проблем, но, как видите, этим проектом заставляю себя вспомнить, что все мы люди, все человеки, и пока живы, не застрахованы ни от чего. Но если в человеке есть стержень, всё будет нормально, в конце концов.

– Какой стержень?

– Стержень? Такая маленькая программа, написанная гениальным программистом, которая находится внутри любого человека. В мозгу, в генах, в ДНК, да чёрт его знает где? Я не большой специалист в биологии, но думаю, что неплохо знаю жизнь и людей.

– Эх! Красиво говорите, Евгений. Вроде бы задали мне вопрос, а сами так увлеклись, что шпарите и шпарите, как по писаному, – улыбнулась Люба.

– Ой, извините ради бога, – приложил руку к груди Котов. – Я весь – внимание.

– Вы спрашиваете, как я распорядилась бы нашим общим бюджетом? За квартиру, электричество, коммунальные услуги я плачу около трёх тысяч в месяц. Если бы жила с мужем, то, естественно, нас в квартире было бы прописано трое, и приходилось бы платить больше. А так, получается ваши четыре тысячи да мои четыре тысячи триста, всего восемь тысяч триста рублей. Минус три тысячи за квартиру. Нам на троих остаётся пять тысяч триста рублей. Проживём без проблем. Сейчас лето. Никакой одежды покупать не надо, мне и сыну, во всяком случае. А вам не надо?

– Нет-нет, – замахал руками Котов.

– Это получается рублей сто семьдесят или сто восемьдесят в день на троих на питание.

– Это по шестьдесят рублей на человека? – недоверчиво спросил депутат.

– Да, даже чуть меньше, но это не важно. Не густо, но и не смертельно. Если не покупать продукты в дорогих магазинах, и не перекусывать в уличных кафешках, а питаться только дома, то мы проживём вполне сносно.

– Вот! А я что говорил! – в восторге хлопнул ладонью по столу Котов. – Я говорил, что на «прожиточный минимум» можно прожить, и был прав.

– Я бы так не восторгалась, что, мол, можно прожить, – остудила депутатский пыл Люба. – Мы не считали одежду, обувь. Это сейчас лето, и можно ходить в шортах и шлёпанцах. Но у нас лето короткое, если не забыли. А затем осенняя одежда, а она не дешёвая. А за ней – зимняя, ещё дороже. Обувь опять же. Мебель, какие-то повседневные бытовые товары, лекарства, транспорт…

– О, да, да, транспорт, – поддакнул Котов, вспоминая свои подсчёты в метро.

– Какая-то элементарная бытовая техника нужна, – продолжила Люба. – Тот же небольшой и самый дешёвый телевизор с такой зарплатой – неразрешимая проблема. Об оплате мобильной связи или Интернета я уж и не говорю. Люди, получающие такие деньги, выпадают из числа пользователей такими благами цивилизации как мобильный телефон или компьютер. Да они и купить-то их ни в жизнь не смогут, не то, что постоянно оплачивать обслуживание.

Люба на секунду задумалась и добавила:

– Может быть, на самый дешёвый телевизорик можно будет накопить, но это если только всем сесть на строжайшую диету, почти голодать. А вы тут сидите, восторгаетесь собой, «что я говорил, что я говорил»! – передразнила Люба депутата. – Тут, пожалуй, сядешь на диету! – и она вдруг озорно рассмеялась, показывая глазами на пустую тарелку из-под пирожков.

Котов с ужасом посмотрел на ту же самую тарелку, на остаток пирожка у себя в руке, на смеющуюся Любу. Попытался посчитать в уме, сколько же он съел этих вкусных мягких домашних Любиных пирожков. Получалось, что больше десятка. Точно, больше. Котов от смущения засунул весь оставшийся пирожок в рот, задумчиво продолжил жевать и растерянно посмотрел на Любу.

– Да вы что так испугались? – успокоила женщина Котова, всё ещё продолжая смеяться. – Любой хозяйке лестно, когда так высоко оценивают её труд. Не словом, не комплиментами, а делом. Искреннее и быть не может! Поэтому, этим своим пристрастием к моим пирожкам вы очень меня к себе расположили, так и знайте.

Котов, отведя глаза в сторону, тихо произнёс:

– Расположил, значит? Это хорошо. А то сейчас мне придётся сообщить нечто неприятное.

Женщина непроизвольно посмотрела в сторону работающей видеокамеры и внутренне подобралась, чтобы, если новость будет действительно неприятной, не среагировать как-нибудь неадекватно. Не потерять лицо в первый же час работы. Люба рассматривала этот проект, как временную, но интересную работу. А любую работу она привыкла выполнять ответственно.

– Я обещал рассказать, что у меня с физиономией. Так вот, на меня в метро напали хулиганы.

– Это они вас так избили? – взмахнула руками Люба.

– Нет, так нельзя сказать – избили. Я тоже одному хорошо зарядил. Однако, их двое было, и один напал сзади. Вот так.

– Бедный, бедный депутат Котов. Он мужественно сражался с бандитами и победил бы их, но они, очевидно, сбежали. Наверное, еле ноги унесли? – тоном полного участия произнесла женщина.

– Смеётесь, шутите, это отлично. Действительно, сама по себе стычка ничего не значит, но эти уроды забрали деньги.

Люба напряглась. Вот она – неприятность. Вроде бы была к ней готова, вроде предупредили о ней, а всё равно новость как будто ударила в незащищённое место.

– Все? – спросила она.

– Что «все»? – переспросил Евгений Павлович.

– Все деньги забрали?

– Да.

– И как же теперь? Как будем жить? Это что, специально так подстроено, чтобы мы жили не на прожиточный минимум, а на его половину? Даже на одну треть, не забывайте, у меня ребёнок. Я согласилась на этот проект, полагая, что без каких-то витаминов и калорий можно прожить месяц, но чтобы мой ребёнок голодал!?

– Послушайте, Люба. Это же игра. В конце концов, в любую секунду можно прекратить всё это действо и заявить – депутат Котов не выдержал испытание и сломался в первый же день. Но ведь пока ни что не предвещает катастрофы? У нас с вами есть какие-то деньги, а остальные я заработаю.

– Каким образом, интересно узнать, заработаете? Учтите, что если в реальной жизни вы можете отсрочить выплаты коммунальных платежей, то есть, попросту не платить какое-то время…

– Некоторые не платят вовсе, – вставил реплику Котов.

– То в проекте в первую очередь мы обязаны заплатить за квартиру, энергию и прочее, а уж потом думать, что нам останется на жизнь, – закончила своё сообщение Люба.

– Это правильный и трезвый подход к жизни. А вы разве не так живёте?

– Я-то так. А вот как мы запоём, если у нас есть четыре тысячи триста рублей и завтра надо отнести в сберкассу три тысячи из них? У нас остаётся тысяча триста рублей. И на них надо прожить месяц втроём? Это нечестно. Условия конкурса нарушаются. Это же своего рода эксперимент, да? Так вот, эксперимент лишается правдоподобности потому, что с самого начала мы имеем денег вдвое меньше, нежели нам обещали.

– Согласен, – кивнул головой Евгений, – но вы что, предлагаете сразу же сдаться по этой причине? Я рассказал режиссёру и ведущему передачи, Вадиму, обо всём произошедшем. Он посочувствовал, и всё. Право выкручиваться предоставлено нам самим. Вот так.

Люба встала, походила по комнате, было видно, что она успокаивает себя. Наконец она села, откинулась на спинку дивана и сказала:

– Всё правильно. Потому что, помимо расходов на питание и жильё, транспорт, помимо одежды, мебели и таких излишеств, как телевизор или телефон, или холодильник (о компьютере мне стыдно даже и упоминать в данной ситуации), есть ещё такие статьи расходов, как подарки родным, близким и знакомым; или, допустим, ограбление подвыпившего мужа милиционерами в метро. Извините, Евгений, что я определила вам роль подвыпившего мужа. Это же всё понарошку.

– Да с подвыпившим мужем как раз всё нормально, – усмехнулся Котов. – Бывало, и я приходил домой немного подшофе. Интересно другое. Меня не милиция ограбила, Любонька, а отморозки какие-то. И очень похоже, что они действовали по чьей-то указке.

– Вот видите, «ваши» действовали по чьей-то указке. А простого человека чаще всё же останавливает милиция, и есть среди них ещё, хм, отдельные сотрудники, которые, не стесняясь формы государственного служащего, откровенно отбирают деньги у подвыпившего мужичка. То есть, попросту, грабят. Сколько таких историй я слышала от подруг и коллег по работе, и упомнить невозможно. Работает человек целый месяц, а затем приходит без зарплаты, только потому, что выпил с друзьями по этому поводу. Я не защищаю алкашей, я говорю, бывает, что семья теряет средства к существованию и таким образом.

– Ну, во-первых, пить не надо до поросячьего визга, и у милиции будет меньше поводов вас остановить.

– У неё не должно быть ни единого повода остановить вот так просто, за здорово живёшь, законопослушного гражданина! Мы должны чувствовать в них защиту, а не бояться их. Бояться за своих мужей, за сыновей, в конце концов.

– К сожалению, это невозможно, чтобы всё везде было чисто и стерильно. Но вот мы же с вами хорошие люди, правда?

– Я – да, – просто и уверенно сказала Люба. – А вы? Вы депутат. Последние времена приучили нас – всё, что творится «наверху», не только у нас в стране, всё не чисто и уж тем более не стерильно. Ещё можно понять, когда вы, власть предержащие, можете сшельмовать ради каких-то, пусть иллюзорных, пусть ошибочных, но интересов государства. А зачастую выходит наоборот: гори оно, это родное государство, вместе со всем народом. Наворовал, и в Лондон! Или куда там у вас сейчас модно?

– Люба, вы коммунистка? Я не ожидал такого негативного отношения. Я даже немного огорошен и не представляю, как мы будем жить под одной крышей, раз вы меня так ненавидите?

– Да перестаньте говорить глупости, никто вас не ненавидит. И никакая я не коммунистка. Это вы там у себя, в Думах, ярлыки развешивайте и разбирайтесь, кто есть кто, а я реагирую так, как реагировало бы сто процентов нормальных, обыкновенных женщин, когда им сообщают, что целый месяц придётся жить практически без денег. То есть, попросту говоря, у меня истерика, – вдруг рассмеялась Люба, и напряжение, которое возникло между говорящими, сразу улетучилось. – И милиционеры не все, как бы помягче выразиться, плохие. Вон у соседки сын в милиции служит, парень – золотая душа. Ни один человек о нём плохого слова не сказал, потому что парень справедливый, и что?

– И что?

– Играет в автоматах. Все деньги проигрывает. Семья уже еле терпит. А ведь сын у него, прекрасный мальчишка растёт. Жена – умница, красавица. И вот на тебе!

– И здесь опять мы, депутаты виноваты? Мы со следующего года, кстати, закрываем все игровые заведения. Будут несколько мест, куда люди смогут специально приезжать и развлекаться таким образом. Но ведь азартные игры – это не проблема законодательства. И до появления игральных автоматов во всех слоях общества играли на деньги: в карты, на бильярде, заключали пари, то есть спорили, в конце концов. Это уже от человека зависит. Вон, наркотики у нас под строжайшим запретом, а наркоманов пруд пруди. Люба, давайте с вами успокоимся. Мы уже достаточно порадовали наших зрителей, – и Котов показал на видеокамеру под потолком, – кухонным обсуждением наболевших проблем общества. Но раз мы решили, что и милиционеры хорошие бывают, и депутаты… Или депутаты – нет?

– Да почему же – нет? Вон сейчас в Думе женщин сколько! Они – матери. Им жизненно необходимо, чтобы их дети жили в нормальной среде обитания. Хотя сейчас в России модно строить всякие огороженные от остального мира территории и проживать на них отдельно, как белые в ЮАР раньше жили. Вроде в Африке, но отдельно от негров. Да и многие отправляют детей учиться за границу, а это будут уже другие люди. Вроде русские, а вроде и нет.

Котов вспомнил своих детей, учащихся за границей. Хотел объяснить Любе всю пользу обучения за границей, тем более, если человек затем собирается вложить приобретённые знания в благоустройство и процветание своей страны, но решил, что сейчас не время. Что пора переходить из пустопорожних разговоров к обсуждению конкретных действий, без которых, что ни говори, не обойтись.

– Вот видите, – поднял палец Евгений, – вы уже готовы признать, что большинство женщин-депутатов – люди хорошие? Что это как не воинствующий феминизм? К обыкновенному феминизму я отношусь с большим уважением, кстати. А тут какой-то женский шовинизм. Вы слышите, что говорите? Получается: женщина может быть хорошим человеком, пусть и при власти, а мужчина никогда. Так, что ли?

Люба смутилась:

– Ой, что, и правда похоже, как будто я так говорю?

– Вы так и говорите.

– Ой, нет, конечно, я так не думаю! Не подумайте, Женя, что я так думаю, как вы сказали. Везде есть хорошие, честные, прекрасные даже, люди.

– Ну вот, – улыбнулся Евгений. – Мне осталось доказать, что к хорошим, честным, прекрасным даже, людям отношусь и я. Так?

– Ой, Евгений Павлович, запутали меня совсем, – смутилась женщина. – Я очень рада, что в этом проекте получила возможность с вами пообщаться. А получилось так, что выплеснула сразу весь негатив, что отложился в памяти на чёрный день. Я не хотела. Я больше не буду.

– Вам не в чем извиняться, Люба. Давайте теперь думать, каким образом мы будем выбираться из создавшейся ситуации.