Читать книгу Петр. Или как Донские Казаки помогали в становлении Московского Государя - Алексей Федотов - Страница 5

Взятие турецкой крепости Азов произвело большое впечатление на все страны Европы. Эта победа должна была придать России значительный вес в отношении со всеми прогрессивными странами. Вскоре, однако оказалось, что усиление Москвы совсем не нравится Польше. Сенаторы, слушая рассказы очевидцев говорили про молодого Петра: «Какой отважный и беспечный человек, что от него вперед будет». К русскому резиденту в Варшаве Никитину приезжали различные люди и говорили про речи литовского гетмана Льва Сапеги. Он громко заявлял, что русские «никого храброго дела не показали и взяли Азов на договор». Никитин призывал союзников идти под подданство России и молодого сильного Царя. После этого сенат решил не писать в титуле Короля Польского титулы Киевский и Смоленский. В книге А. Г. Брикнера «История Петра Великого» находим такие слова: Гиперболически и витиевато Никитин в письме к Петру поздравлял его со взятием Азова, замечая: «Орел польский от окаменелого сердца своего в нечаемости задумался в храбрости вашей, а лилии французские не сохнут ли от гуков и от молнии триумфов вашего царского величества; одним словом: Гишпанское, Португальское, Английские государства, Голландская и Венецианская Речь Посполитая, на те победительства смотря, радуются и славу воссылают. Великая вашего величества слава, которая разошлася от захода до восхода солнца… Пред вашим царским величеством дрожит Азия, утекает пред громом Африка, кроется под блистанием вашего меча Америка».

Триумф Петра. Фрагмент старинной гравюры 1700 года. Художник Нахтглкласс.

Пока в Москве проходили торжества, на Дону Казаки, охраняя пушки и «пороховую казну» оставленную московскими войсками в конце года выбрав 3 знатных казаков с атаманом Матвеем Можаром посылали их на Кубань с войсковым письмом к «мурзам Неврюзовым, к Янмамету и Мирза-бекам и ко всей орде». Они склоняли этих кочевников к «подданству под царскую самодержавную руку». Вся орда, помня победу под Азовым послала с ответным письмом в столицу своего посланника Доннкелду-агу, которого Войсковой атаман Фрол Минаев с «зимовой станицей» в декабре 1697 года сопроводили к Царю. Позже Донские Казаки ходили «плавною на море, на стругах для поиску над неприятели и на нагайские улусы, под Темрюк и к Изылташу». Эти крепости были атакованы казаками и взяты в плен несколько человек. Пленники сообщили что калмыки с Доинкедою стоят на одной стороне Кубань реки, а против них на другой крымский Калга-салтан «а о чем у них сходство того неведомо». Грамоту от Царя и Великого князя Петра Алексеевича в январе 1697 года привезли «казаки передовой станицы Игнатий Павнихин, Никита Кузнец, Матвей Можар».

Жалование казакам Государь отправил с Минаевым «5000 рублей,430 половинок сукна анбургских,230 пудов пороху ручного и пушечного,115 пуд свинцу, да с Воронежа хлебных запасов-муки ржаной 6500 чети, да 500 ведер вина, да сверх прежнего за ваши службы на дачу калмыкам, которые с вами служат к войску,500 рублев да 10 пуд железа». Царь указал Донским Казакам продолжать «служить нам, великому государю и город Азов, также и новопостроенный город Сергиев, и Каланчи, и Лютик и все свои казачьи городки от неприятелского нахождения берегли со всяким усердным радением и до взятия и ни до кагого разорения не допустили, и посылали от себя из войска в те городы и в каланчи в помочь ратным людем донских казаков по немалу числу и велели им чинить неприятелем отпор с великим радением».

Донские Казаки пока не было Фрола Минаева избрали Войсковым атаманом Лукьяна Максимова, «посоветовав меж собою, послали для опасения от неприятельских людей в Ново-Сергиев город к калмыком в прибавку к нашим, великого государя, ратным людем казаков своих с 300 человек и болше, чая их бусурманского наперед приходу к каланчам».

Дельта Дона. Карта Лаваля 17 век.

На приведённом фрагменте карты Лаваля видим, что Каланча на левом берегу была намного больше, чем та которая на правом «никоноф»; так же видим где располагались земляные укрепления Царя и Гордона; что античные фортификационные укрепления находились на возвышенности у Мертвого Донца на левом берегу Сухого Чалтыря; что оказывается было раздвоение русла Донца в том месте где сейчас заливные луга между Софьяновым и Недвиговкой; что дорога из Азова шла мимо крепости Лютик и поднималась на высокий берег.

В феврале 1697 года всё войско Турецкого султана по льду переходило с Крымской стороны из Керчи на Тамань и на реке Кубань строят мосты для прохода новых войск с «Царьгорода к Азову». Эти сведения сообщил вернувшийся из неволи Куземка Калмык, а письмо в апреле месяце в Москву отвез станичный атаман Пахом Сергеев с товарищами. В нём так же сообщалось, что были посланы указания «в верховые городки для сыска воровских казаков, которые воровали под калмыцкими улусы и на Волге». Бунтовщики и воры были пойманы и «казнены 14 человек смертию и воровской живот весь, положен у вас в войсковой казне до нашего указу». Угнанные лошади были возвращены калмыцкому Аюкаю-тайше. В случае прихода под Азов турок Государь указал Донским Казакам помогать московскому воеводе Петру Григорьевичу Львову «шли бы всем войском в Азов конною и с калмыками и судовою без мотчания и над неприятелем чинили всякой воинский промысел обще».

14 мая 1697 года на Дон привезена очередная грамота станичным атаманом Осипом Фёдоровым. В ней я нахожу сведения что в апреле были посланы 150 казаков в крымские земли «для взятия языков». Не доходя Тонких вод этот отряд встретил отряд крымских татар, шедших от «украинных наших городов, и всех их разбили и в полон взяли 15 человек, а агу того побили и руского полону черкас отбили у них 8 человек и отпустили их в домы». У взятых пленников были добыты сведения, что туркам велено собираться в Крыму «…а пушечный наряд будет доставлен морем в каторгах, а выгружать его будут под Очаковым и повезут сухим путем к Азову и к Черкаскому». Царь приказал казакам послать разведчиков для добычи сведений на 3 стороны «на Нагайцев на Кубань, на Куму реку, на Темрюк». Он так же доводит сведения до дончан, что калмыцкий Аюка-тайша всю свою орду переправил на нагорную сторону реки Волги и будет кочевать по Дону, по Хопру, Медведице и по Кубани. Боярину и воеводе Алексею Шеину приказано было срочно вернуться с войсками к Азову.

Успехи молодого русского Царя Петра Алексеевича обещали многое в будущем как страны, так и Европы. Было решено провести дипломатическую миссию в Западную Европу, для расширения антитурецкой коалиции и приглашения на службу России специалистов по морскому делу и закупку военных материалов «дабы то новое дело вечно утвердилось в России». Думный дьяк Емельян Украинцев объявил в Посольском приказе «о посылке в окрестные государства, к цесарю, к королям английскому и датскому, к папе римскому, к Голландским штатам, к курфюнсту брандербургскому и в Венецию великих и полномоченных послов для общих всему христианству дел, к ослаблению врагов креста».

В ранге первого посла ехал адмирал Франц Лефорт со свитой из четырнадцати человек; ему назначалось жалованье 3 920 рублей. Вторым послом значился начальник Посольского приказа Федор Головин; третьим послом Петр назначил дьяка Петра Возницына. В посольство входили семь подьячих, два переводчика «латинского, немецкого и галанского языков», три толмача разных языков из Посольского приказа, два золотых и серебряных дел мастера, лекарь, собольщик, священник и дьякон дворцовой церкви, четыре карла. К посольству был присоединен отряд волонтеров из дворян и разночинцев «для морской науки». Царь Петр отправлялся за границу как частное лицо под именем «десятника второго десятка Петра Михайлова».

Великое посольство1697 года. Старинная гравюра17 века.

«Российскому дворянину Александру Меншикову с семью товарищами» была выдана особая грамота за подписью цесаря Леопольда «для свободного в Венецию и Италию им проезда». Сопровождали Александра Даниловича ещё «царевич Арчилович, Василий Кормчин, Иван Сенявин, Федор Плещеев» и другие знатные люди. На старинной гравюре есть подлинное изображение этого 24 летнего Петра Михайлова.

Ещё раньше Петр отправил 50 «комнатных стольников и спальников» за границу обучаться морскому делу «учиться архитектуры и управления корабельного». Все они принадлежали к знатнейшим фамилиям России, среди них были Борис Куракин, Григорий Долгорукий, Петр Голицын, Петр Толстой, Андрей Измайлов, Владимир Шереметев, Юрий Трубецкой, Михаил Оболенский, Иван Шаховской и другие.

11 декабря 1697 г., Франц Лефорт в письме к родным указывал, что поездка посольства состоится 15 марта 1697 г. Передовой же отряд посольства «с соболиною казною и с золотыми, и с солдаты, и со всем посольским нарядом и платьем и иными всякими припасы» двинулся в путь 2 марта.

9 марта 1697года Лефорт дал прощальный пир, и через неделю посольство выступило из Москвы. В Посольском журнале находим что: «…с Москвы генерал Лефорт собрався со всем обозом, поехали в путь и ночевали в селе Никольском». 25 марта посольство достигло границ Лифляндии, а 31 марта вступило в Ригу. Владелец дома, где было отведено помещение Лефорту, Яков Гасек сообщал Городскому совету 7 апреля, что послы объезжали и осматривали город. Из воспоминаний барона Бломберга находим характеристику про Лефорта «…я нашёл, что он очень разумный, приветливый и привлекательный; разговор с ним очень приятен; это настоящий швейцарец по честности и храбрости и особенно по умению выпить». Другой немецкий чиновник говорит: «Лефорт великолепно одевается, однако странным кажутся множество колец, которые он носит на пальцах, а также повязка из изумрудов, которую он носит на волосах». А в это время Царь Петр ходит в обыкновенном платье.

В июне компания Лефорта в которую конечно входил, и Петр Михайлов находилась в Кенигсберге там он тайно встретился с курфюрстинами Софьей Ганноверской и её дочерью Софьей-Шарлоттой Бранденбургской в замке Коппенбрюге близ Ганновера.

Далее всё посольство через Пилау, Трептов, Берлин, Магдебург прибыло в Шермбек. Группа из 18 человек, включая и Петра, отделилась от посольства и по реке Рейну направилась в Саардам, остальные отправились через в Намваген на голландской границе. Голландия в те времена была великая морская держава, она при помощи принца Оранского в 1688 году присоединила английский престол. 8 августа 1697 года Пётр прибыл в Саардам на берег моря в залив Эй, там находилось 50 верфей. Он поселился в малолюдной части городка «на улице Кримпе в маленьком деревянном в два окна домике с черепичной кровлей».

Спуск на воду корабля в Голландии. Старинная гравюра 17 века.

Этот дом принадлежал кузнецу Кисту, ранее работавшем в России и немного знавшим наш язык. В лавке вдовы Якова Оомеса, Петр накупил большое количество инструментов необходимых для постройки кораблей и принят подмастерьем на корабельную верфь Липста Рогге. В сентябре Петр Михайлов присутствовал при показательном сражении на реке между кораблями. Проводился штурм и абордаж, палили из пушек, стреляли из мушкетов среди моряков был и Петр. Он принимал участие в строительстве фрегата «Святые апостолы Петр и Павел».

В это время на Дону 20 июля 1697 года турецкий Калга-султан с 12000 конных и 5000 пехоты подошёл к реке Кагальник и встал лагерем. После он провёл разведку боем, ворвался в лагерь русских войск, которые стояли вокруг Азова. Воевода Алексей Семенович Шеин контратаковал турецкие войска и после 10 часового упорного боя нанёс им поражение. Донские Казаки преследовали бегущих татар до Кагальника, многих побили и потопили в реке при переправе. Турки не выдержали такого натиска русских, потеряли около 2000 человек и отступили на юг в степи.

В Европе же наши представители вели дипломатические переговоры в Гааге. Въезд Великого посольства состоялся 17 сентября, они «ехали в нарядной карете, по обе стороны шли гайдуки в венгерском платье с обухи, на шапках были страусовые перья». В октябре Петр встретился с королём Вильгельмом, позже он с 15 волонтёрами на яхте посетил Англию.

Б.П.Шереметев на Мальте1698.Фрагмент старинной гравюры.

Пока Пётр встречался с королями этой же осенью на Дону Казаки «проводили разъезды под Крым и Кубань» беспрерывно тревожили неприятеля, преграждая им путь к набегам на Русскую землю. Собрав небольшой отряд на лодках, они ходили под Темрюк и Кызылташ, но по принятым со стороны турок предосторожностям возвратились без всякого успеха к стенам Азова. Из «расспросных речей» атамана Максима Фролова находим сведения, что Казаки в ноябре месяце числом 630 человек ходили походом в ногайские степи на улусы Кубека-мурзы и отбили 1200 лошадей и взяли в плен 7 человек татар.

В начале 1698 года Донские Казаки с атаманом Акимом Филипьевым числом до 1000 человек были отправлены в армию князя Долгорукова, охранявшего крепости на Дону от крымских татар, остальное Донское Войско непрерывно тревожило неприятеля.

Вот теперь наступило время рассказать о Стрелецком бунте произошедшем в этом году пока Царь Пётр находился за границей. В «истории» Александра Ригельмана находим: «Окольничей Алексей Соковнин, Думный дворянин Иван Циклер, Стольник Феодор Пушкин и их товарищи их Стрельцы, и бывшие тогда в Москве Донские Козаки, учинили между собою изменнической заговор… государство в свою власть взять. Онные бунтовщики, по праведному Гражданскому суду все смертию в Москве казнены: у живых руки и ноги, а потом головы отрублены, и всем частям города руки и ноги онныя на колы взоткнуты, а головы на Красной площади, на каменном столбе поставлены».

Что же произошло на самом деле и кто был возмутителем народа на новый бунт? Согласно документам, оставшимся после следствия, попробуем нарисовать картину всего произошедшего. В марте 1698 года беглецы из 4 стрелецких полков в числе 175 человек явились в столицу и сказали, что «ушли от бескормицы». Эти полки после зимовки под Азовом были сменены другими стрелецкими полками и отправлены не в столицу, а к князю Михаилу Рамодановскому на Литовский рубеж к городу Великие Луки. Эти стрельцы ранее всегда возвращались на зимние квартиры «в тёплые избы, к сытной трапезе, к торговым промыслам, к буйным разгулам».

Царь Пётр заставил их служить круглогодично, что конечно многим богатым московским служивым людям не понравилось «они жаловались на свою долю, возненавидели все что ни делал Петр для своего отечества, проклинали фортеции, корабли, гавани, злобились на бояр и сподвижников иноземных, считая их главными виновниками всенародного отягощения, что он немилосерд и пристал к немцам». Главные возмутители стрелецкие Борис Проскуряков и Василий Тума разыскали в столице «стрельчиху Артарскую, Офимку Кондратьеву бойкую бабу, бывшую за мужем за 3 стрельцами» и через неё отправили письмо к царевне Софье в Новодевичий монастырь письмо с призывом на царство. Вокруг Софьи всегда было множество родственниц и сестры Петра (Марфа, Мария, Екатерина и Феодосия) разделяя с нею непримиримую ненависть к брату, осуждая в её кельях, всё что он делал и не чужды были в замысле «возжечь бунт». Сведения о стрельцах сообщали царевнам, через постельниц запрятав их в «стряпню», то есть в хлебные булки и пироги.

У Николая Устрялова находим текст ответа Царевны Софьи Алексеевны к стрельцам:

Цитата из книги Николая Устрялова «Потешные и Азовские походы».

Для быстрого возбуждения стрельцов к бунту бабы распустили слух «что Государя за морем не стало». Эта неправедная весть быстро разлетелась по всей Москве и России и привела в недоумение даже бояр-правителей, которые, не получив несколько «заграничныя почты» в связи с весенней распутицей, «крепко встревожились и перепугались». Позже сам Пётр говорил про бояр «на всех бабий страх напал».

Софья всё больше распускала слухи через «стрельчиху Артарскую» и велела ей через своих постельничих шепнуть «…у нас в Верху позамялось; хотели было бояре государя царевича удушить. Хорошо кабы подошли стрельцы». После боярские бабы всюду распускали слухи «хотели царевича удушить и платье его на другого одели и сыскали настоящего в другой комнате, и бояре царицу по щекам били». Конечно эти слухи распространились по всей Москве. Беглых стрельцов из столицы выслали при помощи солдат Семеновского полка. В дороге их нагнало ещё одно письмо Софьи в котором она писала «…ныне вам худо, а впредь будет ещё хуже. Идите к Москве. Чего вы стали? Про Государя ничего не слышно».

По прибытии в Великие Луки стрельцы начали подговаривать свои полки к выступлению на Москву. Из документов «показаний стрельцов при розыске» находим: «…только и речи было во всех четырех полках, что Государя за морем не стало, а царевича хотят удушить бояре, только и думы было в стрелецких кругах идти к Москве, бояр перебить, Кокуй разорить, немцев перерезать, домы разграбить». В конце мая эти полки были переведены в городок Торопец. Из столицы пришла грамота в которой был приказ оставаться на местах, а «бегавших стрельцов с женами и детьми сослать в ссылку на вечное житье». Князь Рамодановский прочитал перед полками эту боярскую грамоту, но никто его не послушал и начался бунт. Стрельцы захватили «несколько пушек, полковые припасы, денежную казну» и знамёна. Часть основных сил ещё была подчинена своим полковникам, но бунтовщики объявили приказ «кто к Москве не пойдёт, сажать на колья». Они строили планы и хотели перебить бояр, возмутить чернь и провозгласить на царство Софью. Царя же, если он жив, в пределы государства не впускать, для того, что «он к стрельцам немилосерд и ночал веровать в немцев». К мятежникам присоединились не все полки, но число их было более 2000 человек.

Московские стрельцы. Фрагмент старинной гравюры. Неизвестный художник.

Боярский Разряд приказал воеводе Алексею Шеину с ратными людьми Московского чина и с солдатами Гордона выступить с 25 пушками и 3700 воинами к Ходынке. Мятежники шли занимать Воскресенский монастырь. Гордон разместил свои войска на холмах при селе Рогожи, под которыми находился обширный луг и переправа у реки. После переправы мятежников 18 июня 1698 года в их стан пришёл уговаривать сам Патрик Гордон без оружия с 6 охранниками и говорил, что к Москве их не пропустит. Боярин Алексей Шеин свои полки поставил полукругом прямо против стрелецкого стана и послал к ним генерала Кольцова-Масальского. Мятежники жаловались на князя Михаила Рамодановского, который «выведчи их из Торопца, по полкам велел рубить, а за что не ведают… в осеннее и зимнее время в лесу на Польском рубеже были мразом и всякими нуждами утеснены …что умышлением еретика иноземца Лефорта под Азовом побито премножество лучших …слышали они к Москве идут немцы». Эти ответы мятежников убедили воеводу Шеина, что клевета на Царского любимца и на Рамодановского и дерзкие угрозы на иностранцев надо пресечь и он дал команду открыть по мятежникам огонь из пушек над их головами. Стрельцы открыли огонь по Царским войскам. Полковник Граге понизив орудия дал ответный залп.

Мятежные стрельцы пробовали пробиться в штыки, но ничего не вышло. Четвертым залпом они были рассеяны по полю. Всё сражение продолжалось не более часа. Стрельцы потеряли 13 человек убитыми и 37 ранеными, остальные были переловлены и посажены в тюрьму Воскресенского монастыря.

19 июня князь и воевода Алексей Шеин «начал розыск». К разрядному шатру были по очереди приводимы мятежные полки, он делал смотр с перекличкою и выявлял кто был зачинщиком. Большинство говорило, что стояли против Царских войск по принуждению.

Главные зачинщики пугали простых стрельцов «если кто пойдёт в Большой полк, тех будут рубить и ножами резать». Основных зачинщиков было выявлено 56 человек. Многие сказали, что «бегали к Москве от хлебного недорода и от голоду». Хотели убить боярина Тимофея Стрешнева и Федора Рамодановского «что по службам их посылают и тем мучат», князя Троекурова «за убавку хлебного и денежного жалования», князя Михаила Рамодановского «за то, что хотел рубить и жалование давал не сполна».

Основными мятежниками были определены Проскуряков и Тума, и 36 человек сподвижников. Казнь через «повешивание» совершили под стенами Воскресенского монастыря в конце июня месяца. Позже выявили ещё 74 человека беглецов и повесили их вдоль дороги на виселицах по 5 человек,140 человек были биты кнутом и сосланы в ссылку. Остальное большинство в числе 1965 человек, разосланы по городам и монастырям «в колодах с провожатыми». Покончив с казнями Большой полк Алексея Шеина вернулся в Москву.

Тем временем, а точнее в мае 1698 года Государь Петр Алексеевич отправился в Австрию и там была встреча с императором Леопольдом. Великое посольство окончилось самым неожиданным образом.18 июля пришло донесение князя Федора Ромодановского о стрелецком бунте. Петр с небольшой свитой, с Лефортом, Головиным, Меншиковым срочно отбыл в Россию. По пути он встретился с польским королём Августом, который шел с войском под город Львов на татар.

В конце августа 1698 года Царь инкогнито въехал в Москву и на следующий день принимал бояр, слушал доклады по мятежу и именно в этот день отрезал ножницами бороды генералиссимусу Шеину, Ромодановскому и другим вельможам, оставив бороды боярину Тихону Стрешневу «за преданность» и князю Михаилу Черкаскому «за преклонную старость». Привыкший к бритым подбородкам в Европе он вновь встретился с окладистыми «лопатами» и это сильно напрягало Петра. С этого момента ношение бороды было обложено высоким налогом.

По прибытию Петр не захотел видеть свою жену Евдокию Федоровну, наверное, доброхоты много плохого наговорили про неё за время его отсутствия и так же повлиял заговор её родственников и их неприятие к Лефорту. Позже она была насильно пострижена в монахини под именем Елены. В это время Царю Петру 26 лет, у него уже родились два сына царевича: Алексей Петрович- 8лет и Александр Петрович- 6 лет.

Позже был устроен бал у Лефорта в доме, собралось до 500 человек. Обитатели Немецкой слободы явились с женами и московских бородачей было уже очень мало. Бояре смотрелись как иностранцы, только в русских кафтанах.

На Дону же этим летом австрийский инженер Борсдорф по указу Царя начал строить крепость Семеновскую. У историка Владимира Броневского в книге «История Донского войска» находим:

«Вскоре, после того, предпочли место при Таганрогском урочище, в 60 верстах от Азова находящееся; и там, где уединенно стояла оставленная Турками сторожевая каменная башня, обнесенная земляным валом, начали строить гавань и крепость под именем Троицкой на Таганроге. Крепость состояла из правильного пятиугольника с четырьмя полигонами, четырьмя равелинами и прикрытым путем. Концы укрепленных полигонов примыкали к морскому берегу, в сем месте довольно возвышенному. Окружность крепостного вала составляла 1.290 сажень; сухой ров был глубиною в 10, шириною по верхней его плоскости 126 футов; вал от бермы высотою 18, толстою при подошве 63 фута. Гавань обнесена была деревянною, на сваях утвержденною и набученною камнем стеною, 890 сажень длиною и 33 футов шириною. Для прикрытия строящегося города и для безопасности всех окрестностей от набегов Крымских Татар и Ногаев построена была укрепленная линия. Она начиналась крепостцою Черепахою, в 5 верстах от Таганрога, на берегу Азовского моря построенною, и шла на север к Миусу на расстояние 9 верст и 200 сажень, где оканчивалась крепостцою, названною Павловскою». Карта Де Лаваль

Дельта Дона. Фрагмент старинной гравюры 17 века.

Пока в Москве разбирались со стрельцами весной Донские Казаки отправили в Москву станичного атамана Ермолая Онисимова с товарищами, который привез приказ от московских бояр и царское жалование. В нём приказано было направить 300 конных казаков и калмыков «для воинского промыслу над неприятелем и для бережения городов Тавани и Казы-Керменя» в полк воеводы Якова Долгорукова. Из грамоты мы так же узнаём, что зима на Дону была очень крепкая и «конские стада выпали из-за оскуднением кормов». Казаки начали «исправлять струги для похода на Чёрное море», их надо было просмолить и проконопатить.

В конце лета 1698 года большая партия Казаков была отправлена на лодках по Азовскому морю к ново построенному турками городу Ачуеву. Эти сведения я нахожу в «расспросных речах» станичного атамана Кирея Болдыря и Семена Елисеева. Там они схлестнулись с неприятельскими галерами и отбили несколько своих пленников бывших на «каторгах» и взяли в плен 2 важных турок. Казакам постоянно надо было обновлять боевых лошадей и вот пока не наступили холода они отрядом до 90 человек соединившись с калмыком Исуп-мурзой, бежавшим в Черкаск из-за Кубани, напав на едисанских татар у реки Лабы захватили у них табун в 500 лошадей.

Получив такой успех они уже в 150 человек снова предприняли рейд и отогнали ещё 600 голов лошадей и захватили 2 человек в плен.

В это время в Москве, после гулянок и помелья, Царь Петр остался недоволен следствием воеводы Алексея Шеина. Он даже хотел распустить его полк. Однажды на гулянке у Лефорта Царь упрекал воеводу в неправильном производстве офицеров. В гневе с обнаженной саблей он кричал «уничтожу твой полк, а с тебя сдеру кожу». Зотов и Рамодановский спешили успокоить молодого государя, но первому достался удар по голове, а второй чуть не остался без пальцев. Успокоил его Алексашка Меншиков