Читать книгу Воронцов. Книга I - Алексей Федотов - Страница 5

Боевые действия конца прошлого года в холодных условиях дали себе знать и здоровье нашего героя Михаила Воронцова снова ухудшилось. У него возобновилась болезнь «очень сильная перемежающая лихорадка» с большой температурой. Он попал в лазарет в Бухаресте и там встречал новый 1812 год. В хороших условиях и при знающих врачах он за три месяца поборол свою болезнь. Вместе с ним в госпитале лечился полковник Михаил Иванович Понсет, с которым Воронцов познакомился и подружился.

В начале весны 12 пехотная дивизия (генерал-майор Пётр Колюбакин), в которой был командиром полка генерал Воронцов, двигалась к берегам Днестра, для того чтобы присоединиться к армии Багратиона на Волыни. Первой бригадой командовал полковник Михаил Николаевич Рылеев. Эта дивизия вошла в состав 7 пехотного корпуса под командованием генерал-лейтенанта Николая Николаевича Раевского. Это корпус состоял в составе 2 Западной армии которой командовал генерал от инфантерии князь Пётр Иванович Багратион. Наполеон в марте начал переходить на правый берег реки Одер и чуть позже его авангард показался уже на Висле.

В начале апреля 29-летний генерал Михаил Воронцов прибыл в город Луцк в штаб армии, где узнал, что его назначили командиром 2-й Сводной гренадёрской дивизии, которая вошла в 8 пехотный корпус (генерал-лейтенант Михаил Бороздин). В дивизию Воронцова входили 10 батальонов гренадёр и артиллерийская бригада с 24 орудиями. Все наши подразделения спустя несколько дней начали движение на север к Брест-Литовску и далее к городу Гродно. Сводная дивизия Воронцова расположилась около деревни Новый Двор между Пружанами и Волковыском. Французы сосредоточили свои войска в Польше и 12 июня 1812 года недалеко от Ковно (ныне Каунас) перешли реку Неман по 3 наведённым понтонным мостам у деревни Понемонь. Все войска противника были переодеты в польскую форму. Сам Наполеон так же при начале операции был в сюртуке польского полковника Паговского. Первыми вступили на правый берег роты польских вольтижёров (маленькие храбрые солдаты умеющие точно стрелять), которые были встречены нашими лейб-казаками ротмистра Александра Рубашкина полка донских казаков генерал-майора Василия Орлова-Денисова. Рубашкин стоял близ Немана, когда неприятель начал переходить на наш берег.

Карта боёв июнь-август 1812 года.

Донося о том графу Орлову, Александр Николаевич спросил его: «не прикажет ли он ему атаковать и прогнать французов за Неман?». Донские казаки сделали вид что отступают, соответственно французы стали преследовать. Затем они резко остановились и опрокинули противника. Это были первые выстрелы и маневры казаков в этой войне. Далее конники Орлова-Денисова провели две успешные атаки на противника и в первый день взяли в плен капитана Октава Сегюра, брата квартирмейстера Наполеона, а полковник Иван Ефремов пикой ранил командира егерского полка принца Христиана Людвига Гогенлоу и затем взяли его в плен. Он оказался первым пленённым офицером в этой войне.

Во время форсирования реки разразилась сильнейшая гроза и все дороги залило водой. Погибло много артиллерийских лошадей, по которым стреляли наши заставы. Сам Император объезжая берег упал с лошади. Очевидцы позже писали, что перед ним пробежал заяц, лошадь испугалась, и Наполеон свалился в грязь. Затем он поехал переодеваться, укрылся в монастыре и задумался над этим предзнаменованием. Вот с такого случая началась война между Францией и Россией.

2-я Сводная Гренадёрская дивизия 30-летнего генерал-майора Михаила Семёновича Воронцова (своё день рождения он справил на ночёвке в походе) расположилась около границы в населённых пунктах Великое Село и Новый Двор. С севера по дороге на Слоним наступали войска 7 корпуса генерала Жана Ренье, с юга через Пружаны батальоны австрийского князя Карла Шварценберга. Задача, поставленная Наполеоном перед своими войсками занять Вильно, прорвать центр и затем разбить более слабую 48000 Вторую русскую армию генерала от инфантерии Петра Ивановича Багратиона. Генерал Платов с донскими казаками должен заниматься прикрытием отхода русских войск. Наши полки оказались под угрозой окружения, и был издан приказ к отступлению в район городка Лиды через Слоним и Новогрудок для соединения с Первой армией генерала от инфантерии Михаила Богдановича Барклая де Толли. Войска Багратиона и в том числе сводная гренадёрская дивизия генерала Михаила Воронцова за 5 дней сделали под дождём марш в 150 вёрст и 22 июня сосредоточились у деревни Николаевка. Здесь надо было соорудить мосты через Верхний Неман. В это же время маршал Даву со своими дивизиями (45000 человек) уже достиг посёлка Вишнева, о чём командующему сообщил генерал Дорохов. Князь Багратион продолжал переправлять войска через реку, когда получил сведения, что противник занял Слоним. Быстро оценив обстановку, он даёт команду войскам вернуться назад на левый берег. Генерал приказывает всем частям идти на Кореличи и Новый Свержень и далее на Минск. Казакам Платова он приказал прикрывать свою армию. На следующий день части 2 армии прибыли в Кореличи. Здесь он довёл до всех про успехи донских казаков и выдал приказ своим офицерам: «…господам начальникам войск вселить в солдат, что все войски неприятельския не иначе что, как сволочь со всего света, мы же русские и единоверные. Они храбро драться не могут, особливо же бояться нашего штыка. Наступай на него. Пуля мимо. Подойди к нему-он бежит. Пехота коли, кавалерия руби и топчи».

Оригинальный рапорт Платова-Багратиону.

Генерал-майор Михаил Воронцов после совещания вскочил на коня, прибыл к своим гренадёрам и прочитал лично этот приказ командира армии. Багратион поставил новую задачу идти через Слуцк на Бобруйск. Этот путь можно проследить на фрагменте карты обозначенный стрелками. Конные подразделения Жерома Бонапарта младшего брата Наполеона форсированным маршем шли на Новогрудок. 26 июня вторая армия, к которой присоединился отряд генерал-майора Ивана Семёновича Дорохова вышла к местечку Несвиж. Атаману генералу от кавалерии 61-летнему Матвею Ивановичу Платову была задача прикрывать отход основных сил. Ему подчинялись 5 казачьих полков, один конный башкирский и один калмыцкий полк (всего 2600 коней). Полк Василия Сысоева был выставлен на дороге, идущей в местечко Мир. Французские конники генералов Труно, Дзевановского и Рожнецкого должны были накрыть наших казаков. Поляки следующим днём погнались за дончаками и влетели в Мир, оказавшись в ловушке, как говорили казаки «в вентере». Конных улан противника разбили полностью, только часть успела убежать. Генерал Казимир Турно поспешил поддержать поляков и выдвинулся с 3 эскадронами на помощь, но и те были разогнаны и побиты. Часть тяжёлой конницы завязла в болоте и была уничтожена. Даже у самого польского генерала какой-то донской казак в бою сорвал один эполет. Наступила ночь и наши вернулись в деревню Мир. Противник потеряли в первый день 8 офицеров и около 350 конников. С нашей стороны было убито 25 человек казаков. Выше я привожу архивный документ «Рапорт Матвея Платова-Петру Багратиону». Очень интересно видеть и читать оригинальное письмо Великого Донского атамана, он пишет: «Хотя снеболшою, однакож, инетак мало, потому что еще не кончилось, преследую и бью; может быть, и весь шести полков авангард подкомандою генерала Турно и Радзиминского погибнет; пленных много, за скоростию не успел перечесть и донесть; есть штаб афицеры и обер. с Меншиковам донесу, а на первый раз имею долг и с сим Вашего сиятельства поздравить. Благослави, Господи, более и более побеждать, вот вентерь много способствовал, оттого иначин пошел. Генерал от кавалерии Платоф. У нас, благодаря Богу, урон до сего часа мал избавь, Всевышный, от того и вперед, потому что перестрелки с неприятелем не вели, а бросились дружно в дротики и тем скоро опрокинули, не дав им подержатца стрельбою. Генерал Платоф. С боку было приписано: Генерал-майор Васильчикоф сей час прибыл и со мною соединился. №61 27 июня 1812 года».

Командующий 4 кавалерийского французского корпуса генерал Виктор Лотур-Мобур подтянул польское подкрепление бригад Тышкевича, Каминского и Рожнецкого. Багратион так же прислал ночью казачий полк Василия Дмитриевича Иловайского, отряд из разных полков под командованием генерал-майора князя Иллариона Васильчикова. Генерал Платов так же послал человека к генерал-майору Дмитрию Ефимовичу Кутейникову с приказом присоединиться к нему со своей бригадой. Рано утром 28 июня поляки зашли в пустую деревушку Мир, немного передохнув они во второй половине дня двинулись дальше к другой деревне Симаково. Она находилась перед лесистой местностью с густыми перелесками. Небольшие сотни донских казаков постоянно вертелись перед поляками как бы завлекая их дальше. Платов, проведя разведку и поняв, что вблизи нет больше подкрепления, решительно двинулся вперёд. Вся равнина около этой деревни наводнилась казаками, а артиллерия открыла огонь по польским уланам. Поляки отразили две атаки и разбежались через лес неся потери. Наши ввели в дело киевских драгун и части егерей. Бой продолжался до ночи, когда поляки увидели пыль нашей конницы Кутейникова. Генерал Дзевановский пытался перестроить левый фланг и перекинул польских улан с другого фланга. Казаки Дмитрия Ефимовича ударили по 2 уланскому полку противника и смяли его. Матвей Иванович атаковал бригаду Турно и 7 уланский полк и привёл их в полный беспорядок. Было лето и пыль от тысячи копыт поднялась над дорогой.

Схема боя при местечке Мире и Симаково.

Казаки то и дело вступали в боевые столкновения, а поляки, спасаясь убегали в сторону Мира. Только стрельба из пушек, начатая генералом Тышкевичем от этого местечка, остановила наших конников. Казаки скрылись в ближайших лесах и отступили к Несвижу. Это был первый серьёзный конный бой начавшейся войны. Платов ввёл в сражение 11 казачьих полков (Атаманский, Иловайского 5, Сысоева 3, Иловайского10,11,12, Грекова 18, Харитонова 7, Симферопольский и Перекопский татарские, Ставропольский калмыкский), Ахтырский гусарский и Киевский драгунский полки. Поляки потеряли много конников, но старались скрыть настоящие сведения от французов. Численность потерь во второй день сражения достигала 2000 конников (так писал Паскевич). Русские взяли в плен 18 офицеров и 375 нижних чинов. Наши потери были меньше, так гусары потеряли 30 всадников, а драгуны 1 офицера и 13 солдат. Много донских казаков были ранены в сабельных боях, но потери нигде не публиковались.

Генерал Михаил Воронцов в это время был с Платовым, об этом он упоминал в письме к Багратиону «…в сем щастливом для нас деле, в обоих разах, как при разбитии, так и при наступлении неприятеля, участвовали генерал-майоры: Васильчиков, граф Воронцов, бывший безотлучно со мною среди сражения и под выстрелами неприятельской артиллерии»42.

Далее Платов прикрывал отход наших основных сил по этой дороге на Слуцк. К Багратиону был прислан офицер с донесением. Вот цитата из этого донесения: «Поздравляю ваше сиятельство с победою редкою над кавалериею. Что донёс вам князь Меньшиков, то было только началом. После того сильное сражение продолжалось часа четыре. Грудь в грудь; так что я приказал придвинуть гусар, драгун и егерей. Генерал-майор Кутейников подоспел с бригадою его и ударил с праваго фланга моего на неприятеля, так что из 6 полков неприятельских едва-ли останется одна душа, или, быть может, несколько спасётся, а вашему сиятельству описать всего не могу-устал и лежачий пишу на песке. Донесу, соображаясь, засим, не уверяю, будьте о моём корпусе покойны. У нас урон не велик по сему ретивому делу, так что грудью в грудь. Генерал-майор Иловайский получил две раны: сабельную в плечо легко и в правую ногу пулею, но он докончил своё дело. Генерал-майор и генерал-адъютант Императорский Васильчиков отлично в моем виде и с первыми эскадронами ударил в лицо неприятелю и во всё время удивительно храбро сражался. О коем, как перед Богом, так и пред начальством, должно отдать справедливость. Генерал Краснов способствовал много в сей победе. Полковник и адъютант Его Высочества Великого Князя Константина Павловича Шпербер был при мне и много, много помогал и способствовал сей победе»43.

Этот арьергардный бой наших конников задержал продвижение войск противника. Наполеон Бонапарт был в не себя от поражения дивизии. Он обвинил собственного брата Жерома, командующего правым крылом армии. Он его отправил во Францию, а командование войсками принял на себя 42-летний «железный маршал» герцог Ауэрштедтский Луи Николя Даву.

Атака донских казаков Платова около города Несвижа 27 июня 1812г. Художник Н. Богатов.

Пётр Иванович Багратион, отправив обозы на юг. Далее он со своей армией успешно прибыл к Бобруйску. Михаил Воронцов находился со своими гренадёрами в подчинении Платова «пехота из отряда генерал-майора графа Воронцова хотя пошла и прежде меня, но следует ещё позади корпуса; а между тем в переправе впереди местечка Уречья к Глуску чрез реку паромом или мостом встречается медленность».

В Бобруйской крепости генерал от инфантерии Багратион получил от военного министра ещё один приказ идти на соединение с первой армией Барклая и вскоре направился на север в сторону Могилева вдоль Днепра «несносный жар, песок и недостаток чистой воды ещё больше изнуряли людей. Не было времени даже варить каши». Не доходя до Могилева у деревни Ворнолабово, полковник Александр Грессер с 3 батальонами под натиском противника отступал, его остановили казаки полковника Сысоева. Затем они нашли 4 конно-егерских полка противника и окружив их со всех сторон, атаковали и разбили. Казаки захватили в плен 1 полковника, 8 старших офицеров и более 200 рядовых.

Даву в эти дни уже захватил город Могилев и не знал где находится Багратион. Французы выслали вдоль дороги на юг конных егерей. Около Нового Быхова наши солдаты начали закладывать мост. В строительстве принимали участие гренадёры генерал-майора Михаила Воронцова. В его Сводной гренадёрской дивизии была резервная артиллерийская бригада, состоящая из 24 орудий и соседняя 2 полевая артиллерийская бригада полковника Александра Богуславского (36 орудий). Эти пушки надо было переправлять первыми через Днепр.

Казаки Платова продвинулись до деревни Салтановки, где и встретили французов. Командующий приказал 7 пехотному корпусу генерал-лейтенанта Николая Раевского атаковать противника. К вечеру 10 июля наша пехота подошла к деревни Дашковка, а основные силы встали около Старого Быхова. Раевский отправил 26-пехотную дивизию генерала-майора Ивана Фёдоровича Паскевича через лес к речке Салтановке напротив села Фатово где французы начинали строить оборону. Сам же он с 12-пехотной дивизией генерал-полковника Петра Михайловича Колюбакина выйдя из леса по основной дороге занял позиции у большого моста, расставив артиллерию (36 орудий) 12 полевой артиллерийской бригады подполковника Якова Саблина. Вдоль речки Салтановки были болотистые места и с левого берега в деревне Фатова маршал Даву поставил 4 пехотную дивизию генерала Жозефа Дессе. Французы, ожидая атаки при мельнице в этой деревне сломал мостик и заняли оборону в домах, стоявших на берегу. В деревне Салтановке маршал Даву завалил мост толстыми деревьями и в каменном здании «корчмы» ближе всего стоявшей у реки сделал бойницы и посадил туда снайперов. Конные полки генерала Антуана Баллана находились за деревней Сельцы.

Вот как позже писал и вспоминал Иван Фёдорович: «Голову моей колонны составляли батальоны Орловский и один Нижегородский, за ними 12 орудий, потом Полтавский полк, еще 6 орудий и Ладожский полк с другим Нижегородским батальоном, 2 орудия и, наконец, кавалерия. Выходя из леса, я нашел стрелков, исполнивших мое приказание и у опушки перестреливавшихся с неприятелем, залегшим за малым возвышением перед дер. Фатовой.

Схема боя у деревни Салтановки.

Позади их увидел я сверкание штыков двух французских колонн. Расстояние между ними было не более 60 сажень. Густой лес не позволял мне свернуть войска в колонну. Я принужден был, принимая вправо по отделениям, по мере выхода из лесу строить их фрунтом у опушки. Перестрелка продолжалась. Чтобы построить взводы, я должен был выехать вперед за 30 сажень от неприятеля… лишь только два батальона были вытянуты в линию, я приказал полковнику Ладыженскому ударить с криком «ура» на неприятеля, гнать его до речки, опрокинуть на мосту и, заняв на той стороне первые дома, ждать моего приказания. Неприятель действительно был тотчас опрокинут и бежал более полутораста сажень до моста. Видя, что батальоны переходят мост, я выдвинул 12 орудий на высоту и приказал Полтавскому полку под прикрытием этой батареи идти также на ту сторону. Устроив артиллерию, я с высоты увидел, с кем имею дело. Пехота неприятеля стояла в 2 линии от большой дороги до самого лесу. В третьей линии была кавалерия. Придвинув на батарею еще 6 орудий и поставив Ладожский полк на левом фланге, я поехал на правый свой фланг. К удивлению, нахожу, что стрелки неприятельские, засевшие там в овраге, усиливают огонь. Артиллерия наша, теряя людей и лошадей, снимается с позиции. Я удержал их. Между тем вижу, что Полтавский полк отступает и полковник ранен. Приказав полку остановиться, еду дальше, ожидая встретить Орловский и Нижегородский батальоны, и вижу два батальона, выходящие из лесу в тыл моей позиции… удвоив стрелков, я приказал из всех 18 орудий открыть огонь по неприятельским колоннам. Действие было так сильно, что я сам видел, как они беспрерывно двигались и переменяли место, удаляясь от меня, от дальних картечных выстрелов. Потеря их была велика. Наконец, они отступили, удвоили свою артиллерию и бой сделался равный… в это время я слышал в правой стороне сильный огонь. Это был генерал Раевский, атаковавший с фронта позицию неприятеля. Леса, окружавшие деревню Салтановку, не позволяли подойти к ней иначе как по большой дороге, вдоль которой была неприятельская батарея. В конце дороги был еще заваленный мост. Смоленский полк 12-й дивизии двинулся вперед с удивительною твердостию, но не мог овладеть мостом. Генерал Раевский и Васильчиков, спешившись, шли впереди колонн, но выгоды местоположения уничтожали все усилия мужества наших солдат. Они не могли ворваться в деревню и на дороге выдерживали весь огонь неприятельской батареи. Между тем я со своей стороны, перестреливаясь с неприятелем, послал донесение генералу Раевскому, что встретил на левом фланге не 6, но, может быть, 20 тыс. Потому, если необходимо сбить его, то прислали бы мне в подкрепление несколько батальонов. Генерал Раевский ответил, что атаки его отбиты, что он потерял много людей и потому не может прислать мне более одного батальона… это было около 4 час. пополудни. Войска мои уже утомились. Одна кавалерия не была еще в деле и то потому только, что лесистое местоположение не позволяло употребить ее. Я взял присланный батальон 41-го Егерского полка и пошел лесом в обход правого фланга неприятеля. Старшему по мне полковнику Савоини приказал, когда выступлю из леса и нападу на неприятеля, чтобы он в то же время перешел мост у Фатовой и атаковал бы французов в штыки. На левом своем фланге я нашел полковника Ладыженского с Нижегородским батальоном, который вел сильную перестрелку через речку. Я вышел в опушку леса против дер. Селец и был уже в полутораста саженях от линии неприятеля, как приехал ко мне адъютант генерала Раевского с приказанием отступать. Он говорил, что главнокомандующий кн. Багратион, прибыв сам к 12-й дивизии, убедился, что перед ними не 6, но более 20 тыс. неприятеля. Отступать, однако, нам было неудобно. Был почти вечер. Я мог бы держаться до ночи. Отступая же по лесной тропинке в виду неприятеля и будучи от него так близко, я мог быть им задавлен. Адъютант отвечал, что генерал Раевский уже отходил с 12-ю дивизиею и что он ко мне прислал только с приказанием. Нечего было делать. Я должен был возвратиться с батальоном 41-го Егерского и нашел мою позицию перед дер. Фатовой в том же положении, как ее оставил. Полковнику Савоини приказал я, имея в резерве батальон 41-го, по-прежнему держаться, а сам поехал с адъютантом генерала Раевского в намерении убедить главнокомандующего остаться на позиции до ночи. Приехав на место, я не застал ни кн. Багратиона, ни генерала Раевского. Вижу, что 12-я дивизия в полном отступлении и стрелки уже почти оставили лес. Нахожу только дивизионного командира генерала Кулебякина, разъезжавшего между войсками без всякой цели. Тут же был генерал Васильчиков. Зная Кулебякина как человека без энергии, я обратился к Васильчикову и говорил, что если не хотят держаться до ночи, то не надо забывать, что войска 26-й дивизии остались с лишком за 500 сажень вперед и что если 12-я дивизия, не дождавшись, будет продолжать отступление и бросит лес, то я буду принужден для спасения людей оставить всю свою артиллерию. Я просил его остановиться в лесу, пока я не войду в линии. Васильчиков отвечал было сначала, что он не старший, но я указал ему на Кулебякина, и он решился сам распорядиться. Васильчиков остановил войска, скомандовал «вперед», и тут показались во всей силе дух русского солдата и дисциплины. Войска бросились на неприятеля, опрокинули его и опять заняли лес. Я поскакал к своим с тем, чтобы устроить отступление. Отойти, находясь в 100 саженях от неприятеля, при всех выгодах местоположения в его пользу, было дело нелегкое»44.

Это было третье по счёту и особо крупное сражение армейских подразделений, где французы почувствовали всю мощь русской армии.

Схема боёв около Смоленска.

Они потеряли примерно до 4000 человек, наши потери были меньше 564 убитых и около 2000 раненых. В течение следующего дня корпус Николая Раевского стоял у деревни Дашковке прикрывая переход казаков Платова и по новому мосту у Нового Быхова остальных войск армии Багратиона.

18 июля вся 2 армия направилась к Смоленску, куда уже отходила 1 армия Барклая де Толли. Уничтожив мост через Днепр и прикрывшись конницей, Багратион через 4 дня подошёл к большому городу и крепости. Наполеон, узнав, что наши армии уже под Смоленском подошёл к деревне Расасна и Хомино и тут произвёл переход через Днепр. В конце июля пошли сильные дожди «погода сделала дороги непроезжими как для врага, так и для нас, следовательно, мы остаёмся взаимно спокойны». В Смоленске был созван военный совет, который решил идти на неприятеля к Рудне. Вторая армия Багратиона шла левым флангом вдоль Днепра к деревне Катань и далее к Приказ Выдра. Платов со своими полками стоял у Зарубенки. 27 июля Барклай де Толли получил сведения о сосредоточения французов у Поречья и стал укреплять свой правый фланг направив к Лаврову свои полки. Не имея сведений от командующего Платов атаковал противника у Молево Болота куда шли 9 кавалерийских полков французской армии. Это оказались полки дивизии Себастиани, на которые первым напал генерал Денисов. В одной из атак был убит полковник Мельников. Донские казаки опрокинули французов и гнали на протяжении 2 верст. Далее подключились гусарские полки генерала Палена, который их откинул ещё на 8 верст. В плен у противника было взято 10 старших офицеров и более 300 нижних чинов. Наши почти никого не потеряли. Матвей Иванович Платов писал в своём рапорте: «…неприятель пардона не просил, а войска российския Его Императрского Величества, быв разъярены, кололи и били его». Генерал-майор Воронцов со своими гренадёрами находился в резерве у деревни Дебрица. После этого боя Платов отступил к Гаврикам ближе к Багратиону. Авангард 2 армии под командой генерал-майора Васильчикова расположился у деревни Волоковой. Наполеон, получив сведения о главном ударе наших войск на рудненскую дорогу стянул много своих войск. Багратион, понимая, что Барклай не собирается наступать решил отвести свою 2 армию в Смоленск. Барклай, же не посоветовавшись с Багратионом привёл свои войска к озеру Капслея. Наш 8 пехотный корпус и генерал-майор Михаил Воронцов перешли к селению Катань к реке Днепр. Вот такие хождения взад-вперёд и вокруг по жаре плохо сказывалось на настроении русских солдат. К тому же почти всем не хватало хорошей питьевой воды.

Наполеон 1 августа прибыл в деревню Рассану и на берегу Днепра около леса приказал раскинуть свою полосатую бело-зелёную пятикомнатную палатку. Он решил атаковать наши войска с правого фланга идти на Смоленск по левому берегу Днепра. Он таким образом обманул наших генералов и 2 августа кавалерия под начальством Мюрата напала у Красного на нашу 27-дивизию генерал-майора Дмитрия Петровича Неверовского c 4 эскадронами драгун Харьковского полка и 3 казачьими полками. Французы имели в передовых частях 15000 конников, почти в два раза больше наших войск. Неверовский за оврагом поставил 10 орудий и расставил свои полки в боевой порядок. Противник обходил русские позиции и наши были вынуждены отступать в Смоленск.

Неверовский под Красным авг.1812г. Художник Петер Гесс.

Дмитрий Петрович приказал пехоте встать в «каре» как можно теснее и отвечать на наскоки кавалерии. Он отступал к Смоленску 12 вёрст иногда по лесу в течение 5 часов. В итоге противник потерял до 500 конников. Французы позже писали: «Неверовский отступал как лев, показал, как хорошо обученная пехота может противостоять коннице».

На другой день Николай Раевский со своим 7 пехотным корпусом прибыл к Смоленску, где стоял генерал Леонтий Леонтьевич Беннигсен с отрядом. Он не имел сведений о последнем бое и рекомендовал Раевскому спешить на помощь. В 10 верстах от города он соединился с нашей пехотой Неверовского, который сказал ему что донские казаки позади прикрывают отступление. До 5 часов вечера было спокойно, и Раевский успел выставить пушки 12 артиллерийской бригады полковника Якова Саблина за оврагом. Прискакали казаки и сообщили что идут полчища французов. Армия Наполеона численностью 180000 человек и конница Мюрата подошли в сумерках к нашим позициям и расположилась на ночлег. К вечеру подошёл Иван Паскевич с Орловским пехотным полком и на военном совещании предложил отступать к крепости Смоленск и там защищаться, прикрыв правый фланг рекою «…и если вам удастся отбить французов с фронта, они займут в тылу город и окружат нас. Лучше принять сражение в самом Смоленске. Может быть, там удержимся. При несчастии потеряем артиллерию, но сохраним корпус. Во всяком случае выиграем время и дадим возможность армии прийти на помощь». Все генералы пришли к единому решению и ночью отвели пехоту к городу. Генерал-лейтенант Раевский разместил в Красненском предместье 3 полка: Ладожский (полковника Савоини), Нижегородский (подполковника Кадышева) и Орловский (майора Берникова). Полтавский полк (подполковника Ладыженского), 5 егерский (майора Каврегина) и 42-егерский (подполковника Синенкова) с 18 орудиями заняли Королевский бастион. Мстиславское предместье заняли: Нарвский (подполковника Богдановского), Смоленский (полковник Рылеев), Новоингерманландский (подполковник Жуков) и Алексопольский (полковник Петригин) полки с 24 орудиями. Два полка 27 дивизии генерал-майора Дмитрия Неверовского Одесский и Тарнопольский с 24 орудиями стали в Рославльском предместье. Рано утром 4 августа французы подошли про красненскую дорогу и остановились вне пушечного выстрела. Французская кавалерия генерала Груши атаковала наши конные части заставив их отступить в Никольское предместье. Штурма города и крепости пока не было, а велась артиллерийская перестрелка. К вечеру подоспели 4 пока 2 гренадёрской дивизии среди которых были батальоны генерал-майора Михаила Воронцова. За ними прибыли на место боя князь Пётр Иванович Багратион и принц Александр Вюртенбергский. К ночи всё стихло, и французы стали готовиться к решающему бою. Ночью прибыла к городу первая колонна Тучкова из 1 армии Барклая де Толли.

Рано утром 5 августа, 8 пехотный (генерал-лейтенанта Михаила Бороздина) и 4 кавалерийский корпус армии Багратиона выступили по московской дороге, прикрывавшись кирасирами генерал-майора Отто Кноринга. Для обороны Смоленска поставили 6 пехотный корпус, 27 дивизию Дмитрия Неверовского,3 дивизию Петра Коновницына и полк егерей дивизии Петра Колюбакина. Утром генерал Дохтуров сделал вылазку в предместья и вытеснил оттуда французов в поле. После полудня Наполеон провёл атаку на город, но дальше старой крепостной стены не смог продвинуться, к тому же к нему пришли сведения что Багратион отступил. Поляки пытались залезть на стены крепости, но не имея штурмовых лестниц были отброшены «здесь в рукопашной схватке был заколот генерал Грабовский». Сам генерал Михаил Барклай де Толли находился за рекой и послал на помощь Дохтурову 4 дивизию принца Евгения Вюртембергского и с ним лейб-гвардейский Егерский полк. Именно они помогли отстоять Малаховские ворота. Наполеон выставил против крепости ещё 36 орудий резервной артиллерии, которые непрерывно стреляли ядрами большого диаметра. Наши так же вели прицельный огонь «говорили, что один из батальонов, повёрнутый флангом к русским батареям, потерял целый ряд в своём подразделении от единственного ядра. Двадцать два человека пали разом»