Читать книгу Крещённые небом. Издание второе - Алексей Филатов - Страница 12

Полковник САВЕЛЬЕВ Анатолий Николаевич (1946–1997)

Проводить его в последний путь пришли тысячи людей. Его – не поэта, не певца, не актёра, а действующего офицера Управления «А» ФСБ России, человека отнюдь не публичного. Пришли не только люди в погонах – от младших офицеров до генералов, от высших руководителей ведомств – среди которых директор ФСБ Николай Ковалёв и министр обороны Игорь Сергеев – до ветеранов спецслужб, но и простые москвичи, потрясённые трагедией, разыгравшейся у шведского посольства в эти декабрьские дни 1997 года.

Для многих собравшихся эта смерть стала личным горем. Ведь за почти четверть века, что Анатолий Николаевич Савельев отдал «Альфе», он стал легендой подразделения. Человек отчаянной храбрости и холодного расчёта, он был одним из тех, с кого начиналась Группа «А». Он прошёл с ней все горячие точки от Афганистана до Чечни, умел найти выход в самых сложных ситуациях, брался за самые рискованные задачи и выполнял их с блеском, вызывая уважительное восхищение сослуживцев. Многим из них он стал вторым отцом – заботливым, но строгим. Кто-то его даже откровенно побаивался. Но только теперь мы почувствовали, какая пустота образовалась после его ухода. В песне «Наш командир», которую я посвятил Анатолию Николаевичу, есть такие строки:

Нередко его гибель называют цепью трагических случайностей. Наверное, так оно и есть. Но то, что он добровольно взвалил всю тяжесть этой сложнейшей операции на себя, – отнюдь не стечение обстоятельств. Так он поступал всегда. Он всегда готов был пожертвовать собой ради других, «положить душу за други своя». Просто на этот раз Господь принял его жертву.

С подпорченной анкетой

Савельев родился 25 апреля 1946 года в Москве. Анатолием его назвали в честь дяди-танкиста, героически погибшего в годы Великой Отечественной войны. Мальчик рос без родителей: отца арестовали в 1947-м, мать нашла нового спутника жизни. Анатолия взяли на воспитание родители отца – Сысоевы, и бабушка, Александра Ивановна, стала для него мамой. До конца её дней он будет трепетно заботиться о ней.

Жили они бедно. Анатолий рано повзрослел. Дед умер, когда мальчику было четырнадцать. Бабушка забеспокоилась: «Ну всё, теперь внук под откос покатится…» Он ответил: «Не волнуйся, я воспитаю себя сам». И слово своё он сдержал. На следующий год, после восьмого класса, он поступил в Московский авиационный техникум имени Н. Н. Годовикова, который окончил в 1965 году.

В английском языке есть выражение – self-made man, то есть тот, кто сделал себя сам. Так говорят о тех, кто достиг успеха в жизни без посторонней помощи. Таким был Савельев. Он с детства занимался самообразованием. Много читал. Серьёзно занимался боксом: брал призовые места на первенстве Москвы и Советского Союза, выполнил норматив мастера спорта СССР. Зимой, завернувшись в одеяло, ночевал в беседке – закалялся. А по выходным ходил в театр. Ходил один: мальчишкам со двора это было неинтересно. Мальчишки мечтали стать ворами, это казалось романтичным. А Толя ходил на спектакли. Садился как можно ближе к сцене и смотрел очень внимательно. Всё это пригодилось во время службы в «Альфе» – и отличная физическая подготовка, и актёрские способности, и аналитический ум, развитый сотнями прочитанных книг. И потрясающая самоорганизованность, умение всё успевать.

После окончания техникума он пошёл работать в НИИ электронно-вычислительной техники. Через два года в турпоходе он познакомился с семнадцатилетней красавицей Наташей, но через несколько дней им пришлось расстаться: Савельев отправился на срочную службу.

Вообще-то он был освобождён от призыва – как единственный кормилец в семье. Но Анатолий уже выбрал свой путь – служба в органах госбезопасности. А как попасть туда с его анкетой? «Мать – совместно не проживаю, отец – прочерк; вторая бабушка по матери – немка, репрессирована». Только с хорошей характеристикой после военной службы. И он написал заявление, попросил родственников приглядывать за бабушкой и явился в военкомат…

Свою скудную армейскую зарплату Анатолий высылал домой, всю до копейки. Он привык заботиться о других, отказывая себе во всём. С Наташей они переписывались, а после возвращения из армии на втором свидании сделал ей предложение. Её выбор определил случай. Вот как рассказывает об этом сама Наталья Михайловна:

– Я ответила не сразу, сомневалась в своих чувствах к нему, присматривалась. Однажды – это было 8 марта – он не пришёл меня поздравить, хотя всегда отличался пунктуальностью, был внимательным и заботливым. Я поехала к нему узнать, что случилось. Оказалось, у него заболела бабушка; он бегал по аптекам, сидел с ней, менял бельё. Помню, я поразилась такому трогательному отношению и подумала: «Если он так к ней относится, то и ко мне будет внимателен». Тогда-то я и решила выйти за него^[17].

Первую рекомендацию в «органы» сержант Савельев получил от командира воинской части. Вторую технику первой категории НИИ электронно-вычислительной техники Савельеву дал Тимирязевский райком ВЛКСМ. И в 1971 году Анатолий стал курсантом спецшколы № 401 КГБ СССР – знаменитой Ленинградки. После её окончания в 1972 году прапорщик Савельев был направлен на службу в Седьмое управление КГБ СССР.

Работа в «семёрке» была именно тем, к чему так стремился Анатолий Николаевич. «Наружка» требовала не просто специальных знаний и крепких мускулов, но и внимательных глаз, хорошей памяти, аналитических способностей, отличной реакции и умения импровизировать, играть, как в театре, который Савельев любил с детства. Здесь раскрылась та сторона его характера, о которой командир части счёл нужным упомянуть в служебной характеристике: «Обладает чувством романтики». И не ошибся.

Не исключено, что эта характеристика сыграла свою роль и в 1974 году, когда в «семёрке» шёл отбор кандидатов в только что созданное секретное подразделение – Группу «А». Савельев любил свою работу, считал её по-настоящему интересной. Но обещание Виталия Дмитриевича Бубенина, назначенного командиром ещё не сформированного подразделения, что на новом месте будет ещё интереснее, заинтриговало его. И он согласился.

Но возникла проблема. Чтобы попасть в Группу, необходимо было пройти строгую медкомиссию. А Савельеву это вряд ли удалось бы: он слегка заикался. Но уже тогда он привык находить выход из любой ситуации.

Вместо себя на медицинскую комиссию Анатолий послал приятеля. Щуплый очкарик внешне совсем не походил на богатырски сложенного Савельева, но тот точно просчитал ситуацию. И проинструктировал приятеля: «Открой паспорт сразу на странице с фотографией. Смотри уверенно. Тогда никто и не будет вглядываться, тот человек перед ним или нет». И план сработал. Анатолия Савельева зачислили в Группу «А» на должность разведчика.

Он с увлечением начал постигать новые науки: вождение всех видов транспорта, прыжки с парашютом, использование спецсредств, приёмы выживания, маскировки и т. п. «Отчётливо помню нашу первую встречу в 1977 году, когда я был назначен командиром подразделения, – рассказывает Геннадий Николаевич Зайцев. – Савельев в это время находился в служебной командировке. Он проходил стажировку в Рязанском воздушно-десантном училище. Вот он вошёл в кабинет – в форме десантника, крепкий и ладный. Представился. Показал свидетельство, сказал, что теперь он может самостоятельно проводить инструктаж по прыжкам с парашютом»^[31].

Он не переставал учиться. Уже находясь в Группе «А», Савельев получил два высших образования: в 1976 году окончил физико-математический факультет Московского государственного педагогического института, а в 1983-м году – Высшую школу КГБ имени Ф. Э. Дзержинского. Спецназовец с педагогическим образованием, мастер спорта по боксу, декламирующий наизусть Ахматову и Цветаеву, начальник штаба, делящий со своими подчинёнными все тяготы боевой командировки в горах…

Он был такой один. Он многое знал и многое умел. И был требовательным педагогом. Кое-кто из его подчинённых считал его ненормальным. На тренировках его сотрудники прыгали из окна, не зная, что находится внизу, бросались на едущий автомобиль, на полевых занятиях стреляли боевыми. «Ничего! П-пусть привыкают, в бою ц-целее будут», – говорил он.

А свой боевой экзамен ему пришлось сдавать в 1979 году в Кабуле.

Крещение Афганистаном

Об операции «Байкал-79» написано много. Это была потрясающая спецоперация как по масштабам целей и средств, так и по скорости её разработки и той доли авантюризма, которая отчасти и обеспечила ей успех, а потом и восхищение спецслужб всего мира. Самая известная её часть – штурм дворца Амина, в нём было задействовано большинство прибывших в конце декабря в Кабул офицеров подразделения. Но старшему лейтенанту Савельеву и лейтенанту Блинову[70] поручили другое задание – вместе с парашютно-десантным взводом захватить штаб ВВС. Это была первая боевая операция Группы «А», и всех переполняло стремление показать, что недаром столько лет прошли в тяжёлых тренировках. И каждый обдумывал, как лучше действовать на своём участке.

Анатолий Николаевич и Виктор Иванович, помня, что лучший козырь – внезапность, решили захватить штаб молниеносным штурмом. И наутро изложили свой план нашему военному советнику.

Вот как рассказывает об этом сам Анатолий Савельев:

– Мы с Блиновым пришли к нашему советнику, который находился в штабе, а тот говорит: «Никакого штурма, – и объясняет свой план: – По два человека проходим в здание. Спокойно, без суеты сосредотачиваемся в одном из кабинетов. Вторая половина взвода находится на удалении и, замаскировавшись, ждёт сигнала. Они разоружают внешнюю охрану, мы – внутреннюю».

Савельев не смутился и не обиделся. Он восхитился. План был прост, изящен и сулил успех без потерь личного состава.

– Афганцы даже внимания не обратили, когда в здание штаба ВВС стали время от времени входить наши десантники, – вспоминает Виктор Иванович Блинов. – Примерно в 19.30 мы разоружили внутреннюю охрану. Забрали оружие, выставили свои посты. Советник предупредил, что в кабинете начальника штаба ВВС стоит гранатомёт. Ну, конечно, есть и личное оружие. Гранатомёт опасности не представлял. Кто будет стрелять из него в помещении? А пистолет… Тут уж надеешься на себя. В общем, вошли мы в кабинет начальника штаба. Советник говорит ему: «Вы арестованы, сдайте оружие». Разоружили и остальных афганских офицеров. Их заперли в комнату и выставили охрану. Операция прошла без единого выстрела.

По команде Савельева вторая группа десантников, находящаяся неподалёку от здания, за пару минут разоружила внешнюю охрану. Штаб ВВС был взят. Стояла тишина. Только со стороны дворца Амина раздавались выстрелы.

Доложив в штаб операции о выполнении задачи, Савельев вышел на улицу. Смеркалось, дул свежий ветер. Со стороны дворца Амина всё стихло. Стрельба переместилась в город.

Анатолий смотрел в тёмное небо. Подумал о ребятах: как-то там прошёл штурм? Вспомнил о Наташе, с которой даже не удалось проститься: улетали в Афганистан прямо с базы.

Вдруг в уши ударил звук взрыва. Савельев упал на землю и пригнул голову. Снова наступила тишина. Приподнялся, осмотрелся.

Снаряд попал в БМД, которая подтянулась к штабу и стояла у входа. Возле неё лежал солдат. Анатолий Николаевич кинулся к нему. Из штаба выбежали десантники и тоже бросились на помощь.

– Держи голову, голову держи! – кричал Савельев.

Вдвоём с подоспевшим бойцом они тащили молодого мальчишку.

– Он мёртвый. Кладём его, – сказал десантник и опустил его плечи и голову на землю.

– Подожди, может, выживет, понесли, понесли! – не хотел сдаваться Савельев, держа паренька за ноги.

– Умер. Сердце не бьётся, – сказал боец, склонившись над трупом.

Анатолий Николаевич медленно опустил ноги парня. Покойного накрыли курткой.

Савельев стоял и смотрел на тело. Взгляд упал на книжицу, что валялась рядом.

– Подожди, он что-то обронил, – сказал Савельев.

Нагнулся, поднял. Комсомольский билет. Раскрыл его. Кровь мешала прочитать фамилию солдата.

И только фотография осталась незапачканной. С неё смотрел белокурый мальчик и улыбался.

Первая смерть не забывается. Никогда.

Та афганская командировка Группы «А» затянулась до апреля 1980 года. По возвращении в Москву старшего лейтенанта Савельева ждала первая боевая награда – орден Красной Звезды. И – привычная круговерть «альфовской» службы: боевые дежурства, тренировки, командировки…

Ночь в Куфабском ущелье

Анатолий Николаевич возвращался в Афганистан ещё дважды, в 1984 и в 1985 годах. Это были так называемые боевые стажировки, когда новобранцы Группы «А» обкатывались в реальном бою. «Альфовцы» действовали «на подхвате», в составе десантно-штурмовых манёвренных групп (ДШМГ), которые решали локальные задачи. Их старались щадить, но война есть война.

Осенью 1985 года шла крупная операция в Куфабском ущелье. «Альфа» вместе с Керкинской ДШМГ, которую возглавлял капитан Юрий Михайлович Лапушко, зачищала местность в районе кишлака Махи-Нау, где скрывалась крупная банда «моджахедов». Когда она пошла на прорыв вдоль реки Пяндж, одна из десантно-штурмовых застав (2-я ДШЗ) отправилась преследовать бандитов. Вскоре пришло известие: убит старший лейтенант Андрей Рощинский, возглавлявший группу. Тогда Лапушко отправил на помощь 2-й ДШЗ начальника 1-й ДШЗ старшего лейтенанта Андрея Зубарева с небольшим отрядом. К ночи тот разыскал группу, принял командование заставой, расставил бойцов. Но когда офицер обходил посты, чтобы убедиться, что его подчинённые заняли надёжную оборону, прогремела очередь. Одна из пуль попала в пах и разорвала бедренную артерию. Фельдшер безуспешно пытался остановить кровь. Застава вновь осталась без командира.

Узнав об этом, Савельев упросил Лапушко разрешить ему с подчинёнными отправиться на подмогу. Дороги никто не знал. Темень в горах – глаз выколи. Путь группе указывали трассерами. Через некоторое время узкая тропа упёрлась в отвесную скалу. Анатолий Николаевич полез первым, приказав ребятам ждать, пока он не убедится, что путь безопасен. Вдруг он почувствовал, что его ноги потеряли опору, а камень, за который он схватился рукой, выворачивается из земли. Схватился за другой – выпал и он. А внизу – чёрная пропасть и не за что зацепиться. Он уже скользил в бездну, когда слова «Господи, помоги!» сами слетели с его губ. И в тот же миг под рукой оказалась спасительная колючка, удержавшая его на краю обрыва.

Утром Савельев со своими подчинёнными вернулся в штаб ДШМГ, принёс вещи и документы убитого командира. В ночном бою высоту они удержали. Но вскоре из-за больших потерь личного состава операцию решено было свернуть, а «Альфу» перебросили на другой участок.

Через несколько месяцев после возвращения в Москву Савельев был представлен ко второму ордену Красной Звезды. Но не меньшей наградой он считал то, что в ту тёмную ночь Господь зажёг в его душе огонь веры, который он пронёс через всю жизнь.

«Этот человек не афишировал ни своей веры, ни своих дел, – напишет после его смерти ветеран Группы «А» Дмитрий Макаров. – И не потому, что боялся быть непонятым – поповские, дескать, штучки. Нет. Просто он поступал так, как и должен поступать русский православный человек. Даже его жена, Наталья Михайловна, не знала, например, что её муж помог вернуть церкви Ново-Иерусалимский монастырь. Местные власти хотели сделать на его территории зону исторического туризма и отдыха. Казалось, что так и будет. Тогда Анатолий Николаевич взял документы, подготовленные православной общиной, и положил их на стол высокого руководства в Кремле»^[17]. Монастырь удалось отстоять. Истинно сказано в Евангелии от Матфея: «По плодам их узна́ете их».

Право на сострадание

Тем, кто видел Савельева впервые, он казался классическим персонажем из советского фильма про разведчиков: суровое, словно высеченное из камня лицо, высокие скулы, волевой подбородок, большой лоб, глубоко посаженные, внимательные глаза. Казалось, он не умеет улыбаться. А своих врагов видит насквозь и карает беспощадно. Но родные и друзья знали, сколько любви и сострадания к ближнему скрывалось в его сердце. Ещё ребёнком почувствовав боль утрат, он научился не просто молчаливо сострадать, а приходить на помощь ближнему, не дожидаясь просьб и не ожидая награды.

Говорят, характер проявляется в мелочах. Вот одна из них. В часть везли новобранцев. Стоял трескучий мороз, а автобуса долго не было. Сильнее всех замёрз худенький парнишка в кепке: посинел, весь дрожит, зубы стучат. Анатолий, недолго думая, снял с себя шапку-ушанку и надел парню на голову. Тут и остальные спохватились, стали укутывать товарища.

А вот другая история. В марте 1989 года в Москве судили Якшиянца – отморозка, который со своими подельниками несколькими месяцами ранее в Минеральных Водах взял в заложники детей с их учительницей, потребовав оружие, наркотики, два миллиона долларов и самолёт для вылета за рубеж. В противном случае он обещал расстрелять или сжечь всех заложников – бандиты разместили под сиденьями захваченного автобуса канистры с бензином. Многочасовые переговоры ни к чему не привели, и ради спасения детей его требования решили удовлетворить. Тогда Израиль пошёл нам навстречу и выдал террористов под гарантии сохранения им жизни. Савельев присутствовал на процессе, внимательно вглядываясь в лицо преступника, который до последнего издевался над перепуганными и измотанными детьми. Он знал, что Якшиянц – наркоман и уголовник с тремя ходками в прошлом, что для него нет ничего святого, что при неблагоприятном стечении обстоятельств он, не задумываясь, забрал бы жизни десятков маленьких заложников. Он всё это знал. И всё же потом признался жене, что пожалел Якшиянца. Как сказал он сам, «сильно, до боли в груди». Он видел неглупого, небесталанного человека, который так скверно распорядился собственной судьбой.

Такую милосердную, всепрощающую, по-настоящему христианскую любовь сегодня редко встретишь в людях даже менее суровых профессий. Как знать, не это ли сострадание чужой боли до боли своей подточило его сердце до срока?

Савельев, выросший в бедной семье, где каждая копейка на счету, рано узнал цену деньгам. Но ещё раньше он узнал цену доброты, которую деньгами не измерить. Он был бессребреником, широкой душой. Как-то раз один из сослуживцев отмечал юбилей, звал Савельева в гости. Тот, не имея возможности принять приглашение, поблагодарил, снял с руки недавно подаренные ему золотые часы и отдал юбиляру. А однажды приютил на своей даче незнакомого человека, попавшего в беду…

А уж о своих близких Анатолий Николаевич заботился особенно трепетно. Наталья Михайловна вспоминает такой эпизод:

– Как-то мы гуляли по Арбатскому вернисажу, и мне понравилась картина, на которой был изображён мальчик с козой. Тогда ему не удалось купить картину: денег не хватило. И он, представляете, полгода ходил, при всей своей занятости, искал после работы ту самую «Козу», наконец, нашёл, принёс и подарил мне. Я к тому времени и думать о ней забыла, поэтому была потрясена и тронута. А он поцеловал меня и, улыбнувшись, сказал: «Кто ищет, тот всегда найдёт»^[10].

Этот маленький эпизод иллюстрирует важную черту характера Анатолия Николаевича, подмеченную ещё его командиром части, – привычку доводить до конца начатое дело, идёт ли речь о подарке любимой или о спецоперации. Эта хватка в сочетании с бесстрашием, помноженным на точный расчёт, и с талантом импровизации сделала Савельева одним из лучших оперативников Группы. Может быть даже – лучшим.

Мастер импровизации

Просчитывать ситуацию и принимать нестандартные решения Савельев научился задолго до прихода в КГБ. Его сослуживец вспоминает такой эпизод их армейской жизни:

– Мы служили в Молдавии, и однажды при передаче помещения от одного взвода другому между молдаванами и русскими возник конфликт: наши требовали привести помещение в порядок, молдаване отказывались. Слово за слово, кто-то уже потянулся к автомату, щёлкнул затвор. Тут Анатолий и говорит: «Ребята, вы меня сначала убейте, а потом между собой разбирайтесь!» Это было так неожиданно, что пацаны опомнились и обстановка разрядилась…

А в конце 80-х Савельеву пришлось стать «преступным авторитетом» – правда, на время и по заданию Комитета.

В эти годы на окраинах Советского Союза стали всё смелее поднимать голову националисты. Помимо идеологической войны, объявленной государству, они готовили теракты и вооружённые провокации, чтобы вызвать столкновения на межнациональной почве. Возник спрос – появилось и предложение. Стали формироваться банды, специализирующиеся на контрабанде оружия. «Почётное» первое место по масштабам этого криминального бизнеса занимал Кавказ. Но агентурная сеть КГБ ещё исправно работала, и когда главари экстремистов в одной из республик региона отправили своих эмиссаров на поиски оружия, это тут же стало известно в Москве.

Анатолию Савельеву и сотруднику Пятого управления КГБ Владимиру Луценко поручили внедриться в эту преступную группировку. Легенда была проста: они торговцы и готовы продать оружие.

Савельев и Луценко готовились к спектаклю очень серьёзно: от того, как они сыграют свои роли, зависела их жизнь. Репетировали тщательно: отрабатывали блатные жесты, говорили на фене, тренировали характерную бандитскую улыбочку. Даже ходить стали вразвалочку.

Встреча с бандитами прошла на ура. Чеченцев принимал «авторитет» Луценко. Принимал шикарно, как дорогих гостей. Савельев изображал «младшего». Вся красота снималась на семь камер. Я видел эту запись. Савельев и Луценко говорили и вели себя, как настоящие уголовники – напористо, развязно, но соблюдая понятия. На чеченцев приём тоже произвёл впечатление, так что хозяева получили встречное приглашение – в Грозный, где переговоры должны были продолжиться.

«Альфа» вылетела на Кавказ брать бандитов.

Перед встречей Анатолий Николаевич достал из-под сиденья автомобиля автомат и спокойно сказал напарнику: «Если что, отходи за машину, я прикрою». Но всё прошло по плану: в назначенный час спецназовцы скрутили всех – в том числе и своих. В интересах дела их отделали наравне с чеченцами и приковали друг к другу наручниками.

– Славно сработано, ребята, – похвалил руководитель операции, когда бандитов увезли. – Отстёгивайте наших.

Но тут выяснилось, что никто не знает, куда делись ключи от наручников. И тогда мужчины – побитые, помятые, прикованные друг к другу – расхохотались. Это было и вправду смешно.

Когда разгорелся Карабахский конфликт, Савельев неделями мотался между готовыми к схватке сторонами, предотвращая кровопролитие. Действовал не силой оружия, а убеждал разгорячённых людей, демонстрируя «дипломатический пилотаж». Но вдруг он пропал, и нам сообщили, что его захватила в заложники экстремистская армянская группировка. Ситуация складывалась драматическая. Начать силовую акцию – значит спровоцировать побоище. Но и сидеть сложа руки, когда жизни твоего товарища угрожает опасность, тоже никто не собирался. Офицеры тщетно ломали голову в поисках выхода. С момента исчезновения Савельева прошло уже больше суток.

Вдруг раздался стук в дверь и на пороге возник сам Анатолий Николаевич – живой и невредимый. Вопросы посыпались со всех сторон: «Что случилось? Как удалось выбраться?» Но он отшутился: «П-провёл воспитательную работу, и ребята п-поняли, что они не правы».

В этом был весь Савельев. Он не любил раскрывать секреты своих импровизаций.

Под обломками империи

– Иногда казалось, что он человек отчаянный, – характеризовал Савельева полковник Владимир Луценко. – Но на самом деле он всегда действовал в высшей степени расчётливо. Он был профессионалом самого высокого класса, знал службу не по учебникам или докладам подчинённых, а по жизни и собственным отчётам о выполнении заданий. Много раз он попадал в такие ситуации, из которых выйти живым было просто невозможно. Анатолий всякий раз каким-то непостижимым образом справлялся с ситуацией. Я обязан этому человеку своей жизнью…^[17]

Мотаясь по горячим точкам, Анатолий Николаевич не мог и представить, что пламя полыхнёт в Москве и на улицы любимого города будет введена тяжёлая техника. Вместе с товарищами ему предстояло взять штурмом Белый дом. Руководство всей операцией было поручено Герою Советского Союза Виктору Фёдоровичу Карпухину[71]. Однако ситуация развивалась совсем в другом направлении, нежели того хотели организаторы ГКЧП, и упущенная ими возможность, когда сотрудники Группы «А», окружив дачу в Архангельском, были готовы арестовать Ельцина, переросла в цепь фатальных ошибок и неудач.

Из протокола допроса начальника отделения Группы «А» Анатолия Савельева:

– Как профессионал, скажу, что в техническом плане штурм здания Верховного совета РСФСР не представлял особой сложности, наши люди хорошо подготовлены и смогли бы выполнить поставленную задачу. Но на каком основании мы должны были проводить такую операцию? Если бы мы, допустим, знали, что здание Верховного Совета заняли депутаты какой-нибудь одной республики России, это было бы незаконно и могло рассматриваться как противоправное действие, что оправдывало бы применение нашей Группы. И совсем другое дело, когда речь идёт о законном местонахождении законно избранных депутатов России. Но как быть с приказом? Чтобы найти выход из положения, в котором мы оказались, я предложил своему коллеге Гончарову и другим в разговоре с начальством ссылаться на то, что поставленное задание невозможно выполнить по техническим причинам. После рекогносцировки мы, начальники отделений, стали говорить, что проводить штурм здания невозможно^[57].

И тогда, в августе 1991-го, и потом, в октябре 1993-го, офицеры и руководство «Альфы» были поставлены перед нелёгким выбором. Фактически в их руках оказалась судьба огромной страны. Сегодня легко рассуждать о том, как надо было действовать тогда, что было правильно, а что нет. Но я считаю, что и в той, и в другой ситуации руководство подразделения сделало единственно правильный выбор, не переступив через свою офицерскую совесть и честь. Тогда, в 1991-м – впервые в истории Группы «А» – её руководитель, Герой Советского Союза Виктор Фёдорович Карпухин, бесстрашный боевой офицер, один из героев штурма дворца Амина в Кабуле, вынес вопрос о выполнении приказа, хотя и устного, на «суд чести» руководителей отделений. Ведь при штурме Белого дома неизбежно погибли бы гражданские лица. Второй раз «Альфа» отказалась выполнять приказ о штурме того же Белого дома в 1993-м, но сделала то, чему её учили, – разрешила конфликт без потерь конфликтующих сторон. К сожалению, ценой жизни своего офицера[72].

Ельцин не простил элитному подразделению гуманного отношения к своим политическим противникам. «Альфа» оказалась в опале. Многие тогда, не видя впереди никакого просвета, покинули её, занялись бизнесом. Савельев остался. Не потому, что деваться было некуда – с его опытом и талантами коммерческие структуры ждали его с распростёртыми объятьями. Нет, он опять думал не о себе – о других, тех, кто придёт ему на смену. Их же надо всему научить, воспитать, передать им боевой опыт! Он верил, что «Альфа» будет жить. Он оставался одним из немногих, кто ещё в это верил, особенно после событий в Будённовске.

Чеченский след

Июнь 1995-го вписал трагическую страницу в историю «Альфы», да и России в целом. Кадры больницы Будённовска, захваченной боевиками Шамиля Басаева, облетели весь мир. И через несколько дней – кадры того, что от неё осталось после штурма. В том бою «Альфа» потеряла троих офицеров, более двух десятков были ранены, некоторые из них получили тяжёлые увечья и больше никогда не смогли вернуться в строй.

С военной точки зрения штурм провалился: к больнице смогли прорваться единицы, внутрь не проник никто. Но, как ни странно, именно благодаря ураганному огню потери «Альфы» в тех условиях оказались минимальны. Здание было заминировано, террористы умело прикрывались заложниками (в палатах и коридорах больницы их было около двух тысяч), и если бы бой переместился внутрь, сбылись бы мрачные прогнозы начальника штаба «Альфы» Анатолия Савельева. В этом случае возможные потери в личном составе оценивались в 72 процента, а среди заложников – все 90. При таком раскладе проще было вызвать авиацию и сровнять здание с землёй. Потери среди заложников – почти такие же, только «Альфа» осталась бы цела.

Эти расчёты, доказывающие бессмысленность лобового штурма хорошо укреплённого здания больницы, Савельев представил в штаб операции, но руководство МВД спешило выполнить приказ президента, не особо вдаваясь в детали. А судьба «чужого» подразделения («Альфа» в тот момент находилась в составе Главного управления охраны), равно как и заложников, похоже, не слишком волновала руководителей операции[73].

Но случилось чудо. Неудавшийся штурм изменил расклад сил и настрой террористов. Басаев уже не надеялся, что его первоначальные требования будут выполнены, и стал искать компромисс. В результате удалось освободить заложников, но банде дали уйти на территорию Чечни.

В том же году Анатолий Николаевич с сотрудниками «Альфы» отправился в горы – на поиски главаря бандитов, от рук которых на Ставрополье погибли полторы сотни человек. Но тогда «террористу номер один» удалось ускользнуть. Потом ещё будут спланированные им «Норд-Ост» и Беслан, но эти трагедии, как и ликвидацию их режиссёра, в этой жизни Савельев уже не застанет.

За непосредственное участие в организации и проведении боевых операций по освобождению заложников в городе Будённовске и посёлке Первомайский в 1996 году полковник Савельев был награждён орденом «За военные заслуги».

Будённовские события стали переломным моментом в жизни многих «альфовцев». Кто-то покинул подразделение, кто-то обратился к Богу, кто-то потянулся к стакану, у кого-то произошёл психологический надлом. Для семьи Савельевых они тоже стали тяжким испытанием.

«Счастье любовью признать эту муку»

Наталья Михайловна и Анатолий Николаевич давно задумывались о том, чтобы обвенчаться. Окончательное решение было принято накануне серебряной свадьбы. Но назначенное на июнь 1995 года венчание не состоялось: помешал Будённовск.

Для Натальи Михайловны эта неделя напряжённого ожидания стала последней каплей. В Россию пришла война, и муж ушёл на войну. По всем телеканалам идут репортажи один другого тревожней. Объявили о том, что погибли трое «альфовцев», а от Анатолия по-прежнему нет вестей…

Да, она так и не смогла привыкнуть к неизвестности. К тому, что узнавать о муже приходится из новостей по телевизору. К тому, что из Афганистана вместо писем от любимого шли цинковые гробы. К тому, что так продолжается уже много лет и конца этому не видно.

Однажды, когда муж находился в очередной командировке, у неё родились пронзительные строчки:

Да, она знала: муж любит её горячо и глубоко. Но знала она и другое: на первом месте у него всё-таки служба.

Нет, она не ревновала его к работе. Она просто не находила себе места от беспокойства. Афганские командировки 80-х были даже хуже, чем Кабул 79-го: все уже понимали, что такое Афганистан. А теперь ещё и Чечня…

Она уже проходила лечение в клинике неврозов. Это было серьёзно. На этот раз, после Будённовска, она не выдержала:

– Не могу больше! Или я, или служба!

Она знала, что нельзя так ставить вопрос. Но ничего не могла с собой поделать.

Тогда, ни слова не говоря, Савельев взял жену и дочь на похороны погибших в Будённовске офицеров. Подходил к их родным и просил прощения, что не уберёг ребят. Потом, повернувшись к жене, спокойно сказал: «Ты не можешь? Ты и уходи! А я никуда не уйду!» Наталья Михайловна поняла, что свой крест ей предстоит нести до конца дней. Больше супруги никогда не возвращались к этому разговору.

А 15 июля они всё-таки обвенчались. Анатолий Николаевич был в строгом костюме, при галстуке, Наталья Михайловна – с белым ажурным платком на голове. На сохранившейся плёнке видно, как во время таинства корону над её головой держит сотрудник «Альфы» Александр Георгиевич Репин. Счастливые, они выходят из ограды церкви под радостный перезвон колоколов…

Говорят, однажды Савельев буквально вымолил свою жену, которая тихо угасала в госпитале. Врачи умыли руки, фактически отказавшись от дальнейшего лечения. По их мнению, болезнь прогрессировала и остановить её уже не представлялось возможным. Анатолий Николаевич приходил каждый день, улыбался: «Всё будет хорошо». И действительно, это «хорошо» вдруг настало. К удивлению врачей, больная пошла на поправку. И только много позже, уже вернувшись домой, Наталья Михайловна узнала от дочерей, что, пока она болела, её муж каждый день ходил в церковь…