Читать книгу История одной книги - Алексей Галахов - Страница 1

И у книг есть своя судьба… Имела ее и моя «Русская Христоматия», вышедшая первым изданием в 1843 году. Но прежде чем приступить к рассказу о том, что выражает эпиграф, я дозволю себе маленькое отступление.

В «Старой записной книжке» князя П. А. Вяземского помещен следующий забавный анекдот: «Когда Карамзин был назначен историографом, он отправился к кому-то с визитом и сказал слуге: если меня не примут, то запиши меня – Карамзин, историограф. Когда слуга возвратился и сказал, что хозяина нет дома, Карамзин спросил его:

– А записал ли ты меня?

– Записал.

– Что же ты записал?

– «Карамзин, граф истории»[1].

Нечто подобное случилось и со мною, во время работы моей по изданию христоматии, которая печаталась в университетской типографии, в Москве, где я был тогда преподавателем русского языка. Корректурные листы, доставляемые мне наборщиком, я отсылал, по выправке их, с моим кучером. Частая посылка в одно и то же место с какими-то бумагами возбудила любопытство прислуги. Что это такое наш барин все пишет и пишет, да посылает в питиграфию? (так они переиначили слово типография).

– Не знаю, – отвечал кучер, – говорят, какую-то христоматию…

– Христоматию? – повторила горничная и, подумав немного, сказала… – А, должно быть, житие Богородицы, Матери Христа Бога нашего. Вот это хорошо! это – дело доброе! Дай Бог ему за то здоровья.

Христоматия! учебное пособие для чтения и других занятий по отечественному языку! что это за важная вещь? Можно ли было предполагать, что она обратит на себя внимание серьезных особ и возбудит полемику, которой некоторое время интересовалась московская публика, преимущественно из учебного и литературного круга? Однакож, именно так и случилось, благодаря ниже излагаемым обстоятельствам.