Читать книгу Мозаика. Стихи и поэмы - Алексей Галкин - Страница 12

Гололёд. Тормоза захлебнулись надрывно от смеха,

И завыли сирены, голодными псами, навзрыд,

И душа отделилась от бренного тела, как ветка,

Топором отделённая от корневищ вековых.

Гололёд. И дублёнка, как рыжее летнее чудо,

И как солнце, кудряшки в кругу ярко-алой зари,

И смеялось то тело когда-то, влюблялось как-будто,

И дарило надежду тому, кто устал и затих.

А сегодня оно поменялось с уставшим ролями,

Кто устал, отдышавшись, отправится дальше в поход,

И, возможно, дойдёт и сыграет ноктюрн на рояле,

Насмешив и Шопена, и в сердце своём гололёд:

Как он может играть, чем творить, коль с гармонией в ссоре?

Удивить, не способен, ползущий по льду, Агасфер,

Лишь надежда на чудо Второго пришествия вскоре

Укрепляет в нём дух и изысканность внешних манер.

Так ему и ползти: день за днём, год и век, по пустыне

Ледяной, горделивой, безжизненной, как в зеркалах,

Отражающей ночь. А кругом, только, запах полыни,

А в дали рыжий свет, а в груди только боль, только страх.

Он припал бы к кресту. Нет креста! Только в небе высоко

Светлый Лик и кудряшки в цвет лета, да кто-то поёт

Заунывную тему бродяги байкальских широт, но

Тот бежал на свободу, а этот на плаху ползёт.

И заплакал уставший, и слёзы, примёрзшие к векам,

Просветлили глаза, постаревший от скупости рот…

Улыбнулся чудак: «Всё мираж! Всё тупая потеха!»,

А виновен во всём – гололёд.