Читать книгу Вектор движения. Приключения - Алексей Геннадьевич Кочергин - Страница 8

*****

Снился Ивану пикник на дачном участке с деревянным домиком, в кругу лучших друзей. Зелень густых кустов смородины радует глаз, а аромат томящегося в мангале нежнейшего мяса, приготовленного по оригинальному рецепту, щекочет ноздри и заставляет желудок предвкушать роскошную трапезу. Уже нетерпеливо выпита первая рюмка кристально чистой финской водки и сошёл на нет ажиотаж сервировки садового столика. Блаженство! Умиротворение и благодать наполняют разум и тело. Хорошо! Впереди ещё многие часы степенной беседы и сытного застолья. Разговор нетороплив и пока ещё дружен с логикой и наполнен лёгким юмором. Жужжат пчёлы, собирающие свой взяток пыльцы с благоухающего вокруг разнотравья. Ленивая кошка развалилась неподалёку и терпеливо ждёт своей доли на этом празднике души и плоти. Прохладный ветерок приятно освежает разгоряченное алкоголем тело, мягко колышет края льняной скатерти. На крыльцо соседнего домика выходит очаровательная грудастая блондинка и хриплым противным голосом со всей дури орёт:

– Первая, вторая бригада – на работу! Хватит дрыхнуть, дармоеды!

Иван приподнял голову. Заместо аппетитной блондинки в дверной проём вагона ввалился крупный мужик в тулупе с поднятым воротником. К нему с нар спрыгнули два человека и отрапортовали о состоянии своих бригад. Получили в весьма образной словесной форме краткую инструкцию, включающую в себя описание фронта предстоящих работ, а также меры «поощрения» к возможным саботажникам оных. Красномордый мужик в тулупе ушёл, а зеки стали собираться на трудовую вахту. В итоге обещанного горячего чайка Иван так и не попил. Аристократическое чаепитие было вульгарно заменено наспех проглоченной кружкой тепловатой воды.

Выскочив из вагона, Иван засомневался, в своем ли уме их начальник? Температура за бортом была явно ниже двадцати градусов мороза. И ладно бы только это! Дул пронизывающий ветер, обдирая лицо мелкой колючей крошкой снега. Дул ровно, как из огромного мощного вентилятора, гоня потоки в одном направлении. Сумерки не позволяли охватить все пространство взором, но и увиденное действовало угнетающе: мятое безжизненное полотно тундры простиралось во всех направлениях.

«Да как в таких условиях вообще можно народ из вагона выгонять? Тут и собака околеет, не то что человечек в смешном ватнике! Ба, да здесь ведь ещё и работать надо! Во попал!»

Цепочка зеков шла с подветренной стороны состава, насчитывающего всего лишь девять вагонов. На последних платформах угадывались, занесённые снегом шпалы. Перед теплушкой, ставшей для Ивана временным домом, располагался женский вагон. Из повествования своего соседа Иван уже знал, что в нём следуют по этапу в базовый лагерь Норильска полсотни осуждённых женщин. Как правило, каторжников доставляли вниз по Енисею из Красноярска, где находился пересылочный пункт Норильлага. Перевозили заключённых в летние месяцы в период навигации речными баржами в Дудинку. А уже оттуда гнали арестантов большими партиями в лагерь прямо через тундру. Но что бы вот так… в полярную ночь… Видимо, острую нехватку рабочих рук испытывает стройка комбината, если даже в этакие морозы её решили пополнить человеческим ресурсом.

«А ведь железка еще не достроена! Через десяток километров – крайняя точка укладки рельс и дальше колонна женщин пойдет пешком через снежную тундру, где отстать от группы смерти подобно. Не случайно охрана так малочисленна и небрежна в отношении своих обязанностей. Куда тут бежать: шаг влево, шаг вправо и… ага. Найдут только летом… то, что не съедят полярные волки, – грустно размышлял Иван, осматривая, прищуренными глазами окружающее пространство и затерявшийся в нём состав. – Вот штабная теплушка. Даже по внешнему облику видно – новенькая. Охранник с винтовкой топчется… Так, платформы с рельсами… Два полувагона с углём… Чудо-юдо-паровоз. Дым из трубы вьется. В будке машиниста свет уютно теплится».

Обогнув состав, бригада оказалась впереди паровоза, и, свежезавербованный на великую стройку социализма, заценил предстоящий объём работ. Метров на сто вперёд, вплоть до странной двери в огромный снежный сугроб, железнодорожное полотно было заметено толстым слоем снега. Вот его и предстояло зачистить до самых рельс.

Сказать-то легко, сделать намного сложнее. Мелкий снег при таком ветре наслаивается, уплотняется и становится очень твёрдым. Снегоочистительный отвал паровоза его, естественно, не берёт. Человек с совковой лопатой тут тоже бессилен. Приходится резать пилами или кайлить, как каменный уголь.

Началась утомительная, монотонная работа. Подгонять никого особой нужды не имелось – холод делал это не хуже самого свирепого надсмотрщика. Вот поэтому начальник состава скоро укрылся в штабном вагоне. Изредка появлялся боец ВОХРа4 в белом тулупе и с винтовкой Мосина за спиной. Исключительно для порядка. Побега охрана не боялась. Интересно было бы посмотреть на безумца, рискнувшего совершить столь самоубийственный поступок. Да здесь в шею гони – фигушки кого дальше чем на десяток шагов от дороги вытолкнешь!

Как и везде, имело место быть социальное неравенство. Блатную часть заключенных бригадир, по замашкам той же масти карта, отправил отрывать дверь в снежном холме. Метель там несколько менее сурово бросалась на людей и, соответственно, работали они в более сносных условиях. Куда ведёт эта загадочная дверь, Ивану уже успел поведать всезнающий сосед по нарам.

В целях борьбы со снежными заносами разработали здешние кулибины ноу-хау. На отдельных участках вдоль полотна ставились деревянные перила, перекрытые сверху настилом из дюймовых досок. Боковые стены достраивали из твердых снежных блоков, полученных при очистке дороги. Остальное доделывали ежедневные метели. В результате возникал тоннель, внутри которого было тихо и чисто. Жаль, что, по понятным причинам, упрятать всю железку в такое укрытие было нереально. Да и таял снег летом.

«Может подсказать этим олухам про аэродинамические щиты? Они так формируют воздушный поток, что тот дорогу от снега до самой земли зачищает. Не хуже бульдозера. Хотя, есть в этих краях инженер-путеец, который вскоре и сам до этого додумается. Вмешаюсь я со своими советами, глядишь, „эффект бабочки“ в истории страны такую загогулину завернёт, что мама не горюй. А может и к лучшему? Не, не буду. Инженера премии лишат, а я карму себе испорчу».

Метель несколько поутихла и работа стала более продуктивной. Ивану досталась большая совковая лопата, которой он и откидывал с насыпи сколотые куски снега. Рядом с ним пожилой доходяга оттаскивал в сторону спиленные снежные блоки. Он долго примеривался к каждому «кирпичику», потом с оханьем поднимал его и, шаркая ногами, переносил к краю насыпи.

– Смотри, дед, не надорвись, а то пупок развяжется, – хохотнул над стариком длинноногий верзила, уверенно орудуя тяжелым кайлом.

Иван подхватил снежный блок, чуть не выскользнувший из рук пожилого каторжанина, и откинул на обочину дороги.

– Нечего дармоеда жалеть. Совсем разленился старый хрыч. Работай шустрее! – прикрикнул на старика бригадир. – Это всех касается! Живее!

Сколько прошло времени и который сейчас час, Иван уже не понимал. До него наконец дошла истина, что солнышка ждать не следует ни днём, ни утром – на дворе полярная ночь во всей её неприглядности. Время суток определить можно лишь по часам, коих, как оказалось, он не имеет. Да и зачем ему часы? Вон тот мордатый надсмотрщик за всех решит, когда есть, когда спать, когда и сколько работать. Иван и работал, стараясь не делать лишних движений, выдерживать общий ритм бригады.

Когда уже ноги стали дрожать от усталости, а куски снега скатываться с лопаты совсем в неположенном месте, бригадир «протрубил» конец рабочей смены. Подтянулись и блатные, давно уже откопавшие вход в тоннель и, пожалуй, успевшие выкурить в нём не одну самокрутку.

– Бабы тоже нехай поработают, – оскалился один из бригадиров. – Небось, отлежали бока до онемения, враги трудового народа.

Никто его шутку не оценил. Все скорее хотели в теплушку – ветер снова усилился и старался задуть снежную пыль в любую, даже крошечную, щель на одежде.