Читать книгу Сравнительный анализ западной и отечественной науки и философии - Алексей Глазырин - Страница 4

«… в философии, нет старого и нового, а есть только созданное умом, более могущественным и менее сильным, потому что это одно приближает здесь к истине, и имеет связь со словами ≪лучше≫ и ≪хуже≫… в философии тонкость и глубина понятий не имеют никакого отношения ко времени. Так привычное для нас суждение: ≪Лучше потому, что после≫ – мы должны оставить, чтобы не впасть в величайшие заблуждения.» [31]

Особое место среди сочинений Аристотеля занимает «Метафизика». Термин «метафизика» впервые встречается у перипатетика Николая Дамасского (I в. н. э.), но восходит, вероятно, к Андронику Родосскому или даже к еще более раннему времени. Дословно он означает: книги, идущие после (по-гречески: мета) книг по физике. Сам Аристотель называл эту часть своего учения «первой философией» «мудростью» и т. д. Хотя он же называл ее также «теологией». Метафизика посвящена анализу наиболее общих онтологических понятии, первичных видов и особенностей бытия.

У Аристотеля мы находим тесно связанными между собой три фундаментальных понятия: цели, блага и разума. Приведем один из наиболее интересных отрывков из ≪Метафизики≫, где раскрывается органическое единство этих понятий. ≪«То, ради чего» – это конечная цель, а конечная цель – это не то, что существует ради другого, а то, ради чего существует другое; так что если будет такого рода последнее, то не будет беспредельного движения; если же нет такого последнего, то не будет конечной цели. А те, кто признает беспредельное (движение), невольно отвергают благо как таковое; между тем, никто не принимался бы за какое-нибудь дело, если бы не намеревался прийти к какому-нибудь пределу. И не было бы ума у поступающих так, ибо тот, кто наделен умом, всегда действует ради чего-то, а это нечто – предел, ибо конечная цель есть предел≫». Согласно Аристотелю, как видим, разум тоже есть ≪способность целей≫, и это потому, что цель – это сущее-ради-себя; все остальное – ради нее, но она больше не отсылает к другому, она замыкает, завершает ряд, кладет ему предел и тем самым останавливает механическое, беспредельное движение от одного к другому. Именно такой незавершенный, не содержащий в себе конца, цели ряд есть нечто несовершенное, а потому и чуждое разуму.

Всякое же знание, согласно Аристотелю – и тут он опять-таки следует греческой философской традиции, – есть знание причин и начал: мудрость есть наука об определенных причинах и началах (Метафизика, I, 1). Для философа необходимо приобрести знание о первых причинах: ≪ведь мы говорим, что тогда знаем в каждом отдельном случае, когда полагаем, что нам известна первая причина≫ (Метафизика, I, 3).

О понимании: «Таким образом, люди оказываются более мудрыми не благодаря умению действовать, а благодаря тому, что они владеют понятием и знают причины» Аристотель, Метафизика, книга 1, глава 1.

«Элементом называется первооснова вещи, из которой она слагается и которая по виду не делима на другие виды» книга 5, глава 3.

«…сущность есть цель возникновения. В переносном же смысле естеством называется – по сходству с сущностью природных вещей – и всякая сущность вообще, так, как и сущность [искусственных вещей] есть в некотором – отношении естество.» книга 5, глава 4.

«Итак, для одних вещей причина их необходимости – что-то иное, для других никакой такой причины нет, но благодаря им существует по необходимости иное. Так что необходимое в первичном и собственном смысле – это простое; с ним дело не может обстоять по-разному, а значит, то так, то иначе, – в таком случае дело бы обстояло по-разному. Если поэтому существуют нечто вечное и неподвижное, в нем нет ничего насильственного или противного его естеству.» книга 5, глава 5.

«давая определение дома, говорит, что это камни, кирпичи, бревна, то он говорит про дом в возможности, ибо все это материя; если говорят, что это укрытие для вещей и людей, или добавляют еще что-нибудь в этом роде, то имеют в виду дом, каков он в осуществлении; а тот, кто объединяет то и другое, говорит о сущности третьего рода, состоящей из материи и формы (в самом деле, определение через видовые отличия указывает, по по-видимому, на форму и осуществление вещи, а исходящее из составных частей указывает скорее на материю). … Таким образом, из сказанного ясно, что такое чувственно воспринимаемая сущность и в каком смысле она сущность, а именно: она сущность либо как материя, либо как форма, или осуществление, в-третьих, – как состоящая из этих двух.» книга 8, глава 2.

«…беспредельное же существует в возможности не в том смысле, что оно когда-то будет существовать отдельно в действительности, оно таково лишь для познания. Из того, что делению нет конца, следует, что действительность [у беспредельного] имеется в возможности, но не следует, что беспредельное существует отдельно.» книга 9, глава 6.

«Стало быть, ясно, что дурное не существует помимо [дурных] вещей: ведь по природе оно хуже способности [к злу]. Значит, в изначальном и вечном нет ничего дурного, никакого изъяна, ничего порченого (ведь, и порча есть нечто дурное).» книга 9, глава 9.

«Таким образом, очевидно, что сущее в возможности обнаруживается через деятельность. И причина этого – то, что мышление есть деятельность. Так что [в этом смысле] возможность зависит от деятельности, и вот почему познают, действуя, хотя по возникновению деятельность в каждом отдельном случае есть нечто последующее [по отношению к возможности].» книга 9, глава 9.

«Итак, вот во скольких значениях говорится о едином – это непрерывное от природы, целое, единичное и общее, и все они единое потому, что в одних случаях неделимо их движение, в других – мысль о них или определение их.»

книга 10, глава 1.

«Итак, единое и многое в числах противолежат друг другу как мера и измеряемое, а они противолежат одно другому как такое соотнесенное, которое не принадлежит к самому по себе соотнесенному.» книга 10, глава 6.

Опровержение теории Дарвина: «переход из одного рода в другой невозможен, разве что привходящим образом, например, от цвета к фигуре. Таким образом, промежуточное должно принадлежать к одному и тому же роду – как одно промежуточное с другим, так и с тем, для чего оно промежуточное.» книга 10, глава 7.

Опровержение теории Дарвина: «родом же я называю то, благодаря чему эти инаковые вещи называются тождественными и что, будет ли оно существовать как материя или как-то иначе, содержит в себе не привходящее различие. В самом деле, не только общее обеим вещам (например, и та и другая – живое существо) должно быть им присуще, но и само оно – ≪живое существо≫ – должно быть для каждой из них инаковым, например: в одном случае – лошадь, в другом – человек, а потому общее им различно между собой по виду, Таким образом, само по себе одно будет таким-то живым существом, а другое – таким-то, например: одно – лошадью, другое – человеком. Итак, это [видовое] отличие должно быть инаковостью рода; ибо инаковость рода, которая самый род делает инаковым, я называю различием.» книга 10, глава 8.

Опровержение теории Дарвина: «Стало быть, ясно, что не могут существовать такие эйдосы, о каких говорят некоторые (камень в огород Платона): иначе один человек был бы преходящим, другой – непреходящим. Однако об эйдосах говорят, что они тождественны по виду единичным вещам и не только имеют одно с ними имя; между тем то, что различно по роду, еще дальше отстоит одно от другого, нежели то, что различно по виду.» книга 10, глава 10.

«Однако сущность связана с качеством, а качество имеет определенную природу, тогда как количество – неопределенную.» книга 11, глава 6.

«Беспредельное – это или то, что невозможно пройти до конца, потому что оно по природе своей не может быть пройдено (подобно тому как голос невидим), или то, прохождение чего не может или едва может быть закончено, или же то, что по природе хотя и допускает прохождение или должно иметь предел, но на деле его не имеет.» книга 11, глава 10.

«Предмет настоящего рассмотрения – сущность, ибо мы ищем начала и причины сущностей. И если все в совокупности есть как бы некоторое целое, то сущность есть первая часть его; а если все в совокупности рассматривать как последовательный ряд, то и в этом случае сущность – первое, затем следует качество, потом – количество.» книга 12, глава 1.

«А так как сущее имеет двоякое значение, то все изменяется из сущего в возможности в сущее в действительности, например, из белого в возможности в белое в действительности.» книга 12, глава 2.

«Существует нечто вечно движущееся беспрестанным движением, а таково движение круговое; и это ясно не только на основе рассуждений, но и из самого дела, так что первое небо, можно считать, вечно. Следовательно, существует и нечто, что его движет. А так как-то, что и движется, и движет, занимает промежуточное положение, то имеется нечто, что движет, не будучи приведено в движение; оно вечно и есть сущность и деятельность.» книга 12, глава 7. [31]

Таким образом иерархия системы знания у Аристотеля представляет собой, следующею последовательность – это метафизика (фундаментальное место), затем идут физика и математика, где Аристотель, в строгом смысле, понимал под метафизикой – первую философию как теологию, а теологию определял, как науку о вечном. И хотя у него космос также вечен, именно теология (перводвигатель) выступает основой всех остальных форм знаний.

Резюмируя, можно сказать, что античная наука представляет собой космоцентрическую парадигму, она наиболее кратко и конкретно представлена в статье А. Ф. Лосева «Двенадцать тезисов об античной культуре» [4].

«В этой статье русский философ убедительно показывает и подчёркивает космоцентрический характер античного мировоззрения. А. Ф. Лосев постоянно предостерегает, что основные категории философии и теологии, которые позже перешли в философские системы средневековья и Нового времени, в самой античности имели совсем иное содержание. Поэтому, нельзя их понимать и применять вне фундаментального контекста античной парадигмы, основу которой составляет идея космоса. Не соблюдение этого важнейшего методологического требования, является главным источником заблуждений в интерпретации идей и понятий античности её исследователями.» [15]