Читать книгу День сурка для попадана, или Окольцованный временем - Алексей Глазырин - Страница 3

…грохот грома еще был различим в далекой небесной синеве, а здесь уже во всю сияло солнышко, подсвечивая своими лучами изгиб разноцветной дуги майской радуги. Не далече, за лугом блестела река, широкая, с крутой излучиной и низкими, густо поросшими камышом берегами. От реки начинался смешанный лес, кое-где перебиваемый узкими прогалинами и зарослями ивняка, лес тянулся до невысокого холма, на вершине которого высился здоровущий дуб.

Очнувшись, Антошка разогнулся из скрюченного состояния, потянулся затем опершись о землю уселся на ближайшую кочку и оглядел открывшуюся перспективу и удивленно почесал голову. Что-то он никак не мог определиться – где находится? Вернее, даже не только где, но и то, как он здесь очутился. Вон река, только как-то слабо она узнавалась, слишком широкая и полноводная она была, по сравнению с той по которой они сплавлялись.

Пошатываясь Антон встал, посмотрел под ноги – он, оказывается, очнулся в придорожной канаве, среди мать-и-мачехи, чертополоха и лопухов. Открывшаяся перед ним дорога производила странное впечатление – узкая, ухабистая, она, казалось, состояла из одной лишь пыли, покрывавшей зыбкую колею толстым серовато-желтым слоем.

Нагнувшись, Антон Андреевич зачерпнул пыль в горсть, зачем-то понюхал… Странно – сухая! А ведь только что, ночью, прошел ливень, и, коли уж на то пошло, эта сомнительная дорожка должна быть грязной, а никак не пыльной. Впрочем, никакой другой дороги в пределах видимости не было. Что за чертовщина? Куда ж это они заплыли? И главное, где все, его сотоварищи, неужели бросили тут валяться в канаве, а сами уплыли.

Так вот еще и непонятно как он очутился не на берегу, а в какой-то канаве, и вообще, как это он так далеко забрался от лагеря.

Он кинул взгляд на небо, солнце-то эвон где, явно утро уже далеко не раннее, за это время можно черт-те куда уплыть, в тот же колхоз «Светлый путь», или даже в деревню «Гадюкино».

Антону пришло на ум покричать

– Люди, ау, есть кто живой.

Никто не отзывался. Лишь пели в зарослях жаворонки, да тихо-тихо проплывали по синему небу белые сахарные облака. Ну дела…, впрочем, что стонать, надо действовать, мдя, действовать то конечно надо, но надо бы предварительно разобраться в ситуации.

Так, надо идти к стоянке, где они вчера пристали, и где должен быть лагерь его гоп компании по туристическим приключениям. Вот там ситуация и прояснится, а может и нет.

На него вдруг накатила обида, вот тебе, и друзья товарищи, бросили его одного, а сами уплыли, ну как такое может быть, в голове никак не укладывалось, что его могли бросить.

Наконец в голову пришла мысль. Ах, да – телефон же имеется! Вот он, в кармане, ну сейчас этим гадам все выскажу, что о них думаю…

Что за черт – «Поиск сети»? Неужели так далеко заплыли? Телефон показывал отсутствие сети.

Захотелось закурить, сигареты… Вот они, полпачки есть еще. Черт, а зажигалка-то? Выпала, видно. Он пошарил по всем карманам, благо на его походном костюме, оливкового цвета курке и таково же цвета штанах их было достаточно. Наконец нащупал в боковом кармане штанов зажигалку, снова сел на кочку и закурил.

Мысли в голове как-то разбредались. Он попытался вспомнить все обстоятельства сплава, особенно вчерашний день, а особенно вечер. Ни чего особенного не вспомнив, все было как обычно, сплавлялись, ни чего особенного не было, ни каких перекатов, речушка так себе, под вечер пристали на небольшой пляжик, развернули небольшой лагерь, развели костерок, сготовили, ужин, затем поели попили ну и немного попели, все обычно как всегда, никакой попойки не было. Затем стало грохотать, надвигалась гроза, постепенно все разбрелись по своим палаткам.

А вот то что было потом, он никак не мог четко вспомнить, верней не мог вспомнить завершение этого вечера, в голове осталось только то, что он пошел в кусты оправиться перед сном, как раз начинался дождь, в небе уже раскатисто грохотало, а затем несколько пройдя дальше в кусты, он вляпался в какой-то зеленоватый туман, этот туман вообще был с ходу незаметен, затем вспышка молнии, от этой вспышки оступился и ссыпался в какой-то овраг, пока валился вот тут то и вляпался в этот туман, он как вата окутал всего, и чем глубже скатывался в овраг тем больше туман охватывал, как бы окутывая в кокон, грохота грома он уже не услышал, и на этом воспоминания завершались.

Наконец докурив сигарету, он принял решение, двинуться к реке и найти стоянку сплавщиков. Придавил окурок сигареты каблуком ботинка, встал, отряхнулся и пошагал через луг к речке. Трава на лугу уже во всю зеленела, слегка колеблемая утренним ветерком.

Добравшись до излучины реки, Антон выбрался на небольшой песочный пляжик, на котором, следы людей в каком бы то виде напрочь отсутствовали, от слова совсем, ни тебе ни каких кострищ, ни каких банок, никакого полиэтилена. И вообще вся окружающая природа прибывала, в каком-то не естественном естестве. А самое интересное было то что он напрочь не узнавал ни эту реку, ни этот лес, ни этот пляж, вообще ни чего из окружающей природы.

Постояв несколько на берегу, в состоянии общего недоумения, нагнулся над водой зачерпнул полную пригоршню воды и вылил ее себе на голову, затем еще несколько раз проделал ту же процедуру. Вытащил из заднего кармана носовой платок вытер лицо и голову и уже несколько освеженным, прохладной водой, взглядом, снова посмотрел во круг себя. Ничего не изменилось.

В голове бродили какие-то шальные мысли, от – что с ним так пошутили, до – переселение в иной мир. Наконец не найдя ни каких объяснений, просто решил, что необходимо отсюда выбираться, найти автобусную остановку, деревню или, на худой конец, автодорогу, пусть даже всю в колдобинах, но с признаками цивилизации, асфальтовую. В голове наметился даже маршрут, надо выходить на ту грунтовку от которой он отошёл спускаясь к реке, а по ней уже к нормальной дороге.

Где-то здесь, кстати, должно проходить шоссе, вспомнилось, что вчера ближе к вечеру проходили под каким-то автомобильным мостом. Вот в том направлении и надо двигаться.

Он развернулся и зашагал в обратном направление. Через некоторое время вновь очутился на том месте где проснулся. За время его отсутствия ничего не произошло, и ни каких новых изменений видно не было, не людей не ихних следов на дороге не прибавилось. Движение по дороге не наблюдалось.

Антон в поисках возможного местонахождения хоть кого ни будь внимательно оглядел канаву, кусты, рощицу, ни чего, ни каких следов пребывания человека.

– мдя, как говорится, видишь суслика?.. – Нет… – И я не вижу… а он есть! Вот только суслики мне не нужны, а нужен местный поселянин, кто бы показал путь в цивилизацию. Вот уже и внутренний диалог пошёл, так и до шизофрении не далеко.

Покрутив еще головой он двинул по грунтовке в сторону холма, затем свернул с дороги и поднялся на холм с большущим дубом. Вид с холма открывался эпический.

Антон постоял немного на холме решая куда двигаться и решительно зашагал вправо. Расстилавшийся в той стороне ландшафт – заливные луга, речка, липовая рощица – был уж всяко веселей, нежели угрюмый еловый лес слева. Солнце припекало спину, можно даже сказать – жарило, и он почувствовал большое облегчение, дойдя наконец до рощицы.

А там и вовсе обрадовался – на встречу ему, понукая усталую лошадь, ехал на телеге мужик в старинном армяке и лаптях! Впрочем, Антон поначалу не очень-то вглядывался в его одежку – рад был хоть кого-то встретить.

– День добрый, – поздоровался он. – Не подскажете, далеко ль до деревни?

Мужик – маленький, темноглазый, с рыжеватой, косо подстриженной бородкой, – увидев его, вдруг спрыгнул с телеги и, упав на колени, низко поклонился:

– Здрав будь, боярин! Не трогай меня, я боярина Гусева обельный холоп Микитка Дрын, ты меня только жизни не лишай. – Мужик пал ниц и, вытянув руки, попытался облобызать носки ботинок Антона.

Тот попятился, с опаской оглядывая мужичка. Вероятно, местный сумасшедший.

– До деревни, спрашиваю, далеко ль?

– Там… – Мужик кивнул куда-то в обратную сторону, откуда двигался. – Олябъево, а далече Гусевка – все боярина Гусева деревни, князем пресветлым пожалованные за службишку ратную.

– Хорошо, не графа Дракулы деревеньки, – мрачно пошутил Антон.

Однако сумасшедший как-то не адекватно воспринял сказанное, и снова полез целовать ботинки причитая.

– Холоп я, не лишай живота боярин, детки у меня малые.

– Вот заладил. Совсем как в фильме. – Антону уже начала надоедать эта довольно-таки странная беседа. – Так, говоришь, там деревня-то?

– Там, там… – закивал мужичок.

– А город в какой стороне?

– Какой город? Нету здесь никакого города.

Мужик ответил, и стал смотреть снизу-вверх, преданно, словно пес.

Антон улыбнулся. – Ну спасибо братец, ступай куда следовал.

Выдал Антон, вышло действительно несколько по-барски

– И тебя спаси Бог, боярин! – Мужичок шустро вскочил на телегу стеганул лошадь и быстро стал удаляться.

– Ну пусть будет боярин – подумал Антон, глядя как резво удаляется местный поселянин.

Углубившись несколько в рощу в указанном мужичком направлении. Он неожиданно увидел следы боя верней бойни. Впрочем, сразу этого нельзя было разобрать, но дорога в данном месте представляла собой уже не просто укатанную пыль, а развороченную в обе стороны от дороги пыль, здесь явно недавно топталось много людей и телег. Дальше от дороги видны были следы примятой травы, туда явно что-то тащили. И не так давно. Антон пошёл по этим следам, и дальше в зарослях кустарника, отведя рукой ветки кустов…

Вздрогнул, упершись взглядом в широко открытые глаза трупа, лежащего на груде еще других трупов. Машинально отпрянув, уселся на траву, обхватив руками колени. Вот только трупов еще и не хватало для полного счастья! Впрочем, он снова поднялся и заглянул в заросли. Мертвец лежащий с верху был молодой парень, светлый, раскосоглазый, с небольшой кудрявистой бородкой. Одетый в узкие полотняные штаны – бомж, что ли? – и окровавленную на груди русскую рубаху с вышивкой, парень лежал на спине, головой от дороге.

Антон Андреевич покачал головой и присвистнул. Однако, чем дальше – тем веселее и веселее. Это кто же интересно бомжей замочил? Ни фига себе, номер. В полицию не мешало бы заявить, да только ведь сам крайним окажешься, дело то пришьют, он же в данной местности пришлый, вот возьмут и предъявят, что он их всех и порешил.

С минуту подумав, он решил все-таки пойти по дороге в ту сторону, куда изначально двигался, дорожка-то явно должна была вывести если не к деревне, то уж к более оживленному шоссе – точно. Чего еще делать-то? Никого вокруг нет, не сидеть же сиднем, да еще рядом с трупами, не дай Бог, кто появится и застанут его на месте преступления, тогда точно не отвертеться, нет надо отсюда быстренько линять.

Выйдя из рощицы, попал на развилку, одна дорога, больше наезженная круто поворачивала на юг, а другая перпендикулярная первой менее заметная шла вдоль рощи на запад. Антон пошагал по дороге через лук, ярко-зеленый, играющий летними красками, с желтыми шариками одуванчиков, где в траве трещали кузнечики. Позвякивая колокольчиками, на лугу в дали паслось стадо низкорослых коров.

Прошагав по дороге через луг, Антон впереди, за редкими деревьями по обочине дороги, увидел замаячившие крыши домов.

Подойдя по ближе, он даже присвистнул, ни чего себе деревенька. То, что он увидел домами можно было назвать с большой натяжкой, избы, это название больше соответствовало открывшимся глазам Антона строениям.

Поискав глазами то что хоть как бы подходило на магазин или почту и таковых не обнаружив, он направился к первой попавшейся избе – маленькой, вросшей в землю, без трубы – из тех, что назывались курными. На крытой старой соломой и дерном крыше избенки росло несколько маленьких березок, во дворе, огороженном покосившимся плетнем, лениво валялась в пыли тощая хрюшка. Рядом с ней, спиной к нему, нагнувшись, стояла старуха, одетая в какие-то невообразимые лохмотья, и деловито орудовала широким ножом в деревянном корыте. Видно, крошила какое-то крошево, нечто напоминающее комбикорм.

– Бабушка, не подскажете, где здесь у вас сельсовет находится?

Оглянувшись, старуха тут же пала ниц.

Покачав головой, Антон развернулся, сделал пару шагов медленно присел на траву в тени довольно большой рябины, упершись спиной в дерево, устало прикрыл глаза.

– Ну мать вашу, да что же это такое, кого не спросишь все в ноги валятся, а на вопрос внятно не отвечают, дурдом прямо какой-то. Надоело ему все это – до чертиков!

Долго ли, коротко ли он так просидел и не скажешь, время как-то не естественно растянулось, то ли реально, то ли в его ощущениях, часов на руке не было.

Потянувшись взглядом к запястью левой руки, вспомнил, что он давно перестал брать часы на сплав, привычка такая, из опыта, обязательно он их или утопит, или замочит.

Антон усмехнулся про себя, и достал из кармана мобильник. Уж там-то часы есть! Бросил взгляд на дисплей и удивился: показывающие время цифры, постоянно меняясь, мельтешили перед глазами. Ну вот, еще и это…

А вокруг него уже бегала ребятня, одетая с такой же вызывающей бедностью, как и прочие селяне, собравшиеся чуть подальше и с опасением разглядывавшие Антона. Подняв голову, тот махнул им рукой:

– Да что вы там прячетесь? Не съем.

Но к нему никто не подходил. Они всё вертелись неподалеку, но не подходили. Стояли, смотрели, негромко переговаривались друг с другом, словно бы что-то решая.

Более отдаленно от ребятни стояли старые седобородые деды и рядышком чуть поодаль местные бабы, которых, впрочем, было совсем мало. Старики время от времени недовольно переминаясь с ноги на ногу посматривали на солнце, словно бы проверяя время – видно, появление его отвлекло их от какого-то важного дела, а возможно просто тянули время, чего-то дожидаясь.

Антон решил больше не подходить к ним – ну их к черту, придурков, слыхал всякие россказни про деревенских, но чтоб такое…

Он достал из ножен свои походный тесак, не плохих таких размеров, из кармашка в ножнах достал небольшое точильное устройство и стал затачивать нож. Это его несколько успокоило. Монотонная работа отвлекла от окружающей действительности. Он сидел и бездумно водил точилом по лезвию ножа.

Эти его действия несколько насторожило местных селян, и они наконец прекратили свое совещание и вроде бы пришли к какому-то решению. Отделившись от остальных, опираясь на посохи, к сидевшему у плетня Антону отправились два старика в накинутых на плечи шерстяных покрывалах. Он взирал на них с олимпийским спокойствием – знал уже, что тут все с придурью. Лечебница, что ли, какая? О! Тут его вдруг осенило – секта! Сейчас начнут зубы заговаривать.

Подойдя ближе, старики поклонились. Антон, поднявшись с земли, – тоже в ответ им кивнул головой.

– Будь здрав боярин? – поприветствовал один из дедов, с косматой окладистой бородою.

– И вам не хворать, – в тон ему отвечал Антон, подумав добавил – как вы тут поживаете?

– Да покуда живы, батюшка. – Старики снова поклонились. – Что ж ты пешком-то, боярин, аль несчастье какое приключилось, нечто коня украли?

Антон вспомнил о куче убиенных в лесу, и ему показалось, что дедок этот над ним прикалывается.

– Украли, украли, дедушки, да не одного, а несколько – С притворной грустью Антон покачал головой. – И в землю закопали, и надпись написали – савсем гарачий, белий-белий.

– А, так там и белый конь-то был? Ужо, тиун наш Иван Прохорыч таково то сыщет, нет у нас в округе белых то. – Оба старика заискивающе-просительно закивали заглядывая ему в глаза:

– Ты уж, батюшка, не сразу взыщи за коников-то, может, и сыщутся еще, ну а как не сыщутся, уж всяко заплатим виру какую боярин наш Сил Магарыч присудит.

Старики еще о чем-то переговорили друг с другом, а Антон, не слушая больше их – надоела ему до чертиков вся эта дурацкая беседа, – попросил отвести его в дом с телефоном.

– В дом? – переспросили деды. – А – пожалуй.

Старик с косматой бородой, поклонившись, гостеприимно показал руками на соседнюю избу – такую же маленькую и неприглядную, как и остальные. Потянувшись, Антон направился вслед за ним, не обращая больше никакого внимания на остальных. Он не слышал, как другой дед – с бородой длинной, осанистой, – подойдя к ждущим его односельчанам, сказал тихонько:

– Шпынь это. – Старик покосился в сторону избы, в которой только что скрылся Антон. – Эй, Прошка. – Он подозвал одного из пробегавших мимо пацанов. – Беги до усадьбы боярина, покличь тиуна. Скажешь – страшный тать у нас объявился, надо б его схватить да попытать хорошенько. Сами бы мол схватили, да по закону надобно, мол с его на то разрешения, и с его, тиунова, ведома. Беги, да смотри не перепутай.

– Не спутаю, дедко Мудреян. – Пацан усвистал – только пятки в пыли засверкали.

В избе Строгана – так звали косматого деда – оказалось как-то сумрачно и прохладно. Не смотря на то что на улице вовсю сияло солнце, маленькие оконца едва рассеивали тьму, плохо пропуская солнечные лучи, зато хорошо пропускали ветер. Свежестью тянуло и от земляного пола.

– Молочка, господине или бражки плеснуть?

Антон качнул головой.

– Нет бражки не надо, жарко нынче, с нее развести может.

А сам подумал, не хватало еще местной бурды пить, траванешься еще.

Дед Строган вытащил из-за потухшего очага крынку. – Звиняй, что сам прислуживаю – все мои в поле. Да и не только мои – все наши в поле, посевная ныне боярин. Ты пей, господине, – топленое.

Он плеснул из крынки в большую деревянную кружку, такое впечатление – обгрызенную по краям. Налитая жидкость густо-желтоватого цвета не вызвала у Антона приступа аппетита, однако, чтобы не обижать хозяина, он отпил глоток… и едва не изрыгнул обратно. Редкостная гадость! он передернул плечами и, вежливо поблагодарив деда за угощение, принялся обозревать внутреннее убранство избы, надо сказать, довольно скудное. Не было ни телевизора, ни холодильника, ни даже электрической лампы, даже керосинки – и той не было.

Свет проникал сквозь узкие маленькие оконца, а в углу, под иконой, разглядел что-то вроде лучины, воткнутой в железный поставец. Мебель тоже оставляла желать лучшего – дубовый стол, вдоль стен – длинные лавки из толстых досок, очаг – топившаяся по-черному печь, рядом с печью – небрежно прислоненная к стене прялка с куделью. Черно-белых фотографий в деревянных больших рамках – неизбежной принадлежности любой крестьянской избы – и тех не было! Просто каменный век какой-то. Староверы? Нет, скорее все-таки сектанты…

Этакие и прирезать могут, может как раз они тех бедолаг бомжей и прирезали, нет с этими ухо востро надо держать, нельзя тут у них расслабляться. По такой нищете естественно выйдешь разбойничать на дорогу. Но для меня это оправдание слабое, не хотелось бы стать ихним спонсором. Антона все больше и больше охватывало беспокойство.

Свалить бы от них поскорее, только узнать про автобус или хотя бы в какой стороне шоссе и сколько до него. Однако узнать это, как уже успел убедиться Антон, оказалось не так-то просто. Дед молчал, как партизан, а больше в избе спросить было не у кого.

– Спасибо за угощение, дедушка, – еще раз поблагодарил Антон. – Курить тут у тебя можно?

Не дожидаясь ответа, он достал пачку «Честерфилда», предложил деду, похлопал себя по карманам, достал зажигалку и прикурил.

Старик между тем недоуменно вертел в руках сигарету. Осмотрел ее со всех сторон, понюхал… пожевал даже. Когда Антон закурил, старик округлил глаза, перекрестился и дал деру из избушки.

– Эй дед, а телефон-то тут у вас есть?

Вдогонку старику, прокричал Антон, и в уже в каком-то отчаянье, махнул рукой.

Затем Антон докурил, поднялся с лавки, прикидывая куда деть окурок. В это время услышав через оконце какой-то шум на улице. Дед Строган вновь сунулся в дом, распахнул дверь, и как-то подозрительно быстро протараторил.

– Там тиун пришел со людищи, – сообщил он. – Зовет тебя боярин.

– Тиун так тиун, – согласно кивнул Антон, решивший ничему не удивляться. – Зовет – сходим.

Он вышел на улицу… и обалдел. Прямо перед ним стояли трое. Посередине – толстый важный мужчина с козлиной рыжей бородкой, и по бокам еще двое, помоложе, с копьями. Вся троица была обряжена в неполные доспехи русских ратников образца пятнадцатого веков – короткие, до колен, кольчуги и шлемы с бармицами. Толстяк держал в руках обнаженный меч, длинный, с широким долом и заточенным острием.

Ни чего себе кадры, они что музей какой обнесли, пронеслось у Антона в голове.

– Вот он – страшный тать! – выбежал из-за угла домишки старикан, который еще час назад, с большим пиететом беседовал с Антоном, а сейчас указывал посохом на Антона и брызгал при этом слюней в каком-то бешенстве. – Хватайте, его, хватайте ребятушки, это бесовское отродье.

Ни чего себе старикан возбудился, подумалось Антону, грибочков что ли каких покушал, но тут внимание его привлек пузан.

– Страшный тать, говоришь? – усмехнулся толстяк. – А вот мы сейчас посмотрим, какой он страшный!

И сунулся с мечем к Антону, тот, спасибо истеричному старичку, пока тот вопил, успел выхватить свои тесак. Скользящим движением скинул в сторону лезвие меча. Толстяк отпрянул от Антона на зад, а мужички с копьями стали обходить Антона с лева и с права. Антон сделал ложное движение в лево, и перекатом ушел в право, перекатился мимо, мужичка с копьем и оказался у него с боку и с заде, и дал с силой тому пендаль, тот от неожиданности, шагнул в перед споткнулся и упал на колени. Антон, тут же не задумываясь, заехал ему по шлему рукояткой тесака, тот отключившись шлепнулся на пузо уткнувшись мордой в траву.

Его копье воткнувшись в землю слегка покачивалось. Антон его подхватил, ничего так дрын оказался увесистым. И пока оставшиеся два кадра разворачивались к нему лицом, он успел двинуть толстяка этим дрыном-копьем по кисти руки сживающей меч, ох как тот завопил и запрыгал выпустив из руки меч.

Ох и уделал бы он этих ухарей, надавал бы этим увальням пендалей, и навалял бы им по шеям, но не срослось. Старикана то он не учел, не ожидал он от этого засранца подвоха, а тот сзади долбанул Антона поленом по голове. Впрочем, он не видел, чем там его по голове приложили, вспышка в голове и все…