Читать книгу Четыре столетия пути. Беседы о русской литературе Сибири - Алексей Горшенин - Страница 29

Исаак Григорьевич Гольдберг (1884 – 1939) к изображению Гражданской войны подходил с иных позиций, как бы полемизируя уже с другой распространенной тенденцией – передавать грандиозность революционных событий через движение многомиллионной массы, как это делали в своих произведениях, скажем, А. Серафимович («Железный поток»), или В. Зазубрин («Два мира»). Ис. Гольдберг, напротив, стремился как можно глубже проникнуть в мир отдельного человека, чтобы через него, через эту человеческую каплю постичь процессы общественного океана. И такой подход не случаен.

В литературу советской Сибири Ис. Гольдберг входил уже сложившимся писателем, воспитанным на общедемократических традициях критического реализма с его пристальным вниманием к отдельной личности.

Родился Ис. Гольдберг в Иркутске, в семье кузнеца. После окончания реального училища собирался поступить в Петербургский университет, но был арестован за принадлежность к группе «Братство», издававшей нелегальный журнал. С этого времени будущий писатель всецело отдается политической борьбе. Он вступает в партию социалистов-революционеров (эсеров), активно участвует в революционных событиях 1905 года в Иркутске. После разгрома революции попадает сначала в Братский острог, потом его ссылают на Нижнюю Тунгуску, где он пробыл вплоть до 1912 года.

Творческим итогом этой ссылки стала первая книга Ис. Гольдберга «Тунгусские рассказы» (1914), посвященная тяжелой судьбе эвенков. И хотя писать и печататься он начал значительно раньше, известность ему принесли именно «Тунгусские рассказы», ставшие для него своеобразным аттестатом на творческую зрелость.

Однако подлинный расцвет таланта Ис. Гольдберга начался в 1920-х годах. К этому времени писатель пересмотрел свои политические взгляды, порвав с эсерами, а потом и вовсе отошел от политики, полностью переключившись на литературу.

Рассказ «Человек с ружьем» открыл новый этап в творческой деятельности Ис. Гольдберга. Писателя надолго захватывает героика Гражданской войны, борьба против колчаковщины. Кроме названного выше, они находят отражение в рассказах «Бабья печаль», «Попутчик», «Цветы на снегу», «Сладкая полынь» и, конечно же, в большом новеллистическом цикле «Путь, не отмеченный на карте».

Цикл пронизан сквозной мыслью о неизбежной гибели колчаковщины. Причин «неизбежности» две: могучий натиск восставшего населения Сибири и разложение внутри самого белогвардейского воинства. Обе причины под пером Ис. Гольдберга получают убедительное художественное обоснование. В таких, прежде всего, новеллах как «Гроб подполковника Недочётова» и «Путь, не отмеченный на карте».

В центре последней, давшей название всему циклу, – уходящий от преследования сибирских партизан белогвардейский отряд. Здесь так боятся народного возмездия за содеянное, что, забыв о всякой морали и чести, озабочены только спасением собственной шкуры. «Никаких товарищей, никаких начальников!.. Спасайся, кто может!» – вот единственный волчий посыл, которым они сейчас руководствуются, чем дальше, тем больше уподобляясь стае хищников.

Ис. Гольдберг умеет держать читателей в постоянном напряжении: и упругой пружиной интриги, и острыми неожиданными ситуациями, и динамичностью повествования. Вместе с тем автору удается написать психологически точные и глубокие портреты персонажей. Что особенно наглядно продемонстрировано им в рассказе «Гроб подполковника Недочётова». Чтобы надежнее спрятать добытые неправедным путем ценности, полковник с адъютантом сговариваются выбросить из гроба тело убитого подполковника Недочётова и сложить туда награбленное. Для большей маскировки заказывается панихида по усопшему. Умело используя кощунство ситуации, писатель проявляет подлинную сущность каждого из персонажей.

Большая часть произведений Ис. Гольдберга о Гражданской войне написана в приключенческо-романтическом ключе, отомкнувшем сердца миллионов читателей, о чем свидетельствуют многочисленные советские переиздания его книг.

Но Гражданская война – не единственная тема Ис. Гольдберга. Немало писал он и о социалистическом строительстве первых советских пятилеток. Его перу принадлежат романы об индустриализации в Сибири «Поэма о фарфоровой чашке» (1930) и «Главный штрек» (1932), а так же роман о колхозном движении «Жизнь начинается сегодня» (1934), которые тоже имели определенный читательский успех. И все-таки в историю сибирской литературы Ис. Гольдберг вошел, прежде всего, как автор произведений о Гражданской войне.

Кондратий Никифорович Урманов (1894 – 1976) – участник борьбы за освобождение Сибири от белогвардейцев – тоже немало страниц своего творчества посвятил Гражданской войне, ставшей и для этого писателя своего рода «визитной карточкой». Хотя начинал он, как и Ис. Гольдберг, с темы от войны далекой…

Родился К. Урманов в Кокчетавском уезде Акмолинской области, в многодетной и бедной семье сельского столяра. Учился в сельскохозяйственном училище, но был исключен как главный зачинщик жалобы губернатору на творящиеся здесь беспорядки. Началась кочевая жизнь. «Я исходил много дорог, бывал во многих городах… мои руки знали всякую работу, – вспоминал впоследствии писатель. – У меня не было постоянной работы, постоянного куска хлеба…»39. Работать ему приходилось и маляром, и грузчиком на пристани, и рассыльным, и писарем в переселенческом управлении… Усиленно занимался самообразованием. Экстерном сдал экзамен на звание народного учителя. Но учительствовать не пришлось: помешали революционные события. К. Урманов был связан с революционным подпольем, в числе организаторов выступления против Временного правительства арестовывался. С началом Гражданской войны ушел к партизанам… Так что не случайно борьба с колчаковщиной становится впоследствии магистральной темой его творчества.

Но, повторимся, не с нее начинал К. Урманов свой литературный путь за пятнадцать лет до Гражданской войны, а с «киргизской» темы. И это для него, родившегося и выросшего среди степей Северного Казахстана, в верховьях Ишима, где русское население мешалось с казахскими кочевниками-степняками, было совершенно естественно. Тем более что и вообще тема «инородцев» для русских писателей многонациональной Сибири была близкой и традиционной. К ней не раз обращались А. Новоселов, А. Сорокин, Вс. Иванов и другие современные К. Урманову писатели-земляки.

В его творческом багаже более десятка «киргизских» рассказов. Все они отмечены ярко выраженным национальным колоритом, притчевостью, аллегоричностью, с помощью которых, следуя А. Сорокину, К. Урманов старался затронуть многие социальные, духовные и нравственные проблемы степного народа, увидеть окружающий мир их глазами.

А к теме борьбы за освобождение от колчаковщины К. Урманов обратился по окончании Гражданской войны, уже пройдя ее горнило. Впервые она зазвучала в рассказе «Жень-шень» (1922). А в 1924 году в Новониколаевске выходит посвященный этой теме сборник «Половодье».

Рассказы, его составляющие, некоторыми сторонами близки произведениям Ис. Гольдберга. Через душу своих героев, через страдания человеческого сердца К. Урманов также стремится показать рожденные революционной эпохой глубокие жизненные противоречия – и прежде всего непримиримый конфликт «двух миров». Рассказы К. Урманова пронизаны острейшими драматическими коллизиями и высоким эмоциональным накалом.

Однако, в отличие от того же Ис. Гольдберга и ряда других писателей, поднимавших в 1920-х годах тему Гражданской войны, рассказы К. Урманова лишены ярко выраженной романтической окраски. Они более приземлены и бытописательны. Сибирская деревня «на великом переломе» показана К. Урмановым обнажено реалистично, подчас даже натуралистично. Читатель видит, как непросто идет на сближение с новой жизнью сибирский крестьянин. Став своеобразным катализатором, Гражданская война и колчаковщина резко ускорили этот процесс.

Вместе с тем К. Урманов тоже стремится передать созидательный характер революции, только делает это не через романтические условности, а с помощью тех или иных красноречивых житейских ситуаций или человеческих типов и характеров. Взять образы белогвардейских жертв. Казням, пыткам, поркам, издевательствам над людьми, кажется, нет конца. Одни погибают за советскую власть, другие расстреляны карателями за сочувствие большевикам, третьи замучены для острастки… Но гибель ни тех, ни других, ни третьих не напрасна – убеждает автор. Смерть одних утверждает жизнь других. В этом, собственно, и есть источник оптимистического начала в рассказах о колчаковщине К. Урманова.